Владимир Мегре
Пространство любви
Ноты Вселенной
– Анастасия говорила о тебе с теплотой, – продолжил Александр. – Она всё знала о людях и событиях. Она говорила: «Первый, ещё небольшой, тираж книжки, написанной Владимиром, вышел в Москве – и сразу восхищённые отклики, стихи, картины, песни.
В книжке сохранились, благодаря чистосердечности изложения, отысканные мною во Вселенной сочетания и символы. Это они вызывали в людях необычные, благотворные, всё исцеляющие чувства».
При этих словах Анастасии Борис Моисеевич засуетился, вдруг сел за столик у палатки. Я видел: он постарался незаметно включить диктофон. Наверное, в погоне за какой-то важной информацией он вообще перестал обращать внимание на окружающих. Он так и не предложил присесть Анастасии, думал только о том, как бы побыстрее и побольше получить информации от неё. Волнуясь, седой учёный задавал вопросы:
– … Учёные в разных странах мира дорогостоящими специальными приборами пытаются улавливать необычные звуки Вселенной. Они существуют. Науке известно. Может быть, пока не все, только некоторые. Может быть, миллиардная часть. Каким же прибором их улавливаете вы, Анастасия? Каким прибором можно произвести отбор звуков, способных целенаправленно влиять на человеческую психику?
– Прибор такой имеется давно. Его название – душа людская. Души настрой и чистота приемлют или отвергают звуки…
– Так, хорошо. Так. Допустим. Вам удалось. Удалось найти и отобрать из миллиардов лучшие звуки Вселенной, а потом ещё и сочетания их. Но звук возможно воспроизвести лишь с помощью прибора, определённого музыкального инструмента. При чём здесь книга? Она ведь звучать не может.
– Да, книга не звучит. Она как нотный служит лист. Читающий внутри себя читаемые звуки невольно произносит. Так, спрятанные в тексте сочетанья в душе звучат в неискажённом, первозданном виде. Они и Истину несут, и исцеленье. И вдохновеньем душу наполняют. В душе звучащее не в силах инструмент искусственный произвести.
– Каким же образом Владимир сохранил все ваши знаки, сам ничего о них не зная?
– Я речевые обороты Владимира познала. И ведомо заранее мне было: события, услышанного суть Владимир искажать не станет, даже себя представит таким, как есть. Но знаков сочетанья он передал не все. Ему писать продолжить нужно было. Ведь изложил он лишь немного из того, что знал, осмысливал, когда писать он начал. Писать, продолжить нужно было. К нему уже и слава прикасалась. Небывалая слава, ещё небольшие усилия – и было бы организовано объединение предпринимателей. И вдруг Владимир снова сделал непредвиденный моей мечтою шаг. Он оставил уже оплаченную московскую квартиру окружавшим его москвичам, оставил им возможность принимать комплименты читателей, сел в поезд и уехал из Москвы.
– Зачем он это сделал?
– Ему всё время хотелось найти подтверждение сказанному мною. Подтверждение наукой, достоверностью существования разных вещей, о которых я говорила. Потрогать их. Потому он и решил не писать дальше. И уехал на Кавказ. Владимир уехал из Москвы, чтобы увидеть своими глазами в горах Кавказа дольмены – древние сооружения, в которые уходили умирать живые люди десять тысяч лет назад. Я ему об этом рассказывала. Я рассказала и о том, какое важное функциональное назначение у этих дольменов для сегодня живущих.
Владимир приехал в город, который называется Геленджик. В музеях Краснодара, Новороссийска, Геленджика собрал материалы о дольменах. Потом он встречался с разными учёными, археологами, краеведами, которые занимались дольменами. У него оказалось информации о дольменах больше, чем в отдельно взятом музее. Конечно, я помочь ему старалась незаметно. Через уста людей, к Владимиру пришедших, я много новой информации в него вложила, чтоб сопоставить у него была возможность и сделать выводы свои. Но только он и сам действовал быстро и решительно. Когда он сопоставил всю собранную информацию с тем, что я ему говорила, когда археологи показами ему ближайший от дороги дольмен и он узнал, что были ещё, но их разрушили, потому что не придавали им должного значения местные жители. Они вообще их мало интересовали. Владимир сделал то, что показаться бы могло невероятным. За три месяца он изменил отношение местных жителей к дольменам. Они стали приходить к ним с цветами. По инициативе женщин-краеведов Геленджика было создано общественное объединение. Назвали его в мою честь – «Анастасия». Это объединение открыло школу для экскурсоводов, чтобы рассказывать о дольменах приезжим, чтобы охранять дольмены, беречь их, а не разрушать. Ещё они стали готовить новые экскурсии, назвали их «Экскурсии в разум».
В Геленджике экскурсоводы стали говорить о значимости первоистоков и о творениях Создателя великих – о природе.
– Анастасия, вы считаете, это всё благодаря ему? Вашей роли здесь нет?
– Если бы я так много могла сделать без него, то сделала бы раньше. Я очень хотела это сделать. В одном из дальних дольменов в этих горах умирала плоть моей прамамочки…
– Но как? Как возможно, чтобы один человек, ещё никому не известный, за такой короткий срок изменил отношение людей? И смог организовать действенное объединение? Вы говорите, что материалы научные, разные публикации были известны местным жителям, раз о них знали в музеях. Но они не волновали людей.
– Да, были известны и не волновали.
– Но почему именно его слушали? Как ему это удалось? Сознание людей невозможно так быстро поменять.
– Владимир этого не знал. Не знал, что быстро невозможно сознание менять, вот потому и действовал он, и менял. Вы поезжайте в этот город, спросите у разных людей, вошедших в это объединение. Узнайте, как и почему Владимиру удача улыбалась.
Я радовалась происходящему в этом городе. Объединение «Анастасия»… Он согласился с таким названием, когда его спросили. Я решила, что ради меня. Я думала, он начинает меня понимать и любить. И он действительно многое понял, но не полюбил меня. Не полюбил из-за того, что я ошибок много совершила и нагрешила.
Вскоре мне осознать пришлось… Понять, что наяву мечта моя вершится. И будут люди перенесены через отрезок времени из тёмных сил. И счастливы будут люди! Сбудется, о чём мечтала я, кроме ответной любви для себя. И это расплата за совершённые мною ошибки, моё несовершенство и недостаточную чистоту помыслов.
– Что произошло? С чего вы так решили?
Впрочем, давно понятно всем, он груб и неотёсан. Поверьте мне, Анастасия, как старший по годам и как отец семейства, вам скажу, что и ваши родители не одобрили бы подобный союз.
– Пожалуйста, не надо так говорить о том, кто дорог мне. Кому-то грубым кажется Владимир, но знаю я иное.
– Да что такого можно знать о нём? Известно всем, что собою может представлять предприниматель, а он типичный предприниматель наших дней, это ясно всем. Анастасия, ваше отношение к Владимиру предвзято.
– Какое б ни было, оно моё. К тому же и о мнении родителей моих неверно вы предположили.
Дух прамамочки
– Я поняла однажды утром… – тихо сказала Анастасия, и её взгляд словно углубился в прошлое. – В то утро Владимира не оказалось дома, в квартирке, которую он временно снимал. Я же не могла искать его своим лучом. Начинался день, в который много веков назад умирала в дольмене моя прамамочка. В этот день я всегда вспоминаю её. Стараюсь с ней поговорить. И она говорит со мной. Вы тоже ходите на кладбище в день памяти к своим родственникам, чтобы подумать о них, поговорить. Я это делаю не уходя с полянки. Мой лучик помогает говорить и видеть на расстоянии, и они чувствуют мой лучик. В тот день я вспоминала свою прамамочку, пыталась с ней, как всегда, говорить, но не чувствовала её ответов. Совсем не чувствовала. Она не реагировала на меня. Такого никогда не случалось раньше. Тогда я лучиком стала искать её дольмен. Нашла. Светила на него изо всех сил. Прамамочка не реагировала. Что-то произошло, неведомое мне. В дольмене дух прамамочки моей не находился.
– Анастасия, поясните, пожалуйста, что такое дух человека. Из чего он состоит?
– Из всего невидимого, что есть в человеке, включая и некоторые пристрастия, ощущения, приобретённые за время плотского существования.
– Дух обладает энергией, аналогичной какой-нибудь из известных энергий?
– Да. Это энергетический комплекс, состоящий из множества энергий. После прекращения плотского существования отдельного человеческого индивидуума некоторые из этих комплексов подлежат распаду на отдельные энергии, потом используемые в растительных, животных соединениях, необходимых природных явлениях.
– Какова сила? Энергетический потенциал у комплекса неразъединённых энергий?
– У каждого они разные. Самый слабенький, он даже гравитационную энергию не может преодолеть. Он потом всё равно распадётся.
– Гравитационную? Самый слабый… Его проявления хоть в чём-то можно увидеть? Осязать? Почувствовать?
– Конечно. Смерч, например.
– Смерч? Смерч, вырывающий с корнями деревья, переворачивающий… Тогда самый сильный какой энергией обладает?
– В самом сильном? Это же Он. Я не могу до конца осмыслить силу Его энергии.
– Тогда, скажем, средний какой-нибудь?
– В комплексе энергий многих средних духов уже присутствует освобождённая мыслительная энергия.
– Какова энергетическая сила, потенциал такого среднего комплекса?
– Я же ответила вам: в нём присутствует освобождённая мыслительная энергия.
– Что это означает? С чем можно сравнить? Какое её определение?
– С чем? Определение? Ваш ум, ваша мысль, сознание самой мощной какую энергию себе могут представить?
– Энергию ядерного взрыва. Нет, процессов, происходящих на Солнце.
– Всё, что вы назвали, равно лишь маленькой частичке освобождённой мыслительной энергии. Что касается определений, то вы их сами придумываете и пользуетесь при словесном общении друг с другом. Здесь же ни одно из придуманных вами не подходит. Можете пользоваться тем, что знаете, умноженным на степень бесконечности.
– Сила энергии духа вашей праматери какова?
– В нём присутствует освобождённая мыслительная энергия.
– Откуда вы узнали о своей праматери? Как и где она умерла? Ведь это произошло десять тысяч лет назад!
– Поколения моих прародителей передавали друг другу информацию о ней – прамамочке моей, ушедшей умирать в дольмен.
– Вам рассказала о ней ваша мать?
– Когда моя мамочка погибла, я была маленькой, неспособной осмысливать такую информацию. Дедушка и прадедушка мне всё поведали о мамочках моих.
– Дух можно увидеть обычным человеческим зрением?
– Частично да. Если изменить восприятие спектральности, цветовосприятие зрения, изменить внутренний ритм.
– Разве это возможно?
– Известное вам явление дальтонизма как раз и подсказывает, что это возможно. Вы считаете, что оно происходит только помимо воли человека, что это лишь болезнь, но это не так.
– Вы сказали, ваша прародительница, ваша мать, достойна, чтобы о ней передавали информацию из поколения в поколение на протяжении тысячелетий. В чём информации этой достоинство, ценность?
– Прамамочка последнею была с первоистоков, кто обладал способностью и знал, как и о чём нужно думать женщине при кормлении грудного младенца. Живших десять тысяч лет назад людей знания, которые начинали утрачиваться в цивилизации. Эти знания почти полностью утрачены сегодня. Прамамочка моя ещё была совсем нестарой, но умирать ушла в дольмен, чтоб сохранить все эти знания первоистоков. И когда к людям начнёт возвращаться осмысленность… Возникать в них потребность… Передать эти знания женщинам, кормящим младенцев. А они потом друг другу помогут всё познать. Через смерть в дольмене прамамочка познала ещё большие истины, необходимые женщинам.
– Почему именно в дольмен она ушла? Чем дольмен отличается от обычной каменной гробницы? И почему, не дожидаясь старости, она решила умереть в дольмене? Ею двигала осмысленность цели или суеверие?
– Уже тогда значения всё меньше стали придавать кормлению младенцев грудью материнской, и женщинам по их желанию дольмены не предоставляли. Вождь старый уважал прамамочку мою и понимал, что если просьбу он её не выполнит, вождь новый даже слушать не захочет прамамочку, все намерения её лишь блажью посчитает. Но не смог заставить старый вождь мужчин дольмен прамамочке моей построить. И тогда вождь старый свой дольмен отдал прамамочке моей. Мужчины не одобрили решение вождя и отказались поднять дольмена крышу, чтобы в него войти прамамочка могла. Всю ночь, собравшись, женщины старались сами поднять тяжёлую плиту из камня. Но не поддавалась многотонная плита, а на рассвете старый вождь пришёл, он не ходил уже и всё ж пришёл, на посох опираясь. Вождь старый улыбнулся женщинам, слова бодрящие сказал, и женщины плиту тяжёлую подняли, прамамочка в дольмен вошла…
– Чем отличается дольмен от обычной каменной гробницы?..
– Внешне мало чем. Но в дольмен, как вы называете каменную гробницу, уходили умирать живые люди. Дольмен не просто каменное культовое сооружение, как думают теперь. Это памятник мудрости и великому самопожертвованию духа ради будущих поколений. Он и сегодня важен своим функциональным назначением. И смерть в таком дольмене была не совсем обычной. Слово «смерть» здесь вообще не очень-то подходит.
– Представляю. Живой человек, замурованный в каменной камере… Это действительно необычная по своей мучительности смерть.
– Уходящие в дольмен люди совсем не мучились. Необычность их смерти заключалась в том, что они медитировали. Медитировали в вечность, в духе навсегда оставшись на Земле, сохранив некоторые чувства земные. Но лишена возможности навечно душа ушедших умирать в дольмен в материальном воплотиться на Земле.
– Как медитировали?
– Вам теперь известно, что такое медитация. Особенно по древневосточным религиям. И сейчас есть учения, помогающие познать малую часть явлений медитации, но, к сожалению, не её предназначение. И сейчас есть люди, которые могут медитировать: отделить от своего тела на некоторое время часть духа, потом вернуть его. С помощью медитации в дольмене, ещё при жизни тела, дух полностью отделялся и возвращался много раз, пока живою плоть была, потом навечно дух в дольмене оставался. Один, он вечно будет ждать пришедших, чтоб мудрость им первоистоков передать. Плоть если и могла жить некоторое время, то была всё равно заточена. Но пока она жила, у духа была возможность бывать в разных измерениях и возвращаться, это давало возможность анализировать с неимоверной по вашим представлениям скоростью, как бы уточнять имеющуюся истину. Умерший или ушедший в вечную медитацию через дольмен знал – его душа, дух уже никогда не смогут материализоваться. Никогда не смогут вселиться ни в какую земную плоть, материю. Никогда не смогут надолго и намного удалиться от дольмена, но будут обладать способностью общаться с частичкою души подошедшего к дольмену во плоти живущего человека. И если говорить о мучениях смерти, о мучениях вообще, то в данном случае они заключаются в том, что тысячелетиями к тебе никто не подходит, чтобы взять эти знания. В отсутствии востребованности – великая трагичность их. Востребованности, ради которой…
– Анастасия, вы считаете очень важным женщине-матери, кормящей грудью младенца, иметь эти знания, способности?
– Очень важно.
– Но почему? Ведь молоко матери питает лишь плоть младенца.
– Не только плоть. Оно может нести с собой огромную информацию и чувственность. Ведь вы должны знать, что в каждом веществе есть и своя информация, излучение, вибрация…
– Да, есть. Но как может материнское молоко передавать чувственность?
– Может – оно очень чувствительное. Оно неразрывно связано с чувствами матери. В зависимости от них даже вкус молока меняется. А от стресса, если он постигнет кормящую мать, молоко грудное даже пропасть может, свернуться.
– Да, действительно может… Может… А к вашей прародительнице, значит, никто не приходит? Не приходит, получается, многие тысячелетия?
– Сначала приходили. В основном поколения родственников и жившие там люди. Потом на Земле катаклизмы происходить начали. Переселения. Дольмен остался. Но последние тысячелетия к дольмену моей прамамочки никто не подходит, чтобы узнать… Дольмены вообще сейчас разрушают… Потому что люди не знают…
Когда я рассказывала в тайге Владимиру о дольменах, о прамамочке, он сказал, что, может быть, подойдёт к её дольмену. Тогда ему я пояснила, что он не сможет понять, почувствовать дух, душу прамамочки и принять её информацию. Мужчине неизвестны чувства, ощущения кормящей женщины-матери. И не мужчин, а женщин ждёт моя прамамочка тысячелетиями. Но не приходят женщины к дольмену. И только я одна раз в год общаюсь с ней, прамамочкой своей. И в тот день хотела пообщаться, сказать ей что-нибудь хорошее. Но не смогла. Духа прамамочки рядом с дольменом не было. И я сама, не понимая почему, стала быстро водить лучиком вокруг дольмена, всё увеличивая и увеличивая диаметр кругов. И вдруг… Увидела! Увидела! В небольшом ущелье, на камнях… На камнях лежит без сознания Владимир. И прамамочка моя, её дух, сгустком энергий невидимых над Владимиром склонилась. Я поняла. Я знала ещё раньше, как искал проводников Владимир, чтобы пройти в горы к дальним от дороги дольменам. Но не нашёл проводников. Бесплатно с ним идти никто не соглашался. И тогда Владимир пошёл в горы один. Он сорвался с тропы в ущелье. Обувь его была простой. Не для ходьбы по горам. Он вообще не имел никакого снаряжения для гор. Он хотел убедиться в существовании дольменов, потрогать их. И пошёл в горы один. В день памяти прамамочки он шёл к дольменам, удалённым от дорог. Прамамочка не знала, зачем идёт в горах этот совсем не приспособленный к хождению по горным тропам человек. И она смотрела на него. И когда он поскользнулся, сорвался и стал катиться вниз, она вдруг… Её дух упругим сгустком воздуха метнулся вниз.
Прамамочка спасла Владимира. Он не ударился головой о камни, но потерял сознание от множества ушибов, когда катился вниз.
Прамамочка держала его голову упругим сгустком воздуха, словно в своих ладонях, и ждала, когда к нему сознание вернётся. Потому и не говорила она со мной.
Когда сознание к Владимиру вернулось, она не переместилась к своему дольмену. Она осталась внизу, в ущелье. Оставшись, смотрела, как Владимир карабкается вверх, к тропе.
Потом я поняла, что моя прамамочка оказалась на тропе, потому что камешки стали с тропы скатываться. Это она, сжавшись упругим ветерком, сбрасывала камешки с горной тропы. Она хотела помочь Владимиру по тропке вниз с горы спуститься. И я этого очень хотела. И стала быстро-быстро водить по тропке лучиком своим, чтоб не была тропинка такой мокрой и скользкой, чтоб смог дойти Владимир до своей квартирки и раны залечить. А Владимир, поднявшись вверх с ущелья, сидел на тропе, рассматривая чертёжик, который начертил ему археолог Новороссийского музея. Потом он встал и, хромая, пошёл. Но не вниз, по сухой и уже без камешков тропе, а в обратную сторону – вверх. Я замерла от неожиданности, и прамамочка, думаю, не сразу поняла его намерений. И тут он вообще свернул с тропы и полез через колючие кусты… Я поняла: он лез к дольмену прамамочки. Он добрался до него. Сел на портал дольмена, у края каменной плиты. Стал расстёгивать куртку. Рука у него болела. Он долго расстёгивал куртку. Когда расстегнул, я увидела… под курткой были цветы. Три розочки. Стебельки у двух сломались. Розочки поломались, когда он скатывался в ущелье и ударялся о камни. Некоторые шипы были в крови. Он положил сломанные розочки на портал дольмена. Закурил. И сказал: «Жалко, что цветы переломались. Это тебе, красавица, цветы. Наверное, ты была красавицей, как Анастасия. Умной была, доброй. Хотела женщинам нашим про кормление детей грудных рассказывать. Только не знают они про тебя. И дольмен твой далековато от дороги стоит, трудно женщинам подойти к нему».
Потом Владимир достал маленькую плоскую фляжку с коньяком и два маленьких металлических стаканчика, вытащил из кармана горсть помятых конфет. Владимир наполнил стаканчики коньяком. Из одного стаканчика коньяк выпил, а другой стаканчик на портал дольмена поставил, конфетку на него положил и сказал: «Это тебе, красавица».
Владимир делал всё так, как современные люди на кладбище делают, когда к своим близким родственникам или друзьям приходят. А прамамочка… Её дух сгустком невидимых энергий метался вокруг него. Она растерялась, не знала, как себя вести. И на слова Владимира ответить как-то всё пыталась и уплотняла воздух в форме своей плоти, но очертания её прозрачны и едва заметны были. Владимир их не замечал. А она ему, невидящему и неслышащему, всё пояснить что-то своё пыталась и волновалась и оттого металась. И сгусток воздуха слегка задел стаканчик. Стаканчик опрокинулся. Владимир подумал, что это ветерок случайный стаканчик опрокинул с коньяком, и пошутил, сказав:
– Что ж это ты, непутёвая, такой коньяк дорогой пролила?
И дух прамамочки вдруг замер в уголке дольмена. Владимир налил ещё коньяка в её стаканчик, наверх камушек, потом конфетку снова положил. И снова, словно про себя, заговорил: «Надо хоть дорожку нормальную к твоему дольмену проложить. Ты подожди ещё немножко. Будет дорожка к твоему дольмену. А по дорожке к тебе женщины придут. Ты им расскажешь, о чём нужно думать, когда ребёнка маленького кормят материнской грудью. А у тебя, наверное, была очень красивая грудь…»
Потом Владимир стал с горы спускаться. Поздней ночью пришёл в свою квартирку. Он один сидел на диванчике в холодной квартирке, перевязывал раны и смотрел видеокассету. Ему дали посмотреть видеокассету, которую люди в разных городах переписывали и передавали друг другу.
На экране телевизора выступающего слушала большая аудитория, в основном женщины. Он говорил о Боге, о силе духа праведного человека. Потом он стал говорить обо мне. О том, что я идеал женщины, к которому нужно стремиться. Сила разума и духа мои велики, и мне помогают силы Света, и теперь, когда я больше познаю жизнь людей обычного мира, смогу помочь им.
Много хорошего обо мне говорилось. И вдруг… И было сказано, что ещё не встретился мне настоящий мужчина. А тот, с которым я общалась, ненастоящий мужчина… И ещё раньше другими говорилось, что в Австралии есть молодой человек, достойный меня, что я с ним встречусь, встречусь с ним, настоящим мужчиной…
А он, Владимир, он… Понимаете… Он один сидел. Слушал эти слова… И всё пытался одной рукой перевязать раны на ногах. Вторая рука у него сильно болела от ушибов. Я рванулась лучиком к Владимиру. Хотела раны его обогреть, изгнать боль его. И сказать… Как-то сказать… Он никогда не слышит, когда я говорю с ним на расстоянии, но в этот раз получилось бы… Наверное, получилось бы, потому что я очень сильно хотела, чтобы услышал он. Услышал, как люблю я его! Только его. И только он, мой любимый, он – настоящий мужчина.
Но меня обожгло и отбросило на траву. Что-то не допускало к Владимиру мой лучик. Я снова быстро направила лучик в комнату, где он сидел перед телевизором, и увидела: перед Владимиром сгустком невидимой энергии стоит на коленях дух моей прамамочки. Владимир не мог видеть её и слышать. Он смотрел и слушал видеокассету. А прамамочка моя дыханием своим обогревала раны на ногах Владимира. Когда Владимир лил на ранки этот ужасающе обжигающий одеколон. И говорить пыталась что-то прамамочка ему, Владимиру, её не слышащему.
Прамамочка так сильна своим духом, что ничто невидимое не сможет пробиться сквозь неё. И установки психотропного оружия разлетятся, если их направить на неё. Она даже внимания не обратит на них. Всё равно всё будет отброшено. И я уже никак не могла вмешаться. Только смотреть… Я смотрела и быстро-быстро думала. Что произошло? Почему возникла такая ситуация? Почему так говорил выступавший? Он хотел мне помочь? Что-то пояснить? Что? Почему мой лучик так к Владимиру стремился? Конечно, я испугалась, что Владимиру стало обидно от слов «ненастоящий мужчина» и что он будет ревновать меня к другому. И тут вдруг… О, как же это было больно… Обидно… Владимир всё прослушал, вздохнул и сказал: «Надо же, настоящий мужчина. В Австралии он, что ли. Они встретятся. Может, сына мне тогда отдадут».
