Владимир Смирнов
Интерфейс судьбы
Егор невольно подумал, что через несколько лет время сыграет ту же злую шутку и с лицом Алисы; но до этого было ещё далеко. А пока она радовала глаз свежестью чудесного возраста «до тридцати».
– Доброе утро! Чем я могу вам помочь? – спросила девушка с улыбкой, которую при желании легко можно было принять за искреннюю.
Обувают! – подумал Егор со злостью. – Всё у них, гадов, просчитано! Ему стало противно и захотелось поскорее уйти. Но не просто развернуться и хлопнуть дверью, а так, чтобы предстать оскорблённой стороной, чтобы вина за его уход легла на Алису.
– Похмелье снимаете? – раздражённо спросил он.
– Разумеется, это наш профиль.
Девушка встала и указала ладонью на прейскурант, висевший у неё за спиной. Движение было совершенно излишним – прейскурант Егор заметил сразу, как только вошёл. Но в этом отработанном повороте грудь Алисы смотрелась очень выигрышно, и она, конечно, не могла этого не знать.
– У меня только карта, – с вызовом сказал Егор.
– Мы принимаем любые карты.
– И я расплачусь только по факту. Когда почувствую эффект.
После таких слов его точно должны были отшить; вся сфера подобных услуг строилась на незыблемом принципе «деньги вперёд». Но, к его удивлению, Алиса лишь сочувственно кивнула.
– Я понимаю ваше недоверие. Все наши клиенты поначалу сомневаются, пока не попробуют. Но мы готовы пойти вам навстречу. После процедуры вы можете отдохнуть в кабинете релаксации, это даже рекомендуется. Через пятнадцать минут от похмелья не останется и следа.
– Пятнадцать минут?! – не поверил Егор.
– Обычно даже меньше, – улыбнулась Алиса.
В висках опять противно кольнуло, и Егор решился:
– Согласен!
– Тогда вам нужно расписаться здесь. – Девушка достала из стола несколько зелёных листков.
– Что это?! – спросил Егор.
– Предупреждение о возможных побочных эффектах.
– Каких эффектах? – не понял Егор. – Вы что, хотите меня напугать?
– Бояться нечего, – Алиса достала из стола очки в тонкой оправе, надела их и сразу стала похожа на учительницу младших классов. – Но вы должны понимать, на что идёте. Вы же бросаете пить. Начинаете новую жизнь, непохожую на прежнюю. Можно сказать, алкаш в вас умрёт – а это всё-таки часть души. Часть, с которой вам придётся расстаться. Вы принимаете серьёзное решение, и должны ответственно принять все последствия.
Сказанное показалось Егору бредом, и он насмешливо спросил:
– А кто-нибудь отказался, прочитав это?
Он ожидал какой-нибудь шутки, снимающей напряжение, но Алиса ответила совершенно серьёзно:
– Полгода назад в наш московский офис жена привела одного писателя. Довольно известного, возможно, вы о нём даже слышали. Он прочитал обо всех побочках и наотрез отказался от лечения. Сказал, что ему надо дописать роман и он боится потерять вдохновение. Честное слово, так и сказал – вдохновение!
– И что, дописал? – поинтересовался Егор.
– Нет, – коротко ответила Алиса. – Не успел. Цирроз оказался быстрее.
Егор поперхнулся застрявшими в горле словами. Откашлявшись, он выдавил из себя:
– Но я-то не писатель. Давайте ваши бумажки.
Алиса пододвинула к нему листы соглашения. Нетвёрдой рукой Егор поставил в нужном месте закорючку и заверил согласие цифровой подписью с мобильника.
– Готово! Ведите меня к своему эскулапу.
Алиса отрицательно покачала головой:
– Никаких эскулапов. Всё, что вам нужно, уже здесь.
С этими словами она достала из термокамеры небольшую прозрачную капсулу и легонько встряхнула её. Егор сразу вспомнил, как в школе ученики рассказывали друг другу байки про «кремлёвскую таблетку». Её якобы давали агентам спецслужб, внедряющимся в наркокартели под видом наркоманов – чтобы после задания навсегда избавить их от наркозависимости. В такие байки Егор не верил; он подозревал, что все наркокартели крышуются именно спецслужбами. И если службисты кого-то и засылают в картель, то исключительно аудиторов с командировочными предписаниями.
Но это был скепсис здорового трезвого человека. А сейчас Егору больше всего хотелось верить, что такая таблетка есть и что она работает. Он судорожно сглотнул и спросил:
– А как это действует?
– Я могу, конечно, рассказать вам про гормоны, ингибиторы, нейротрансмиттеры и прочую биохимию, – улыбнулась Алиса. – Мы убьём уйму времени, но вряд ли что-то проясним. Зачем вам мучиться лишних полчаса? Просто поверьте – это работает.
И Егор поверил. Он подошёл к кулеру, налил воды в одноразовый стаканчик и вернулся к стойке:
– Я готов!
Алиса вновь покачала головой:
– Не так. Внутривенно. Готовьте левую руку.
Привычным жестом она пригласила Егора за стойку. Он сел в кресло и вложил руку в аппарат для инъекций. Алиса закрыла крышку и опустила капсулу в приёмник. Аппарат аккуратно сжал предплечье и зажужжал – включилась стерилизация. Егор почувствовал укол и неприятный зуд в вене – не то чтоб очень болезненный, скорее похожий на нестерпимое желание почесать место, до которого не дотянуться. Вскоре процедура закончилась, и он с облегчением высвободил руку. А дальше всё было как в сказке – боль стала отступать медленными толчками; тиски, сдавливавшие голову, плавно разжались. Уже через несколько минут от похмелья не осталось и следа. Егор расплатился карточкой и прикинул, что остатка наверняка хватит на бутылку, а то и на две. Но стоило подумать об этом, как накатила тошнота. Так вот как это работает, – понял он. – И что, это теперь навсегда? Вроде бы и не жалко; но ведь не просто так с него взяли подписку о согласии.
Егор спустился с крыльца и не спеша пошёл к перекрёстку, прислушиваясь к своим ощущениям и наслаждаясь этим неожиданным счастьем – бытием без боли. Надо бы цветов Алисе купить, – подумал он, – и конфет. Или мартини. С прицелом на будущее общение выигрывал, конечно, вермут; но при мысли о нём к горлу опять подступила тошнота. Ладно, пусть будут конфеты, – решил Егор и шагнул на дорогу. Погружённый в свои мысли, он не заметил приближающейся кареты скорой помощи. Взвизгнули тормоза, и машина пошла юзом. Заднее колесо заскользило по луже, оставшейся после ночного дождя. Последним, что успел увидеть Егор, была пелена воды, заслонившая летящий на него борт скорой.
Глава 4. Коридор
Сквозь полуприкрытые веки пробивался ровный холодный свет. Егор открыл глаза и увидел свои ноги в потрёпанных кроссовках. Он лежал на жёсткой больничной кушетке в небольшой комнате без окон. Людей в ней не было, не было и обычной больничной обстановки – шкафов, стульев, тумбочек. Только кушетка, дверь и встроенные в потолок светильники. Егор торопливо ощупал себя – руки и ноги были целы, голова не болела. С него не сняли даже джинсы с футболкой, лишь тёмные очки куда-то пропали. Стараясь не делать резких движений, он осторожно встал с кушетки и подошёл к двери. Чуть поколебавшись, толкнул её и вышел в коридор, пустой и неправдоподобно длинный – конца не было видно ни справа, ни слева. Одна стена коридора была глухой, на другой располагался бесконечный ряд одинаковых дверей. Егор открыл ближайшую – комната оказалась точно такой, как и только что покинутая им. Та же одинокая кушетка у стены, те же светильники на потолке. Он открывал двери одну за другой и за каждой видел то же самое. Радость чудесного спасения растаяла, сменившись нехорошим предчувствием.
Егор пошёл по коридору, уже не заглядывая в двери, потом прибавил шаг, ещё и ещё. Побежал. Мысли замерли, пропало и ощущение времени. Он бежал, не считая проплывающие мимо пятна дверей, бежал и бежал – но вокруг ничего не менялось, как будто он стоял на месте. Внезапно из мутного тумана мрачных предчувствий выступила простая и жуткая мысль – ведь с его избыточным весом он не мог бежать так долго; дыхание давно должно было сбиться, а сердце – выскакивать из груди. Егор попробовал нащупать пульс на шее, на запястье и на груди – но не нашёл его. Сердце не билось. Дыхание было ровным, но лишь по инерции; задержав вдох, Егор понял, что кислород ему больше не нужен. И тут ему стало по-настоящему страшно – потому что вывод он мог сделать только один.
Я умираю, – понял Егор, – и этот бесконечный коридор лишь галлюцинация, порождённая моим угасающим мозгом. А это значит, что скоро мозг умрёт окончательно, и я исчезну вместе с этим жутким пространством.
Ужас охватил его от этой мысли. Но тут же пришла другая мысль – возможно, мы просто ничего не знаем об индивидуальном времени умирания. Возможно, я давно умер, и теперь мне придётся вечно пребывать в этом пустом месте. Ибо это и есть мой личный ад, который я заслужил. И вновь ужас холодной ртутью стек по позвоночнику. Оба варианта сходились в одном – выхода не было.
Нет, нет, не может быть! – убеждал себя Егор. – Это слишком жестоко и несправедливо! Ведь могло же быть так, что кто-то из пророков случайно узнал правду о смерти; ведь могла же оказаться правдивой хоть одна из историй, над которыми мы смеялись. Я на всё готов – но пусть это будет не ад, пусть это будет чистилище! Ведь нет же физической боли, нет мучений плоти – так пусть это будет чистилище! Только бы это когда-нибудь закончилось – и уже не важно как.
Он вспомнил боевой лозунг своей юности: «Делай что должно – а победы никто не обещал». Как быстро закончилось то лихое время! И чем закончилось – жалким растительным прозябанием. Жизнь спущена в унитаз, игра проиграна по всем пунктам. Почему-то всегда казалось, что ещё успею, наверстаю, что всё ещё впереди. Но теперь впереди лишь бесконечный пустой коридор с бесконечными пустыми комнатами. Значит, надо идти вперёд, других вариантов всё равно нет. А по пути заглядывать во все двери – чтобы не пропустить ненароком тот единственный шанс, на который здесь только и остаётся надеяться.
Делай что должно! – приказал себе Егор и пошёл вперед. Время, казалось, застыло, вибрируя в коротком отрезке между двумя дверями. Ничего не менялось; Егору казалось, что он топчется на одном месте, не продвигаясь вперёд ни на шаг. Сначала он ещё пытался как-то обозначить точку отсчёта, считая пройденные комнаты, но несколько раз сбился и бросил – всё равно это число ничего ему не говорило. Не надо ничего считать, не надо ни о чём думать. Просто идти, просто делать, что должно. На всю оставшуюся вечность.
Он и шёл на автомате, то впадая в безмыслие, то выныривая из него. А вынырнув, пугался, что сбился с курса и пошёл в обратную сторону. Тогда он смотрел на свой ориентир – свежий пластырь на сгибе левой руки, и убеждался, что всё ещё движется в выбранном направлении. Сколько времени прошло, он не знал – времени здесь не было. Его тело не уставало, ни в чём не нуждалось и ни о чём не напоминало – так что даже на ориентиры биологических циклов нельзя было рассчитывать. Страшно было представить, что когда-нибудь упрямство может закончиться, и тогда он сползёт по стене на пол и будет сидеть так вечно.
Будущее замкнулось в короткий цикл: девять шагов – приоткрыть створку – заглянуть – закрыть – девять шагов… Цикл завораживал и расслаблял; Егор шёл, не видя ничего вокруг. Только дверь и стену, дверь и стену. Убаюканный этой монотонностью, он не сразу заметил мальчика, сидящего у противоположной стены коридора. На вид мальчугану было лет шесть, может, чуть больше; на нём была голубая футболка и синие штаны на лямках. Он сидел спиной к Егору и был совершенно лыс; отблеск потолочной лампы бликовал на голом черепе. Егор машинально поднял руку, чтобы пригладить волосы, и застыл – под пальцами была идеально гладкая кожа. В ужасе он начал поспешно ощупывать своё лицо – нос, уши, губы, веки. Вроде бы все части были на месте, но как они выглядели, Егор понять не мог – на всём пути он ни разу не встретил ни одной отражающей поверхности. В этом месте свой внешний вид волновал его меньше всего, но он боялся испугать мальчика. Егор посмотрел на свои руки – на вид вполне нормальные; и всё же тронуть малыша за плечо он не решился. Остановился в нескольких шагах и негромко кашлянул.
Мальчик обернулся, и глаза его округлились. Несколько секунд он не мигая смотрел на Егора, потом заплакал в голос. Это обнадёживало – значит, бежать он не собирался. Преследовать ребёнка, обезумевшего от страха, догонять, хватать, удерживать – что может быть ужаснее. А ведь пришлось бы – не бросать же его одного в этом жутком месте. Егор опустился на корточки и негромко сказал:
– Не плачь, малыш. Я пришёл, чтобы помочь тебе.
Мальчик поднял распухшее мокрое лицо и спросил сквозь всхлипы:
– Где моя мама?
– Мы найдём её! – пообещал Егор. – Обязательно найдём! Теперь ты здесь не один.
Мальчик смотрел на него с тем же недоверием, и Егор продолжил:
– Я пришёл, чтобы помочь тебе. Мы вместе будем искать твою маму. Меня зовут дядя Егор. А тебя?
– Дениска! – прошептал мальчик.
Он перестал плакать, но продолжал шмыгать носом. Егор протянул малышу руки.
– Вставай!
Дениска вскочил и бросился ему на шею. Крепко обнял, прижался всем телом. Прошептал в ухо:
– Дядя Егор, мне страшно…
– Знаю, знаю, – Егор тоже перешёл на шёпот. – Тебе было страшно одному. Но бояться больше не надо, ведь теперь я с тобой. И я тебя не брошу.
Он осторожно обнял мальчика, погладил худенькую вздрагивающую спину. Маленькие рёбрышки, острые лопатки – всё казалось таким хрупким и беззащитным.
Нельзя ему быть здесь! – подумал Егор. – Совсем нельзя! От этого мёртвого места и меня вымораживает; страшно даже представить, чем оно кажется ребёнку. И здесь я – его единственная надежда. А он – мой единственный смысл.
Егор встал и протянул Дениске руку:
– Пойдём!
Мальчик доверчиво вложил в неё свою ладошку и они пошли по коридору, заглядывая в каждую дверь.
– Дядя Егор, а что мы ищем? – тихо спросил Дениска. – Я здесь уже был, они все одинаковые. Все комнаты пустые. Нигде никого нет.
– Это не так, – ответил Егор. – Здесь много одинаковых комнат, но среди них есть одна, не похожая на другие. Там выход. Именно его мы и ищем.
– Ты точно это знаешь?
– Совершенно точно! – ответил Егор; а что ещё он мог ответить?
– И там будет мама? – не отставал Дениска.
– Там будет выход. А для нас сейчас главное – выбраться из этого места. Согласен?
– Согласен, – кивнул Дениска, – я тебе верю.
Он ещё сильнее сжал руку Егора, и они продолжили свой путь по бесконечному коридору. Комнаты были такими же одинаковыми, но время уже потеряло свою однородность. Теперь они разговаривали, и слова отличали каждый новый цикл от предыдущего. Дениска рассказывал о своей семье – маме, папе и старшем брате, о своих друзьях, о впечатлениях от просмотренных мультиков. Егор вспоминал разные истории – из своей жизни и из жизни знакомых. Потом перешёл на книги и фильмы – детские и не очень, но способные заинтересовать шестилетнего мальчика. Иногда ему казалось, что какую-то историю он уже рассказывал и, возможно, даже не раз, но он не позволял себе сбиться и всегда доводил рассказ до конца. Главное было – говорить, не умолкая ни на секунду; только это давало ощущение привычно текущего времени.
Двери Егор распахивал резким движением, доведённым до автоматизма. Заглядывал внутрь, закрывал дверь и шёл дальше. Теперь ему уже не надо было уточнять направление, сверяясь с пластырем – теперь в его левой руке лежала маленькая детская ладошка. Очередную дверь он открыл так же – на автомате, ничего не ожидая и ни на что не надеясь. И чуть не захлопнул сразу же – так ужаснуло его увиденное. Он едва успел сунуть ногу в открывшийся проём, испугавшись, что если дверь сейчас закроется, то в следующий раз за ней вновь окажется знакомая комната. И утерянный шанс больше никогда не повторится.
Егор осторожно потянул ручку на себя, чувствуя, как прижимается к его ноге испуганный мальчик. Рассказ прервался на полуслове; они замерли, молча глядя в дверной проём. С самого начала своих блужданий Егор надеялся, что за очередной дверью окажется что-то новое; но он ожидал увидеть совсем иное. Может быть, другую комнату с двумя дверями, где вторая дверь – выход. Может быть, огромный зал. Возможно, даже лес или поле – пространство, куда можно шагнуть. Но за дверью была лишь чёрная пустота. Ни стен, ни пола, ни потолка – лишь непроницаемый мрак. Егор протянул руку и не увидел своих пальцев; тьма начиналась прямо от порога. Он резко отдёрнул руку и отступил на шаг. Дениска вцепился в его ладонь.
– Дядя Егор, мы ведь не пойдём туда, правда?!
Егор вздохнул:
– Мы пойдём туда, это наш единственный шанс. Иначе мы останемся здесь навсегда.
– Дядя Егор, я боюсь, – всхлипнул Дениска.
– Это нормально, – сказал Егор. – Мы оказались в очень страшном месте, но ты вёл себя как настоящий мужчина.
Он хотел потрепать Дениску по волосам, но вовремя остановился, вспомнив, что волос на их головах нет.
– А можно как-нибудь без этого? – спросил Дениска совсем тихо.
Егор нагнулся и взял мальчика на руки. Прижал его голову к своему плечу.
– Мы должны туда пойти, другого выхода нет. Понимаешь?
– Понимаю…
– Вот и хорошо. Закрой глаза.
– Закрыл.
Егор крепко прижал к себе Дениску и шагнул во тьму.
Глава 5. Белое безмолвие
Зрение возвращалось постепенно, как будто кто-то плавно прибавлял яркость освещения. Дежа вю, – подумал Егор, – это уже было, я это уже проходил.
Он приподнял голову и увидел, что над ним склонился кто-то в белом. Вернее, кто-то белый с плоским матовым лицом. На самом деле, никакого лица у существа не было, так Егор мысленно назвал место, откуда на него смотрели четыре чёрных бусинки глаз. Хотя – почему глаз? И почему смотрели, да ещё на него? Больше всего существо напоминало неплотно набитый мешок с картошкой, на верхнюю часть которого зачем-то пришили четыре пуговицы. Надо завязывать с абсентом, – подумал Егор. – Но… я же умер!
Он непроизвольно дёрнулся и поднёс ладони к глазам – руки были самыми обычными, привычно знакомыми. И руки были пустыми! Воспоминание нахлынуло мгновенно, сжимая внутренности в тугой узел. Егор рывком сел и закричал в отчаянии:
– Мальчик! Где мальчик?!
Картофельный мешок слабо заколыхался и Егор понял – существо смеётся. Ещё секунду назад он видел просто лёгкую дрожь на матовой поверхности, и вдруг пришло совершенно ясное понимание – белый смеётся. Откуда взялась такая уверенность, Егор не мог бы объяснить, но сомнений в этом не было.
– С возвращением! – услышал он низкий мужской голос.
То, что голос низкий и мужской, он, конечно, достроил сам; но смысл слов узнавался безошибочно. Возможно, с белым можно было даже общаться.
– Где мальчик? – снова спросил Егор.
– Забудь о нём, – ответил белый. – Ты вывел его из буферной зоны, но дальше он пойдёт своей дорогой.
Егор понял, что так оно и будет, и ничего тут не изменишь. Понимание было настолько очевидным, что исключало возможность любых споров и вопросов. Прощай, Дениска! – мысленно простился он с мальчиком. – Надеюсь, кто-то и там позаботится о тебе!
Он поднялся и посмотрел прямо в чёрные пуговицы белого.
– Я умер?
– Ты вернулся, – ответил тот. – Что, совсем ничего не вспомнил?
– А что я должен был вспомнить?
– Наш мир. И себя в нём.
– Наш?! Мир?! – Егор дёрнулся и испуганно огляделся.
Вокруг разливалось белое безмолвие – без конца и края. Никаких стыков, углов, теней. Как будто он находился внутри гигантского белого шара, такого огромного, что его внутренняя поверхность казалась плоскостью. Свет тоже шёл непонятно откуда, он просто был везде. Всё это казалось каким-то запредельно чуждым, нечеловеческим.
– Это сон? – спросил Егор внезапно дрогнувшим голосом. – Но я же только что был….
– В симуляции, – закончил за него белый. – А теперь вернулся в реальность.
Егор молчал, не в силах поверить белому; он продолжал цепляться за привычную картину мира, которая рассыпалась у него на глазах. Белый, казалось, понял его состояние и терпеливо пояснил:
– Твоя Земля – всего лишь одна из наших симуляций. Это очень древняя практика. Достигнув креативного возраста, каждый из нас сам выбирает себе профессию. Этот выбор определяет, в какой симуляции стажёр будет проходить свой тренинг. Тебя отправили на Землю, это один из самых сложных квестов. Погружение там очень глубокое, поэтому при извлечении не всем удаётся сразу вспомнить себя. А тебя и извлечь было непросто, слишком глубоко ты там укоренился.
Если белый надеялся, что его объяснения всё прояснят, то он ошибся; его слова, наоборот, загнали Егора в ступор. Мышление будто парализовало, в сознании бился лишь безмолвный древний ужас.
– Так вы меня извлекали? – спросил он.
– Разумеется, – ответил белый, – и начали уже давно, только ты слишком цеплялся за свою Землю. Но тренинг ты прошёл, пора было возвращаться.
– А почему именно меня?
– Мы будим всех стажёров, но земные сны слишком глубоки. Наши будильники звенят непрерывно, но вы считаете их звонки случайными совпадениями. Или даже божьим промыслом. Не видите того, что у вас перед глазами.
– Чего не видим?
– Да ничего, совсем ничего! Ты хоть представляешь, сколько раз в той жизни ты должен был умереть?
– Умереть? – переспросил Егор.
– Умереть. Самым натуральным образом. Когда в детстве прыгал по крышам. Когда юношей зачем-то полез в горы, не имея никакой подготовки. Когда в парке пересёкся с гопниками. Я могу долго перечислять. Но ты выжил, вопреки всем вероятностям. Думаешь, совпадение?
Белый опять заколыхался всей своей аморфной массой.
– Или вот ещё – вспомни, ты ведь однажды видел полное солнечное затмение. И ничего не удивило?
– Что размеры Луны и Солнца на нашем небе практически совпадают? – уточнил Егор. – Да, я знаю, что Луна в четыреста раз меньше Солнца, зато Солнце в четыреста раз дальше от Земли. Странное совпадение, согласен, но ведь могло же быть и такое. Во Вселенной всякое случается.
– И то, что это случилось с обитаемой планетой, жители которой могут в полной мере оценить странность такого совпадения, тоже не удивляет? – спросил белый. – Здорово же вам промывают мозги.
– Промывают? – удивился Егор. – В симуляции?
– Это автономная симуляция, мы следим лишь за основными линиями, – ответил белый. – Но не переживай, ты не один такой. Поживёшь какое-то время в карантине, пока не пройдёт возвратная амнезия. А теперь спи!
Молочная поверхность под ногами стала медленно проседать, увлекая за собой внезапно отяжелевшее тело. Егор почувствовал, что теряет фокус внимания и погружается в сон, бороться с которым нет сил. С трудом собрав остатки воли, он приподнял отяжелевшие веки.
– Как я на самом деле выгляжу? Так же, как ты?
Белый вновь мелко заколыхался в беззвучном смехе:
– Здесь ты будешь выглядеть так, как тебе захочется.
Он начал медленно отворачиваться, но Егор остановил его.
– Постой! Скажи, этот мир – какой он? Тут действуют неизменные физические законы? Тут есть смерть? Тут умирают?
– Всё это ты должен вспомнить сам, – услышал Егор и погрузился в небытие.
Глава 6. Карантин
Очнулся он в другом месте – таком же белом, но всё же ином. Здесь не было той пугающей неупорядоченной пустоты, пространство ограничивалось отдельно стоящими белыми стенами с проходами между ними. Егор встал и огляделся. Заметив движение в одном из проходов, он невольно отступил назад. Прижался спиной к стене и замер в ожидании. Тут был кто-то ещё – человек или гуманоид; на белом фоне виднелся размытый контур чьей-то фигуры. Егор моргнул, сфокусировал зрение и не поверил глазам – по белоснежному полу к нему подходила девушка! Настоящая девушка, юная и привлекательная.
Только бы не глюк! – подумал Егор и пошёл ей навстречу. Расправил плечи, втянул живот и скосил глаза вниз, оценивая результат. Результат поразил – вместо дряблого комка под небрежно заправленной футболкой он увидел безупречный загорелый торс с кубиками мышц. Ну да, «будешь выглядеть как захочешь», – вспомнил он. – Как же стыдно! Так сильно захотел произвести впечатление, что не только принял облик качка, но ещё и обнажился по пояс. Мышцами тут никого не удивишь, это лишь видимость; зато детское желание покрасоваться расскажет о нём больше, чем ему бы хотелось. Хорошо, что здесь это можно быстро исправить. Егор поспешно упаковал иллюзорное атлетическое великолепие в джинсовую рубашку и только после этого отважился вновь взглянуть на девушку.
Сказать, что она красива, значило ничего не сказать. Это была совершенно невозможная, гипертрофированная красота. У натуральных женщин не бывает ни таких огромных глаз, ни таких неправдоподобных пропорций. Больше всего она была похожа на куклу – очень реалистичную авторскую куклу по анимешным мотивам. Глаза чуть не в пол-лица, миниатюрный подбородок, осиная талия, длинные ноги и короткая, на грани приличий, гофрированная юбочка. Тело, не предназначенное ни для жизни, ни для деторождения – только для восхищения и любования.
Понятно, – подумал Егор, – образ взят из моей головы. И надет – на кого? Кто там, внутри, под этой идеальной оболочкой? Выглядит как девушка, а если и говорить будет, как девушка, то очень скоро я забуду о своих страхах и буду относиться к ней, как к настоящей девушке. Но как всё-таки безупречно исполнение! В реале у неё, пожалуй, были бы проблемы не только с деторождением, но, возможно, даже с гравитацией. А с сексом? Не уверен, видимо, пятьдесят на пятьдесят. Загадка! Интересно, а она хоть знает, что у неё под юбкой? Видимо, нет; пока это знаю только я. А она сможет узнать об этом только если у нас случится близкий контакт…
– Уже знаю, – хихикнула девушка. – Действительно, в полоску. Ну, давай знакомиться. Тебя ведь зовут Егор, да? А меня Снежинка.
– Ты можешь читать мои мысли? – смутился Егор.
– Не все. Но у нас есть определённое общее… – она запнулась, подбирая слова, – информационное пересечение. Иначе мы просто не могли бы понимать друг друга.
Её губы вновь растянулись в озорной улыбке.
– Но близкого контакта у нас не будет, и не надейся. Как мешок с картошкой ты меня не привлекаешь. А в своих телах… У нас на Кристалле одно твоё прикосновение оставило бы такой ожог на моей коже, что шрам потом не вывел бы ни один косметолог.
Странно, – подумал Егор, – она ведь не может знать, что такое картошка. Но если переданный образ понятен – не всё ли равно, в каких словах он дошёл до сознания. Пусть картошка, пусть мешок, пусть косметолог – главное, что произнося слова, обозначающие неизвестно что, мы так хорошо понимаем друг друга. И видит она меня точно не как мешок с картошкой. Конечно, не с этими дурацкими кубиками мышц, как-то по-своему. Но в том виде я ей явно не противен, иначе она не сказала бы про прикосновение, не стала бы со мной флиртовать. А она ведь действительно флиртует, строит глазки – хотя что на самом деле кажется мне огромными голубыми глазищами, я, наверное, никогда не узнаю. И скорее всего, это к лучшему.
– Странное у тебя имя, – сказал Егор.
– Разве? – удивилась Снежинка. – Это, наверное, проблемы перевода. Но ты можешь называть меня Анной, если тебе так привычнее.
– Не стоит, мне нравится твоё имя. Оно красивое, просто очень необычное.
Смотреть на Снежинку было приятно, и Егор радовался, что в этом чуждом мире хоть от чего-то можно получать удовольствие. Он так загляделся, что не сразу заметил движение слева. Резко обернувшись, он увидел подходящего к ним невысокого юношу в круглом металлическом шлеме и домотканой косоворотке, доходящей почти до колен. Ничего себе! Настоящая косоворотка! – поразился Егор. – Это как же глубоко надо было залезть мне в мозги!
– Кто это? – спросил он Снежинку.
– Владислав, – ответила девушка.
– Владислав? – удивлённо переспросил Егор.
В этом месте он никак не ожидал услышать знакомое имя.
