Владимир Васильев
Душа нежити. Подплащерье 1
Наука была ценная, но и это еще не все.
– Надо внести ясность. От обращения к Лаканатарии, твой резерв вряд ли увеличится аж в два раза. Может процентов на двадцать на полчасика и подрастет. Что тоже не мало. Еще, в бою к этой богине стоит обратиться, только если напротив вашей пары стоит угрюмый человек-наемник из вражеского войска. Если вампир, то лучше уж к какому-нибудь из светлых богов. Против нежити самое то. Тут тебе и резерв могут добавить, и сосредоточенность, и концентрацию, и много чего еще.
Еще более ценная наука! Так что имена самых ключевых богов стоит запомнить, и потом еще не забыть в горячке схватки.
– А чтобы окончательно закрыть тему о вреде излишней набожности, для магов особенно, я поясню, – голос наставника стал обычно строгим и все ученики разом утихли и подобрались. – Если постоянно молиться богам, то к вашей горсточке благодарности добавится еще шепотка. Это называется «навымаливать». Матерые богомольцы могут почти удваивать свою горсть, но это надо всю жизнь посвятить стучанию лбом и тасканиям от храма к храму.
На всю дальнейшую жизнь мне хватило того давнего урока, но вот теперь пришла пора уже разобраться в хороших и плохих деяниях, их влиянии на душу и на ауру.
Большую часть довольно увесистого томика я прочитал по диагонали, так как время уже поджимало, а вечером меня отсюда попросят.
Но кое-то интересное вычитать все-таки удалось. Чернота в ауре может появиться, если ты кого-то несправедливо обидел и тот пожаловался богам. Если же кого-то убил, то пожаловаться может его душа. Тоже почернеешь. Если сделал что-то хорошее, и тебя поблагодарили перед богами, то чернота будет уменьшаться.
Так что, похоже, моя вампиресса, убивая бандитов, вызывала искреннюю благодарность от неизвестных ей людей, хотя те, скорее всего, и не знали кому шла польза от их молитв. А может и знали. Такие, значит, это были людишки, съеденные ей, что за их убийство благодарили даже нежить.
Если же кто-то ухитряется творить гадости так, что никто об этом не знает, то его аура может быть светлой, как у святого. Еще, многие маги умели вычищать из своей и чужой ауры большую часть черноты, что позволяло постепенно вызревать черным магам среди их более принципиальных коллег. И только когда черноты становилось столько, что даже ее часть выдавала злодея с головой, тому приходилось убираться в малолюдные места. Строить свою черную цитадель со всеми вытекающими.
– Неплохая способность, – пробормотал я себе под нос, – уметь простирнуть ауру. Меня посещают смутные сомненья, что моему «учителю», пастырю подплащерий, она совсем не чужда.
А вот на душу внешние эффекты не влияют, и цвет она визуально не меняет. Для людей. Хотя уменьшить тьму в душе можно хорошими делами, и разберутся со всем этим уже только после смерти. Но не люди, конечно, а специально уполномоченные боги. А вот при жизни на черноту души может вполне указать посещение светлого храма. Светлые боги могут рассмотреть душу. Так что, просто приди туда и принеси жертву. Достаточно бросить монетку в копилку. Если ничего не произошло, то как минимум, для тебя еще не все потеряно. А если примчится разгневанный жрец и начнет прогонять тебя, то все… на перерождение души можешь уже не рассчитывать.
Так это же отлично! Достаточно моей вампирессе посетить светлый храм и расстаться с монеткой. Все будет ясно. Правда, один раз ее туда не пустили… Но там тупой жрец горой встал. Бог, может, ни ухом ни рылом. По крайней мере, попробовать стоит.
Совершенно в смешанных чувствах я покинул библиотеку. Ну как, покинул. Меня оттуда выгнали с приближением вечера.
Я нашел какой-то трактир в ремесленной части города. Да, пришлось искать ночлег в неплохо знакомом городе. И ничего странного! Последние два года я останавливался у одной милой служаночки в ее маленькой комнатке во флигеле особняка пожилой купчихи. Но в последний мой визит меня застали там ее отец с братьями. Ну что такого? Люди взрослые. Да ничего такого особого и не было бы, если бы они не приехали как раз, чтобы забрать девушку для выдачи замуж.
Их простые крестьянские души не могли согласиться с тем, что меня там могли заметить и родственники с противоборствующей стороны, которые должны были подъехать с минуты на минуту. Я даже не стал никого обижать, а просто убегал и уворачивался от молодецких замахов. При этом мой шикарный плащ на голое тело сильно сбивал парням прицел, так что дальше они все сделали сами. Пара ушибов и одно падение в навозную кучу. Было бы о чем сожалеть!
К сожалению, все мои вещи остались на разграбление налетчиков, и я их потом видел в сточной канаве. Пришлось все покупать новое. Хорошо хоть верный посох так и простоял всю битву прислоненный в тенечке за крыльцом, и я сумел его потом тихонько стянуть. В моих ушах еще долго стоял задорный смех моей пассии, которая наблюдала корриду от начала и до конца. Только быков было аж четверо, а плащ синий. Девушка прекрасно понимала, что лупить ее уже не будут, так как компрометация перед лицом покупателей в интересы продавцов не входила. Умеет она соображать когда хочет! Да еще и красивая.
И еще что-то мне подсказывает, что, то давнее солнечное утро любви местных жителей к подплащерьям не прибавило.
А старинный трактир, в котором я останавливался в прежние годы, за это время успел сменить хозяев. Теперь там заправляла толстая неаккуратная тетка, бывшая карманница из гильдии воров. Ну как так? Весь город и даже нечастые гости знают, кто состоит в этой славной гильдии, а стража не подозревает? Но воровка может и не плохо резала кошельки, однако с трактиром у нее так не вышло. Приличные клиенты быстро закончились, а ворье больше гадило, чем платило.
Так что я остановился в новом трактире. Можно сказать, и не прогадал. Что душа требовала, то и получил. Вечером меня собрались бить какие-то подмастерья портных. Я, как опытный путешественник, еще за полчаса понял, что назревает потасовка, но, вопреки обыкновению, не смотался в свою тесную, но безопасную комнатку. Ну дни трудные были. Слишком много думал! Захотелось острых ощущений.
Драка началась классически. К моему столу подошел пошатывающийся парень и высморкался в мою кружку с остатками пива. Я оправдал его ожидания и свернул на бок его сморкалку. Другие подмастерья были намного трезвее. Вероятно, они послали застрельщиком самого пьяного и по этой причине самого дурного. Мы немного помахались. Ну просто для здоровья. Если кто-то думает, что при драке в трактире, заведение получает несовместимый с дальнейшей деятельностью урон, то он ошибается. Что ломать? Массивные столы с закругленными как раз на случай драк краями? Лавки, на которых может плясать тролль? Камин? Можно опрокинуть несколько кружек и кувшинов. Расходный материал. Помять зазевавшегося невинного посетителя, разве что… Но в трактире таких обычно не водится. Не в храме мы.
Я всех пятерых оппонентов в итоге отметелил, а значит, им и возмещать невеликие убытки трактирщика. Однако и мне в этот раз досталось. Один шустрый малый достал меня в нос. Хорошо что не сломал, но кровищей я полплаща залил… Хотя тут же и отстирал погружением в бочку на заднем дворе.
Хороший город Ломс!
Глава 3
На рассвете я двинулся на юг. Обычно, из Ломса путь моих коллег лежит на север, так как здесь крайняя южная точка континентального путешествия плащеносцев. Простой маршрут. Полгода на юг, полгода на север. Южная точка здесь, северная в Новополе. Там же и ежегодный отчет перед «учителем». По сто пятьдесят золотых платят авансом на юге и на севере. Остальное в твоих руках. Или ногах. Посещай разные места силы, на одном место долго не сиди.
Шагать можно вполне себе не спеша. Пара тысяч миль за полгода, три тысячи с отворотами от основной дороги. Всего надо пройти за эти полгода не менее двадцати пяти мест силы. На новой точке надо оказаться не позднее, чем через две недели после предыдущей. Совсем обязательных только две, южная и северная. В каждой надо посидеть минимум трое суток, в остальных достаточно пробыть два часа. Вот и вся наука подплащерий.
Я не раз ходил непривычными маршрутами, восточнее или западнее основного тракта. Но я такой был не один. Буйный нрав относительно молодых недомагов часто закрывал от них или отдельные городки, или целые королевства. Вот и топтались малохоженые нами дороги, а иногда и пыльные тропки.
Но мест силы и южнее Ломса достаточно, туда я и направился. Вернуться на север за полгода успею.
Места эти среди моих коллег были не популярные. Их обвиняли в том, что там плохо знали про неприкосновенность плаща. Могли и снять недешевую тряпку. Но это редко, в целом там люди намного более мирные, чем на обычных маршрутах.
Да, еще язык там был другой. Курни знали только маги да торговцы. Ну и дворяне, естественно. С простыми жителями общаться было непросто.
Я прошел через центр Ломса и миновал хорошо знакомый мне гномий банк, в котором обычно получал половину своего годового жалованья. Но не в этом году.
Когда я сказал принцессе, что с жалованьем проблем нет, то я немного лукавил. Скорее перед собой. В последний отчет «учитель» был мной недоволен. Хотя плащ и был еще в хорошем состоянии, но с последнего отчета он все-таки изрядно пострадал. Чтоб икалось тем баронятам из Долины Роз!
В итоге мне срезали жалованье. Всего двести золотых на год. Сразу и выдали. А что такое двести золотых? Приличный крестьянин в год имеет доход в семьсот. Рабочий в шахте или на строительстве так же. В плюсе то, что подплащерье не тратится на семью и дом. А в минусе то, что есть и ночевать приходится в трактирах, а это дороже, чем под хозяйственным управлением строгой и экономной супруги.
А в этот раз я еще отвалил кучу денег за сомнительный морской круиз. Если бы не подработки, то хоть милостыню собирай. Впрочем, половина моих коллег этим и грешила.
Я прошагал до раннего вечера и остановился в маленьком городке.
– А что, уважаемый, – обратился я к трактирщику, отодвинув миску из под вполне приличного рагу, – не водятся ли в вашем городе приведения?
Худой и подвижный мужичок посмотрел на мой плащ, посох. Позавидовал. Черт его знает, чему. Может его манит сказка дальних странствий? Впрочем, толстая рябая тетка, раскатывающая за открытой дверью кухни тесто скалкой размером с небольшое бревно, намекала, что мужичка тянет не «куда», а «откуда».
Трактирщик, ожидаемо, не нарушил извечное правило трактирщиков «да не возмолчи» и сказал мне, что да, есть в замке на краю городка привидение. Очень сволочное и назойливое. Недавно вот вызвало… это… как сказал пожилой городской маг, «непроизвольниус дефикациус» у старого графа. Причем, прямо в библиотеке. А тот, между прочим, ветеран шести войн, и это самое мудрое выражение с ним раньше не случалось. Хотели вызвать мага из Ломса, но тот запросил за визит несусветные сто золотых. Вот, размышляют.
Ну что ж. Вот и подработка! Я расплатился за ужин, но комнату на ночь снимать не стал. Мои подработки, они такие. Заранее тратиться на комнату не следует. Бывает, приходится срочно делать ноги.
Я постучался в ворота замка и отрекомендовался подмастерьем мага, который может поискать их привидение. Ни слова лжи. Подмастерье? Да. Поискать? Да. Развеять не смогу. Но если подлый призрак привязан к какому-нибудь предмету, то последний достаточно разрушить. За все удовольствие всего двадцать золотых. Оплата после выполнения работы.
В итоге меня приняла дочь графа, немолодая простоватая женщина, ненаследная вдова соседнего барона, и широким жестом предложила десять золотых на моих условиях. Мы поторговались и в итоге сошлись на одиннадцати. Дама торговалась куда лучше меня.
Я поспрашивал слуг и составил картину преступлений духа. Призрака наблюдали всего несколько раз. Все случаю имели место на лестничной площадке второго этажа. Только один случился в примыкающей к ней библиотеке, где и имел место тот самый «дефекациус».
– Так, – сказал я, потирая руки. А что бы их не потереть в ожидании аж одиннадцати легких золотых? Тут все понятно. Место привязки где-то тут. Разглядеть сумею. За работу! – Прошу всех удалиться не менее, чем на пятьдесят шагов от этого места.
И тут я опять нисколько не схитрил. Когда ловят призрака, тот может метаться на довольно большие расстояния. Бывают случаи вселения в неподготовленных. Ничего непоправимого, но «дефекациус» может быть просто фееричным.
В принципе, на лестничной площадке не было ничего, кроме скрещенных мечей на фоне щита на дальней стене и постамента со статуей писающего мальчика в самом видном углу. Причем постамент, даже на мой неискушенный взгляд, был на три головы лучшей работы, чем статуя. Его явно ваяли эльфы в незапамятные времена, и стояла тогда на нем какая-нибудь богиня утренней росы. Мальчик тоже был тонкой и талантливой работы, но не эльфийской. Любой перворожденный от одной мысли о таком сюжете повесился бы на ветке мэллорна.
Кто и когда припер эту статую от неизвестного фонтана и водрузил в замке, это тайна покрытая мраком. Может кто-то из великих предков опоздал к дележу трофеев при взятии очередного города и схватил что оставалось? За прошедшие века какие-то ханжи отбили мальчику то, откуда он писал, так что теперь композицию, с тем же успехом, можно было назвать и девочкой в интересной позе, так как других половых признаков не наблюдалось.
Ну где тут прятаться призраку, кроме как в одном из мечей или в щите?
Не угадал.
Я принял свою любимую позу и через минуту рассматривал постамент от статуи. Но вместо еле заметной в магическом зрении статуи гермафродита, проступала призрачная женская фигура. Заметно мерцали только дама и постамент.
– Ну что, радуйся, колдунишка, – прошептала женщина. – Нашел меня.
– Ну радуюсь. Нашел, – ответил я, почему-то тоже шепотом. – А вы кто?
– Я кто? – возмутилась дама и попыталась принять величественную позу. – Я хозяйка этого замка и города! Супруга того обдриставшегося негодяя!
Дама не выглядела какой-то уродливой или страшной, но почему-то хотелось оказаться от нее на расстоянии миль в сто. Впрочем, с призраками такое бывает.
Я выдохнул и вышел из медитации. Призрак не исчез, только колыхался поверх мальчика. Да и смысл уже прятаться?
– Что вы хотите? – спросил я. Это очень важный вопрос. Иногда призраки хотят какую-то ерунду, и стоит ее выполнить, развеиваются. Впрочем, сейчас это не имеет значения. Предмет привязки я видел отчетливо. Постамент. Стоит его расколотить на несколько кусков, и всё. Я не умею развоплощать призраков, но расколотить что-то – это запросто!
– Я хочу статуи! Памятники!
– Где? Здесь? – я ткнул пальцем под ноги писающему гермафродиту.
– И здесь тоже! И при входе в замок! И на городской площади! Две статуи. И перед главным храмом! И в храме! – шепот дамы приобрел надрывный характер. Понятно. Кукушечка поехала. Редкий призрак сумеет пережить в ясном уме более года-другого, а этому уже много больше.
– Извините, леди, я с вами прощаюсь, – непреклонно сказал я. – Впрочем, с полчаса у вас еще есть. Если что-то совсем сильно сделать хотите.
– А может договоримся? – в шепоте приведения исчезли все истерические нотки. Только сухой, деловой тон.
– Давайте попробуем, – я несомненно заинтересовался.
– Я открываю тебе клад, а ты уходишь отсюда и больше в этом городе не появляешься.
– Только в замке, – возразил я. – Мало ли, вдруг придется проехать по этой дороге. Не появляюсь в замке по своей воле. С завтрашнего дня и сто лет. Никому про вас не говорю. Сейчас говорю, что вы привязаны ко всему замку, и что вы спрятались навсегда. Так пойдет? Какой клад вы предлагаете в обмен?
С призраками надо строго формулировать. По крайней мере стараться. Это такие твари…
– Минимум на одиннадцать тысяч золотых там наберется, – ехидно улыбнулась дама.
– Что в нем? – я приподнял бровь. Стоит уточнять. Был случай, когда незадачливый маг получил указание на склад армейских портянок. Мало того, что там возить – не вывозить, так еще и погнили к черту.
Тетка сразу стала строже. То-то же! Неужели сразу не поняла по моей формулировке клятвы, что имеет дело с опытным человеком?
– Не далее десяти миль отсюда. Доступ нормальный. Без известных мне ловушек. Без известной мне охраны. Драгоценные камни. Ликвидные. Не менее одиннадцати тысяч золотых по ценам двадцатилетней давности. Не ювелирные цены.
– Согласен на обмен.
– Согласна на обмен.
Не знаю, зачем такие сложности, но многим нравится. Тут, вообще, сложно. Дамочка меня обмануть может, только если в конечной точке меня ждет какая-то гадость, которая убьет сразу и насмерть. И я это буду учитывать.
Я же могу забрать клад и явиться для расправы с ней. Или даже в городе шепнуть кому-нибудь из слуг. Нет на самом деле гарантий.
Вот только пишут, что на душу такое нарушение наложит немаленькое черное пятно. Я и раньше бы не нарушил обещание, а теперь, поначитавшись теологических страшилок, тем более.
Далее бывшая хозяйка замка рассказала мне точные координаты и ориентиры клада.
– Прощайте, леди! – собственно попрощался я. – И постарайтесь не сильно попадаться на глаза.
– Сама знаю, щенок! – прошипели мне вслед.
Я сказал напряженно ожидающей хозяйке, что привидение привязано ко всему замку, и что я напугал его до того самого медицинского термина. Так что хоть на пять золотых рассчитываю. Но был просто с позором выгнан за ворота. Предложили только дать в дорогу полкраюхи хлеба и луковицу. Я гордо отказался и, насвистывая, отправился в трактир, где кутнул, заказав жаренную утку и пару бокалов неплохого вина.
На утро я откопал клад. Никаких проблем! И бодро направился дальше на юг.
Уже к обеду я пересек границу. Сразу после таможни, где с меня содрали двадцать медяков, я повстречал замок белых паладинов, затем замок местного феодала, а чуть дальше деревню. В наших королевствах деревень нет совершенно, только городки за каменными стенами. А здесь вот как. Надо же! Не боятся.
Идиллия немного подпортилась только к вечеру. Последняя деревенька, которую я проходил, запиралась на ночь довольно основательно. Крепкие двери и ставни, сараи со скотиной тоже из бревен. Похоже, и здесь что-то неладно. Хотя стук кружек и заунывные песни во дворах, а также шныряющая по кустам молодежь, показывали, что не все так плохо, а запираются скорее по привычке, в память о каком-то прошлом нашествии кого-то неприятного.
Я остановился в трактире с огороженным бревенчатым частоколом двором, стоявшем прямо на тракте. А потом получил тяжелое потрясение, на грани с психической травмой. Когда я в комнате решил потренировать свое магическое зрение, то заметил изрядное количество черных нитей в собственной ауре. Много. Раз в десять больше, чем было раньше.
Если бы я сидел на стуле, то, наверное, свалился бы на истоптанный пол. Хорошо, что тесная комната не предполагала таких мебельных излишеств. Я поудобнее устроился на кровати и задумался. Несомненно, так меня вычернила моя успешная финансовая операция с призраком. Ну да. Там был целый букет преступлений. И мошенничество с неприятной вдовой, и вымогательство.
А может еще и попытка убийства призрака. Вот почему многие маги не берутся за изгнание приведений. Кто там разберет, опасный это дух, или просто живет и никого не трогает? Не всегда уместно сказать заказчику, что опасного развею, а более-менее мирного не трону. Для заказчика они все на одно лицо, особенно если пугают до мокрых штанов.
А вообще, я здорово начал! Полгода такого прогресса, и моя вампиресса не сможет отличить предмет своей любви от очередного злодея и выпьет просто по ошибке. Хотя, она же не видит ауры… Но все равно, я сейчас чернее нее, нежити.
Ладно. Делать-то что? Жертвовать добычу на светлый храм бесполезно. Это так не работает. Все жрецы и книги так говорят.
Надо искать возможность совершить какие-то добрые дела. Подавать нищим не поможет. Точнее поможет, но трудов будет лет так на двадцать. Какие добрые дела я делал? Помнится, наколол дров и поправил дверь одной молодой знахарке в маленьком домике под самой стеной одного пыльного городка. А потом скрасил ей пару дней одинокой жизни. Нет. Там не было ничего плохого, но и святостью не пахло.
Вот. Я могу отметелить какого-нибудь насильника, который нападет на прекрасную пастушку. Да-да… На каждом углу встречаются все персонажи. Ну пусть будет пьяница и… да просто любой человек. Это уже вероятнее, но тоже довольно медленно дело пойдет. Не каждый же месяц встречаются такие житейские ситуации. А за один раз осветлиться можно? Почему нет? Если пьяницей будет, к примеру, дракон. Тогда меня похоронят с заметно побелевшей аурой.
Еще можно вылавливать убийц на улицах городов, как это делает Сили. Да, это хороший метод. Правда, вампирессе потребовалось несколько лет. Но я же не привязан к вампирьему голоду, поэтому могу постоянно патрулировать. Надо только купить оружие и доспехи. С городским отребьем я скорее всего справиться смогу.
Я немного успокоился и решил при первой же возможности начать отбеливаться.
Утром, первым делом, я поинтересовался, не шалят ли на тракте разбойники.
– Шалят, как не шалить? – успокоил меня трактирщик. – Обычно с крестьян и купцов дань собирают. Бывает и путника какого могут раздеть до исподнего. Есть тут дальше по тракту банда, так те раз в два-три месяца на караваны нападают. Целые битвы происходят.
Как и везде. Ничего неожиданного.
Почти неделю я прошагал по тракту и даже посетил одно место силы. Никто на меня не напал. Даже досадно. Хотя ловить на себя разбойников идея так себе. Для хорошего дела надо помогать другим, а не спасать свою шкуру.
Наконец я дошел до цели – очень почитаемого в народе храма Челизии, богини справедливости. Одна из светлых, причем, с пониманием. Могла даже закрывать глаза на не слишком благовидные поступки, если они имели своей целью справедливость. Без перебора, конечно.
Что? Нельзя было найти что-то поближе? В наших землях все храмы белых богов, которые я встретил в последнее время, были этими самыми богами брошены. Уже здесь я прошел парочку святилищ очень светлых богов, но больно уж те были принципиальные и бескомпромиссные. А у врат одного, особо почитаемого паладинами, стояли такие внушительные жрецы, и такая высокая лестница вела к святыни, что спрашивать там про одну вампирессу было откровенно боязно.
Впрочем, я шучу. Я и заходил, и спрашивал. Меня внимательно выслушали, но посоветовали только упокоить нежить. Тем более, я сам уже выяснил, что душу она, наверное, сохранит. Так чего мне еще надо? Все-таки посмотреть на нее, черная у нее душа или белая? А зачем? На божественном суде разберутся. Так может ей можно пожить еще на земле, если она и не черная вовсе? Нет! Нежити на земле не место! Никакой.
Надо было поискать храм с более покладистыми, готовыми к компромиссу жрецами, которые сначала попробуют хотя бы спросить своего бога, прежде чем отказывать мне в помощи.
Теперь я осматривал белоснежный храм, стоя на углу широкой, не менее полусотни ярдов, площади. С противоположной от святилища стороны раскинулись торговые ряды и стояло не менее полудюжины трактиров на разные кошельки. Ближайший городок краснел черепичными крышами на другом берегу реки, за горбатым и замшелым мостом.
Небольшая стайка бедно одетых паломников жалась под высокими деревьями и с ужасом посматривала в сторону торговых рядов. Я подгадал к великому празднику, Дню Пресветлой Богини Справедливости Челизии. По этому случаю напротив храма шла разнузданная гулянка аж с самого утра. Вино, пиво и крепкие настойки лились рекой. Кто-то горланил песни. И рожи вокруг сверкали как на подбор. По этому виселица плачет, а по тому каторга.
Похоже, эта богиня как-то уж слишком покладиста! С минуты на минуту, с полуденным ударом часов на ратуше городка, ожидалось явление верховного жреца и начало торжественного богослужения.
Пока на площадь никто не совался, кроме нескольких тел, которые похоже уже не видя ничего перед собой от перепоя, сумели прошагать несколько ярдов к сияющему храму, но обессилили, и теперь замерли живописными кляксами на тесаной брусчатке. Но до жертв любви к богине никому не было дела.
– Ты з-знаешь, как я страдал в д-детстве? – еле ворочал языком, размазывая пьяные слезы по ряхе размером с задницу тролля, остро воняющий детина в десятке ярдах от меня. – Нет! Ты н-не знаешь ниичаво. А т-теперь наш атаман с-сказал, что надо десятину б-богине жертвовать. Эт-то если со жмурами д-дело было. А если без крови, то д-двадцатую. И н-нам м-место в раю обеспечено! Это с-справедливо? С-справедливо! Наша б-богиня. С пониманием!
Его собеседник что-то мычал в ответ, но за другими голосами было не разобрать. Сейчас как раз стихийно зарождалась уже третья попытка затянуть божественный гимн. Но гимн как-то плохо вязался с пьяным хором, и получалось только многоголосое завывание.
Я краем глаза осмотрел расставленные на телегах и прямо на земле подносы, где среди кое-как вытертых остатков жратвы были насыпаны горки монет и различных украшений. Кольца, серьги, браслеты, цепи, посуда и так далее. На некоторых вещичках я, кажется, рассмотрел пятна крови.
Я уже подумывал развернуться и уйти, но тут начали бить часы на ратуше. С первым ударом, рядом с главными воротами храма открылась дверь поменьше, и из нее важно вышел толстый жрец в белоснежном хитоне из ослепительно сияющего на солнце шелка. С блеском ткани успешно конкурировали крупные драгоценные камни, которыми было щедро расшито одеяние. Я стоял в стороне, и мне было хорошо видно, как еще с полдюжины жрецов выстраивали процессию под боковым портиком.
В руке верховный держал посох из чистого золота. По крайней мере, переставлял он его с трудом. Навершие украшал рубин размером с кулак.
Жрец величественно доковылял до середины крыльца и начал толкать речь:
– О, Великая Светозарная Челизия! Приди и узри праздник в твою честь!
Главные ворота храма с грохотом распахнулись от мощнейшего пинка. В темном проеме стояла огромная тетка в бордовом обтягивающем брючном костюме с бешено выпученными глазами.
Мгновенно настала мертвая тишина, только мерно, как метроном, икал какой-то пропойца. Богиня сделала шаг вперед и схватилась за золотой посох. Жрец, смотревший на нее в ужасе, начал медленно оседать на колени. Но не успел. Женщина приподняла ногу и легко пнула его в грудь. Затем резко взмахнула посохом и опустила его на голову верховного. Бросила посох в начавшую растекаться лужу крови и совершенно невменяемыми взглядом провела по толпе на другом конце площади.
Секунда, другая, и над обжорными рядами начал раскручиваться белоснежный вихрь. Бандиты и примкнувшие начали понимать, что сейчас что-то будет и сделали попытку разбежаться.
Не успели, конечно. Раздался грохот и резкий треск. Из вихря ударили сотни тонких и хищных молний. Досталось всем. И не по разу. Толпа разразилась многоголосыми воплями и визгом. Резко запахло жаренным мясом.
Возникла короткая давка, пока бандиты разбегались. В общем и целом удалось сбежать почти всем. Один, с дымящимися волосами, пробегая мимо меня, крикнул:
– Тикаем, паря! Видишь, мать не в духе!
Часть бандитов кинулись к городу, но напрасно. Перепуганные стражники захлопнули ворота так, что аж пыль полетела.
На месте растоптанных торговых рядов осталось с полдюжины трупов. Получается, часть молний были мощнее?
Еще несколько человек, прежде чем убежать, похватали по паре горстей враз ставших бесхозными сокровищ. Вот что значит профессионализм! Одному такому, правда, не повезло. Тот кинул первую горсть в рот, а в руки схватил еще по одной. Но, похоже, в спешке подавился. Постоял, хрипя и синея, а потом и рухнул.
Обычные паломники тоже метнулись в лес, но оставили два тела, хотя по ним ничем не прилетало. Похоже, бедолаги потеряли сознание от потрясения.
Я отступил за толстое дерево и решил понаблюдать еще немного. Рядовые жрецы, которые было кинулись врассыпную, теперь на деревянных ногах медленно шагали обратно, заходя в храм через боковую дверь, как будто подтягиваемые невидимыми веревками. Богиня со зловещим шелестом вынула из заплечных ножен сверкающий меч и тяжелыми шагами вошла в ворота своего храма.
Пока ничего не происходило, я попытался оценить увиденное заклинание. По уровню превышает очень сильного архимага. Что-то неизвестное. Ничего удивительного, богиня, как-никак! Но применено заклинание неправильно. Надо концентрировать на меньшее количество целей, тогда бы человек двадцать уложила, а не жалкую полудюжину. Хотя, если надо разогнать вражеский строй, то тоже ничего.
Богиня вышла из храма и села на нижнюю ступеньку. Из дверей выскользнули два мальчишки. Начинающие служки, похоже. Не успели еще проштрафиться, поэтому и переживут этот праздник.
– Притащите мне их, – богиня показала на бесчувственных паломников.
Мальчишки бросились исполнять, а Челизия посмотрели на меня и поманила пальцем:
– И ты подойди.
Служки подтащили бесчувственные тела двух старичков, и женщина поочередно наложила им ладонь на головы. Бедолаги вмиг очухались.
– Вы в паломничество пришли? – спросила богиня тихим голосом и показала ладонью себе за спину. – Можете помолиться, если еще хотите.
Из дверей храма как раз начала вытекать внушительная лужа крови.
– С-с-с-п-п-пасибо, м-мы п-позже зайдем, – с трудом проблеял один старичок, и оба, непрерывно кланяясь, отступили спиной к деревьям.
– Понимаю… – тоже обернулась к воротам храма богиня. Кажется, только я один заметил как она смахнула украдкой слезинку, – напитались уже благодатью…
Затем женщина отправила служек в город:
– Пусть пошлют гонцов к паладинам. Надо бы переловить всю эту шушеру.
Как-то неожиданно мы остались вдвоем.
– А ты чего хотел?
– Да просьба у меня была… – я замялся. – Но я может тоже лучше попозже зайду?
– Говори, что хотел, – голос богини был уставшим и бесцветным, но все равно в нем было столько властности, что монархам и не снилось.
– Вампирессу нетемную оживить.
– Однако… Но не могу.
– Тогда хотя бы посмотреть цвет ее души.
– Пошли.
– Хм… тут далеко…
– Значит, далеко пойдем.
Я сначала поразился, что целая богиня готова идти со мной черт-те куда, чтобы посмотреть на нежить. Но потом догадался, что Челизия просто не хочет оставаться около храма. А тут я так удачно подвернулся.
Около часа мы шагали молча, но потом спутница спросила, что за вампиресса и куда надо идти. На предстоящее длительное путешествие просто пожала плечами. Типа «мне как раз в ту сторону и надо». А вот на мой рассказ про Сили отреагировала довольно стандартно:
– Влюбился что ли? – и как-то очень по женски хихикнула.
