Владимир Топилин
Страна Соболинка
Он направился к ним. Отчаянные голоса девушек просят о помощи, вокруг, как назло, нет людей. Парни в предвкушении: еще немного – и закинут жертв в машину.
Анатолий подошел вплотную, встал рядом, и куда только исчезла злость на женский пол: забыл клофелинщицу Лену, и то, что несколько минут назад эти две дамы посмеялись над ним. Надо вступиться! А у самого в голове звенит колокол: «Сейчас вчетвером намнут бока!»
– Мужики, хватит, пошутили и будя! – негромко, но уверенно осадил приставал Анатолий.
Казалось, его и не слышали. Парни продолжали донимать девчат, вот еще несколько мгновений – и посадят в джип. Старший крепыш заломил черноглазой руки, другой ухватил за грудь, хохочет. Еще двое подталкивают подругу к двери. И только четвертый, как будто не расслышав, повернулся, посмотрел на него обкуренным взглядом:
– Проходи, дядя, мимо! Давно в «дыню» не получал?
Анатолий не уступал:
– Что, непонятно, они не хотят ехать с вами! Ищите других, для вас это не проблема…
Теперь внимание на него обратили все: это что за Робин Гуд? И на лице каждого из присутствующих отразилось нескрываемое удивление. Четвертый детина развел руки, пошел на него:
– Ты че, мужик, опух? Я же тебе сказал, проходи, тебя никто не трогает!
– Как я могу пройти мимо, если вы к ним пристаете?
– Тебе-то что? Просто поговорим с курицами и отпустим. Они сами этого хотят, правда, девчонки?
Девчонки не ответили. Черноглазая, согнувшись к земле, стонала от боли в заломленной руке. Ее подруга, обреченно залезая в машину, молчала. Зато парни, что заталкивали вторую девушку, отвлеклись от своей жертвы, успокоились, переключились на нарастающий конфликт:
– Штатив, че за проблемы? Помочь, что ли?
Первый парень, заломивший черноглазой ладонь, тоже отвлекся на них, бросил совет:
– Штатив! Возьми балалайку, вытряхни из коробки мозги! Видишь, человек просит!
– Да ниче, мы и так печень на отбивные пустим! – приближаясь еще ближе, через плечо ответил силач.
Еще двое закрыли дверь за плакавшей девушкой, сделали по два шага в их сторону, принялись наблюдать. Толик понял: ситуация далеко не в его пользу, может, пока не поздно, убежать? Но как же девушки?
Неожиданно для всех черноглазая выкрутилась змеей, замахнулась свободной рукой и снизу, коротко, но сильно ударила крепыша сумочкой в лицо. Тот охнул, закрыл лицо ладонями, согнулся. Не раздумывая, девушка замахнулась еще раз и повторно двинула обидчика по шее. Крепыш не удержался, подломился в коленях, заскрипел зубами:
– Ах ты… тварь!
Но воительница уже не слышала его слов. Удивительно быстро, набрав скорость орловского рысака, побежала в темноту вдоль гаражей.
Крепыш стоял на коленях. Парни участливо наклонились над ним:
– Ты че, Валет?
– Прикинь, кобыла, какими-то иголками в морду ткнула… Хорошо не в глаз, и не в ухо!
– Догнать? Притащить сучку?!
– Не надо, я сам. Куда побежала? Нормально, там гаражи, тупик. Сейчас я ее за космы приволоку, разлохматим по кругу…
Сорвавшись с места, Валет убежал в темноту. Разгневанные парни повернулись к Толику. Он понял, что сейчас злость и поражение отморозки будут вымещать на нем. Помощи ждать было неоткуда, бежать поздно. В это мгновение в его глазах вспыхнул свет: на секунду стало тепло и легко. Пользуясь ситуацией, обкуренный детина сбоку пнул его ботинком в лицо. На миг отключившись, Анатолий все же почувствовал, как отрываются пятки, руки раскидываются в стороны, и он летит стреляным рябчиком на землю. Приземлившись под машину, собираясь с чувствами, Толик с некоторым облегчением признал, что не зря надел мягкую шубу Шуры: сейчас будут пинать, а удары будут не такими сильными.
Однако братки не собирались его пинать. В современном мире у подонков существуют более действенные меры, о которых с удовлетворением напомнил обкуренный детина:
– Че, балалайками порезвимся?
Хлопнул багажник, глухо ударило дерево. «Биты… – с тоской подумал Анатолий. – Однако теперь надо точно бежать!»
Собравшись силами, Толик перекатился дальше под машину. В это время с левой стороны негромко щелкнула дверь джипа. Сверху на землю бесшумно опустились осторожные сапожки на каблучках. Воспользовавшись суматохой, вторая девушка вылезла из машины и, осторожно ступая, поспешила прочь. «Молодец! И эта убежала, – отметил Анатолий, а сам закрутил головой. – Теперь бы самому сорваться!»
Шесть ног в ботинках затопали справа:
– Где он? Вытаскивай за ноги!
Сверху показалась лысая голова, удивленный голос заметил:
– Ну, ты, Штатив, даешь! Да он под машиной пролетел! Пошли на другую сторону!
Ботинки пошли в обход. Не раздумывая, Анатолий мягко перекатился к правой стороне, вылез из-под джипа, с ускорением зашагал прочь. За спиной слышались недовольные голоса:
– Где он? Зажигалкой посвети… Да нет его здесь! Удрал, козел! Ты смотри, и эта сучка выпрыгнула! Ну и дела: всех упустили! Да вон же он! – вдруг кто-то из братков заметил Толика. – Ну, ты… Козел! Стой! Догоню – хуже будет!
Другой, более спокойный, голос оборвал:
– Да не гони его, там Валет, он его отоварит! Садись в машину, мы его прижмем!
Анатолий – дай бог ноги! Побежал что есть силы, сделал рывок до угла: дальше куда? Гаражи делятся на два кармана. Направо или налево? Справа – свет: фонари горят, налево – темно. При свете можно определиться, куда бежать, а в темноте ослепят фарами, забьют битами. Он побежал направо.
Гаражный карман длинный, метров двести или больше. На всем протяжении горят только два фонаря. Один вначале, другой посередине. Что находится в конце гаражного кармана, не видно. Может, спасение там, в конце коридора?
Половину пути Анатолий преодолел на одном дыхании, добежал до второго фонаря, и… остановился. Наконец-то увидел, что впереди тупик. Тут же вспомнил, как Валет упоминал, что здесь выхода нет, но было поздно. Впереди виднелась стена из гаражей. Сзади зашумел двигатель джипа. Бежать назад поздно…
Анатолий остановился за фонарем, осмотрелся. Может, воспользоваться мусорным баком, заскочить на крыши? Решая, как лучше поступить, он прошел еще несколько шагов вперед, что-то увидел на границе света непонятное, а когда подошел ближе, тяжело вздохнул от горя: «Вот влип!» За мусорным баком, на спине, широко раскинув руки, запрокинув голову, лежал Валет. Он еще редко, конвульсивно дергался, иногда хрипел. На его свитере расплылось огромное черное пятно. Из груди, над сердцем, торчала тонкая хромированная проволока, которая все реже вздрагивала.
Черноглазая сидела рядом, на корточках, закрыв лицо ладошкой. Испуганный взгляд девушки выражал страх, она была на грани истерики. Обреченно посмотрев на него, она закрутила головой из стороны в сторону, дрожащим голосом быстро заговорила:
– Я не хотела! Он сам… Я не знаю, как это получилось! Он меня за волосы тащил и бил ногами!
Анатолий наклонился над Валетом: готов… В голове порхают мысли-мотыльки: «Что делать? Подождать, пока подъедут братки? Убьют! Выход один – бежать! И как можно быстрее! А с ней как быть? Бросить? Забьют битами…»
Раздумывать было некогда. Сзади сверкнул и растаял свет галогеновых фар: братки свернули налево, в темноту. У него еще есть время заскочить на крыши гаражей. Анатолий шагнул к черноглазой, схватил за ворот дубленки, потянул за собой:
– Быстрее за мной!
– Делайте все… Только не убивайте! – закричала она раненой птицей, как перед видимой гильотиной, задрожала осиновым листочком, потянулась руками к груди, стала расстегивать дубленку. – Я сейчас… Я сама!
– Дуреха, бежим! Я не тот… Быстрее, нет времени! – Толя схватил ее за ворот, потащил по снегу в угол гаражей.
Черноглазая тонко закричала, заплакала. На нервной почве у девушки начинался срыв. Чтобы привести в чувство, Анатолий встряхнул ее, как котенка, потом несильно щелкнул ладошкой по щеке: «Ты меня понимаешь?» Девушка замолчала, испуганно посмотрела на него бездонными глазами, может, что-то вспоминая, быстро вскочила с колен, повинуясь, последовала за ним. Каждый шаг ее становился тверже, увереннее. Она поняла, что бегство – единственное, что может спасти им жизнь.
Где-то за гаражами, далеко, едва слышно, размеренно, глухо рокотал дизель. Матовый свет фар разрезал ночное небо. Черный джип возвращался.
Они добежали до тупика. В углу гаражного кармана – двухметровая бетонная стена, внизу – перевернутый набок мусорный бак.
Анатолий подхватил беглянку, помог залезть на бак, вскочил следом. Он едва дотягивался до края бетонной плиты рукой. Девушка попробовала прыгнуть вверх – не получилось. Анатолий второй раз подхватил ее под мышки, легко закинул на ребро плиты. Лежа на животе, она уперлась руками: «Внизу ничего не видно». Не раздумывая, он подтолкнул ее ноги. Даже не успев охнуть, изобразив мельницу, черноглазая перелетела за бетонную стену. Через секунду он услышал глухой удар, негромкое кошачье мяуканье, какие-то движения. «Приземлилась…» – подумал он и последовал за ней. Переваливаясь через край плиты, краем глаза Анатолий увидел яркий свет галогеновых фар. Черный джип медленно вырулил из-за угла в гаражный карман.
Анатолию пришлось изображать воздушного гимнаста, чтобы не упасть на девушку. Он едва не затоптал ее. Она успела отклониться в сторону, освобождая ему место для прыжка. Удержав равновесие, он склонился над ней:
– Ты в порядке?
В ответ она негромко застонала:
– Ногу больно…
– Идти можешь?
Анатолий помог ей подняться. Черноглазая, прихрамывая на левую ногу, сдерживая стон, зашагала за ним. За стеной нарастал шум приближающейся машины.
Место, куда они перепрыгнули, настораживало. Справа у стены – брошенные темные силуэты каких-то конструкций из железа. Слева – черные нагромождения хлама. Впереди, под яркими лучами прожекторов, выросла высокая дымящаяся труба. Они поспешили и очень скоро вышли на широкий двор местной котельной. Огражденная глухим бетонным забором, она выглядела уныло: огромная куча шлака; грязные, закопченные строения; под обширным навесом – горы блестящего угля. Анатолий понял, где они находятся. Днем они с Сергеем проезжали мимо котельной. Брат объяснял, что это, и на будущий год их район обещают подключить к общей теплосети. Где-то там, впереди, должен быть выход в город. Проход через гаражи и высокую стену забора служил людям короткой «народной тропой». Беглецы воспользовались этой тропой.
Сзади, за высокой бетонной стеной, вдруг раздались громкие крики, угрозы и ругательства: братки увидели своего раненого товарища. Понятно, что теперь по горячим следам они будут искать тех, кто напал на него. Наверно, кто-то из них уже бежит к углу бетонного кармана…
От бетонной стены до кучи шлака около пятидесяти метров, дальше находился огромный двор котельной. Где-то там, за освещенным двором, выход на главную улицу. В широком проходе не было людей, пропускного пункта, какого-либо контроля, покосившиеся ворота открыты. До выхода на главную улицу оставалось двести метров, убежать от погони можно только подготовленному спортсмену, чего нельзя сказать о девушке, которая сильно припадала на ногу. Бросить ее не в правилах мужчины.
Анатолий потянул черноглазую вправо, в темноту, за гору шлака. Впереди – длинное наклоненное сооружение. Анатолий предугадал транспортерную ленту для выброса сгоревшей золы из-под печи. Подобную коммуникацию он видел в своем поселке. Если это так, то где-то здесь, в стене, должна быть дверь для входа в зольник. Может, она послужит недолгим укрытием?
Так и есть. Перед ними возникла угловатая дверь. Но входить через нее опасно: вход один, а другого выхода нет. Там их найдут: помещение открытое, скорее всего, освещено, спрятаться негде. Значит, дорога одна – на транспортерную ленту.
Анатолий свернул перед дверью в узкую, между тесинами, щель прямоугольного строения. Черноглазая на миг задержалась, возможно испугавшись, но он с силой втащил ее за собой в проход. Отсюда можно было хорошо наблюдать, что происходит снаружи, оставаясь незамеченными.
Преследователи не заставили себя долго ждать. Прошло несколько секунд, Анатолий и его спутница даже не успели перевести дыхание, как из-за забора перелетели два бугая и, быстро осмотревшись по сторонам, двухметровыми шагами побежали через двор котельной к выходу в город. В руках обоих чернели небольшие металлические предметы, напоминавшие пистолеты. Их сосредоточенность, скорость передвижения, оружие в руках не оставляли сомнения, с каким намерением парни догоняют беглецов. Шутки кончились. Жизнь затаившихся теперь не стоила шкурки бурундука.
Братки пробежали мимо. В том, что они вернутся назад, Анатолий не сомневался. Они не найдут там девушки в дубленке и норковом берете, вернутся назад и проверят каждый метр двора котельной. Спрятаться от пули сложно. Парни убьют черноглазую, а вместе с ней и свидетеля…
Анатолий лихорадочно соображал: «Что делать? Бежать за отморозками нет смысла. Перепрыгнуть назад, через забор, нереально, там, в джипе, еще один. Он, наверно, по сотовому телефону уже вызванивает своих друзей. Очень скоро здесь будет столько народа, что найдут гайку в этой куче золы! В куче золы… А почему бы и нет?! Не каждый будет мараться, а нам надо спасаться!» Эта идея пришла неожиданно, показалась дикой, но единственно верной. Выбора не было: счет шел на секунды.
Будто им в помощь, где-то внизу вдруг загудел электродвигатель. Вокруг заскрежетало железо, под ногами вздрогнула опора. Потеряв равновесие, они упали и, увлекаемые какой-то непонятной силой, поехали по наклону вверх. Черноглазая от страха взвизгнула. Анатолий успел закрыть ей рот ладошкой: «Молчи, убьют!» Он знал, что сейчас они ехали по транспортеру на отброс, правда, вместе с мокрым, но теплым шлаком.
Не понимая, что происходит, девушка схватила Анатолия дрожащими руками за руки, прижалась к шубе головой, доверилась своему спасителю: будь что будет! А случиться могло многое. Все еще только начиналось.
Восседая на металлической ленте в теплой золе, покачиваясь в обнимку со своей новой знакомой, Анатолий хмуро размышлял о своих неприятностях, теперь твердо убедившись, что все беды от женщин. Не побежал бы он в поезде за клофелинщицей Леной – был бы при деньгах, без проблем и явно не пошел бы вечером за сигаретами. Тем более не ехал бы сейчас по транспортерной ленте в золе, а лежал на диване с бутылочкой пива в руках. «А эти девушки? – вдруг проснулась его совесть. – Что стало бы с ними?» «А я при чем?! Не будут по ночам шастать! Сколько их таких попадает в руки быков? Небось сами хотели на джипе прокатиться! Дурак, зря вступился… – И тут же сменил ход мыслей: – А может, все не зря!»
Впереди блестело желтое пятно, свет прожекторов. Сейчас мужики вывалятся на улицу. Теперь, главное, закрыть черноглазой рот, чтобы не закричала, когда будет падать. На всякий случай Анатолий ее предупредил об этом. Она посмотрела на него испуганными глазами, качнула головой, но все же закрыл плотно сжатые губы грязной рукой.
Внезапно под ними образовалась пустота, вокруг мелькнул, перевернулся широкий двор котельной. Анатолий успел отметить, что, к их счастью, вокруг не было людей, никто не видел, что они падали из зольника.
Падение длилось недолго. Кувыркаясь, они мягко плюхнулись в сжиженную массу влажной золы с высоты нескольких метров. Черноглазая даже не успела охнуть, как по пояс оказалась в мягком, липучем шлаке. Сверху на них сыпалась точно такая же однородная масса. Осмотревшись, Анатолий понял, что они упали в какой-то железный непонятный короб. При свете прожекторов он едва не покатился со смеху, увидев свою спутницу, превратившуюся в кочегара. Она с ужасом смотрела на свои ладони. Он с усмешкой отвернулся: видела бы ты свое лицо…
Анатолий осторожно выглянул за край железного ящика, осмотрелся. Освещенный двор котельной безлюден и пуст. Где-то далеко, за проходной, проезжали одинокие машины, утихающий шум города успокаивал нервы. Однако все было не так просто. Он понимал, что сейчас преследователи вернутся, проверят все щели котельной, поднимут рабочих, посмотрят в этот ящик. Будет лучше, если они сейчас же покинут железный короб, но тогда где укрыться?
Толе стоило приподняться повыше, как он понял, что короб в котором они находились – это продолговатый кузов какой-то машины. Любопытство пересилило осторожность. Он выглянул дальше, посмотрел вперед и узнал кабину КамАЗа. Они были в самосвале! Скорее всего, многотонный грузовик стоял под погрузкой и, возможно, очень скоро собирался выехать со двора кочегарки. Это было беглецам на руку: уехать с места преступления в грязной золе – неплохая идея. Может, их не заметят…
Девушка зашевелилась, потянулась за ним. Анатолий толкнул ее назад: куда лезешь? Смерти захотела? Она присела у борта, сжалась в комочек. Он еще раз выглянул наружу, вдруг отпрянул назад. Братки возвращались.
Анатолий перескочил вперед, рукой приказал черноглазой быть рядом:
– Не шевелись, пусть зола нас засыплет… Так надо!
Она, кажется, поняла его намерения, с ужасом посмотрела на наплывающую на них грязь, тяжело вздохнула. Он прикрыл ее своим телом к железу, уперся руками в угол, стараясь хоть как-то оградить девушку от вязкой массы.
Мокрый шлак наплывал ему на спину быстро, через несколько секунд достиг колен, поднялся к поясу. В ботинки, штаны просочилась неприятная прохладная жижа. Анатолий поморщился. Черноглазая заплакала. Он цыкнул на нее, и она замолчала.
Вдруг все стихло. Замер транспортер. Потоки сжиженной массы остановились. Анатолий и черноглазая утонули в золе по плечи. На территории слышны торопливые шаги, скоропалительный разговор. Один из парней разговаривает по сотовому телефону:
– …Говорю тебе, нет никого… Успела проскочить… Ищем! Сами подъезжайте, поможете!
Неподалеку хлопнула дверь. Кто-то вышел из котельной, направляясь к машине. Тот, кто разговаривал по телефону, подошел ближе:
– Ты кто?
– Шофер, – ответил новый голос.
– А кто в котельной?
– Кочегары.
– Сколько их?
– Двое.
– Телку тут видел, пробегала?
– Нет, я в котельной был. А что случилось?
– Не твое дело. Ну-ка, открой кабину, глянем…
– Смотри…
Щелкнула дверь КамАЗа, впереди послышался шорох. Через минуту тот же молодой голос грубо спросил:
– Че загрузил? Куда везешь?
– Шлак. На асфальтовый…
– Короче, дядя! Че увидишь, скажешь: понял? И не дай бог че наврал! Живьем закопаем! Давай вали отсюда!
Добавился третий голос:
– Соловей, в кузове смотрел?
– Да она че, дура? Кругом грязища… И как она туда залезет? Сходи лучше кочегаров тряхни. А я тут с пацанами побазарю. Ксива есть, ща братву к ней домой отправим, найдем сучку!
Хлопнула дверь, водитель сел в кабину. Двигатель КамАЗа глухо рявкнул, заработал. Плавно качнувшись, машина медленно поехала вперед.
Анатолий боялся приподнять голову. У него остановилось дыхание: неужели повезло? Под ним, сдавленная со всех сторон, тяжело дышала черноглазая.
Тяжело покачиваясь из стороны в сторону, грузовик выехал со двора котельной, повернул направо. Через некоторое расстояние Анатолий осторожно выпрямился, осмотрелся по сторонам: надо было запоминать дорогу назад. Ему предстояло возвращаться к брату, а город он знал плохо. Считая перекрестки, улицы, повороты, Анатолий косо посматривал на девушку, мысленно предопределяя ее дальнейшую судьбу. Из разговора братков он понял, что они ищут только ее, значит, его дела гораздо лучше. А вот она – попала в кровавую мясорубку. Скорее всего, того парня она убила, а убийство друга братки не простят. Впрочем, может, еще все у нее образуется. Город большой, найти человека не так просто, можно куда-то уехать… Только вот про какую ксиву говорил Соловей?
Спросить что-то у девушки Анатолий не успел. Груженый КамАЗ вальяжно подкатил на огромную площадку. Неподалеку высилось огромное холодное здание асфальтового завода. Анатолий понял, что сейчас, зимой, завод не работает, а перегоревший шлак из котельной машины возят про запас, высыпают рядом. Его предположения подтвердили многочисленные черные кучи, рассыпанные по всей территории. Грузовик степенно подкатил к краю, лихо развернулся, пятясь назад. Толя понял намерение водителя. Лететь с золой на землю не хотелось. Может, крикнуть шоферу, вылезти заранее? Нет. Будет лучше, если он не узнает, что вез людей. Рано или поздно братки будут расспрашивать его еще раз. Не исключено, что шофер расскажет о них. А это уже лишнее.
Водитель остановил КамАЗ, пшикнул тормозами, включил подъемник. Двигатель машины зарокотал от повышенных оборотов, кузов-совок легко оторвался от рамы и начал опрокидываться. Черноглазая обхватила Анатолия, предчувствуя очередной удар, ткнулась лицом ему в шубу. Он ухватился руками за борта, громко поддержал девушку:
– Держись крепче! Нам надо продержаться как можно дольше. Падать будем за золой, на кучу, чтобы не завалило!
Девушка согласно кивнула, ухватилась руками ему за шею и сдавила так, что у Анатолия перехватило дыхание.
Кузов взметнулся вверх. Анатолий не успел сообразить, как основная масса мокрого шлака с шипением съехала на землю. Он отцепился слишком поздно, когда по зеркальному днищу скатывались последние камешки золы. Без опоры под ногами они полетели вниз со скоростью свободного падения. Они полетели кувырком, на лету разъединились и, как два мешка с мукой, смачно плюхнулись в сжиженную массу золы. Подъемник щелкнул отбойником, водитель выключил насос, пустой кузов плавно упал на раму. КамАЗ рыкнул соляркой и быстро укатил с площадки.
Анатолий сидел по пояс в свалившейся куче. Черноглазая, наоборот, пытаясь освободиться, дрыгала ногами в воздухе. Он быстро вскочил, выдернул девушку за ноги. Она долго хватала ртом воздух, потом, отдышавшись, стала очищать руки и лицо от грязи.
– Ты как, нормально? – спросил он, заглядывая ей в лицо.
Она молча кивнула головой, встала на ноги, сошла на землю и начала отряхивать одежду.
Анатолий снял шубу, некоторое время встряхивал ее, выбивая шлак, потом вновь надел и повернулся для прощания.
– Ну, тогда бывай. Я пошел: ты меня не знаешь, и я тебя тоже. До дому, надеюсь, доберешься… – сухо, грубо отчеканил он и, не желая больше ее видеть, быстро пошел прочь.
В голове Анатолия роились тревожные мысли: он весь мокрый, надо как можно быстрее добраться до дома. Через две минуты одежда заледенеет, а на улице не май месяц. Он вдруг вспомнил тот случай, как однажды в ноябре в тайге провалился на лыжах в отпарину, утопил котомку, ичиги и куртку. Хорошо, не было течения, он смог выбраться до берега, а потом целый час бежал до избушки, чтобы не замерзнуть. Здесь ситуация в какой-то степени схожая. Бежать в тайге по сорокасантиметровому снегу в носках, без куртки тогда было прохладно, но сейчас все проще. На ногах – ботинки, а Шурина шуба, хоть и мокрая, все же как-то согревала. Идти назад по прямой дороге быстрым шагом от силы около двадцати минут.
Он прошел метров пятьдесят, услышал за собой шаги, повернулся. Черноглазая, на некотором расстоянии шла за ним. Анатолий приостановился, повернулся:
– Тебе чего? Дорогу попутала? Не ходи за мной.
Она молча остановилась в нескольких шагах от него, переминаясь с ноги на ногу. Он снова пошел, она – следом за ним. Парень опять встал:
– Куда прешь? Нам что, по пути? Нечего нам вместе делать, и так из-за тебя морду набили (потрогал разбитый нос), в золе искупался, на черта похож, теперь два дня стирать надо…
– Я постираю… – ответила она тихим, дрожащим голосом.
– Без тебя обойдусь, не первый раз! Ишь, прачка нашлась! Себе стирай… Да шевели ногами, а то небось тоже в сапогах вода – простынешь.
Анатолий пошел еще быстрее, с каждым метром ускоряя шаг. Надо как можно скорее оторваться от девушки – и так за одни сутки себе проблем нажил, теперь два года не расхлебать. Вспоминая дорогу, стараясь идти по безлюдным темным местам, он с тревогой, краем уха слышал, как сзади по снегу скрипят каблучки сапог. Не успевая, она почти бежала за ним. Анатолий замедлил шаг:
– Что ты за мной идешь? Двигай домой…
Она зябко передернула плечиками:
– Пожалуйста, не беги!
– А тебе что, какая разница?
– Я не успеваю…
– А мне что? – И уже с некоторой злобой: – И так из-за тебя влип…
Толя повернулся, ускорил шаг. Она, хлюпая носом, мелко засеменила за ним. Он решил оторваться от нее, убежать, дошел до угла и резко сорвался с места. Она еще какое-то время старалась догнать его, бежала, что-то кричала, тонко плакала, захлебываясь слезами. Анатолий был непреклонен. Быстро добравшись до угла какого-то каменного здания, скрылся за ним.
Еще несколько сотен метров Толик бежал, как сохатый, оставляя за собой неприятное прошлое. Потом вдруг – как сучок в глаз! Он вспомнил, на что похож голос черноглазой. В прошлом году он услышал подобный призыв в июне. Так кричала месячная беззащитная лосиха Машка, когда ее живьем грызли две росомахи. Тогда Анатолий успел вовремя, маралом пробежал через болотину, спас дитя тайги. А теперь ноги сами остановились.
Он повернулся, двинулся назад. Сознание прострелила отрезвляющая мысль: «Куда, дурак? У тебя что, в жизни мало проблем?» Однако добрый характер охотника словно подталкивал: «Ладно, уж, провожу до дома… И все!»
Черноглазая сидела на снегу, поджав под себя ноги, привалившись к бетонной стене какого-то дома. Ее плечи судорожно подрагивали. Приложив к лицу ладошки, девушка безутешно плакала. Жалостливый голос, действительно, напоминал призыв раненого зверя, пройти мимо которого невозможно.
Анатолий подошел к ней, присел рядом, потянул за холодные ладошки:
– Ладно уж, провожу до дома. Пошли. Далеко живешь?
Девушка вдруг перестала плакать, посмотрела на него жалко, испуганно, затравленно, как пойманная птица, оказавшаяся в когтях ястреба:
– Домой нельзя ходить! – И вдруг затряслась всем телом – замерзла.
– Почему? – поднимая ее с колен, удивленно переспросил он.
– Паспорт… – четко постукивая зубами, ответила она.
– Что «паспорт»?
– Паспорт остался в сумочке… а сумочка… там – возле него.
* * *
Сергей широко распахнул дверь на голос, да так и заледенел у косяка. За его спиной Шура раскрыл рот шире ворот. Анатолий отодвинул брата в сторону, шагнул за порог:
– Что, не узнал?
– Это ты… Где был? – наконец-то совладал с чувствами Сергей, еще через мгновение, посмотрев на человека сзади, дополнил: – А это кто с тобой?
– А где моя шуба? – наконец-то пролопотал Шура и, вдруг узнав свою одежду, схватился за сердце. – Это что, моя шуба? Что с ней?
– Перекрасил, – снимая заледеневшее мохнатое подобие, ответил Анатолий. – Дождь идет… Шлакоблочный. Вода горячая есть? Помыться и постираться надо. Проводи даму в ванную…
Серега и Шура обомлели. Мало того, что сам был неизвестно где так долго, да еще и привел за собой некоторое «оно» (непонятно, мужика или женщину). Сергей что-то хотел сказать, однако промолчал, отошел в сторону, показал, где ванная. Когда та прошла и закрылась изнутри, оба принялись пилить Толика:
– Ты что, совсем? Где ты ее подобрал? Ты с ней в кочегарке переспал? Зачем ты ее в дом привел? Тебе мало, что нас клофелином напичкали, хочешь, чтобы до утра в одних трусах остались?..
– Тихо, не орите, сейчас расскажу, что произошло, – пытался успокоить их Анатолий и, налив себе полстакана водки, выпил. – Короче, пошел я в магазин…
Друг вкратце прояснил ситуацию. По мере повествования у Сергея и Шуры волосы встали дыбом. Шура побледнел как снег, завалился в кресло. Серега забегал по комнате:
– Ты сам-то понимаешь, что произошло? Нет, ты не понимаешь! Ты знаешь, что ее и тебя сейчас по всему городу ищут? Зачем ты ее сюда приволок?
– Не бросать же ее на улице…
– Ну, так веди сюда всех телок со всех помоек! Здесь тебе не тайга и даже не поселок, где ты всем готов двери открыть и впустить переночевать. Тут город! Таких лохов, как ты, проворачивают и на пику садят в одно мгновение. Здесь не разговаривают! Здесь не ты, так тебя, иного не бывает… – метался по комнате Сергей. – Ты понимаешь, что они по следам сюда, в квартиру могут прийти?
– Я поднимался по лестнице, зола замерзла, не сыпалась с одежды… Ботинки по дороге на снегу очистились.
– Боже! Какой дурак! – заломил руки Сергей. – Да они сейчас весь город перевернут, каждый дом, каждую квартиру проверят! Ты понимаешь, что у них все повязано, везде глаза? Братки так это дело не оставят: за своего отомстят…
– Что же теперь делать? – прошептал Шура. – Как шубу отчистить?
– Еще один балбес! Достал со своей шубой! – оборвал его Сергей. – Тут надо про другое думать: сматывайте удочки, и как можно скорее!
– Да куда сматывать-то? Ночь на дворе! Время одиннадцать часов… – затравленно выдохнул Шура. – И куда я без шубы? Меня Татьяна без соболей, шапки и шубы домой не пустит.
– Ну вообще!.. Ты под каким забором родился? Про шкуру думать надо… Конечно, сейчас бежать нереально. Утром рано, пока еще не рассвело, я вас вывезу на вокзал. Поезд в восемь утра идет, как раз успеете. Из одежды что-нибудь найду в гараже, там у меня старые куртки и фуфайки есть…
– А деньги? На билеты рублей триста надо… Где взять? Эта кикимора, Ленка, все до копейки выгребла, – уныло похлопал по карманам Шура.
– Ну, с деньгами как-то определимся, – успокоил Серега. – У соседей перехвачу.
– У меня деньги есть! – вдруг раздался мягкий голос за их спинами.
Они повернулись, в немом молчании устремили свои взоры на черноглазую. Девушка успела помыться, накинула на себя махровый халат жены Сергея, накрутила на мокрые волосы полотенце, незаметно вышла из ванны и услышала последнюю часть их разговора.
– У меня вот, – повторила она, протягивая Анатолию зеленую бумажку. – Сегодня на работе получила, в дубленке были. Я обычно деньги в сумочке не ношу.
– Вот еще! – сердито перебил ее хозяин дома и небрежно отвернулся, давая понять, что разговор окончен. – Без тебя разберемся! Давай одевайся и греби веслами, откуда пришла: прием окончен!
– Почему бы и не взять, если дают? – приподнялся с кресла Шура, сверля загоревшимися глазами новенькую тысячу. – Деньги нам очень даже пригодятся…
– Пусть хоть обсохнет, – робко вступился за девушку Анатолий.
Черноглазая осторожно положила на стол купюру, опустив глаза, вернулась в ванную. Шура потянулся за деньгами через стол, но Серега перехватил бумажку, сунул себе в карман:
– Ладно уж, все одно мне билеты покупать придется.
– Давай я куплю, – настаивал Шура, но под строгим взглядом Сереги плавно опустился назад на кресло. – Ладно, как хочешь.
– Ты купишь, а сдачу себе в карман. А нам еще кое-что прикупить придется, – отрезал Серега и уже брату: – Ох, и рожа у тебя! Хорошо досталось? – Усмехнулся. – Нос, как у гуся, и под глазами синяки! Ну, иди, мойся, черт с мутного болота! А я пока позвоню кое-кому… – И взялся за трубку домашнего телефона.
