Владимир Никитин
Образ и сознание в арт-терапии
Рецензенты:
профессор, доктор искусствоведения Свилен Стефанов
профессор, доктор искусствоведения Румен Райчев
© В. Н. Никитин, П. Цанев, 2018
© Когито-Центр, 2018
Первое издание книги (2017) подготовлено в Софии Болгарской национальной художественной академией
Предисловие ко второму изданию
В поисках знания о природе человека мы сталкиваемся с парадоксальными феноменами, которые могут быть воплощены в художественных образах, но не имеют научного обоснования своего происхождения. Как зарождается образ, какое значение имеет его содержание для самого созидающего субъекта – вопросы, остающиеся вне поля рационального объяснения.
Исследованию феноменального мира образа и отражения его в сознании человека посвящена представляемая коллективная монография. Настоящая книга включает в себя две части:
1. Структурно-антропологическая арт-терапия (Владимир Никитин);
2. Эктопластическая арт-терапия (Петер Цанев).
Объектом нашего исследования выступает арт-терапия как пространство трансформации образа и сознания. Арт-терапия рассматривается как феноменальное явление, не сводящееся только к терапии психического состояния человека, но обладающее универсальной способностью гармонизации и развития всех сфер физического, психического и эстетического.
Опираясь на многолетний опыт исследования, авторы рассматривают художественный образ как средство самопознания и саморегуляции, как феномен, определяющий развитие основных форм сознания, качественный переход от конвергентного к дивергентному типу мышления. При таком подходе арт-терапия представляет собой не столько метод регуляции психического состояния, сколько методологический принцип гармонизации и развития познающей себя личности.
Представляемая коллективная монография является второй дополненной публикацией на основе первого издания, осуществленного Болгарской национальной академией художеств в Софии в 2017 г. В данном издании в большей степени представлены результаты исследования феноменологической связи художественного образа и сознания созидающего субъекта.
Благодарности. «Посвящение и посвященные»[1]
Задумав написать книгу как откровение своих мыслей, мы отправились в путь, который, по мере продвижения к цели, обрастал, казалось бы, неожиданными событиями и непредсказуемыми встречами. Но по сути своей они вели нас к ответам на наши вопросы о сущности искусства и арт-терапии.
Задавшись написать одну книгу вместе, мы должны были вначале, согласно дзэн легенде, «оставить свои чаши пустыми», чтобы создать иной мир, в котором мы будем услышаны и поняты друг другом. Мы искренне надеемся, что многочисленные часы, проведенные вместе, «уплотнились» и создали поток научной мысли, дерзновенность и нестереотипность которой поддержали Николай Драчев, Дмитрий Мельников, Татьяна Кочемасова и Бойчо Автов.
Поразительно наблюдать, как невероятно быстро развиваются благоприятные условия для распространения арт-терапии в современном обществе, где структурно-антропологическая школа нашла свое плодотворное проявление. Нельзя не сказать о людях, которые могут служить для многих примером и которые занимают активную позицию в этом отношении: Галина Калачева, Наталья Матвеева, Эдит Балог, Румяна Панкова
Книга была и отправной точкой для наших друзей в понимании природы художественного образа, незаурядных художников-мыслителей, чьи работы представлены в монографии. Это Георгий Гигинейшвили, Миклош Шимон, Габор Рошко, Артем Лобанов, Алексей Аникин, Наталья Никитина, Алина Иноземцева.
Наша искренняя благодарность коллегам-единомышленникам:
Н. Драчеву, ректору, профессору Национальной академии художеств (София);
Д. А. Мельникову, ректору, академику Московского социально-педагогического института;
Т. А. Кочемасовой, академику Российской академии художеств (Москва);
Б. Автову, директору Восточно-европейской ассоциации арт-терапии (София);
Г. А. Калачевой, профессору Московского социально-педагогического института;
Н. Э. Матвеевой, профессору Московского социально-педагогического института;
Э. Балог, доценту Сегедского университета (Венгрия);
Р. Панковой, доценту Национальной академии художеств (София);
Г. Р. Гигинейшвили, профессору Российского научного центра медицинской реабилитации и курортологии Минздрава Российской Федерации (Москва);
С. Миклошу, венгерскому художнику-живописцу (Сегед, Венгрия);
Г. Рошко, заслуженному художнику Венгрии, доценту Сегедского университета (Венгрия);
А. И. Лобанову, художнику-графику, кандидату педагогических наук, (Сегедский университет, Венгрия);
А. Н. Аникину, аспиранту Московского государственного областного университета;
Н. Н. Никитиной, переводчику (Восточно-европейская ассоциация арт-терапии, София);
А. В. Иноземцевой, практическому психологу (Технологический колледж 21, Школа для детей с ограниченными возможностями здоровья «Благо»).
Введение
Вопрос о возможности познания человеком себя, понимания смыслов своего существования сталкивается с гносеологической проблемой определения того, что может выступать в качестве средства этого процесса рефлексии. По всей видимости, любой процесс познания невозможен без процесса его осознания. Сознание является тем инструментарием, благодаря которому человек способен осуществлять акт рефлексии, т. е. самоопределяться. Самоопределяя себя по отношению к другим объектам действительности, субъект научается определять характер воздействия на себя как материальных объектов, так и их виртуальных слепков – образов. Последние могут обладать большей силой воздействия, чем реально существующие объекты, которые они представляют в образах. И именно этот феномен является главным объектом внимания в теории арт-терапии.
Безусловно, арт-терапия сегодня – многоликое, не вписывающееся в единое категориальное пространство феноменальное явление, вбирающее в себя знания из научно-философской и социально-культурной сфер общественной жизни. Однако открытым остается вопрос о сущности воздействия искусства на человека, что обусловливает поверхностное описание механизма арт-терапевтического вмешательства в решение психологических проблем личности. Все это указывает на невозможность рассмотрения генезиса арт-терапии вне исследования антропологических аспектов проблематики, посвященных изучению онтологии духовного и телесного, аксиологии Красоты и психологии восприятия, нейропсихологических механизмов творчества и природы воздействия образа на сознание (Никитин, 2014; Цанев, 2008; Rubin, 2010; Schlette, Fuchs, Kirchner, 2017; Turner, 2006).
Ситуация выглядит достаточно парадоксальной: построение методических моделей арт-терапевтической работы основывается не на понимании онтологии художественного образа и механизмов его воздействия на психику человека в целом, а на следовании безликому процедурному алгоритму, разработанному когда-то и кем-то вне учета влияния пространственно-временных и субъективных факторов. И это касается как обоснования применения диагностических проективных методик, используемых для создания объективного психологического представления о субъекте терапии, так и определения алгоритма границ самой процедуры проведения собственно арт-терапевтических сессий.
И, как следствие этого факта, за увлеченностью «терапевтическими» технологиями скрывается поверхностное представление об истинных механизмах воздействия художественного образа на психику человека. Арт-терапия превращается в спонтанную игру отношений арт-терапевта и реципиента, результативность которой определяется уровнем интеллектуального развития и характером эмоционального состояния последнего, степенью его интереса к креативной деятельности. И все это рассматривается как краткосрочная терапия, позволяющая снять, а точнее сказать, завуалировать значимые для реципиента проблемы как в сфере социально-психологических отношений, так и в области коррекции его насущного психосоматического состояния.
Мы полагаем, что причина столь поверхностного отношения к методологии и техникам арт-терапии кроется в неопределенности сущности понятия сознания и генезиса его проекции в образе, в непонимании структуры и содержания художественного образа, оказывающего терапевтическое воздействие на воспринимающего его субъекта. Актуальным является и определение эстетического значения художественного образа, степени его приближения к идеалу, к тому, что принято определять понятием «красота». Именно данная эстетическая категория может выступать в качестве объективного критерия оценки как результатов проективной диагностики, так и эффективности психологической коррекции психических, социально-психологических отклонений и психосоматических проблем.
Безусловно, острый интерес к «вечной теме» – красоте – связан с поиском современной личностью критериев идентичности, определяющих ее отношение к себе и миру. Данная потребность обусловлена пограничным состоянием культуры постиндустриального общества, нередко определяемым в научно-философской литературе как антропологический и психологический кризис. Важнейший компонент этой проблемы – соотношение и взаимосвязь телесного и духовного, интуитивного и сознательного в человеке, особенно ярко проявляющегося в процессе художественного творчества.
Следует отметить, что современные знания о природе человека и значении для него объектов и функций искусства основываются на идее о единстве биологического и социального, о личности как социокультурно обусловленном феномене. В развитии научно-философских представлений о значении искусства основной акцент ставится на исследовании человеческой духовности, телесность же нередко рассматривается как некий «субстрат», материальная основа, природная оболочка, всего лишь обеспечивающая индивидууму биологическое существование.
Однако уже в ХХ в. постепенно становится очевидной неполнота и даже несостоятельность такого подхода. Философские и психологические исследования, осуществлявшиеся в русле феноменологии, экзистенциализма, антропологии, психоанализа, структурализма, постмодернизма, герменевтики, и естественнонаучные открытия в физике, математике и биологии позволяют по-новому взглянуть на данную проблематику. Отношение к духовному и телесному началу в человеке определяет и содержание произведений искусства, и характер их воздействия, и специфику восприятия конкретным индивидуумом художественного образа.
Безусловно, индивидуальность, как единичное и неповторимое начало, вкладывает в процесс созерцания художественного образа и работы с ним свое особое отношение, наполненное личностным значением и ценностным смыслом. Понимание субъективной стороны восприятия в сопоставлении с процессом формирования образа, его запоминания и воспроизведения позволяет определять и стратегии арт-терапевтической работы по снятию актуальных конфликтов в глубинных структурах психики индивидуальности.
Таким образом, в поле нашего внимания попадают феномены, относящиеся к исследованию структуры и содержания художественного образа, с одной стороны, и особенности его восприятия индивидуальностью – с другой. Данное представление о двойственности феномена творческого восприятия послужило основанием для разработки и создания нами структурно-антропологической и эктопластической арт-терапии, в качестве объекта исследования которой выступает как сам художественный образ, так и индивидуальность, его воспринимающая.
В первой части книги, посвященной раскрытию содержания структурно-антропологической арт-терапии, разработанной Владимиром Никитиным, связь между образом и сознанием рассматривается в контексте самопознания и самоорганизации человека. Одним из средств феноменального движения к себе может выступать арт-терапия. С точки зрения автора, арт-терапия не вписывается в привычные представления о психотерапии. Она представляет собой синтез современного естественнонаучного, философского и искусствоведческого знания о человеке. Это знание носит объективный характер, но имеет субъективное воплощение.
Философский анализ данной проблематики ранее представлен в докторской диссертационной работе автора, в которой доказана гипотеза о том, что объективное познание человеком сущности телесности может быть осуществлено исключительно самим субъектом познания. Именно поэтому данный в монографии анализ пролонгированного исследования возможности саморегуляции в рамках методологии структурно-антропологической арт-терапии позволяет говорить о значении уровней сознания в реализации арт-технологий.
В современной арт-терапевтической практике, как правило, вопрос об уровне сознания референта исключается из поля зрения. В центре внимания находятся формальные, процессуальные аспекты арт-технологии. Однако эффективность использования арт-техник, безусловно, определяется не столько процессуальными моментами, сколько степенью осознания самим субъектом терапии форм и содержания своих психических и телесных репрезентаций.
Обращение к методологии структурно-антропологической школы в арт-терапии позволяет определить стратегии и принципы работы как в профессиональной деятельности арт-терапевта, так и в решении психологических и соматических проблем самопознающего субъекта. Это требует от него глубокого знания психологии и физиологии человека, понимания механизмов воздействия художественного образа на психосоматическое состояние. Чтобы научиться управлять функциями и состояниями своего феноменального тела необходимо развивать способность к глубокой рефлексии чувственного отражения, к системному анализу опыта восприятия и переживания образа себя. А это уже предполагает расширение мировоззренческой позиции, способности соединять в себе знания о духовной и физической жизни человека.
Методологическое основание данного направления строится на научных парадигмах теорий нейропсихологии, синергетики, психологии искусства и теории композиционного построения. При создании метода мы исходили из положения о том, что структурно-организованный художественный образ посредством своих содержательных и эстетических качеств имеет различное психологическое, феноменологическое, трансцендентальное, аксиологическое и эстетическое воздействие на личность. В свою очередь, личностные особенности субъекта восприятия художественного образа предопределяют характер воздействия на него как самого образа, так и процесса его креативного восприятия. В рамках структурно-антропологической арт-терапии осуществляется последовательное исследование композиционных характеристик образа, понимание законов построения которого обусловливает возможность как проведения диагностики психологических черт личности, так и формирования процессуального алгоритма арт-терапии. Именно поэтому наше эмпирико-аналитическое исследование влияния художественного образа на целостное состояние индивидуума мы начнем с анализа нейропсихологических механизмов арт-терапии, отражающих особенности взаимосвязи физического и психического начал в человеке.
Далее мы рассмотрим возможности объективной интерпретации значения художественных признаков арт-объекта для проективной диагностики и, определив критерии построения художественной композиции с позиций теории синергетики, перейдем к исследованию роли прекрасного в формировании образа телесного «Я».
В завершении первой части монографии впервые представлен системный анализ 25-летнего опыта научно-эмпирического исследования автором возможностей регуляции психофизического состояния организма самим субъектом терапии. Данное исследование раскрывает механизмы саморегуляции, эффективность которых обусловлена уровнем развития сознания самого референта. Анализ многолетнего собственного опыта работы с соматическими проявлениями позволил определить спектр психологических возможностей человека по регуляции функциональных и морфологических качеств организма. Достоверность выводов подтверждается анализом деятельности по саморегуляции статистически значимой выборки респондентов, принимавших участие вместе с автором в эмпирическом эксперименте в течение двадцати лет. Вопрос о возможности индивидуума осуществлять регуляцию собственного состояния здоровья превращается в вопрос об уровне его сознания. В свою очередь, даже относительное знание и понимание психофизических механизмов саморегуляции позволяет выстраивать стратегии самоорганизации и саморазвития.
Во второй части книги представлено исследование эктопластической арт-терапии Петера Цанева. Автор отмечает, что феномен арт-терапии появился в зените высокого модернизма в 1940-х годах. Это момент, когда завершается кульминация революции психологического модернизма, которая ясно показывает, что искусство является местом столкновения между разными формами сознания, которые ищут свои основания и свои репрезентации в искусстве. Основным тезисом в монографии выступает идея о том, что арт-терапия является странным и неожиданным наследником и продолжателем искусства психологического модернизма во второй половине ХХ в. и начале XXI в. Арт-терапия возникает одновременно как новый психологический жанр и как новый вид искусства, которое предлагает возможность психологического спасения индивида в психологическом обществе. Искусство имеет свое визуальное сознание и свои модели понимания и репрезентирования психического. В этой связи Петер Цанев предлагает новый оригинальный вид арт-терапии, названный эктопластической арт-терапией, которая имеет целью преодоление традиционного использования искусства в арт-терапии, связанного с доминирующей ролью экспрессивных моделей арт-терапии.
Автор рассматривает связь между образом и сознанием в контексте теории искусства, где образы развивают у человека способность фиксировать особое проявление природы психического. Идея души обычно рассматривается как протопсихологическое понятие, а не как основная эстетическая категория. С точки зрения психологии мы находим вполне естественным, что душе, как идее, предопределено исчезнуть вместе с уходом идеи бессмертия. В искусстве, однако же, идея бессмертия остается основополагающей в эпоху модерна. В некоторой степени современная идея искусства строится на идее визуального бессмертия. Можно спекулировать о том, что искусство есть исторически переменчивое понятие, которое функционирует как замещающее понятие визуального бессмертия души. Превращение души в комплексный образ внутренней психической жизни человека в ХХ в. радикально изменяет отношение к визуальному бессмертию в искусстве. Поиск нового объединительного центра, который замещает представление о душе, направляет модернистское и современное искусство к визуализации новых представлений о структуре личности и визуализации различных видов сознания современного человека.
Изображение души не имеет конкретного предметного содержания, которое можно непосредственно обнаружить и проследить в истории искусства с древности до наших дней. Представления о душе порождают и развивают разные образы и идеи, взаимодействующие между собой, которые с трудом могут быть объединены в единый центр. Искусство является свидетельством того, что невозможно объективно визуализировать наше внутреннее «Я». Эктопластическая арт-терапия ищет новое место для присутствия человека в мире эстетических феноменов в промежуточном пространстве между идеей визуального бессмертия и идеей терапии.
В контексте современных научных теорий сознания эктопластическая арт-терапия может быть описана как селективная визуальная симуляция, которая базируется на пределах прозрачности при восприятии нашего собственного существования. Цель эктопластической образности – усиление «чувства прозрачности» нашего феноменального сознания. Прозрачные образы эктопластической техники имеют целью воспрепятствовать, прервать или регулировать модели наивного реализма, связанные с сознанием, которое попало в капкан полностью прозрачной реальности. Эктопластическая техника принуждает нас одновременно погрузиться в прозрачность и дистанцироваться от нее. Вопрос «Кто видит искусство?» сходен с вопросом «Кто видит сознание?». В искусстве всегда присутствует некий невидимый наблюдатель, который не представлен, но является частью самого визуального переживания.
Часть I
Структурно-антропологическая арт-терапия
Владимир Никитин
Глава 1
Нейропсихологические механизмы арт-терапии
В чем же заключаются нейропсихологические механизмы воздействия художественного образа на сознание человека?
Среда, как многофакторная, многополярная, стимульная структура, обусловливает формирование паттерна безусловно-рефлекторных и условно-рефлекторных механизмов восприятия и поведения. Ряд ситуативных и экологических признаков среды актуализирует память о значимых для личности событиях, связанных с непосредственным опытом переживания глубоких чувств, окрашивающих образы прошлого, или контекстуально подкрепленных ассоциациями. Таким образом, аналитическое исследование содержания и структуры визуальных образов и связанных с ними ассоциаций, наполненных смысловым и эмоциональным значением, определяет стратегию арт-терапевтических действий.
Процесс формирования и актуализации значимых образов, в которых запечатлена актуальная для личности и организма информация о прошедшем или ожидаемом событии, проходит в глубинных структурах психики, вне осознания. Рационализации же на уровне вербального мышления подлежат сформированные паттерны проявленных образов и чувств, доступные для рефлексии.
Как видно из анализа содержательных и формальных признаков представленных рисунков (рисунки 1.1–1.2), тема «Дерево» в структурах памяти актуализировала те образы, которые связаны с символами осени. Но для первого респондента осень – это пора красок и равновесия, гармонии цвета и покоя. Для второго респондента осень ассоциируется с образом старого дерева, одинокого и не защищенного от порывов штормового ветра, который сбрасывает с него последние листья. Эти художественные образы отражают актуальное психическое состояние респондентов: уравновешенность и погруженность в пространство мира и объекты природы и драматическое переживание своего отчуждения от мира, болезненное непринятие реальности.
Рис. 1.1–1.2. Тема задания: «Дерево»
Иначе говоря, внешний стимул пробуждает к активности те структурные элементы памяти и воображения, которые отвечают за переживание чувств, связанных с ранее актуальными для личности лицами и событиями. По мере проявления из памяти значимых образов на смену одним могут выступить другие, семантически связанные с факторами текущего переживания. В гештальтпсихологии этот процесс обозначается как «смена фигуры и фона»: с завершением аффективного отношения к проявленному актуальному образу его статус изменяется – ранее значимая фигура оттесняется на уровень фона.
Значение для рефлексии тех или иных образов и знаков опосредует характер реакций индивидуума на их содержание как на психическом, так и на соматическом уровнях. Процесс осознания полученной в свернутом образном виде информации зависит от способности индивидуума к рефлексии. По мере осмысления и переживания ее содержания актуальность присутствия в сознании проявленных образов значительно снижается.
Каким же образом работает арт-терапевтический механизм? Техника направленной визуализации, представляющая собой последовательный вызов значимых для реципиента образов, обеспечивает изменение структуры и функций акцептора действия – психологического механизма, обусловливающего стратегии предвидения будущего события, результатов действия по его достижению и оценку вероятности их выполнения. Согласно Анохину, процесс реализации программы действия включает извлечение из долговременной памяти «информационного эквивалента результата» и его опережающее отражение в образах действия, регулирующее параметры его исполнения.
Следует отметить, что любое значимое для человека событие запечатлевается в функциональных структурах всего мозга и носит синергетический характер. Один из факторов, связанных с актуальным событием, может усиливать значение другого. Так, например, возникающий образ театра может пробудить к жизни воспоминания о конкретной личности, с которой субъект переживания связывает драматическое искусство, и вызвать в нем чувство, обусловленное опытом его отношений с данной личностью.
Данное замечание имеет методологическое значение при осуществлении арт-терапевтической деятельности. Очевидно, что синергетический характер воздействия на конкретную индивидуальность многофакторных событий не позволяет осуществлять глубокую психологическую коррекцию негативных установок и переживаний только на уровне работы с одним образом. Несмотря на то, что его влияние может иметь решающее значение, для сознания присутствие одного образа скорее предстает как недостаточное условие для освобождения от воздействия негативного опыта. Пережитое событие запечатлевается не только в виде образов, но и в памяти соматических состояний, вбирающих в себя многочисленные отклики от восприятия неосознаваемых факторов.
Арт-терапевтический процесс не может проходить успешно только с опорой на одну художественную модальность, очевидна необходимость включения реципиента в целостный акт действия, в котором задействованы все ведущие функции психики и организма, включая сенсорные, моторные, ассоциативные, когнитивные и прочие планы. Иначе говоря, холистический подход позволяет снять актуальную доминанту ранее незавершенного события, информация о котором запечатлена в глубинных структурах психики. Нейропсихологические механизмы, обеспечивающие такую возможность, в частности, связаны с работой энграмм памяти, понимание генезиса формирования которых позволяет определить и стратегии терапевтического вмешательства. В связи с этим рассмотрим природу ведущих механизмов формирования памяти.
