Владимир Привалов
Юнцам тут не место
Александре, которая мечтала быть Музой,
а стала женой, посвящается
Дерево, чего-чего только оно не может… Оно дарит краски природе, простирает тень, усыпает землю плодами. Или становится царством детских игр – целый поднебесный мир, где можно лазить, играть, висеть на руках…
Рэй Брэдбери. Марсианские хроники
Глава 1
Пропаданцы
Колеса заскрежетали по рельсам, вагон качнулся на повороте. Максим с опаской покосился на проходящего по узкому проходу пассажира и вжался вглубь сиденья. Попутчик осторожно нес пластиковую коробочку и не отрывал от нее глаз. Пахнуло запаренной лапшой, и Макс поморщился.
«Как можно добровольно есть такую гадость?»
От обилия запахов – мужских носков, дорожной еды, табачного дыма из тамбура и смрада из биотуалета – непривычного Макса слегка мутило. Он достал банку с любимым чаем и сыпанул заварки.
– Семен Михайлович, вас угостить моим чайком?
– Если тебе не трудно, Максим, – придвинул свой стакан улыбчивый дедок-попутчик. – Попробую с удовольствием.
Макс подхватил дребезжащие подстаканники и через весь вагон двинулся за кипятком.
В соседнем отсеке шумела бестолковая молодежь. Ребятня расселась вокруг рослого парня постарше.
– Я ему говорю: чел, чо за херня, лол! – вокруг с готовностью рассмеялись. Парень явно вызывал интерес у окружающих: некоторые подтянулись на громкий голос рассказчика даже из соседних купе.
Навстречу шел здоровенный амбал с полной кружкой кипятка. Видок угрожающий… Макс невольно прижал локоть к торсу. Деньги в скользком полиэтиленовом пакете на месте – примотаны к мокрому животу. Пот стекал по пузу и намочил трусы. Да… Неудачно он придумал хранить купюры… Впрочем, куда еще девать такую прорву деньжищ? Прятать в багаж страшно – вдруг сопрут?
Громила татуирован до бровей: на скулах и висках выбиты руны, из-под футболки на шею вылезла змея, раскрыв пасть. На кончике игольно-острого змеиного зуба повисла капелька яда; на руках нет живого места. Разрисованный жлоб пер вперед, выставив кружку и выпятив челюсть, и даже и не думал притормозить или извиниться. Макс юркнул в свободный отсек.
– А у тебя у матери тоже татуха есть? – вдруг спросил смешливый девичий голос позади.
– Ага. Две, – раздался ответ.
– Класс! А чо мы там делать будем?
– Чилить.
Макс поморщился. После годичного сидения в лесу без интернета и без связи всё вокруг было не так. Новых словечек стало так много, что он не успевал их выучивать. Да и надо ли?
У бака с водой еще один любитель быстрой еды набирал кипяток в пластиковую тару. От резкого химического запаха тошнота подступила к горлу. Макс поднес ладонь к носу и отвернулся.
– Ой, а можно мне вот этот почитать?
– Конечно, конечно, Катенька! – всплеснула руками сухонькая старушка, качнув идеально зачесанным пучком седых волос на затылке.
Порывшись под столом, она зашуршала пакетами и вытащила пачку разноцветных глянцевых журналов. С обложек белозубо скалились незнакомые лица. «Своему не даю …» – успел выхватить часть заглавия Макс. Радуясь, что оказалась полезна, бабулька пододвинула кипу соседкам.
– Что, Максимка, решил чайку попить? – струйка журчала в стакане, взвихривая заварку.
Позади стоял Сергеич из нижнего купейного места напротив. Макс кивнул и подставил второй стакан.
– Вкусно у тебя пахнет… – засопел грузный старикан.
Жирным складчатым загривком, одутловатыми толстыми лодыжками и посадкой головы с близоруким прищуром глаз Сергеич напоминал носорога. Максим улыбнулся и отправился в обратный путь, внимательно смотря под ноги.
– Представляете, мужики, эта прошмандовка мне еще указывает! – донеслось сбоку. – У самой ведро между ног со свистом пролетает.
Из купе пахнуло перегаром.
– Ми-ии-ша-а! – возмущенно пропел высокий женский голос. – Ну мы же договорились!
– Ой, Люсенька, прости! – раздались хмельные смешки и шепотки. – Я что… Я ничего – я ж не матерюсь, как и договаривались!
– С твоими прибаутками и матов не нужно, – проворчала под нос ярко накрашенная тетка, мимо которой проходил Макс.
– Вкусно у тебя пахнет, – встретил его улыбчивый Семен Михайлович, суетливо отодвигая газету.
– Вода поганая, – проворчал Максим и присел напротив. – Я к родниковой привык.
– Где ж в наше время родниковую достать можно? – болтая в стакане ложкой, поинтересовался попутчик. – Везде одинаковая; в неволе душной городов-то…
– Так это в городах, – ответил Макс и, прищурившись, продолжил по памяти. – Там люди в кучах, за оградой, не дышат утренней прохладой, ни вешним запахом лугов.
Старичок вскинул брови, и Макс пояснил.
– Тоже люблю эти строчки. Видели, где я в поезд сел?
– Посреди ночи вперся! – запыхтел Сергеич из глубины вагона с пузатой домашней кружкой в руке. Под мышкой он нес завернутый трубочкой глянцевый журнал – старушка всучила чтива и ему. – Со своими баулами. И как допер столько?
– Я год в лесу жил, – признался Максим.
– Чего так? – наклонил голову к плечу собеседник. Он походил на Жака Фреско – такой же старый, морщинистый, как зимнее яблоко, и мудрый.
– Работа такая, – пожал плечами Макс. – Помогаю людям на земле обустраиваться. Пруды копаю, живые изгороди от ветра сажаю. Огород разбиваю, сады… Животных развести, туда же. Пермакультура – не слыхали?
Семен Михайлович качнул головой и шумно прихлебнул. Зажмурился.
– Садовник, что ли? – влез в разговор бесцеремонный Сергеич. Сосед под простыней возмущенно храпнул. – Деньги-то платят?
– Вкусно… Что это, Максим?
– Копорский чай с чабрецом. Сам собирал, сам сушил, – открыл секрет Максим. Он незаметно прижал пакет с деньгами и кивнул. – Платят. Нормально.
– Нравится работа? – спросил Жак Фреско.
– Да это и не работа… Нравится, конечно… Одичал только малость, – неловко хохотнул Макс. – От людей отвык. Пока участок разрабатывал, хозяева на выходные только приезжали. Летом почаще… Зимой пореже. А сейчас, по весне, переселились – ну я и удрал.
Отхлебывая чай, Макс наблюдал, как молодая мама в соседнем купе разрисовывает лица сыновьям. Пятнистый леопард рычал, щеря клыки. Высунув кончик языка, мамашка выводила тонкой кисточкой длинные усы торчком, завершая рисунок. Рядом сидел второй брат-тигренок, шебуршал разноцветными крыльями летучего змея, то раскрывая, то складывая их. Увидев Макса, он оскалил зубы и показал язык. Грудь женщины выделялась на туго натянутом свитерке, из-под спортивок выглядывали трусики, и Макс отвел глаза. И впрямь одичал…
– М-да, ты посмотри… – тряхнул страницами Сергеич. – Вот сучата, уже и товарища Сталина поганят!
Старик развернул журнал, вывесив обложку перед собеседниками.
Тайны звезд! Иосиф Сталин: Убив себя, жена искалечила меня на всю жизнь! Как сделать пяточки мягкими: 5 способов. Sex-свобода: как раскрепостить себя.
Вождь народов прикуривал трубку, поднося зажженную спичку. Ниже призывно улыбалась пара гламурных дурех. Макс представил себе секс-свободу глупышек со Сталиным и передернулся.
– Вот педерасты, а? – пыхтел Сергеич. – Каково товарищу Сталину с такими заголовками?
Сергеич продолжал возмущаться, а Макс вдруг увидел дату выпуска. Журнал был позапрошлогодний. Получается, старушка таскала с собой подборку далеко не свежих журналов. Тех, что смогла найти, подобрать где-нибудь забесплатно? Вот уж, действительно, старость – не радость. Кому теперь нужны эти книги и журналы, когда есть смартфон?
В багаже у Макса лежал верный покет. Сколько книг хранили электронные мозги ридера, он не знал даже примерно. Зачем собирать и возить с собой никому не нужное старье?
Раздался взрыв хохота, и Семен Михайлович подскочил.
– Да валить нужно из этой страны! Сколько можно? Чего еще ждать? – вопили ломким баском из середины вагона.
– Точно! Сраная Рашка!
– Долбаная бензоколонка!
Дедок с хрустом разогнулся и засеменил по коридору. Сергеич, пыхтя и матерясь, откинул простыню и заелозил толстыми ногами, отыскивая тапки… Вот он наконец нащупал видавшие виды кожаные сандалии и, нагнув голову, кинулся в атаку. Смятые задники задорно шлепали по босым пяткам.
Пакет с деньгами прилип к животу, и Макс не решился. Уж как-нибудь разберутся без него… Ничего же не случилось, в конце концов…
Напротив прямого как палка Семена Михайловича застыл татуированный амбал с рунами на лице. Старик тихо выговаривал уроду, а тот противно лыбился. Разогнавшийся носорог-Сергеич хлестнул свернутым в трубочку журналом по плечу здоровяка. Тот ухватил лицо старика в пятерню и оттолкнул. Сергеич ударился об угол верхней полки и упал.
Этого уже Макс вынести не мог. Он бросился по коридору и помог подняться беспомощному толстяку. Под глазом краснел фингал.
– Вы что творите!? Я сейчас милицию вызову! – всполошилась проводница.
– Вызывай, – крикнул татуированный, брезгливо вытирая мокрую ладонь о простыню. – Он первый начал. У меня и свидетели есть. Полное купе.
Молодежь подавленно притихла. Они еще не оскотинились настолько, чтобы приветствовать избиение старика. Самые трусливые торопливо прятали баклаги с пивом под стол. Тем не менее слова авторитета все поддержали слаженным гулом и кивками.
– Сандалики не потеряй, толстожопый! – глумливо прикрикнул татуированный.
Старик дернулся, но позволил Максу увести себя.
– Ничего, ничего, Владимир Сергеич, – Жак Фреско протянул пострадавшему мокрое полотенце. – Этот дуб еще пошумит… Пошумим еще напоследок, а?
Конфликт быстро утрясли. Татуированный под хор возмущенной общественности извинился через губу, и деды удалились.
– Недоноски. Не голодали ни разу в жизни по нормальному, – бурчал Сергеич, прижимая компресс. – Рашка… Страны-то своей толком не знают. У нас десятилетия, когда страна не голодала, по пальцам пересчитать можно! Родились, сучата, в двухтысячные, от сиськи не оторвались, смартфонами увешались до жопы – и туда же, лезут, суки, судьбу страны решать…
– Верно, верно ты говоришь, Володя, – скорбно покачал головой Семен Михайлович. – Не знают своей страны!
– Пулеметы Гатлинга, млять, с рукояткой поставить в переулках, собрать малолетних тварей… – прикрикнул неугомонный дед. Молодежь высунулась в коридор, и Сергеич направил на них воображаемый ствол орудия.
– Собрать вас всех на площади, и покосить, сук! – дед закрутил невидимой рукояткой древнего пулемета.
Старики немного покручинились всеобщим падением нравов. Колыбельный стук колес убаюкивал, и Семен Михайлович начал клевать носом. Макс задвинул стол и достал матрас попутчика с третьей полки. Старик благодарно хлопал сонными глазами.
Вечерело. Плацкартный сон походил на обморок. Макс из последних сил вытащил из-под себя смотанную простыню, укрылся с головой и рухнул в беспамятство.
Проснулся мгновенно. Скрежетали колеса, поезд трясло. С верхних полок сыпались матрасы и чемоданы, слышался звон разбитого стекла, раздавался звонкий мат и крики. Макс от испуга схватился за поручень. Состав дернулся и встал. Ночной полог сдернули, в дрожащий полумрак вагона хлынул яркий солнечный свет.
– Что за блядство? – раздался рев Сергеича. Отодвинув занавеску, толстяк уставился в окно. Вечерние чахлые перелески и поля сменила утренняя зелень луга. Макс спрыгнул с койки, едва не разбив колено о поручень. Со сна мотало, от резких движений перед глазами плыли оранжевые круги. Плохо соображая, он поплелся через весь вагон в туалет, ополоснуться холодной водой.
– Здорово!
– Сейчас мобы повалят, ништяков себе выбьем!
– Добра налутаем!
Первым ожил, как и полагается, молодежный отсек. Макс тряхнул головой и прошел мимо.
– Что за херь? – послышался голос татуированного.
– Другой мир! Здесь все другое! У нас вечер, тут утро…
– И мобильный не ловит!
– О! Я про такое в книжках читал. Про попаданцев!
– Так мы теперь попаданцы, что ли?
«Пропаданцы», – потер переносицу Макс.
Татуированный отвесил нескладному парнишке подзатыльник:
– Впопуданец… Ты чего, книжки читаешь, задрот?
Все было неправильно. Совсем неправильно. Лопотали пьяные мужички, собирала с полу разбросанные журналы приметная старушка… Макс ввалился в туалет и набрал в ладони воды. Плеснул на лицо. Еще. И еще. Поелозил мокрыми ладонями. Полегчало, глаза наконец раскрылись.
Макс глянул на себя в зеркало. На щеке виднелся след от подушки. Он намочил затылок и вышел.
Увы, но ему не причудилось. Проводница отсутствовала, как и многие из пассажиров. Простыни еще хранили тепло тел, а вот сами тела… Не стоит об этом. Не сейчас. Гомон из купе татуированного и любителей игр не прекращался.
– Паря! – Макса прихватили за рукав. Встряхнули. Он узнал недавнего матерщинника… Как его? Миша!?
– Чего тебе? – отдернул руку Максим.
– Что за херня творится? Где мы?
– Я знаю? – Макс брезгливо оглядел похмельные рожи алкашей. Сизые носы-сливы, тоскливый взгляд.
«Почему эти не пропали? Почему бабулька с журналами осталась?»
Макс двинулся дальше, заглядывая в отсеки. Пусто, пусто, пусто. Татуированный, галдящая молодежь… Главарь с выбитыми рунами на лице пристально оглядел проходящего мимо Макса, и тот ускорился. Еще молодежь. Еще.
– Не, расклад топчик… – авторитетно заявили впереди.
– Чего? – не выдержал Макс.
– Местность удобная! – повернулся один из пацанов.
– Самое то, – поддакнули ему.
– Карта неплохая, – закивал другой.
– Удобно для развития. Ресурсы есть. Лес, вода, – пояснил рослый главный геймер и протянул Максу руку. – Толик.
– Троллик! – заржали вокруг.
– Троллина!
– Известный Тролль!
– Макс! – он сжал ладонь.
«Бред. Бред… Сплю я, что ли?»
– Максим! Вернулся, слава Богу! – улыбнулся Семен Михайлович. Вместе с Сергеичем они сидели у окна. Макс плюхнулся рядом.
– Видал? – Сергеич мотнул подбородком на пустую кровать, где еще недавно ворочался недовольный сосед. – Пропал! И остальные тоже!
– Пропаданцы… – пробубнел Макс и уставился в окно.
Высокая щебеночная насыпь оканчивалась узкой прослойкой желтого песка, за границей которого начинался кочковатый луг. Травинки пробивались через прошлогодние сухие былины.
– По крайней мере, здесь тоже весна… – пробормотал Максим, оглядывая дальний лес, сбрызнутый робкой зеленью ранней листвы. Вдалеке, за крутым урезом, угадывалась невидимая река, а рядом, на холме, подпирали небо невиданные исполины. Деревья были так огромны, что холм, просторный луг, темнеющий лес рядом с ними казались притихшими детишками.
Что за порода? Дуб, вяз, липа? Макс сощурился, всматриваясь, но тщетно: слишком далеко. Обычно такие великаны – одиночки и не растут рядышком … Побарабанив по столу, Максим встал и подошел к противоположному окну.
Совсем иной пейзаж. Лес по краям поляны сменился редким перелеском, а затем и вовсе сошел на нет. Перед Максом, насколько хватало глазу, лежала бескрайняя степь, покрытая богатым оживающим ковром разнотравья. Макс поскреб затылок. По-видимому, луг по другую сторону насыпи был языком степи, протянувшимся к реке.
– Я пройдусь по составу, – произнес Макс. Ему всегда лучше думалось во время движения. – Гляну, остался ли кто еще…
– Нож дать с собой? – подорвался Сергеич. – У меня есть… А то – мало ли?
Макс махнул рукой. У него и у самого в багаже лежал и хороший нож, и топор. И ножовка, и много чего еще.
Молодой человек с сожалением глянул на оставленный набор красок на столе в соседнем купе. На лежанке сиротливо пристроилась бабочка-летучий змей. Аппетитной мамочки и след простыл. А вот с ней он бы попал… Попал и пропал с удовольствием.
Макс толкнул от себя дверь и двинулся в соседний вагон. Тишина и пустота. Изредка встречались испуганные девчушки и парни. Иногда наталкивался и на стариков – те радовались, тормошили Максима, вопрошали, возмущались.
Макс всех посылал. Посылал в родной восьмой вагон: рядом находился ресторан, который Максим выбрал местом для совещания. Нужно как следует обмозговать непростую ситуацию.
Последним вагоном оказался СВ, редкий зверь на маршруте Зейск – Зуйск. Красная ковровая дорожка, тонкий аромат парфюма. Одна из дверей в середине коридора приоткрыта.
Его встретил цепкий взгляд из-под очков. Купе СВ, часы, элегантная одежда подсказывали: пассажир не из бедных. Назвать незнакомца стариком язык не поворачивался. Пожилой человек, не слабый еще, знающий себе цену. Подтянутый, загорелый. Короткий ежик волос на голове, седая аккуратная бородка. Рукопожатие крепкое.
– Юрий Владимирович. Я уж испугался, что один во всем поезде, – чуть улыбнулся незнакомец. В глазах ни капли страха или растерянности, хоть и по некоторой помятости заметно, что он только что проснулся.
– Максим, – представился Макс и вдруг заметил на груди собеседника бинокль.
– Можно? – приняв оптику, он подкрутил колесики настройки.
Исполины на холме предстали во всем великолепии. Оценить их истинный размер непривычному к биноклю Максу по-прежнему не получилось, но главное он увидел. Сомнения сменились уверенностью. Перевел взгляд на стену леса. Поводил биноклем… То же самое.
– И все-таки это не Земля, – прошептал Макс.
Юрий Владимирович заломил бровь, и Максим пояснил.
– Нет таких деревьев у нас… Я еще тешил себя… Лжетсуга или метасеквойя… Генерал Шерман какой-нибудь в Штатах. Но нет. И в лесу рядом не вижу ни одного знакомого.
– Связи нет, – слегка кивнул собеседник. – Ни единого спутника. Радио не работает. У машинистов тишина.
– Значит, все-таки пропаданцы, – поджал губы Макс и встряхнулся. – Приходите в четвертый вагон. Там ресторан рядом, совещание проведем, обмозгуем.
Юрий Владимирович катнул желваками.
– Буду. Рожу лица умою и приду.
Макс кивнул и отправился назад. К тому времени все ранее встреченные им пассажиры уже покинули свои места. Родной вагон встретил гомоном и грозой.
– Завали хлебало, старый пень! Бессмертный что ли? Если это и впрямь новый мир – тебе хана, толстожопый! Твое время прошло! Залезь в угол, мухомор, и не отсвечивай!
Татуированный навис над Сергеичем, сжимая кулаки. Упрямый толстяк близоруко уставился на противника. Макс чертыхнулся и кинулся между ними.
– Ну нельзя же так, – бросил он амбалу.
– Можно! – весело гаркнул татуированный. – Теперь – можно!
– Семен Михалыч, идем в ресторан! Покумекаем, как дальше жить, – сделав вид, что не услышал, обратился к попутчику Макс.
Он прихватил неугомонного Сергеича под локоток, махнул Жаку Фреско, и вместе они двинулись в вагон-ресторан.
Глава 2
День первый: оценка ресурсов, первые шаги и первая агрессия
– Итак, что можно сказать навскидку… Местность пологая, незначительно понижается к реке. Не буду мудрить с астрономией – ничего в ней не понимаю. Но в момент нашего перемещения было утро, а сейчас условный полдень. Значит юг у нас там, – Макс махнул рукой в сторону приметных древесных гигантов.
Присутствующие – деды-попутчики, Юрий Владимирович из вагона СВ, матерщинник Миша и любительница б/у журналов Лидия Петровна внимательно слушали Макса. Два видных представителя местной молодежи тоже пришли. И если геймер Толик ерзал на месте от нетерпения, то татуированный Славик без дела не сидел, обшаривая барный уголок.
– Там, где речка? – уточнил Сергеич.
– Речка?.. Да, река, – на миг сбился Макс. – Местечко нам досталось на первый взгляд, удачное…
– Я ж говорил: расклад – топовый! – не выдержал Толик.
На него сердито зыркнули, и он примолк.
– Итак… Местность крайне удачная. Предлагаю не сотрясать воздух и не гадать о причинах и способах переноса, дабы не сойти с ума и не терять время, крайне для нас важное.
Деды переглянулись и кивнули.
– Мы видим перед собой язык степи с постепенным понижением к реке. Берега, как мне представляется, по большей части обрывистые, однако мы можем наблюдать и пологий спуск, – Макс махнул рукой на густой кустарник, сквозь который проглядывала водная гладь. – Поезд отрезал этот язык от основной степи. С двух сторон наш участок обрамлен лесом, с другой – рекой, что, несомненно, создает благоприятный мягкий микроклимат для выращивания сельскохозяйственной продукции. Далее. Луг на западной части за холмом имеет явные признаки недавнего подтопления…
– Во шпарит, студент, – прошептал Миша, но его никто не поддержал.
– Заливной луг? – бросил Юрий Владимирович. После короткого знакомства он предложил старичкам звать его Юрой, а всем остальным – дядей Юрой. На том и порешили.
– Верно, заливной. – Макс кивнул. – Холм, на котором растут деревья-крупномеры, повышает рельеф, и до нас вода не доходит…
– Строиться здесь надо, – рубанул ладонью по столу Миша.
Миша оказался бригадиром строителей-выпивох. Мужичкам было уже хорошо за пятьдесят; одной слаженной бригадой они работали вместе не один десяток лет. Нынче ехали на строительство нового объекта – маленькой церквушки на озерном островке в далекой глухомани. Ехали-ехали и приехали… Перед совещанием Миша выхлебал кружку крепкого горячего чая, умылся – и теперь выглядел бодрым огурчиком. Только нездоровая краснота в глазах намекала на вчерашнее.
– О строительстве позже. Сначала анализ местности, – нахмурился Макс. Он отвык выступать на публике, боялся сбиться и потерять нить рассуждения.
– Итак. Лес по бокам защищает местность от ветра. Высота железнодорожной насыпи – около пяти-шести метров навскидку, как мы можем наблюдать… А то и все десять… – Макс провел рукой перед собой, указывая за окно на водоотводящую канаву, песчаную подушку и гравийный скат. – Плюс высота самого вагона… Вместе с колесами – метра четыре, не меньше. Итого: десять-пятнадцать метров в высоту. Значительное сооружение, которое имеет системообразующее влияние на рельеф нашего конкретного участка. Что это нам дает? Во-первых, защищает от возможного северного ветра из степи, который может разгоняться до приличной скорости. Как известно, ветролом снижает ветровую эрозию на расстоянии до десяти значений высоты преграды. Значит… имеем относительную ветровую тень примерно… сто-сто пятьдесят метров от насыпи…
– К чему эта херь? – влез Славик. – Ни хрена не понял.
Татуированного звали Вячеслав, но он предложил звать его Славиком. На совещание парень приперся непрошеным и нагло занял место рядом с барной стойкой. Качок вытащил из холодильника бутылку, посасывал пиво и недовольно хмурился.
– К тому… – завелся Сергеич, но Макс примирительно выставил перед собой ладони.
– Если учесть теплонакопительную особенность гравийной насыпи и общий южный уклон местности … – заторопился Макс, но вновь встретил непонимание. – Короче: это самое благоприятное место для огородных грядок с теплолюбивыми и капризными культурами.
– Ой! – всплеснула руками Лидия Петровна. – А я как раз семена везу в деревню. Рассаду-то дети должны были попозже привезти на машине… – вспомнив о детях, любительница глянцевых журналов умолкла.
– У меня тоже неплохой банк семян и черенков с собой, – кивнул Макс и продолжил. – Дальше. Про розу ветров я уже упомянул. В качестве гипотезы – преобладающие ветра задувают из степи. Впрочем, если русло реки широкое – может и оттуда залетать… Климат. Про такое из вагона не решишь – нужно ручками-ножками смотреть. Однако, бьюсь об заклад, на северных склонах, в лесу и в ямках, на речных затонах в тени можно еще найти следы снега и льда.
– Значит, и зима здесь со снегом, – дядя Юра блеснул очками. – С чего решил?
Слушатель из него был замечательный: внимательный и цепкий.
– Хвойных растений предостаточно, как и листопадных. Деревьев с вечнозелеными листьями не наблюдаю… Хотя и в суровые снежные зимы не верю… – задумчиво добавил Макс. – Но тут уж без доказательств, – предупредил он. – Так, предчувствие.
– Предчувствие – это хорошо, – улыбнулся Семен Михайлович. – Без предчувствий никуда не уедешь.
– Да мы и так никуда не уедем! – заржал Славик. – Дорога-то кончается! Обрывается у леса насыпь ваша. И машинистов нет ни хера.
– Ага, – подхватил Толик. – И машинистов нет, и почти половины пассажиров. Одни старики и молодежь остались.
– Позвольте, я закончу, – Макс поднял руку.
– А почему мы должны тебя слушать? – дядя Юра мягко улыбался, но глаза непростого попутчика оставались серьезными. – За какие такие заслуги?
– Потому что в данный момент это наиболее целесообразно, – пояснил Макс. – Я много раз помогал людям выбирать землю для покупки родового поместья… Знаю, куда смотреть и на что обратить внимание. Имею не только нужные знания, но и умения.
Славик презрительно хмыкнул и рыгнул. Максим разозлился.
– Вот что нам нужно строить в первую очередь?
Тот пожал широкими плечами.
– Сортир, – буркнул Миша.
– Верно! – поднял указательный палец Макс. – Наши биотуалеты скоро выйдут из строя. В дерьме утонем. А в наших условиях и дерьмо – ценный ресурс. И моча! Туалет надо строить так, чтобы и идти недалеко, и не запоганить местность под огороды, и обеспечить компостирование отходов для последующего использования в качестве удобрения.
Толик сморщился.
– Дело говоришь! – прихлопнул ладонью Сергеич.
– Ты в армии служил? – дядя Юра уставился на докладчика.
– Нет, – дернул уголком губ Макс. – Учился я долго.
– Что не служил – плохо, – отрезал дядя Юра. – Но говоришь дело. Чем смогу – помогу.
– Я тоже! Тоже помогу, – захлопотала Лидия Петровна. – Я могу записывать протоколы совещаний! – она тряхнула пухлой тетрадкой. – Везла для дневника дачника, но раз такое дело…
– Дело нужное, – кивнул дядя Юра. – Какой итог запишем? Помимо строительства нужника? – под общие смешки добавил он.
– Туман войны надо развеять! – брякнул Толик. Поймав недоумевающие взгляды, он пояснил. – Это верная страта… стратегия, блин. Отправить в первый день как можно больше героев, ну – людей. Разведчиков. Чтобы карту открыть, все ресурсы чекнуть… Ну… – после многолетних каждодневных игровых стримов обычный язык давался ему с трудом.
– Чтобы как можно лучше разведать местность, – перевел догадливый Семен Михайлович.
– Во! Точняк! – обрадовался Толик. – Это же первый день, лол, как вы не понимаете! Первый день для развития – самый важный…
– Направление мысли верное, но предлагаю сменить вектор, сузить масштаб, – заметил Макс. – Первым делом стоит обследовать состав. У пассажиров, как правило, набрано с собой еды в дорогу, которая быстро портится. Курочка запеченная, вареная картошка, яйца…
– Во! – опять рыгнул Славик, распахивая дверцу холодильника и достав еще одну бутылку. – Ништяк. Хавчиком затариться – это подходит. Я своих возьму – и начнем потрошить.
Славик перегнулся через стойку и вытащил пакет с чипсами.
– Найденную провизию следует складировать здесь и организовать горячее питание… – строго заметил Семен Михайлович.
– Ты бы, дед, варежку прикрыл. Сказал же – понял, – окрысился татуированный.
– Тебя кто так учил со старшими разговаривать? – спокойно спросил дядя Юра.
– Сучонок… – вскинулся Сергеич и цапнул вилку со стола.
– Чего? – замычал Славик и выплюнул чипсину изо рта. – Мало озвиздюлился, старый?
Со стуком поставив бутылку, он развернулся.
– Гляжу, здоровый больно? – выбрался в проход дядя Юра. – Здоровье можно и поубавить… – приподняв край свитера, он достал пистолет и качнул перед собой. Татуированный уставился на оружие и побледнел.
– Я же чего… Не отказывался… – сдал он назад. – Хавчик соберем – чтобы не испортился. И принесем. На всех.
Он прихватил недопитую бутылку и ретировался.
– Тю, – протянул ему в след Миша. – Вон как метнулся, кабанчиком. Почуял поживу… Всю выпивку сейчас отыщут и раздербанят… – взгляд строителя затуманился, но потом наткнулся витрину с пивом и повеселел. – Что за пистоль у тебя, дядя?
– Травмат. С документами все в порядке, если что… – буркнул Юрий Владимирович и убрал оружие. Он посмотрел на закрывшуюся дверь. – Шакал. Видал я таких, может стать проблемой.
– Этот, хрен татуированный? Много тут этих, в партаках, – проворчал Сергеич, легонько трогая фингал под глазом. – Что за мода нынче – так уродоваться? Как с ума посходили.
– А чего это на совещание только мы, старики, пришли и лица… хм-м среднего возраста? – хмыкнул Семен Михайлович. – Где остальная молодежь?
– У молодежи нынче беда. Ни интернета, ни связи, – задумчиво ответил дядя Юра и повернулся к Толику. – Теперь с тобой решим. Бери-ка, друг сердечный, Лидию Петровну, и опрашивайте личный состав.
– Чего? Чего спрашивать-то?
– Анкетные данные. ФИО, возраст, профессию: кто что умеет, чем на жизнь зарабатывает. Будем друг с другом знакомиться.
Неуверенно кивнув, Толик удалился. Лидия Петровна энергично вышагивала первой, размахивая на ходу тетрадью. За ними следом двинулся и Миша, прихватив две полторашки из витрины-холодильника. Бригадир буркнул, что ему с мужиками нужно подготовить инструмент для строительства сортира.
– Ну что, старики-разбойнички, – дядя Юра нагнулся над столом. – Теперь можно и серьезно поговорить … Я уж не знаю, кто и зачем затеял весь этот маскарад с переносом… Тут я с Максимом согласен, – незачем думать о том, чего понять не в силах. Я, пока шел по составу, посмотрел, покумекал. Из оставшихся – половина тех, кому за пятьдесят. Остальные – молодняк сопливый. Поглядел я на них… Беда, совсем беда… Одни думают, что в игру попали. Дегенераты. Размышляют, где оружие взять, чем монстров валить. Другие, долдоны, мечтают, как будут покорять окрестные неразвитые племена и лапать сисястых аборигенок.
– Ага, так им и дал кто … – закряхтел Сергеич. – Сиськи пощупать…
– Во-во… Сами тяжелее своего смартфона в руках ничего не держали… – Юрий Владимирович покрутил головой. – Не выжить нам с этими оболтусами. Я ж анкетирование это затеял так, для очистки совести. И без того понятно… половина – программисты, остальные блогеры и прочие дрочилы… Юристы-экономисты.
Сергеич хмыкнул одобрительно и кивнул.
– Лиц, скажем так, среднего возраста всего трое. Максим, тебе сколько годков?
– Тридцать пять.
– Вот. Из всех троих только Макс что-то дельное умеет. Так что хана нам всем. Не сваришь каши с таким контингентом. Надежда одна – затянет каким-то хером наш паровоз обратно…
– Предлагаешь сидеть, сложив лапки? – склонил голову к плечу Семен Михайлович.
– Нет. Распускать эту банду нельзя. Дашь слабину – и хана всем, – Юрий поджал губы. – Тоже пройдусь по составу. Гляну на поклажу, пощупаю. Вдруг еще оружие повезет найти, – он дотронулся до пистолета под свитером.
– Обучен оружие искать?
– Да так, – отмахнулся дядя Юра. – Кое-что могем.
Он поднялся и двинулся к выходу.
– Ну а я пошукаю в местном хозяйстве… – засопел Сергеич. – Котелки, кастрюли поищу. Глядишь, и впрямь наш урод расписной чего принесет – нужно похлебку какую-нить сварганить.
– Зря ты нас хоронишь, – Семен Михайлович придержал Юру. – Я уж за свои восемь десятков всякого наслушался… Не ставь на них крест, Юра! На молодых-то… Каждые двадцать лет одну и ту же песню слышу… Нынешняя молодежь никуда не годится… не такая… а вот раньше, разлюли малина, – дедок улыбнулся. – Мне вот они нравятся. Умненькие, яркие! Я в них верю.
