Владимир Николаевич Фёдоров
Служители трёх миров
Эти строки написаны известным журналистом в середине 1970-х годов. Думается, сегодня, когда после постперестроечного эзотерического и экстрасенсорного бума выражение «третий глаз» стало почти нарицательным, сам автор вряд ли бы назвал его намёком, причудой или украшением. Наверное, он бы потрясённо произнёс: неужели четыре тысячи лет назад людям уже было знакомо подобное понятие, такой сакральный символ?! Получается – да! И древний художник восхищался не просто красивой девицей, а ясновидящей. Может быть, великой ясновидящей…
Возвращаясь непосредственно к шаманизму, надо отметить, что ряд этнографов не без оснований утверждает, будто бы он наиболее ярко выражен у народов, занимающихся охотой, рыболовством, собирательством, и по мере их перехода к скотоводству, а особенно к земледелию и другим производящим формам труда данный культ начинает ослабевать. Земледелие же зародилось на планете в эпоху неолита – от восьми до трёх тысяч лет до нашей эры. Выходит, тогда же шаманизм и пережил свой расцвет. Но подобное утверждение, возможно, справедливо по отношению к народам, живущим в наиболее благоприятных климатических зонах планеты и идущих во главе человеческой цивилизации. А в той же Сибири к моменту прихода туда русских, всего три-четыре века назад, скажем, якуты, тунгусы и юкагиры о земледелии и не слыхали. Некоторые же ещё более удалённые и изолированные народы, например алеуты и эскимосы Аляски, ничего не знали и о скотоводстве. В подобной ситуации оказались отдельные племена Африки, Южной и Северной Америки. Поэтому упомянутый процесс для этих народов оказался смещённым во времени, и именно среди них шаманизм сохранился практически до наших дней.
У ДРЕВНИХ СЕВЕРНЫХ ШАМАНОВ ВСЕЛЕННАЯ И ЗВЁЗДНОЕ НЕБО АССОЦИИРОВАЛИСЬ С ГИГАНТСКИМ ОЛЕНЕМ ИЛИ ЛОСЕМ, А ВОТ ВСЕМОГУЩИМ ХОЗЯИНОМ ПОДЗЕМНОЙ БЕЗДНЫ БЫЛ МАМОНТ.
Обращаясь к конкретным свидетельствам существования шаманизма в древние времена на территории Сибири, и в частности в Якутии, прежде всего хочется вспомнить открытие, сделанное в 1980 году на притоке Колымы Пантелеихе, в местечке с симпатичным названием Родинка. Именно там сотрудниками Приленской археологической экспедиции во главе с моим знакомым Сергеем Кистенёвым удалось обнаружить самое северное в мире неолитическое захоронение, чей возраст составил 3600 лет. В древней могиле были обнаружены останки женщины, которую журналисты тут же поспешили окрестить «амазонкой с Пантелеихи», поскольку рядом с ней покоился целый арсенал всевозможного оружия – лук, каменные и костяные ножи, кинжалы, топоры, наконечники копий и стрел, а также «хозяйственные» скребки и тёсла. Но «амазонка», лежавшая в символической берестяной лодке, была буквально усыпана бусинами (более 18 тысяч) из раковин и скорлупы яиц, вместе с которыми находились ожерелья из звериных клыков, орнаментированные амулеты, подвески, скульптурные и стилизованные изображения хищных птиц (опять птиц!), по-видимому, являвшиеся частью обрядового костюма. Многие из этих находок мне довелось увидеть лично и даже подержать в руках. На некоторых из них были нанесены кресты и другие загадочные символы.
На одном из овальных костяных предметов, лежащих на груди «амазонки», изображены так называемые «остроголовые человечки», что указывает на достаточно конкретного «адресата»: по религиозным представлениям малочисленного северного народа юкагиров, остроголовый человек является хозяином Нижнего мира, а у нганасан подобным образом изображались «тени мёртвых» и расписывались шаманские бубны. Похожая фигурка была в своё время найдена академиком Алексеем Окладниковым в одном из захоронений на средней Лене, которое он однозначно определил как шаманское.
«На наш взгляд, захоронение на Родинке было, скорее всего, шаманским, – соглашался Сергей Кистенёв. – Можно заметить, что изображения на овальном предмете хорошо взаимосвязаны и выглядят как единое целое. Сам же предмет напоминает в миниатюре шаманский бубен, и, вероятно, всю композицию можно рассматривать как представления древнего человека о мироздании».
Так что сомнений почти нет: в Родинке покоится самая древняя шаманка Якутии. Богатство захоронения, огромное количество в нём изделий, очень ценных для людей позднего каменного века, говорит о том, что погребённая пользовалась большим уважением среди соплеменников, хотя была относительно молода, не старше 25 лет. Интересно, что среди её «предметов личного пользования», назначение которых учёные в той или иной степени представляют, находилась странная и вызывающая до сих пор научные споры «линейка» из оленьего ребра с насечками и какими-то знаками – то ли костяной «компьютер» для каких-то вычислений, то ли нечто сакральное и вовсе нам не ведомое. На «линейке» по числу секторов прослеживаются цифры 5 и 10.
«Такое сочетание, – говорит Сергей Кистенёв, – наводит на мысль, что, возможно, покойница при жизни была хранительницей астрального женского календаря, по которому определялись по луне сроки родов…»
В нашей беседе Сергей Павлович особенно подчёркивал: долгие и основательные занятия археологией привели его к мыслям о том, что так называемый «первобытный человек» на самом деле был далеко не первобытным, он прекрасно знал законы движения небесных светил, умел адаптироваться к сложным природным условиям, а уж по части общения с растительным и живым миром мог дать всем более «цивилизованным» поколениям огромную фору. Видимо, и экстрасенсорные, парапсихологические его возможности были намного выше, чем у наших современников.
Древние кудесники оставили свои следы для далёких потомков не только личным присутствием, подобным захоронению Родинки, но и в виде «автографов» на скалах. На прибрежных утёсах Байкала, Ангары, Енисея, Лены и других сибирских рек археологами обнаружено множество писаниц – рисунков древних художников, среди которых встречаются и явно шаманские сюжеты. Более того, якутский археолог Николай Кочмар, специалист по наскальной живописи, считает, что у первобытных людей лишь избранные имели право рисовать на скалах, в основном – шаманы. При этом они не только отображали окружающий природный и духовный мир, но и наделяли скалы божественным началом. У эвенков, например, подобные изображения считались до недавних времён ликом божественной Энеке Бугады. Причём они были выполнены так, что при определённом освещении вы могли их увидеть, а на следующий день не заметить вообще. Эвенки объясняют это тем, что когда Бугады милостива, то она проявляет свой лик, а когда нет – он исчезает. Часто скалы, выбранные в качестве вечных «холстов», напоминают своими очертаниями каких-то живых или фантастических существ, иногда рисунки-петроглифы намеренно скрыты от постороннего глаза в каменных нишах и гротах, под многими из них находятся жертвенники.
Археолог Никита Архипов рассказывал, что ещё в 1932 году Алексеем Окладниковым в могильнике «Братский камень» на Ангаре было обнаружено изображение человека, вырезанное из мамонтовой кости. Затем в течение двух десятков лет в долинах той же Ангары, верхней и средней Лены археологи нашли ещё семь таких же фигурок, часть из которых оказались двухголовыми. Все эти идольчики-амулеты имели отверстия или выступы для пришивания или привязывания их к нагрудной части одежды. В некоторых могилах «человечки» сопровождались другими амулетами из челюстей рыб, клювов птиц и колотушками из рогов. Возраст захоронений соответствовал третьему тысячелетию до нашей эры, так называемому бронзовому веку. Характерно то, что среди достаточно большого числа обнаруженных «бронзовых» погребений и массы предметов в них идольчики представляли величайшую редкость. Это и дало основание предположить академику Окладникову, что «человечки» являются привилегией, исключительной прерогативой избранных людей и не просто украшением, а особыми амулетами шаманов эпохи бронзы. Скорее всего, в них был заложен тот же смысл, что и в современном шаманском обереге якутов эмэгэте – ангеле-хранителе ойуна в его мистических путешествиях.
Подобное предположение позволило выдвинуть гипотезу о том, что соседствующие с захоронениями наскальные «танцующие человечки» представляют собой изображения шаманских ритуалов. По Окладникову, наиболее замечательные из таких писаниц находятся на скале Саган-Заба озера Байкал – рисунки людей с воздетыми в молитвенной позе руками. В бухте Ая этого же озера на откосе угадывается человек в обрядовом костюме и шапке с рогами. На территории Якутии есть очень интересная композиция в устье реки Сиинэ (Синей) – силуэт лося, перед которым изображена очень сложная сцена. Центральное место в этом мифическом повествовании принадлежит человекоподобным существам в рогатых головных уборах, держащим в руках нечто подобное штандарту, около которого изображён предмет, напоминающий бубен. На петроглифе Басынай нижней Олёкмы – семь фигур, явно танцующих вокруг медведя, выбирающегося из берлоги. Самая же уникальная «шаманская» писаница, по мнению Алексея Окладникова, находится в долине реки Мая, «равной которой по своеобразию, трактовке фигур и по насыщенности бытовыми деталями нет не только в Якутии, но и вообще в Восточной Сибири». Главной особенностью этого рисунка является то, что на нём помимо четырёх рогатых фигур и солнца изображены ритуальный сосуд и бронзовый нож.
В особом ряду стоит и писаница близ села Тойон-Арыы на Лене. Персонажи её – яростно сражающиеся лось и лосиха. В этом не было бы ничего необыкновенного, если бы у лося-самца помимо естественных рогов не было изображено два… бивня. Эта явно фантастическая деталь свидетельствует о том, что первобытным художником изображены не реальные животные, а так называемые мистические шаманские «мать-звери», о которых мы ещё не раз подробно поговорим.
А вот как видятся и толкуются некоторые петроглифы исследовательницей юкагирской культуры и истории Людмилой Жуковой: «Выполненные красной охрой рисунки ленской писаницы Суруктах-Хая были священны для людей неолитической эпохи. Под лучистой аркой изображён магический дождь, ниспадающий на животных, в том числе на мёртвое животное, обращённое головой книзу, на лосиху с детёнышем внутри, на человека. Дуга – форма радуги и неба, лучистость и косой крест – символы солнца и счастья. Так древний художник изобразил божественное небо, которое посылает в виде дождя небесную благодать – вожделенное бессмертие душ промысловых животных и человека, сытость и процветание рода, мир и здоровье…»
По другим петроглифам можно определить, что у древних северных художников-шаманов Вселенная и звёздное небо – обитель светлых сил – ассоциировались с гигантским оленем или лосем, а вот всемогущим хозяином подземной бездны был мамонт, пронесённый памятью сквозь десятки тысяч лет и вобравший в себя совершенно фантастические элементы монстра с головой сохатого и туловищем рыбы. Как пишет Глафира Василевич, это огромное чудовищное животное было возведено праэвенками в ранг самых страшных шаманских духов и поселено в Нижнем мире, у реки, протекающей в стране мёртвых, «на самых высоких и самых крутых утёсах». В этом месте будет уместно вспомнить, что в 1965 году на знаменитом Берелёхском кладбище мамонтов в низовьях Индигирки (возраст 12–13 тысяч лет) был обнаружен кусок бивня с нанесённым на нём доисторическим слоном. Рисунок этот удивляет тем, что конечности мамонта удлинены вне всяких разумных пропорций, хотя всё остальное чётко выдержано. Значит, как утверждает один из публикаторов этой находки Отто Бадер, художник в данном случае ставил перед собой задачу не реалистического изображения, а создавал образ гигантского животного (ещё более подчеркнув его размеры и вознеся над людьми) «в связи с какими-то религиозными потребностями».
Дадим ещё раз слово неутомимому публицисту-путешественнику Шинкарёву, лично обследовавшему знаменитые ленские скалы с писаницами близ деревни Шишкино. «Странные люди сидят в лодках, похожих не то на долблёнки, не то на поздние дощаники. Зачем они подняли руки? У иных туловища без головы – вместо головы торчат рога или длинные уши. Может быть, так выглядел ритуальный головной убор? Или художник пытался рассказать о плавании душ в потусторонний мир и поэтому руки умерших молитвенно подняты кверху?.. Повернув голову, издали вижу страшное мифическое чудовище с длинной мордой – ни дать ни взять морда крокодила с разинутой пастью. Зловеще торчат два клыка. Над пастью висит круг, разделённый вертикальной линией. Учёные встречали похожее изображение на бронзовых бляхах и на других предметах, найденных на территории Сибири. По всей вероятности, в представлении древних племён это чудовище воплощало тёмные силы жестокости и зла. Недаром каждый раз у пасти нарисован кружок, означающий солнце или другое светило, – чудовище хочет его проглотить…»
Некоторые зарубежные исследователи считают, что шаманы каменной эры «обладали не секретной доктриной, а лишь любознательностью к природе и контактировали с человеческими подсознательными силами». Конечно, сейчас это невозможно проверить, но думается, они недооценивают своих далёких предшественников и их тайные знания. Ведь мы уже говорили, что из каменного века идёт видение шамана как существа смешанной природы – наполовину человека, наполовину птицы или лося, медведя, изюбря. Из палеолита и неолита родом сведения и о упомянутом шаманском покровителе «мать-звере» – зооморфном двойнике шамана и его души. К этой же эпохе причисляется происхождение легенд о пожирании тела шамана духами и о его последующем воскрешении.
Переходя с каменных страниц на страницы древних манускриптов, можно отметить, что на последних упоминания интересующих нас избранников духов появились тоже в глубокой старине. А ещё раньше можно проследить применение отдельных их технологий персонажами мифов, легенд и эпосов. К примеру, сразу приходят на ум имена героев Эллады Орфея и Одиссея, которые, как известно, совершили путешествия в подземное царство Аида. Причём Одиссей направился для этого в нашу сторону – на самый крайний север, в далёкую часть Земли, довольно точно описанную древними греками: «Вечно покрыта эта страна холодным туманом, вечно окутывает её густой пеленой ночной сумрак». Там, на берегу подземной реки Ахеронт, эллинский герой принёс жертву, приманил её кровью душу прорицателя Тиресея, узнал у него своё будущее и благополучно вернулся в мир людей. То есть действовал как самый настоящий шаман.
Рассматривая под интересующим нас углом зрения ведущие мировые религии, практически во всех них можно также отыскать элементы осознанных или спонтанных проявлений «шаманских» качеств святыми и богами или вознаграждения подобными способностями ревностных служителей веры. Правда, в данных контекстах их принято называть словами «чудеса», «чудотворство», но это не меняет сути. Достаточно вспомнить хождение Иисуса Христа по воде, исцеление прикосновением руки больных, наполнение сетей рыбаков невесть откуда взявшейся рыбой, а также умение многих аскетов-отшельников управлять природными стихиями, хищными зверями, прорицать будущее. А вот как, например, сам Будда рисует возможности истового праведника, достигшего совершенства: «Из одного он превращается в нескольких; став несколькими, он снова превращается в одного; он становится видимым и невидимым; он безо всякого труда проходит сквозь любую преграду, стену, крепостной вал или холм, будто они состоят из воздуха; он ныряет с высоты и проходит сквозь твердь земли, как сквозь воду… он путешествует в небесах, как птицы на крыльях. Даже Луну и Солнце, хотя они сильные и могущественные, он осязает своей рукой…»
Постарайтесь сохранить эту цитату в памяти до того момента, когда мы начнём более обстоятельно рассказывать о возможностях и «технологиях» наших главных героев. А пока, следуя далее к персонажам немифическим, можно заметить, что шаманы-цари существовали у многих древних народов – уйгуров, найманов, кыпчаков-канглы. В Китае ещё в XIV–XI веках до нашей эры верховный правитель был одновременно и верховным жрецом, возглавлявшим главные ритуалы жертвоприношений духам природы и предков. У тюрков в VI–VII веках, по словам исследователя Мэтью Мори, «церемония посвящения в каганат представляла собой не что иное, как ритуал шаманов». На Дальнем Востоке, в Золотой Империи тунгусо-маньчжуров, шаман сложился как профессионал в X веке…
Вице-губернатор В. Л. Приклонский, занимавший этот пост в Якутске в начале 1880-х годов, по возвращении в Санкт-Петербург прочитал в столице публичную лекцию, в которой среди обстоятельного рассказа о древней вере северян прозвучала легенда о самом первом якутском шамане. «Имя его было Ан-Аргыл-Оюн. Он был могущественен и делал великие чудеса: он воскрешал мёртвых, возвращал слепым зрение. Слух о таких чудесах дошёл до Аи-Тоёна (Господа Бога). Он послал спросить шамана, именем какого бога он делает чудеса и верит ли в него? Ан-Аргыл-Оюн три раза ответил, что в Бога он не верит, а чудеса творит собственной властью и силою. Разгневанный Аи-Тоён велел сжечь шамана, но так как тело Оюна состояло из массы гадов, то из пламени спаслась одна лягушка и поселилась на высочайшей горе. От этой-то лягушки произошли могущественные демоны, которые и поныне снабжают якутов шаманами…»
Когда один из академиков Великой Северной экспедиции Якоб Линденау в 1744 году поинтересовался у тунгусов, когда появились их первые шаманы, то те без долгих раздумий ответили – «с начала мира». Наверное, они были по-своему правы.
4
Невольный избранник духов, или Исповедь растерзанного
При любом более-менее основательном разговоре о шаманизме и истории его изучения невозможно уйти от утверждений некоторых оппонентов, особенно из числа медиков и других профессиональных материалистов, что, мол, ваш главный герой – попросту не совсем здоровый человек с буйным воображением и неадекватным поведением. И все его общения с духами и полёты в иные миры – всего лишь плоды больной фантазии. Что тут сказать… Действительно, достаточно один раз увидеть настоящего шамана или даже просто прочитать описание его действ, чтобы понять: перед вами и впрямь человек не от мира сего, странная личность со странной психикой и поведением.
«Он среднего роста, сухощавый, жилистый старик, когда-то, очевидно, сильный и ловкий; теперь ещё он способен шаманить, прыгать и танцевать без устали всю ночь напролёт; он тёрся по свету, бывал на юге, на приисках, бывал на севере, на берегу моря; лицо его тёмное и подвижное, очертаниями напоминает немного лицо тунгуса; зрачок глаз окружён двойным цветным грязно-зеленоватым кольцом; во время чарования глаза эти приобретают какой-то неприятный тусклый блеск и выражение безумия, и их упорный взгляд, как я заметил, волнует и смущает тех, на кого он направлен. Это уже второй шаман с такими странными глазами, какого мне приходилось встречать в Якутской области. Вообще в фигуре шамана есть что-то особенное, что позволяло мне, после небольшой практики, отличать их среди присутствующих почти безошибочно…» – такое довольно точное и достаточно корректное описание ойуна оставил нам дореволюционный этнограф и ссыльный Вацлав Серошевский.
Но даже он отметил «выражение безумия», которое в той или иной мере, иногда очень утрированно, описывали практически все исследователи шаманизма. Причём, на наш взгляд, чем меньше и поверхностнее заезжий путешественник или этнограф общался с шаманом, тем более ненормальным выглядел последний в его глазах. Такой же точки зрения придерживается один из мировых авторитетов в изучении шаманизма Мирча Элиаде: «Возможно, что отождествление нервного человека с личностью, „одержимой“ духами, считающееся довольно частым в архаичном мире, является во многих случаях всего лишь результатом несовершенных наблюдений со стороны первых этнологов».
Своеобразное исключение составляет серьёзный исследователь шаманизма 1920-х годов прошлого века Гавриил Ксенофонтов, к тому же якут по рождению, всю жизнь проживший бок о бок с шаманами, хорошо их знавший и тем не менее наиболее однозначно «записавший» всех ойунов в душевнобольные. Думается, скорее всего это произошло под влиянием ортодоксального большевистского атеизма. Одна из главных работ Ксенофонтова так и называется – «Культ сумасшествия в урало-алтайском шаманизме». Поскольку она оказала в своё время достаточно сильное влияние на общественное и научное сознание, то мы приведём из неё несколько цитат.
«Наблюдаемые мною… факты шаманского священнодействия приводят меня к твёрдому убеждению, что вообще весь древний шаманский культ покоился на актах настоящего душевного расстройства. Не только начальные моменты становления, но и весь последующий период всей жизни и отправления ими священных обязанностей шаманы оставались теми же несчастными людьми с хроническим душевным недугом. Самый акт их священнодействия был, по-видимому, не чем иным, как периодическим рецидивом общего душевного расстройства, пережитого ими вначале. Присутствуя за полярным кругом на мистериях некоторых шаманов, я лично ощущал те же чувства невольной боязни, какие испытал однажды, попав в Томскую окружную психиатрическую лечебницу, в отделение полубуйных и тихо помешанных…»
Правда, как пишет сам Ксенофонтов, в бытность свою студентом-юристом прослушавший курс психиатрии, просматривая общие медицинские руководства, он не смог «отыскать соответствующий род душевного расстройства, к которому можно было бы бесспорно отнести шаманскую болезнь». Но тем не менее решил, что «более близкими к древнему шаманскому недугу нужно признать целую группу заболеваний, объединяемых общим названием шизофрении, характерной особенностью которых психиатры признают главным образом поражение мышления и чувства и отношение субъекта к внешнему миру».
Надо сказать, что в советский период такой точки зрения придерживались не только некоторые этнографы, но и многие слуги Гиппократа, в результате чего немало шаманов оказалось в «психушках». Впрочем, туда же с лёгкостью попадали и все остальные личности, не вписывающиеся в прокрустово ложе официальной идеологии. Причём сделать это было относительно легко. Как утверждают психиатры-практики, любого человека можно «подловить» в момент нахождения его в состоянии депрессии или возбуждения и именно по этому совершенно нехарактерному эпизоду «приклеить» ярлык шизофреника. А уж шамана в исступлённом танце-камлании, в моменты общения и сражения с несуществующими для атеистов духами или «шарлатанского» предсказания будущего проще простого записать в умалишённые. «Реабилитировать» же гораздо труднее – для этого надо разобраться в самой сути его ритуалов и технологий, понять их механизм и быть знакомым хотя бы с основами эзотерики.
Люди, сделавшие это, даже если они являются в силу своих взглядов оппонентами язычества, как православный богослов Александр Мень, тем не менее становятся на защиту шаманов. «Не подлежит сомнению, что в шаманизме действительно было много патологических элементов, но одним этим объяснить его универсальное распространение и влияние на культуру невозможно. Туземцы действительно боятся душевнобольных, но, как правило, они их не почитают, а убивают. В них видят одержимых демонами и стараются от них избавиться. Кроме того, если бы речь шла только о заболеваниях, то теряла бы всякий смысл „архаическая техника экстаза“ (так определяет шаманизм Элиаде. – В. Ф.), не нужны были бы те методы, которыми человек вызывает в себе состояние сосредоточения, транса, каталепсии. Теперь установлено, что современные люди, обладающие телепатическими способностями, и индийские йоги могут произвольно вызывать в себе эти особые состояния, и при этом психика их совершенно нормальна».
Конечно, как мы уже говорили, само необычное бытие и положение посредника трёх миров накладывают отпечаток на его личность. В этом смысле, наверное, достаточно точно зафиксировано состояние эвенкийского шамана, определённое исследователем XIX века Павлом Третьяковым: «Отдаваясь представлениям своего воображения, он становился тревожен, пуглив, в особенности ночью, когда голова его наполнялась разными сновидениями. С приближением дня, назначенного для шаманства, заклинатель терял сон, впадал в забытьё и по нескольку часов неподвижно смотрел на один предмет. Бледный, истомлённый, с острым проницательным взглядом, человек этот производил странное впечатление».
Но это определение по большей части внешнее, чисто материалистическое. Как мне кажется, гораздо ближе к сути приблизился Вацлав Серошевский, который за 12 лет якутской ссылки имел возможность более глубоко изучить предмет: «Обязательства, которые берёт на себя шаман, нелегки, борьба, которую он ведёт, – опасна; есть предания о шаманах, заживо похищенных на небо, о шаманах, убитых духами или замертво падших от лицезрения тех мощных сил, которые они осмелились вызвать. Чародей, решающийся на эту борьбу не из-за одних только материальных выгод, но и ради облегчения страдания ближнего, чародей по призванию, верующий и убеждённый, принимающийся за дело с каким-то восторженным пренебрежением к собственной опасности и озарённый высоким светом жертвы, – такой чародей производит всегда на слушателей громадное впечатление. Раз и два увидевши настоящих шаманов, я понял деление их на великих, средних и лживых. Иной из этих кудесников так мастерски располагает свет и темноту, тишину и заклинания, модуляции его голоса так гибки, жесты так своеобразны и выразительны, удары барабана и тон их так соответствуют моменту, и всё это перевито такой оригинальной лентой неожиданных слов, остроумных загадок, художественных, часто изящных метафор, что невольно поддаётесь прелести созерцания этого дикого, свободного творчества дикой, свободной души».
Согласитесь, что подобное описание мало напоминает неконтролируемый приступ шизофреника. И кстати, мог ли вообще шизофреник быть шаманом? На этот вопрос отвечают современные врачи и учёные.
«С мнением Ксенофонтова мы не можем согласиться, – говорит Дмитрий Бугаев, психиатр с сорокалетним стажем. – Шаманы могли быть с истероидными, аффективными, отчасти эпилептоидными складами личности, но не более». То есть никак не шизофрениками.
«Поведение психически больного всегда бывает продиктовано сугубо психопатологическими нарушениями, – подтверждает позицию своего коллеги другой опытный доктор Иннокентий Иванов. – Окружающая действительность им, как правило, воспринимается ошибочно, искажённо, и такое восприятие не поддаётся коррекции. Импульсивность и агрессивность (или, наоборот, заторможенность, погружённость в свой болезненный мир переживаний, наличия страха и т. п.) – всё вышеназванное в целом и по отдельности делает больного не способным к любому виду полезной, целенаправленной деятельности. А ведь шаман не просто кривлялся перед аудиторией – он чётко выполнял поступивший ему заказ на проведение, грубо говоря, конкретной работы!.. Выполнение шаманом своего обряда требовало напряжения и траты больших, не столько физических, сколько психологических, интеллектуальных ресурсов. У шаманов существовала чётко осознанная цель, они имели хорошо отрепетированный, по-своему рациональный сценарий действия, ясно понимали реальные соотношения. Следовательно, истинными шаманами могли быть только психически полноценные, то есть психически здоровые, люди».
Всё высказанное относится к шизофрении. Что касается ещё одной формы психического заболевания – маниакально-депрессивного психоза, – то доктор Иванов не отрицает возможного наличия его у некоторых шаманов в благоприятной форме, чередующейся со светлыми фазами. Но в данном случае мы имеем перед собой если и болезнь, то так называемую «болезнь гениев», достигавших, как известно, в состоянии мании подлинных высот в искусстве и науке.
Итак, современные психиатры, к счастью, уже не видят в шаманах потенциальных обитателей больниц для умалишённых, хотя оставляют за ними некоторые личностные странности и нервную неуравновешенность, а также подверженность «пережиткам, суевериям» и идущим от них способностям вызывать у себя и у окружающих «галлюцинации в виде духов». Последнее естественно для воспитанных в материализме врачей, но мы оставим для себя возможность смотреть на это явление не только как на «галлюцинацию».
Ещё раз возвратившись к шаманам-«шизофреникам», вспомним, что самые великие из них, служащие добру, вне своих камланий выступали как духовные вожди и полководцы, как пророки и борцы со злом, как народные мудрецы-философы и поборники справедливости. Стремясь исцелить людей, помочь им, они развивали в себе и окружающих отзывчивость и сострадание. При посвящении шаманы давали клятву, в которой были слова: «Если позовут тебя вместе богатый и бедный, то иди сперва к бедному и не требуй много за труды». Хорошо, если бы таким правилом руководствовались все современные медики. К тому же так называемые «белые шаманы», выполняя уже публичные функции жрецов, благословляли самые большие празднества и общественные трудовые акции, испрашивали (и обычно получали) для своего рода и народа благодать высших богов и природных стихий. Разве подобное было бы под силу ненормальным, да и кто бы им позволил принародно демонстрировать своё слабоумие?
Что касается «нервической» неуравновешенности шаманов, способности их реагировать на малейшие раздражители, то, может быть, именно этой их повышенной чувствительностью восприятия окружающего мира, его видимых и невидимых составляющих и определяются возможности получения шаманского дара и его развития. Этим же определяется и восприимчивость пациентов к лечению во время камланий.
Врач-политссыльный Сергей Мицкевич, проживший несколько лет в самом дальнем и глухом Колымском округе Якутской области, написал целое медицинское исследование о двух видах своеобразной полярной истерии, которые в тех краях приобретали в отдельные годы формы настоящих эпидемий, особенно среди женщин. Первую из них якуты издревле называли «мэнэрик». Проявляется она поначалу в раздражительности, плохом настроении, бессоннице, головокружении. А затем переходит в припадок, внешне очень напоминающий шаманское камлание.
«Из соседнего балагана раздались какие-то ужасающие звуки, от которых холод пробежал по всему телу. Они росли, они шли, так сказать, crescendo, усиливаясь в высоте и темпе до такой степени, что, казалось, у поющей вот-вот разорвётся грудь. Не в силах преодолеть этого страха, я бросился на голос, и глазам моим представилась ужасная картина. На низких нарах сидела молодая женщина с распущенными по плечам длинными волосами и, придерживая руками голову, как маятник, быстро раскачивала всё своё конвульсивно вздрагивающее тело то из стороны в сторону, то взад-вперёд. Она была вся в поту, её грудь ходила ходуном, глаза неестественно блуждали, сильно расширенные зрачки горели каким-то блеском. Порой она отнимала руки от головы и ожесточённо рвала свою одежду. Порой прекращала пение, но только для того, чтобы дико захохотать или разразиться истерическим плачем».
Считалось, что мэнэрик случается от вселения в человека злого духа и отличается от шаманского камлания тем, что больной оказывается вместилищем нечистой силы помимо своего желания и, в отличие от шамана, не способен управлять ситуацией. Хотя иногда имеет такую же силу, может так же прорицать, говорить на неизвестных ему языках, не ощущать огня и холода. То есть налицо наблюдается неконтролируемая и нежелательная одержимость духами. Изгнать последних может только шаман или священник, а если этого не сделать, приступ затягивается от нескольких дней до месяца, а то иногда и переходит в упомянутый тяжёлый маниакально-депрессивный психоз.
