Владимир Поселягин
Жнец. Книга вторая. Стрелок.
Пролог.
Потянувшись, я развёл руки, подняв их на ширину плеч и сделал несколько гимнастических упражнений, продолжая наблюдать со второго этажа бывшей школы, а сегодня армейского тылового госпиталя, как идёт разгрузка с трёх машин. Новеньких привезли с санитарного эшелона. Осень уже наступила, середина октября, бойцы и командиры в шинелях да телогрейках ходят. Снаружи дождик морозил, а у нас тут ещё ничего, тепло. Вдали за мутным от стекающей воды стеклом и каплями дождя виднелись тёмные крыши домов Москвы. Да, меня отвезли в Москву. Сейчас расскажу, как дело было. В общем, последствия первого взрыва защита погасила, а вот последствия второго приглушить не смогла, тем более и оставалось там заряда процентов пять в накопителе. Я не знаю, что сделал медальон-защиты, теперь и не узнаю, сгорел тот, оплавившись, вон на груди слег ожога остался, но частично тот меня спас. Ни контузии, ни серьёзных травм, кроме одной. Мне ногу собирали по кусочкам, причём по закону подлости именно ту, что у меня была повреждена в прошлой жизни. Обе, и малая, и большая берцовые пострадали, их и собирали. Тут ладно хоть коленный сустав целым остался, врачи сказали, что ходить смогу, даже быстро, а вот бегать – увы. В общем, стала моя нога короче на пять сантиметров, и меня ожидала медицинская комиссия, что спишет меня из армии. Это особо и не скрывалось, да и я всё прекрасно понимал, сам в этом разбираюсь.
Ногу мне скорее всего бы отрезали, тут валом раненные, кому захочется возится с очередным поступившим, пусть тот даже и командир? Однако к счастью очнулся я ещё когда меня перевозили, с шиной на ноге и в бинтах. В медсанбате смог уговорить местного военврача связаться с нашим госпиталем, и меня отправили туда, а там уже и Анна ждала. Вот так мои друзья-хирурги и поработали, собирая мне ногу, Анна им активно помогала. Ну а когда меня отправили в тыл, ранение тяжёлое, та собралась, и получив разрешение отправилась вместе со мной. Перевелась, если проще. Она сейчас тут же проходит службу, в этом госпитале где я сейчас лежу. Жена. Мы поженились месяц назад, вполне официально, к нам сюда сотрудник «ЗАГСа» приезжал, главврач всё устроил. Я рад, и жена тоже. Чудо она у меня. Сняла комнатку неподалёку, готовит вкусности, в основном пирожки, и вот приносит. Деньги есть, я даю, мол, скопил, а то цены сейчас в Москве ого-го. По поводу магических амулетов, то потерял только защиты, как его не было жаль, остальное снял и убрал в сидор, а его отдал на хранение Анне. Сохранила и уже всё вернула. В первое время чуть не возникла проблема со мной, документов-то нет, как оформлять? Ладно догадались у меня спросить, вот я и достал незаметно из кольца своё командирское удостоверение, решив проблему. А так меня точно комиссуют. Сейчас у меня вся правая нога до паха в гипсе, третью неделю как начал ходить, используя костыли, а как их снимут, вызову сапожника и тот по ноге снимет мерки и сделает обувь, для правой с высоким каблуком. В этом случае я смогу хоть, пусть с лёгкой тросточкой, но вполне свободно. Опыт-то есть.
Ну а насчёт планов, то я уже успел их обдумать, времени-то было вагон и маленькая тележка, хотя откровенно скажу и мне было чем заняться, но об этом после. Так вот, я уже всё обдумал, и проанализировав ситуацию, вот что решил. Война хоть и идёт с заметными различиями чем в моей истории, но не так и сильно. Просто немцы где быстрее захватывали какие-то города, а где-то с этим тянули. Например, Ленинград в блокаде всего две недели, и оттуда до этого момента много что успели вывезти. В остальном также. Киевский котёл тоже был, недавно немцы его окончательно переварили, но всё же не все войска там успели захлопнуть, где-то около трети вырвались. Именно они и создали тонкую цепочку обороны, которые немцы раз за разом рвали, двигаясь к Москве. Дивизии ополчения, как и в моей истории, наспех сформированные вставали на местах таких прорывов, погибая, но останавливая немцев на какое-то время. Однако судя по рассказам новичков, слухи по госпиталю так и ходили, я смог понять, что немцы будут у Москвы раньше, чем в моё время, а там и до городских боёв недалеко. Это если сибирские дивизии не подоспеют. Не хотелось бы оказаться среди этой мясорубки, да ещё в таком малоподвижном состоянии, поэтому проанализировав всё, я вот что решил. После выписки, или точнее после того как госпиталь будут эвакуировать дальше в тыл, как немцы подойдут к Москве, думаю это раньше случится, отправляюсь с ним. Не хочу Анну из виду терять. Дальше я планировал комиссоваться, отправится в какой городок, меня вполне устраивала Казань, крупный тыловой город, сдать в местном институте все экзамены на врача, приобрести домик и устроившись в какой больнице, да обычным врачом, перетянуть жену к себе. Также по военной службе. Правда не знаю получится что или нет. Ладно наш армейский госпиталь, оттуда её отпустили, не смотря на нехватку врачей, понимали ситуацию, а вот тут могут и не отпустить. Правда была у меня одна мыслишка, беременность поможет, но я пока оставил её на потом.
По поводу амулетов, ладно те коими я пользовался до ранения, все они при мне, сейчас речь пойдёт о той цепочке с украшениями-подвесками, которую я нашёл у коллекционера в Минске. Единственная моя находка у немцев в тылу. Когда я немного отошёл, и меня уже перевезли в Москву, то я попросил Анну вернуть часть вещей, та так и не поняла куда они у меня делись, а когда обмывала меня, даже не поняла, что те на теле, она их не видела. Могла бы нащупать, но рисковать я не стал, руки сам обмывал. Около трёх дней я пытался понять, что это за амулет, работая преимущество с наступлением темноты, чтобы соседи не видели. Я не был привилегированным ранбольным, общая командирская палата на три десятка коек, и одна из них моя. Так вот, цепочка не была шейной как я поначалу думал, хотя по размеру и похоже. Однако застёжки на ней не было, а через голову та не продевалась, размер маленький. Однако я попытался, а вдруг растянется? Не вышло, однако, зато я смог вступить с амулетом в контакт. Как оказалось, все три дня не удачных попыток войти на контакт с управляющим модулем амулета были изначально обречены на провал. Он работал только на голове, причём в таком положении, когда обе металлических пластины-подвески закрывали виски. Как диадема, но только из цепочки. Я дней десять разбирался с амулетом пока не понял его суть. Точно не скажу, но предположу, что это эксклюзивная модель, сделанная в единственном экземпляре или малом количестве каким-то магом-артефактором.
Если проще, то это амулет-помощник. Буквально. Работал тот левитацией, то есть способен дистанционно работать с предметами. Как грузчик или магический помощник. Поначалу я предположил, что тот входит в комплект амулетов магического ювелира, или там артефактора, но нет, тот явно не терпел конкуренции. Да и не мог амулет из комплекта того же артефактора работать на дальность в километр, а именно на такую дальность работал амулет. Я за эти два месяца успел всё изучать что вокруг в городе происходило. Даже предотвратил четыре изнасилования, семь десятков краж, из них две трети уличных, остальные в квартирах, ну и остальное. Всё что в моих силах, то что успевал заметить. Тем более Анна сняла комнату рядом и была под моим постоянным присмотром, о котором я ей конечно же не сообщал. Самое главное, амулет способен распараллеливать сознание на сорок пять потоков, и каждым потоком я мог работать как одной рукой. Сорок пять магических рук-помощников. Я, когда разобрался, чуть не ошалел от радости, ну и со скуки стал активно тренироваться с амулетом. А тренироваться нужно было. У амулета было именно сорок пять потоков сознания, но требовался опыт и умение им работать, а поначалу я мог стабильно держать шестнадцать потоков, но за эти два месяца такими активными тренировками поднял до двадцати девяти. Сегодня утром смог до тридцати вытянуть и пока остановился, нарабатывая опыт. Кстати, я могу дистанционно завести машину и управляя ею, отогнать в другое место. У двух угонщиков так машины отобрал, а их выбросил из кабины, ничего не понимающих. Так что, то что я набрал техники, а главное танков, это в плюс. Уже сейчас могу сформировать экипажи для шести танков, это я про «тридцатьчетвёрки», или для пяти «КВ». Да и с авиацией также. Главное эту технику освоить, а то я её не знаю. Это я всё так к примеру. Цепочка у меня постоянно на голове, всё равно её не видят, снимаю только когда с койки встаю, а так штука нужная. В будущем я её в шапку планировал вделать, удобно. А то постоянно опасаюсь, что Анна проведёт по волосам и нащупает её, а то та иногда так делала.
Как бы то ни было, но я активно шёл на поправку, причём такими темпами, что врачи дивились. Да и я слегка удивлён был, тоже в теме, понимаю, что с такими ранениями несколько месяцев лежат. Я должен был ближе к Новому Году начать ходить, а тут в конце сентября стал аккуратно шастать по палате, пережидая приступы головокружения от долгого лежания, а потом уже и по коридору стал шаркать своим тапкам на левой ноге, да постукивать костылём. Сначала тяжело было, а потом ничего, расходился. В палате я нас шестеро ходячих, сестричек позвать или врача, воды поднести попить, это к нам. А причина такого скорого выздоровления мной была найдена. Я точно не уверен, но как-то другого ответа и не было. А это то вино из магической фляжки. Я тут привык его по утрам и вечерам по пятьдесят грамм пить, для поднятия тонуса, да и крови сколько потерял, и возможно именно он дал такой эффект. Что я о нём знаю? Вот к таким выводам я и пришёл после довольно долгого анализа. Причём я не жадничал. Остальные парни в палате тоже получали вино, жена разливала, я его в обычной фляжке хранил. Та постоянно дивилась что она у меня полная, ещё бы, я её по ночам пополнял. Так вот, у других парней тоже проявились заметные улучшения, даже у летуна, который сильно обгорел. По крайней мере по ночам тот перестал стонать и скрипеть зубами, корка стал отпадать молодая кожица зарозовела. Правда, пришлось всё это прекратить, главврач узнал как-то, да и особист госпиталя тоже, нагрянули на днях. Опросили, отобрали у меня фляжку, даже не спросили, к счастью простую, армейскую с остатками, там пол фляжки было, ну и ушли. Все вещи во время обыска особист у меня перевернул. Конечно опросили, но остались ни с чем, сообщил что вино трофейное. Это последнее что осталось от ящика.
Причём ругались оба, чуть мне статью не пришили. Я уж потом понял в чём дело. У одного из парней в палате, его недавно привезли, капитан-артиллерист, гангрена началась, а с винчика это всё прошло. Ещё в нашем госпитале чин лежал, тут имелась генеральская палата, вот его туда и поместили. Тоже воспаление началось. Как я потом узнал от медсестёр, всё это вино ему и споили. Есть улучшения или нет, не знаю, это всё три дня назад произошло. А сам чин из политработников был, корпусным комиссаром. Это что-то вроде генерал-лейтенанта. По два ромба в петлицах. Этот тип мне сразу не понравился. Неделю как в госпитале, и бабу захотел. Причём физически тот мог, ранения ног позволяли. Используя амулет-помощник, я с изумлением подслушал как тот отдал адъютанту приказ доставить ему бабу. Так прям и сказал. Сразу видать, тот из простых рабочих или крестьян, дорвавшихся до власти, привык матом общаться. Адъютант от него мало чем отличался, видимо подбирал такого, тот старшим политруком был. Так этот мордоворот, выбрал медсестру посимпатичнее, по-моему мнению их всего три на весь госпиталь, считая мою Аню, которых я могу назвать красавицами, остальные серые мышки, и в тихую, без свидетелей приставил к её голове пистолет, пояснив что от неё требуется. Однако у него и привычки в ухаживании за девушками. Смог-таки уговорить. А та девушка, мужчин не знала, я её хорошо знал, вот и решил спасти, и мне это удалось. Когда девушку завели в палату, и та плача начала раздеваться, я просто сломал член этому комиссару. Тот в стойке был, напряжён, не так и трудно оказалось. Ох как тот орал, причём винить никого кроме себя не мог, сам его в руке держал. Но хоть обезопасил медперсонал и свою жену. Тот адъютант на неё поглядывал, как я уже говорил, жена у меня девушка видная, но возможности уединится у того не было, а все попытки познакомится Анна игнорировала, вот тот и переключился на медсестёр. Правда осторожно, главврач на него наорал, та девушка ему пожаловалась. Сам главврач пытался избавится от комиссара, перевести в ведомственный госпиталь, но там открещивались, мест нет. Видимо знали этого кадра и иметь с ним дел не хотели. Осталось вылечить побыстрее и отправить обратно к месту службы. Именно поэтому тот так в моё вино и вцепился.
Ладно он, но особист меня беспокоил больше. Не во всех госпиталях имелись особисты, обычно вербовали кого-то из персонала, и они так сказать несли параллельную службу, докладывая о разных случаях. Однако тут не повезло, был настоящий особист, что замещал также должность начальника архива. Так вот, больно уж тот копать начал, как началась эта история с вином, откуда, кто приносил, ну и остальное. Напрягал изрядно, за эти три дня успел достать до печёнок. Такое впечатление как будто его накрутили сверху и тот отрабатывает меня, чтобы выбить информацию откуда взялось это вино. Хотя может и сам инициативу проявлял, чтобы отметится у начальства, тот ещё карьерист. Я уже серьёзно планирую свернуть ему шею, причём подальше от госпиталя, чтобы подозрения не навести, но этот гад и служит тут, и живёт. Ничего, я что-нибудь придумаю. Вон тот дважды на машине уезжал, её за ним присылали, и один раз тот пешком вернулся. Плохо, я засёк это когда тот уже на территорию госпиталя проходил, не успел перехватить и сделать видимость нападения криминалитета, но надеюсь такой шанс мне ещё представится. А что? Думаете мне его жалко? Да нисколько, этот ради карьеры и по трупам пойдёт, или по судьбам тех, кого за решётку отправит, а виновны они или нет ему наплевать. Та ещё чёрная душонка.
Закончив уже привычную зарядку у окна, я поставил на подоконник полный воды графин, он у меня в левой руке был, а в правой была гантель. Мне её Анна принесла, но почему-то одну. Второй, в той комнате что она сняла, просто не было. Однако и так нормально. Гантель я тоже на подоконник положил. И снова потянувшись, я придыханием сказал:
– Эх, не могу смотреть как люди работают… пойду полежу.
От моей явно неожиданной реплики кто хмыкнул из парней, хотя некоторые и старше меня были, но тут мы запанибрата общались, кто засмеялся. Я же, прихватив кувшин, сначала разлил воды по поилкам, причём двоим дал из них напиться, это моя обязанность на это стороне палаты, надо же девчатам помогать, после чего устроившись на кровати, руками помогая поднять загипсованную ногу, поставив костыль в голове, он у меня один, и уже привычно проверил как ситуация в городе и в госпитале. Анна спит после дежурства в снятой комнате, она только через четыре часа подойдёт, вечером, сменить врача, сутки у неё. С женой всё в порядке, поэтому я занялся остальными проверками. В городе ситуация обычная. Так что я занялся госпиталем. Изучив палаты куда поместили новеньких, чуть позже пройдусь, узнаю, может из нашей армии кто есть, узнал как у остальных дела. Двое умерли – это плохо, не выдержали тяжёлых ран, трое стабилизировались – это хорошо. У одного гангрена пошла, готовят операцию, будет ампутация – это плохо. Однако из-за действий особиста приходится сидеть тихо, да и вино тут вряд ли поможет, слишком далеко зашло. Комиссар у себя в палате лежит, с шиной на прооперированном члене, адъютант рядом с перебинтованной грудью и плечом в гипсе. Вчера разозлил меня, слишком к девчонке одной приставал, видать думал, что он такой неотразимый, уже хотел утащить в уголок укромный, он тут парочку мест присмотрел, да та отбилась с моей помощью. Правда я всё равно отомстил. Здание тут трёхэтажное, бывшая школа которую отдали под госпиталь. Палата генеральская на третьем этаже в бывшей учительской, наше крыло где палаты с командирами на втором, тут же и Анна работала с парой врачей, ну и когда тот решил покурить, начала спускаться, я и поставил подножку. Рядом никого, как будто сам споткнулся, и в результате падения выбил плечо из сустава, правильно падать тот не умел, одно сломанное ребро и в двух трещины. Хорошо он ступеньки пересчитал. Мне кажется весь женский персонал вздохнул с облегчением, когда это вчера всё случилось.
Я не говорю, что местные девчата, что пошли в армию в качестве медсестёр, или волонтёры что у нас работали, прям такие недотроги, большинство были именно такие, но имелись и те что можно уговорить, и уговаривали, лихие парни из фронтовиков пользовались популярностью, секс в госпитале был, а вот этих невзлюбили конкретно, особенно когда Тонечка, та самая медсестра которой пистолетом угрожали, об этом случае рассказала. Теперь адъютанта третьей дорогой обходили, да к комиссару заходили или вдвоём, или в самом крайнем случае. Ну или когда зовут. Вот как подшутили, член у комиссара в шине торчком стоял, поднимая одеяло, а тот не понимал, что над ним так тонко издевались. Хорошо Анна всё же там не работает, хотя этот адъютант её уже присмотрел, урод. Ничего пусть полежит. Ха, уверен потом будет рассказывать, что это боевые ранения. Форма-то его политработника перестала котироваться как слухи пошли, да и «ранения» только на новичках будут работать. Недолго.
А так, как я уже говорил, всё в норме. В одной из палат, тут же на втором этаже, через три от нашей, трое политработников отмечали выписку. Вот кстати, палата большая, а лежали втроём, привилегированные, это уж точно. Причём двоих выписать можно было ещё пару недель назад, так нет, они третьего ждали. Из одной армии были, решили вместе возвращаться. И сейчас где-то достав спиртного, бутылки с водкой были, да закуски, заперлись в палате и с тихую нажирались. Госпиталь завтра покинут, форму они уже получили, в ней сидели, вот и решили отметить. В принципе не возражаю, главное, чтобы пристойно себя вели и их вечеринка не выплеснулась за пределы палаты. Потренировавшись в использовании амулета-помощника, несколькими «руками» я на складе поднимал и опускал вязанки нательного белья, тренируя использование, другими в шести стоявших в разных местах машинах делал вид что управляю, крутил рулём, переключал передачи и нажимал на педали. Нормально, с некоторым трудом, но тридцать параллельных сознаний работали, и это хорошо. Потом потренировался в Стихиях, например, почистил тело от грязи, поправил матрас, не обращая внимания что лежу на нём, ну и так по мелочи. Помедитировал и решил, что пора прогуляться. Лечащий врач разрешил мне это делать, но только осторожно. Надо новичков навестить, тем более ажиотаж вокруг них схлынул, другие любопытные получив информацию разошлись, можно и мне навестить их.
Сев, я взял костыль и встав, сообщил сопалатникам:
– Пойду к новичкам, узнаю свежие новости.
– Узнай, как там Тула, держится или нет, – попросил старлей-танкист, тот из Тулы был и очень беспокоился тем что его город был практически в осаде.
– Две недели уже оборону держат, – воздохнул я. – Хорошо, узнаю.
Сунув в карманы несколько яблок, у меня с пяток в тумбочке лежало, и множество в браслете были. А что, левитацией владею, вот и обнёс множество садов на километр вокруг, всё равно мало кто собирал. Откровенно гнильё не брал, но с полсотни мешков витаминов теперь было. Причём не только яблоки, но и груши, вишня, смородина. Правда засветил я пока яблоки и груши, жене сказал, мол, принесли знакомые. И вот так обходя новичков оставлял у кого яблоко, у кого грушу, и расспрашивал их. Мне те охотно на вопросы отвечали, быстро уничтожая фрукты, они помытые были. Из моей армии никого не было, да и вообще из нашей Четвёртой в госпитале всего трое было, считая меня. Все комиссию не пройдут, спишут на гражданку, как и меня. Вот так нагулявшись, полдничая, до ужина ещё часа два, я и просветил парней насчёт новостей:
– Тула держится, хотя и тяжело приходится. Калуга пала, наши отходят, немцы давят. Неразбериха там. Один из новичков оттуда, пулемётчик стрелкового полка. Насчёт Твери слухи оказались правдивы, двое новичков с той стороны прибыли. Пала два дня назад, наши отходят, хотя вроде на реке притормозили их. Ситуация там непонятна. Крым сдали, суки, говорят немцы наших в Чёрном море топили, столько пленных было…
– Может врут? – спросил тот обгоревший летун, Сергеем его звали. Остальные слушали внимательно.
– Морячок там из Новороссийска, каплей, от него информация.
– Что ещё было? – спросил капитан.
– Про сдачу Харькова вы знаете, неделю назад немцы его оккупировали, но пока дальше не двинули, километрах в тридцати от него стоят, резервы подтягивают, потери у них большие вышли при захвате города. Наши этим пользуются, укрепляют оборону. Про Ленинград вы знаете, в блокаде, плохо там всё… В Одессе немцы уже месяц сидят, в остальном новички не в курсе, тоже по слухам живут. Кроме морячка остальные с местных фронтов, многого не знают.
– Да, держатся наши, – вздохнул капитан.
Устроившись на кровати, лёжа на боку я включился в полемику обсуждая ситуацию на фронтах, и она не радовала не только меня, но и остальных. Скучно было, вот и чесали языками, по несколько раз перетирая слышанные события, или крахи наших войск. Недолгая удача наших войск под Ельней, она и тут была, не сильно порадовала. Всё равно выжать из этой операции максимум наши не смогли и упустили немцев из колечка. Пусть те всю технику и тяжёлое вооружение бросили, но главное люди. Так что как бы Политуправление не превозносило эту операцию как величайшую победу, мы-то понимали, что всё закончилось пшиком. Вон, артиллерист был оттуда, участвовал, так что информация из первых рук.
Мы как раз поужинали, всего одиннадцать из всех, кто находился в палате, могли делать это самостоятельно, и я в том числе, остальных кормили, когда к нам заглянула Аня. Та была в белом приталенном халате и шапочке, смотрелась чудесно. Чёрт, я ведь действительно любил свою жену, и она мне была по душе. Я чувствовал, что та являлась для меня той самой половинкой, так что её приходу порадовался искреннее, хотя и вижу её каждый день. Та чмокнула меня в губы, это максимум что можно было выжать из неё при свидетелях, хотя я пылал и хотел, и устроилась рядом. Мы пообщались с ней после чего та обошла остальных парней, у всех померила температуру, у танкиста она ей не понравилась, повышенная, как бы не воспаление, так что велела везти его в процедурную, будут бинты снимать, смотреть что с ранами, после чего вышла. Вроде бы всё нормально, обычный вечер обычного дня в госпитале, даже обошлось без воздушного налёта из-за не погоды, но часов в девять вечера в палату забежала санитарка.
– Кирилл, там к твоей жене эти пристают, что завтра уезжают. В палату ещё затащили, а главврача ударили, когда он пытался Анну Андреевну защитить. Нос разбили. Револьвером угрожали.
Мня аж перекосило от этой новости, парни яростно заматерились, кто застонал. Василий, лейтенант-разведчик весь в гипсе, парашют не полностью раскрылся, завозился и рухнул с кровати явно собираясь ползти к двери. Я тоже был в такой ярости что был готов на безумные поступки, но всё же некоторая частица твёрдого расчёта со мной присутствовала. Поэтому сунув руку под подушку, достал амулет-помощник, я не всегда его носил на голове, и надел. Причина почему я его не всегда носил, имелась веская. Да, на нём тоже были чары отвода глаз, и никто амулет не видел, но вот следы от него вполне. Бывает так, долго шапку носишь и снимаешь, остаются кругом прижаты волосы. Наверняка ведь у многих это замечали. Вот и амулет, хоть и скрыт, но волосы прижимает. Сам я этого не видел, просто у соседей вопросы стали возникать, оттого и стал таится. Хорошо меня недавно постригли, машинкой поработали и на голове короткий ёжик, но всё равно видно. А снимаю я амулет в присутствии посторонних довольно просто, делаю вид что провожу по волосам и убираю куда-нибудь рядом, под руку.
Санитарка ахнула от дверей и побежала к лейтенанту, а я, надев амулет, всё равно никто не поймёт, что это я с головой делаю, хотя ранее так открыто его не надевал, и подхватив костыль, грохоча им, направился к двери, под причитания санитарки. Одновременно изучая обстановку в палате у этих трёх уродов у которых зачесалось в мудях, а в руки попала моя жена. Тут приглушённо хлопнул выстрел, я успел заметить, что пока двое раздевали мою жену, что билась в их руках, пытаясь вырваться, а третий целился в дверь из «ТТ». Просто отлично. Тот удивлённо моргнул, когда пистолет, вдруг слегка опустил ствол, хотя сам стрелок целился выше голов просто пугая, и вдруг дёрнулся в повторном выстреле. А там в дверях особист стоял. Причём не по собственному желанию, его туда главврач прислал, пинками. Да трое бойцов, вся охрана тылового госпиталя, все бойцы с винтовками из тех что были записаны как ограниченно годные. Если проще им по пятьдесят лет было. Ну да, пусть и окраина, но всё же столица, и этого вполне хватало для охраны.
Так вот, пуля, выпущенная уже мной, я использовал помощника, попала особисту точно в лоб. Не мог я не воспользоваться такой возможностью, достал. Хозяин пистолета мгновенно протрезвел от осознания того что случилось, а в это время пистолет, выкручивая его запястье, под мат полный ужаса стрелка, снова загрохотал выстрелами. Тот в упор под собственные крики ужаса расстрелял двух подельников, потратил два патрона на одного и три на другого, с гарантией пристрелил. Магазин опустел, последний восьмой патрон в стволе, под визг стрелка который пытался остановить взбесившееся оружие, я заблокировал ему левую руку, ствол ткнулся ему в висок и прогрохотал последний выстрел. Ну вот и всё. У дверей своей палаты я сделал вид что на эмоциях поскользнулся и упал, санитарка бросилась ко мне поднимая на ноги, заодно зовя коллег на помощь, но алиби моё теперь стопроцентное, и через минуту я уже обнимал, успокаивая, Анну, а сам обдумывал те проблемы что могут свалится на жену. А ведь её могут сделать крайней. Для местных спецслужб, особенно удальцов из Политуправления, не важно кто, главное назначить крайнего. Виновный всегда должен быть, а виноват он или нет не важно, лишь бы свои задницы прикрыть. Для них свои чисты как первый снег, значит виноват кто-то другой. А раз жена была в палате, когда это всё случилось… Надо думать. Отдавать жену на растерзание я и не подумаю. Если они захотят войны, они её получат. Поверьте, я использую все возможности, но не дам её в обиду, а возможностей у меня немало. Одновременно, пока успокаивал жену, та сидела у нас в палате рыдала мне в пижаму, а я гладил её по спине, я вскрыл сейф особиста, достал папку что тот на днях завёл на меня, и через форточку, левитируя, убрал на улицу, та мгновенно промокла под дождём, после чего сбросил в дымовую трубу котельной, где вскоре папка превратилась в пепел. Ладно, время покажет, чем эта история закончится.
С некоторым трудом мне удалось успокоить жену. Парни кто молчал, сочувственно сопя, кто тоже на словах пытался успокоить. Правда в тоне так и проскальзывала ярость в сторону уродов. А когда пронёсся слух что один из них сошёл с ума и начал расстреливать всех вокруг, тон сменился на удивлённый. Я же, прижав жену к себе, убедившись, что та успокоилась, перестала дрожать, тихо зашептал той на ушко:
– Сиди и внимательно слушай, запоминай. То, что случилось с теми уродами, это кара, но сейчас не об этом. Погибли работники Политуправления, значит будет следствие, а у следователей одна забота, не искать кто виноват, а найти виновного. Для них ты идеальный вариант, была в помещении. Если главврач не струсит, он тебя прикроет, тогда проблем не будет. Просто запомни, я хоть и лежу в госпитале, но у меня тоже есть возможности. Если тебя пригласят в машину, чтобы проехать в управление, значит тебя списали, отобьют всё что можно, сама признаешься и всё подпишешь. У меня знакомцы есть, я же детдомовский, из Ленинграда, встретил тут парней из банд, дам сигнал они будут караулить снаружи. Когда тебя повезут, они перехватят. Ты их не увидишь, даже не крути головой, просто прими это как факт. Запомни, если вдруг зазвучат выстрелы, и все, кто с тобой будет в машине погибнут, сразу открывай дверь и уходи в сторону снятой комнаты. Собери вещи и приоденься в гражданскую одежду. Сними другую комнату, деньги у тебя есть. Там свяжемся друг с другом, я дам новые инструкции. И ничего не бойся, я с тобой и никогда тебя не брошу и не отвернусь. Я не прощу только предательства, но я в тебе уверен, как в себе.
Та только крепче прижалась ко мне, сосредоточенно сопя, от её волос шёл аромат яблока что сводил меня с ума. Это трофейный шампунь что я жене подарил на день рождения, ей двадцать три исполнилось, дал одну баночку, у меня его целая коробка, из Минска. Конечно вот так вываливать на неё сразу после пережитого не стоит, но надо понять Анне, что та под моей защитой и я помогу всегда, пусть будет уверенна во мне. Чуть позже, когда следователи прибыли, тут и из НКВД были, и из Политуправления, да из комендатуры столицы, Анна ушла в процедурную. Насильники пытаясь стянуть с неё форменные рейтузы, а их даже с большой натяжкой не назвать трусиками, никакой сексуальности, только жёсткая необходимость, исцарапали той внутреннюю сторону бёдер, вот так и пошла обрабатывать их, чтобы зараза не попала. Ну а я стал ожидать оргвыводов. Как ни странно, всё довольно быстро прояснилось, правда пришлось посетить кабинет главврача. Оказалось, тот был в курсе что жена планировал отправится со мной, а терять сотрудника с кадровым голодом тот не хотел, вот мы и пришли к соглашению, тот её прикроет, грудью закроет, но та будет вынуждена отслужить в его госпитале до конца войны, ну или пока не предоставит замену. Я ещё вытребовал условие по поводу беременности, три месяца на декрет, а потом та вернётся к службе. Тот скривился, это было забавно видеть его с повязкой на лице, нос главврачу всё же сломали, но согласился. На этом мы и ударили по рукам. Нас обоих устраивали условия, жена тут была больше сторонним наблюдателем, полностью отдав переговоры в мои руки.
Главврач условия выполнил полностью. Этот старый коммунист нажал на нужные рычаги, так что жена у меня стала потерпевшей, и её опросили в моём присутствии, я как муж мог присутствовать, после чего вопросов к ней больше не возникло. Списали на сумасшествие того стрелка что всех положил, усиленное алкоголем. В общем, пьяные пострелушки, бывает. У многих взяли подписки о не разглашении, у Анны тоже, и на этом всё. А в освобождённой и отмытой палате уже устраивались новые жильцы, шесть коек поставили. Анна не стала уходить, хотя ей и разрешили, прийти в себя, и продолжила эти сутки дежурства. К себе в палату я вернулся за полночь. Устроившись на койке, я взял с тумбочки линейку и подсунув под гипс, почти на всю длину и с наслаждением почесал, очень хотелось, специально попросил чесалку принести, после чего уторившись на боку, уснул. Да уж, тяжёлый день, но к счастью закончился тот всё же благополучно, и даже с некоторыми плюсами. Для меня по крайней мере. Да и почему мне было не воспользоваться моментом? Вот я и воспользовался.
