Владимир Малыгин
Другая Русь. Приказано выжить!
Глава 2. Первая встреча. Легализация. Хочешь, не хочешь, а жить-то надо
Пока я мыслил о высоком, жаркое солнце высушило мою, уже камуфлированную одёжку, да и стелечки просохли. Можно заняться делом. Хотя дел-то особых и нет. Оружие делать пока не буду, да и не с чего, с каменным топором за мамонтом бегать не собираюсь. Зверей хищных за это время тоже не встречал, следов не находил, да и собака ведёт себя спокойно. Вот определимся по месту и времени, тогда и будем голову напрягать. Охотиться тоже ни к чему – мясо-то портится через день на такой жаре. Вот уточку поймать, это хочется. И запечь её в глине. Даже слюнки побежали.
Приношу две сухие лесины толщиной сантиметров пятнадцать и около четырёх метров длиной. Укладываю на песок у камышей буквой «Л». Там, где брёвнышки начинают сходиться, руками в песке прорываю неглубокую совсем канавку с таким расчётом, чтобы она плавно понижалась и утка по ней свободно могла пройти. На выходе сооружаю из колышков небольшой прямоугольник, забивая их в песок обкатанным камушком. Сверху колья неплотно переплетаю камышом. Выкладываю из остатков рыбы дорожку между брёвен до получившейся клетушки. Ждём. Ложусь на песочек и греюсь на солнышке невдалеке. Солнышко светит, речка блестит, утки плавают, и моя рыба их, похоже, совсем не привлекает. Ладно. Всё равно ждём. А есть-то уже хочется. Особенно, как представлю запечённую в углях уточку.
Задремал. Однако так и обгореть можно. Поднимаю голову и наблюдаю радостную картину – нашлась любопытная, на свою голову, птица. Лопает рыбку, что я разбросал, и потихоньку приближается к ловушке. Увидев, что на бережку тоже есть какая-то еда, подтягиваются её товарки, и начинается громкая свара. Уже ничего не опасаясь, выхватывая друг у друга куски рыбы, утки залезают в ловушку. Пора и мне поучаствовать. Осторожно подкрадываюсь к ловушке, чтобы не спугнуть добычу раньше времени, и выдёргиваю птицу из клетки прямо через верх. Перехватываю за шею, резко встряхиваю. Тут же ловлю вторую… И всё – добыча кончилась. Остальные с громкими возмущёнными воплями улетели. Но я доволен. Теперь нужно только обмазать тушку глиной и зарыть в раскалённые угли. От костра остался только пепел, но ничего, сейчас я быстренько справлюсь, благо углей чуток осталось. Утку – в золу, поглубже, и разводим сверху огонь. Пока идёт процесс запекания, ощипываю и разделываю вторую птицу. Сварю бульон.
Будем считать, что готово. Выкатываю раскалённый ком из углей, разбиваю глину – пыхает раскалённый пар, шипит сок. Одуряющий запах сбивает с ног, рядом Гром аж заскулил. Сил нет утерпеть, выхватываю из осколков глины обжигающую руки тушку, перекидываю с ладони на ладонь и выкладываю на лопух. Убираю оставшиеся перья, пытаюсь несколько раз подуть и остудить, но захлёбываюсь слюной. Быстро разрываю на куски и вгрызаюсь в одуряюще пахнущее мясо. Собака подсовывается под руку, слюни до земли. Кидаю Грому кусочек, слышу только клацанье челюстей и опять умоляющий взгляд. Приходится делить поровну.
Какая-то маленькая утка попалась. В остатке только глина да перья.
Пока есть возможность, можно сварить бульончика, чем я дальше и займусь.
Вечером надо проверить рыбную ловушку, а в утиной – как-то приспособить петли, на всякий случай. Может, ещё попадётся такая вкусная уточка.
Вечер проходит спокойно и размеренно. Рыбы попалось немного. Поэтому в следующий раз надо будет сделать верши. В птичьей ловушке подвесил петельки из тонкого вымоченного ивового корня – завтра, надеюсь, буду с дичью.
Запекаю рыбу в глине на углях, это пойдёт на завтрак, а на ужин у меня есть вкуснейший бульончик и такая же вкусная варёная утка. Нам с собакой хватит. Рыбьи потроха разбросал перед утиной ловушкой. Теперь можно и отдохнуть.
Следующий день просто посвящён праздному ничегонеделанию. После завтрака достаю рыбу из ловушки и опять запекаю в углях. Уток не попалось, но я дополнительно набрасываю потрошков на берегу. Ещё не вечер. Попадётся!
Всё остальное время сплю, купаюсь, ем, загораю и опять сплю. Короче, восстанавливаю силы.
Вечером меня поднимает Гром, похоже, моя задумка с петлями сработала и пора доставать добычу. Наградой послужила попавшаяся парочка уток, которым я быстро посворачивал шеи.
Завтра в дорогу, благо проблем с пропитанием нет.
И опять мы с собакой пробираемся вдоль берега, пересекая ручьи и овраги. Обходим лесные завалы и могучие заросли крапивы.
После полудня, ближе к вечеру, Гром настораживается. Резко замирает и вытягивает шею.
Осторожно высовываюсь из кустов и осматриваюсь. Но мне ничего не слышно и не видно, надо подобраться поближе. Оставляю короб и на четвереньках пробираюсь поближе к воде. Строжу пса, чтобы вёл себя потише. Но тот и сам соображает – крадётся рядом со мной.
Ввинчиваюсь в траву и замираю. Раздвигать её и вылезать на берег даже и не думаю. Что бы и кто бы тут ни был, если я вылезу, меня срисует на раз. А мне этого пока не надо.
Через траву высматриваю на реке долблёнку и людей в ней. Залегаю и маскируюсь, тихонько надламываю над собой несколько стеблей высокой травы и накрываюсь ей.
А люди-то рыбку ловят, сети ставят. Наблюдаю. Старый и малый, оба в чём-то сером. Длинные однотонные рубахи до колен, подпоясанные. Больше рассмотреть ничего не удаётся. И не слышно ничего.
Наконец, рыбаки закончили постановку сетей и уплыли вниз по течению. Не могу оторвать взгляда от первых людей этого мира. Ловлю себя на том, что начинаю приподниматься над травой, чтобы окликнуть рыбаков. Собака внимательно смотрит на меня, как будто спрашивает, что делать.
Этот взгляд приводит меня в чувство, разжимаю судорожно сжатые кулаки и опускаюсь назад в траву. Надо успокоиться и всё разведать. Тихонько отхожу назад.
Значит, я угодил всё-таки в прошлое, судя по одёжке и лодке, и, слава богу, что тут есть люди. Это уже появляется хоть какая-то определённость. Судя по одежде, а что – по одежде? Такую одёжку носили в деревнях чуть ли не до батюшки царя-освободителя. Нечего тут сидеть и умничать – надо делом заняться. Только выпуливаться из камыша с криком – вот он я весь из себя такой прогрессор, встречайте меня – не стоит. Ещё на вилы поднимут или, что вернее, притопят. Да и с языком надо будет как-то разобраться. А пока подберёмся поближе и глянем осторожненько, что там мне повстречалось.
Строжу Грома и пробираюсь вслед за рыбаками, посматривая по сторонам и прислушиваясь.
Наконец, впереди через кусты проглядывают сторожевые башенки. Стоп, дальше нельзя, могут заметить. Вовремя останавливаюсь и отступаю.
Вот и нарисовалась проблема с легализацией. В таком виде, одному, мне в поселение лучше не соваться, в лучшем случае посадят в острог или кинут в яму, и жди потом честного и справедливого суда.
А могут ведь и продать запросто, и ошейник рабский надеть. Кстати, надо ошейник Грому вернуть – целее будет. Уж о таких случаях много чего написано в разных умных книжках. Нужно для начала побродить по округе, может, найду какие-нибудь ответы на свои вопросы.
Только очень осторожно надо бродить, чтобы шпионом не выглядеть. Кто знает, какие мысли придут в головёнки местным жителям, если увидят меня такого, неизвестно в какой одёжке и в резиновых галошах, да с собакой, породы которой тут быть не может по определению, да ещё и чёрной, как ночь. Вот же проблема! Нет людей – плохо! Появились – ещё хуже стало!
Ладно, надо искать тропки и по ним, по неведомым, побродить, посмотреть. Ну что – вперёд, Гром. На тебя вся надежда, ты уж не подведи меня, мальчик.
Птиц нет, это хорошо, не выдадут. Поиски оказались безрезультатными, ничего мы не нашли, никакого мусора. Видимо, плотность населения тут оставляет желать лучшего. В крепость соваться абсолютно не с руки. Надо вернуться на то место, где я рыбаков встретил, и попробовать с ними наладить контакт. Может, что и получится.
Располагаюсь на косе, неподалёку от места постановки сетей, развожу маленький костерок. Варю ушицу из остатков своей рыбы и настраиваюсь на долгое ожидание. Как я и думал, рыбаки появляются рано утром. Сначала меня об этом оповестил Гром – заворочался, насторожился, глянул искоса, заметил ли я, а чуть погодя донёсся и еле слышный плеск вёсел. Подкидываю пару веточек в костёр, прячу свою самодельную посуду, ни к чему пока лишние вопросы. Сижу, якобы перекусываю на бережку.
Из тумана выныривает челнок с давешними рыбаками. Замечают меня и начинают судорожно табанить. Сажусь и приветствую поднятой рукой людей. Вроде подуспокоились, вёсла опустили и, похоже, тоже думают, что делать. Будут сети проверять или удерут сразу? Нет, видимо решили проверить. Это хорошо, появляется шанс. Спокойно сижу и наблюдаю за рыбаками. Мужики тоже косятся постоянно. Но сети выбирают хоть и споро, но без дёрганья, это уже радует. Когда процесс подходит к концу, оглядываются на меня. Я жестом приглашаю к костерку и развожу руки в стороны, показывая, что у меня нет оружия. Рыбаки, перемолвившись между собой, подгребают к косе. Один остаётся в лодке, а второй осторожно выпрыгивает на песок. Поднимаюсь, даю команду Грому оставаться на месте и делаю пару шагов навстречу. Рыбак тоже подходит на пару шагов и недоумённо рассматривает мою одёжку, переводит взгляд на галоши и выпадает в осадок.
Взрыкивает собака, и мужик приходит в себя. Второй что-то спрашивает, рыбак отмахивается. Я жестом приглашаю присесть к огню. Присаживаемся, гость не выдерживает первым и начинает выспрашивать меня. Ёшкин кот, а вот и первый рояль нарисовался. Всё, что говорит мне мужичок, я отлично понимаю. Повторяю сказанные мне слова приветствия и представляюсь идущим издалека вольным мастером, желающим посмотреть мир и подзаработать деньжат. На тут же последовавший справедливый вопрос, где же тогда мои вещи и инструменты, отвечаю, что отобрали лихие люди. Пришлось всё бросить и спасаться бегством. Про мастерство отвечаю, что я строитель, но могу и ещё кое-что делать. Не знаю, правильно ли я назвал свою профессию, может и нет таких слов ещё, но уже поздно метаться, болтанул, не подумав.
Всё время внимательно отслеживаю реакции собеседника, всё-таки первая проверка. Некоторые мои ляпы можно списать на иноплеменное происхождение, равно как и одежду, и собаку. Только на это надеюсь и напираю осторожно.
Наконец, задаю свой самый животрепещущий вопрос:
– Куда я попал?
– Так, Опоцка это, – отвечает мне рыбак. Уже легче.
– А старший кто в поселении? – спрашиваю, чтобы хоть как-то сориентироваться во времени.
– Дружинник княжеский Изяслав.
– А княжит у вас кто?
– Трувора княжить в Изборске посадили весной, вот он и разослал малые дружины для защиты поселений от татей и ворога, да присмотра.
Вот это я провалился, или, если сказать по-другому, попал, так попал. Ведь про эти времена никому толком ничего не известно – всё на уровне домыслов. Думай, голова, хорошо думай.
Надо как-то легализовываться.
– А одёжку какую найти можно в поселении? А то остался без одежды, показаться людям на глаза стыдно? Денег у меня нет, да вот, кроме собаки, ничего и не осталось. Всё, что было нажито непосильным трудом, пропало.
Замялись мужички, похоже, жадность одолела. А может, и у самих ничего лишнего нет. Ладно, пойдём другим путём.
– А торг-то у вас тут есть?
– А как же, всё есть, всё можно купить, были бы денежки.
– Возьмёте с собой до поселения? А то я в своей обувке далеко не уйду, – хитрю я.
– А зверь-то твой ну как лодку перевернёт?
– Да нет, он смирный, ляжет на дно и будет лежать.
– Ну, залезай тогда, да за зверем своим смотри хорошо.
Ну вот, дело-то движется, доберёмся, осмотримся и подумаем, что дальше делать. Хотя наверняка отведут меня к княжьему дружиннику, а вот он и будет мою судьбу решать.
Ничего, выкрутимся.
Подбираю свой коробок – пригодится, выбросить никогда не поздно, и заскакиваем с Громчиком в лодку, сразу укладываю его, чтоб не прыгал, и сажусь рядом, придерживая его за ошейник.
Рядом корзины с рыбой и мокрые сети. Лодка интересная, выдолблена из цельного ствола и борта наро́щены на пару досок. Должна быть тяжёлой на ходу, но рыбачки, смотрю, лихо управляются.
С жадностью смотрю по сторонам, впереди выплывают мостки. А лодок-то совсем мало. Или все на промысле, или, что вернее, даже такую лодку не всякий себе позволить может. Попробуй, выдолби этакое чудо, это умельцем нужно быть. Вот, кстати, прекрасный вариант – можно лодки делать. Соорудить простенькую лесопилку, чтобы брёвна на доски распускать, да начать лодочки строить. Уж какую-никакую расшиву или ушкуй я могу построить, не говоря о таких вот лодчонках. Кстати, здесь же парусное вооружение никакое ещё – можно косые паруса поставить, и будет мне счастье. Надо будет перебираться поближе к озеру, город-то уже должен там быть.
Лодочка ткнулась в низкий берег, прошуршав днищем по дну, мужички выпрыгнули. Мы с Громом сиганули за ними. Помог вытащить лодку повыше на берег.
Да, затупил я. Мостки-то тут, видимо, только для девок да баб – бельё стирать, а лодчонки все на бережку сохнут.
Подхватываю корзину с рыбой и поспешаю за мужиками. Впереди изгородь из вертикально врытых брёвен, высотой метра три, деревянные же ворота. В воротах – пара стражей. Что-то вроде кожаных курток, обшитых каким-то железом, свободные шаровары и сапоги, опять же из кожи. На головах – шапки. В руках копья, но не длинные, чуть выше голов. Наконечники тоже железные. На поясах с одного бока мечи, а с другого – висит то ли большой нож, то ли маленький меч. За спиной круглые щиты.
Насторожились, копья перехватили, разошлись в стороны, смотрят внимательно. Сверху над частоколом мелькнула чья-то голова, отсверкнула чем-то железным.
– Гром, спокойно, – тихо командую.
Подходим, мужики что-то тихо рассказывают, оглядываясь на меня. Стою, отстав на несколько шагов, нечего лишний раз стражу напрягать. О чём там шепчутся, не прислушиваюсь, да и так всё понятно. Наверняка рассказывают, что очень странного чужака споймали.
Опускаю корзину на землю, стою спокойно, хотя внутри всё в тугую пружину сжалось. Гром на полшага выступает вперёд. Почуял моё напряжение и решил защитить.
– Спокойно, – повторяю команду.
Доклад, похоже, закончен, оба воина смотрят на меня. Здороваюсь, от меня не убудет.
Левый стражник кивает в ответ, а правый сдвигается чуток в сторону и назад.
Ох, что-то не нравится мне такая встреча. С другой стороны, кто я тут такой для них, чужак, и звать меня никак.
– Кто таков, куда и откуда идёшь? – спрашивает опять же левый стражник. Получается, он тут старший.
Делаю два шага вперед. А ребята-то сразу как напряглись. Стоп, дальше не пойдём, нечего их провоцировать лишний раз.
– Вольный мастер, ищу, где заработать можно, иду издалека. Да по дороге лихой народец решил за мой счёт поживиться. Хорошо хоть сам ноги унёс, если бы не собака, лежал бы сейчас в кустах каких. – Глажу собаку по голове. – Инструмент, правда, пропал. Жалко, справный был и больших денег стоил.
– Одёжка на тебе странная, это где ж такую носят?
– Я ж говорю, иду издалека, очень издалека, из Гишпании. Город Толедо, там и мастером стал, многому научился. Вот решил мир посмотреть, да деньжат заработать, и осесть там, где сердцу приглянется. А одёжка – в такой одёжке там все спят. Налетели-то на меня рано утром, вот и одеться не успел, убежал, в чём был.
Чувствую, напряжение из стражников чуть-чуть ушло, продолжаю навешивать лапшу дальше.
– Пробирался по реке, ловил рыбу, уток, места-то незнакомые. Встретил ваших рыбаков, попросил до поселения подвезти.
– Ну и что ты тут делать будешь, денег-то у тебя нет? Ни одёжку купить, ни переночевать, ни в харчевне расплатиться. Что на это скажешь? Если что дурное умыслить собрался, то у нас поруб холодный, враз голову остудит.
– Да нет, дурного ничего не умышляю. Руки есть, голова на месте. Может, кому что помочь надо будет. Я много что умею делать. Вот и заработаю. А может, вы мне подскажете, кому работник нужен или где какую монету заработать можно?
Переглянулись между собой стражи, посовещались взглядами.
– Дойдёшь до десятника, расскажешь ему про себя, может, что и присоветует тебе. По крайней мере, других вариантов у тебя пока нет. Вот рыбаки тебя и проводят.
– Батяша, проводи гостя, как разгрузитесь. – Кивнул стражник старшему из рыбаков.
– Ступайте. А ты смотри – поселение у нас невеликое, все на виду.
Киваю в ответ, поднимаю корзину и топаю за мужиками, ощущая, как жжёт спину подозрительный взгляд.
Ффух, кажется, пока пронесло. Первая встреча прошла «на высоком уровне». Вроде не спалился.
Но впереди ещё встреча с местным воеводой, а на эту должность дураков в эти времена не ставили.
Улочка прямая, дома стоят рубленые, небольшие и невысокие. Крыши крыты камышом, труб печных нет. Чистенько. В основном весь народ возится на огородах, хотя слышу вдалеке звон железа, где-то работает кузнец. Детишек тоже не вижу, наверное, все приставлены к делу. Поживём – узнаем.
Куда же, интересно, рыбу несём? Или торг, или производство. Хотя зачем гадать – дойдём, и всё своими глазами увижу.
Наконец заносим корзины в ворота, за ними строение, раза в два больше остальных. Обходим, и с задней стороны, рядом с прорезанными в стене дверями наконец-то обнаружилась небольшая, сложенная из камней, печка. Ставим корзины на землю. Батяша заходит внутрь, а я быстро осматриваюсь.
Довольно свободный двор, в дальнем углу что-то вроде выгребной ямы и туалет. По крайней мере, что-то на него похожее. Тут же рядом загородка, в которой бегает несколько свиней. Вижу коз, сеновал, небольшой сарайчик, похожий на курятник, с выгулом. Чуть в стороне огород, на котором копошатся несколько человек.
На меня никто внимания не обращает, вот и славно. Наконец, появляется Батяша. За ним степенно выплывает колоритная личность, полностью заполняя собой дверной проём. Огромный мужик – сила так и прёт из него. Вьющиеся русые волосы, остриженные под горшок, аккуратная бородка и усы. Одёжка побогаче, чем у рыбаков и стражников. Шапка из меха, с заломом, рубашка расшита узорами по воротнику и манжетам, пояс разукрашен какими-то кистями. В ножнах на поясе небольшой клинок. Хотя, может, для кого и небольшой, а для меня так больше на меч по размерам потянет. Зелёные шаровары и мягкие сапоги. Похоже, директор местного общепита. Но выглядит достойно – харизматичная личность.
Осматривает улов и распоряжается заносить корзины в темноту помещения.
Подхватываю свою ношу и спешу за своими знакомцами. Помещение разделено на общую и внутреннюю зону. В общей стоит несколько больших столов с длинными лавками. Во внутренней – оборудована кухня. Посередине большая печь из камней, опять же без дымохода. Часть дыма уходит в отверстие на крыше, но всё равно дышать нечем, как они тут постоянно готовят? Мне так без противогаза не выдюжить, да и глаза режет, сразу слёзы потекли. Поваром женщина, и в помощницах у неё две девчушки.
Больше ничего увидеть не получается, слёзы так и текут. А они тут целыми днями.
Примащиваю корзину вслед за другими на лавку и спешу на свежий воздух. Вот оно, оказывается, счастье – глоток свежего воздуха. Да уж, привычка – страшная сила!
– Ну, что? Пойдём, отведу тебя, – зовёт Батя́ша.
Откашливаюсь, вытираю слёзы и догоняю своего провожатого. Собака моя прыгает вокруг, радуется. Как же, любимый хозяин живым вернулся из страшного дыма. Да, коптильня ещё та.
А вот это строение впереди и получается воинская изба? Чуть поболее остальных домишек и обнесена по кругу невысоким частоколом. Угадал. Проходим через узкую калиточку рядом с воротами, чистенько, дорожки песочком отсыпаны. Перед крылечком ровная площадка, с одной стороны площадки что-то вроде спортивного инвентаря разложено. Мешки с песком, камни разных размеров, брёвнышки. Даже какое-то подобие турника установлено. С другой стороны вкопаны чурбаки разной высоты. По чурбачкам два бойца скачут, а снизу два других пытаются их палками скинуть. А это сооружение у избы похоже на оружейную стойку. Потому что вижу копья и мечи. Чертыхаюсь про себя – древние века, варвары, да тут порядка и цивилизации почти как у нас, а то и больше. Если бы ещё печки топились по-белому, вообще красота была бы. А кто мне мешает прогресс двинуть и соорудить печку с дымоходом? Элементарно, Ватсон!
Батяша поднимается на крылечко, я за ним. Командую Грому, чтобы ждал, и захожу в избу.
Окна в доме небольшие и затянуты не пойми чем, поэтому со света ничего не вижу.
– Пришли, наконец? Долго добирались. – Слышу из угла.
– Да сам же знаешь, пока Гостимир каждую рыбину не осмотрит, товар не примет. Вот как принял, так мы сразу же и пришли.
Наконец, мои глаза привыкли к сумраку избы, и я осмотрелся. Большое помещение, посередине такая же печь, как в трактире, у стен лавки. В углу здоровущий стол, за ним на лавке сидит десятник. Одет так же, как и стражи на воротах. А нет – железа на нём побольше, и пояс побогаче.
Пока я осматривался, десятник тихонько переговорил с Батяшей и отпустил его. Теперь пришла моя очередь.
– Ну, здравствуй, мил человек. Меня кличут Изяславом, отвечаю за оборону поселения, слежу за порядком. Посажён сюда князем нашим. Теперь хотелось бы от тебя услышать, кто ты таков, откуда и куда идёшь, чем на жизнь зарабатываешь? Что по пути видел, кого встречал? – Взгляд-то у десятника, что рентген, до косточек пробирает. Сразу армия вспомнилась, так и подмывает стойку смирно принять. Ну, нас-то тоже не пальцем делали, за плечами двадцать лет службы, всякого повидал.
– Родители Владимиром назвали, родился и вырос далеко отсюда. Когда родителей не стало, решил мир посмотреть и себя показать. Так и шёл от селения к селению, от города к городу. На жизнь трудом своим зарабатывал, пока на лихих людишек не наткнулся. Если бы не собака моя, лежал бы сейчас в кустах каких. Но с инструментом своим мне пришлось расстаться, иначе не убежал бы. Люди на моём пути попадались и злые, и добрые. Голодать не голодал – потому как руки на месте и есть голова на плечах.
– Доложили мне, что из дальних стран ты идёшь. Где ж ты нашему языку научился?
– Вот пока шёл, языки и учил, – отвечаю. – Ведь я не только ваш знаю, но и на других тоже немного могу говорить. Не то чтобы совсем уж хорошо, но понять могу, о чём речь идёт.
– Это хорошо, всегда пригодиться может, а мастерить-то, что умеешь?
– Да много что умею, вот печь могу вам сложить в избе, не чета вашей будет – теплее станет и дым пропадёт. Дома каменные могу поставить.
– Неужто и дыма не будет вовсе?
– Не будет. – И смотрю внимательно, реакцию отслеживаю. Заинтересовался, кулаки сжал, спину выпрямил. Давай, родной, заглатывай наживку поглубже. Сейчас для меня главное зацепиться тут, заинтересовать местный народ. А то долго буду под присмотром.
– Значит, печь можешь нам сложить, – размышляет вслух десятник, а сам тоже краем глаза на меня поглядывает.
– Сложить-то можно, работа хоть и очень сложная, тяжёлая, но и результат того стоит.
– Так, ладно. – Хлопает ладонью по колену. – Денег у тебя нет и расплатиться за кров и прокорм тебе нечем. – Смотрит на меня вопросительно-утверждающе.
– Так. – Киваю. А что тут скажешь.
– Тогда жить пока с нами станешь. Присмотримся к тебе, что ты за человек. Кормиться тоже с нами будешь с одного стола. Одёжку свою поносишь, не зима, чай. За собакой своей сам смотри, проблем чтоб никаких от неё не было, пусть на дворе живёт. Убирать за ней будешь. С воинами моими не задирайся, да и не получится у тебя. Молчи, предупредить я тебя обязан. Вопросы есть?
– Всё ясно, но пара вопросов имеется.
– Давай. – Смотрит вопросительно.
– Спит каждый на своём месте, или кто где получится? И за столом – куда мне садиться, на любое место или…
– Спать будешь в углу, вот тут. Место твоё за столом будет с краю. Ложки, чашки у тебя тоже нет? – Смотрит вопросительно.
– Нет, всё пропало. И денег нет, чтобы новые купить, – отвечаю, давя на сочувствие.
– Ложку и чашку дадим. Пока свою не купишь, попользуешься нашими. Понятно?
Не прокатило. Что делать, кров и стол получил, и за то огромное спасибо. Да и жив пока.
– Всё понятно, – отвечаю. – Благодарствую.
– Раз всё понятно, ступай на двор. К столу не опаздывай, ждать не будем.
Вышел на крылечко, Гром подскочил, хвостом машет, радуется. Ну, хоть кто-то мне радуется.
Огляделся, бойцы продолжают по брёвнам прыгать. Не буду им мешать, отойду на другую сторону. Вот тут на камушек присяду у изгороди да подумаю хорошенько. Заодно и в себя приду, переволновался.
Про печки я хорошо придумал, никуда местные от меня не денутся. И десятник, и трактирщик, а за ними и другие подтянутся. Так что работой я себя обеспечу и, соответственно, заработком тоже…
Но для этого нужно найти подходящую глину, местные же её где-то берут? Сделать несколько форм для кирпичей, и процесс пойдёт. Обжигать негде, поэтому сначала буду делать печь для обжига – небольшую, с большой мне пока не сладить. Народ, по идее, должен начать любопытствовать, поэтому кто-нибудь да загорится новыми знаниями, и будет у меня помощник, а то и не один.
Место для работы! Вот о чём в первую очередь надо узнать. Лучше начинать работу рядом с залежами глины. Хорошо бы и вода рядом была. Лопаты нужны, яму затворную сделать. Для печки придётся кирпич просто высушить на солнце, сколько-то простоит, а там уже будет полегче.
Рыкнул Гром. О, как я задумался. Прожекты строю, а по сторонам кто смотреть будет?
Бойцы закончили свои попрыгушки и подошли ко мне. Любопытствуют или что задумали?
– Спокойно, – командую собакину и поднимаюсь на ноги.
Да нет, про «задумали», это я погорячился. Больно глаза у ребят добрые, плохого в них ничего не видно. Любопытство наружу так и просится.
– Будь здоров. Вот, подошли познакомиться да поговорить с новым человеком, – говорит самый бойкий. – Меня Мстишей кличут. Это Ждан, Добронег и Вторуша, – представляет остальных парней.
– Владимир, сын Владислава, – представляюсь.
Оп-па, что-то я накосячил. Как-то резко насторожились хлопцы. Вылетело слово, назад не запихаешь. На заметочку этот момент, и потом разузнаем, что к чему.
– Говорят, издалека к нам? – осторожно так спрашивает.
– Да уж, ноги-то потоптать пришлось хорошо, – спокойно отвечаю.
– И что там? Тоже люди, как мы живут? А как живут, где живут, с кем воюют, что одевают, – посыпались вопросы.
– Да везде люди одинаковые. Живут так же – кто-то лучше, кто-то хуже. Всё, как у нас. Одёжка тоже разная, отличается, конечно, от вашей кое-чем, а так всё одно и то же.
– А вот на тебе что такое надето? Это где такое делают и носят? И обувка такая странная, никогда такой не видел. – Подключается Ждан.
– Делают далеко отсюда. Год идти надо. Видишь, как износилось за это время, – придерживаюсь своей версии.
– А собака у тебя, мы такой и не видели. Откуда такая? – спрашивает третий.
– Собака эта из Италийской земли. Есть такая далеко на юге. – Поворачиваюсь к нему.
У бойцов глаза по пять советских копеек.
– Неужто ты и там побывал?
Вот что ответить? Буду продолжать играть роль бывалого путешественника.
– Довелось и там побывать, – солидно отвечаю. О, кстати, сюда надо ввернуть идею про печки. – Научился я там печному делу.
– А это ещё что такое? – Клюнули.
Прочитываю им краткую лекцию в двух словах об отопительных и варочных печах, пусть слухи начинают расползаться. А то неверие и недоверие местного населения ещё победить нужно. Ничего, курочка по зёрнышку клюет, победим!
– Что, такую печь кому-то делать будешь? – с огромным почтением спрашивает Мстиша.
– Вот думаю делать, только сначала хорошо подготовиться нужно, инструмент справить, место найти для работы. Придётся времени и сил много потратить. Сделаю – заработаю. Жить-то на что-то надо. Ваш начальник меня на постой пока к вам определил. Вместе будем теперь, вот сами всё и увидите.
Тут и Изяслав на крыльцо вышел, лёгок на помине – только глянул, бойцов как ветром сдуло, кинулись тяжести ворочать. Крякнул, головой мотнул и пошёл на улочку. Подхватился и я следом за ним. Догнал, пристроился рядом.
– Что ещё спросить хочешь? – Искоса глянул на меня десятник.
– Хочу для своей работы начать кирпичи из глины делать. Не подскажешь, к кому за разрешением подойти нужно?
– Мне сказал, этого хватит. Ещё что хотел? – Смотрит, что не отстаю.
– Ещё бы место найти, где глина хорошая есть и вода недалеко, – забрасываю удочку.
– Есть такое. Завтра покажем, должен будешь.
Ну да, кто бы сомневался. Ничего за столько веков, оказывается, не изменилось. Было, есть и будет.
– Понимаю. – Киваю в ответ.
Останавливается и поворачивается ко мне:
– Об остальном вечером спросишь, когда спать ложиться будем.
Теперь мне необходимо дойти до кузни, познакомиться с кузнецом, посмотреть, что он может сделать. Да и на будущее нужно задружиться. Сюда шли, звон вроде с той стороны слышался, вот туда и отправимся.
На отшибе вижу искомое строение. Распашные двустворчатые двери, даже не двери, а больше на створки невысоких ворот похожи. Из них дым валит. Как же они тут к дыму привыкли, дышать же нечем?
Крепкие люди.
Подхожу ближе, отвлекать кузнеца как-то не с руки, да и некрасиво мастеру в работе мешать.
Может, он там о высоком мыслит-творит, дыма наглотавшись.
Присаживаюсь на бревно у стеночки, подожду. Рано или поздно, а кузнец всё равно подышать выйдет.
Наконец, мои ожидания пришли к своему логическому завершению. Створка заскрипела, и я вынырнул из дрёмы. Половинка воротины приоткрылась, и на улицу шагнул, будем считать, что кузнец. Потому что у меня получился разрыв шаблона. Вопреки сложившемуся стереотипу, кузнец оказался невысоким, худым и жилистым человеком, да ещё и до черноты прокопчённым. Волосы все в копоти и дыбом стоят, на лбу верёвочка широкая, чтобы пот глаза не заливал, наверное.
Помяни нечистого к ночи, вот он наяву и появился.
Подрываюсь с бревна, но неспешно, солидно, себя-то тоже подать необходимо грамотно.
Здороваюсь первым, проявляю уважение. Во взгляде вижу усталость и лёгкий интерес, скорее к моей одежде, чем ко мне. Всё правильно, мне-то его и заинтересовать пока нечем. Попробую сыграть на профессиональной гордости.
– Не помешаю, уважаемый?
– Сиди, чего уж там. – Кузнец основательно усаживается на самую середину бревна и откидывается на стену кузни. С наслаждением вздыхает, прокашливается и сплёвывает через бороду чёрную, тягучую слюну.
– Эх, хорошо-то как. – Зажмуривается от удовольствия.
Приблизительно через полчасика коваль пошевелился, потянулся:
– Твоя собака?
– Моя, – скупо отвечаю. Болтуном прослыть неохота, помолчу пока.
– Откуда такая серьёзная взялась? У нас таких и близко не видел.
