Владимир Максимов
Бриллиантовая пыль
© Максимов В., 2023
© Морское наследие, 2023
Идеальный квартирант
Проснулся Леонид Андреевич от какого-то постороннего шума, незнакомого, а потому тревожного. Пробуждение было мучительным, ибо случилось в тот самый неподходящий момент, когда сон только-только сковал его сознание, а слух пока еще отключиться не успел, продолжая по-прежнему реагировать на внешние раздражители. Свинцовой тяжести мысли еле ворочались внутри черепной коробки Леонида, силясь вычленить тот самый непривычный звук, который его разбудил. В большой и старой коммунальной квартире, помимо жильцов в количестве четырех семей, обитало множество самых разных шумов. Живущие здесь люди вообще не знали, что такое тишина. Отдаленный гул машин, стук капель по ржавому металлу водоотливов, скрип половиц, глухие хлопки дверей, шарканье тапочек, одновременный бубнеж нескольких телевизоров – звуковой фон не затихал здесь никогда – ни днем, ни ночью, и стал уже настолько привычным, что уши жильцов оставались к нему абсолютно невосприимчивыми.
Минуты две-три понадобилось Леониду, чтобы синхронизировать органы чувств с окружающей обстановкой, и тут трехкратная трель дверного звонка, окончательно прогнав сон, объяснила ему причину вынужденного пробуждения. Три коротких звонка означали, что поздний посетитель явился именно к нему.
Быстро поднявшись с кровати и натянув на худые ноги порядком вылинявшие джинсы, Леонид Андреевич, надевая на ходу рубашку, поспешил в конец общего коридора, опасаясь, что нетерпеливый гость опять примется трезвонить в дверь. Такого вопиющего нарушения негласных правил общежития соседи по коммуналке ему бы точно не простили. И так-то явившийся за десять минут до полуночи посетитель – полноценный повод для скандала, а уж если его звонок в дверь, не дай бог, разбудит кого-нибудь из жильцов – пиши пропало.
На ощупь пробираясь через захламленный и плохо освещенный коридор, Леонид кожей ощущал излучаемое из каждой комнаты недовольство. Он побыстрее распахнул входную дверь, даже не посмотрев предварительно в дверной глазок.
Поздним посетителем оказался высокий, худощавый мужчина в черном пальто, красиво, без единой складки облегавшем его фигуру от повязанного на шее темного платка и до самых колен. Он стоял на заплеванной, выщербленной во многих местах мозаике лестничной площадки в достаточно вальяжной позе со слегка склоненной набок головой, опираясь обеими руками на выставленный перед собой сложенный зонт с изогнутой ручкой. При тусклом свете висевшей под высоченным потолком мутной лампочки как следует разглядеть его лицо было нельзя, однако Леониду почему-то показалось, что выглядит мужчина достаточно интеллигентно, вероятно, из-за отсутствия лишней растительности на щеках и подбородке, а также благодаря поблескивавшей оправе аккуратных очков и шляпе с короткими полями.
– Здравствуйте… Это вы – Леонид Андреевич? – произнес посетитель приятным баритоном. – Я по объявлению… – объяснил он свой визит в ответ на утвердительный кивок и вопросительный взгляд Леонида. – С вами договаривались сегодня утром по телефону. Надеюсь, ваша комната еще не сдана?.. В таком случае я хотел бы ее осмотреть, если не возражаете.
Слова незнакомца звучали мягко, выговаривал он их четко, с безупречной дикцией, но в то же время плавно и даже несколько тягуче, таким же манером, как рассказывают детям сказки перед сном. От такой речи Леонид Андреевич давно отвык; он даже заслушался с непривычки.
– Ах да! – спохватился он, вспомнив, что утром ему на работу действительно звонила какая-то женщина и договорилась о том, что вечером придет потенциальный квартирант, желающий посмотреть сдаваемую комнату. – Что-то вы поздновато…
– Прошу прощения, но раньше я никак не мог, – покачал головой незнакомец.
– Ну ничего… Проходите, пожалуйста… – засуетился Леонид Андреевич, стараясь побыстрее увести явившегося в неурочное время квартиранта из общего коридора.
Но не тут-то было; квартира жила своей жизнью и по своим законам, согласно которым скрыть хоть что-либо от соседей было практически невозможно. Еще до того, как входная дверь успела закрыться за спиной потенциального нанимателя, из второй по счету комнаты вышел Василий Иванович Коробов – грузный мужчина лет шестидесяти с обширной лысиной, одутловатым лицом и малюсенькими щелками глаз под нависавшими над ними густыми бровями. Несмотря на поздний час, сосед был одет в пузырившиеся на коленях брюки мышиного цвета и застиранную до белесого цвета военную рубашку с петельками для погон на плечах.
Коробов с деланым равнодушием скользнул мутным взглядом по незнакомцу, едва удостоив вниманием Леонида, и, не сказав ни слова, прошел в уборную.
– Пойдемте, пойдемте, – торопил квартиранта Леонид. – Вот сюда… Третья дверь слева.
Посетитель красивым жестом снял шляпу и шагнул вглубь коридора, а Леонид Андреевич невольно скосил глаза на пол, ожидая увидеть мокрые следы на паркете, на что ему непременно указал бы так некстати появившийся сосед. Опасения, однако, не оправдались; наполовину прикрытые твидовыми брюками коричневые туфли незнакомца сияли чистотой, и вообще, несмотря на непрекращающийся с самого утра дождь, на позднем посетителе не было ни капли влаги – даже внушительной длины зонтик в его руках выглядел совершенно сухим.
Проводив квартиранта в комнату, Леонид тут же закрыл за собой дверь и тогда только заметил, что они не одни: в уголке на кресле, под старомодным торшером с книжкой в руках уютно устроилась тетя Вера.
Вообще-то находиться здесь ей не полагалось, поскольку Вера Фёдоровна вместе со своим племянником обитала в малюсенькой комнатке, находящейся на задворках коммунальной квартиры, а эта довольно-таки большая и достаточно светлая комната предназначалась под сдачу внаем.
Так уж сложились обстоятельства, невинной жертвой которых считал себя Леонид Андреевич. А как же иначе? Ведь всю свою сознательную жизнь он занимался «настоящим делом», несомненно, важным и нужным, с его точки зрения: трудился в крупном конструкторском бюро, обеспечивающем обороноспособность огромной страны. Там, будучи молодым специалистом, он начал свою трудовую деятельность, там же – в бухгалтерии, встретил свою будущую жену, а к зрелым годам в его ведении оказался громадный архив конструкторской документации. Карьера для советского служащего вполне успешная, но тут пришли они – обстоятельства. Сначала начались «временные экономические трудности», потом внезапно изменилась государственная политика: был взят курс на разоружение, а затем и сама великая страна приказала долго жить. Как итог – конструкторское бюро, в котором работал Леонид Андреевич, оказалось никому не нужным и благополучно развалилось, оставив после себя один только архив технической документации, да и то потому только, что никто не знал, куда его теперь девать. Тем не менее Леонид Андреевич по-прежнему ходил на работу, где за совершенно символическую зарплату продолжал заниматься важным и нужным делом – блюсти архив.
Первой против такого положения вещей взбунтовалась жена. В отличие от специальности главы семейства Леонида, ее профессия бухгалтера оказалась в новых реалиях достаточно востребованной. Посмотрев годик-другой на сложившуюся ситуацию, супруга категорически потребовала от мужа заняться чем-то более доходным. Однако из этой затеи ничего не вышло. Заняться торговлей, как многие оставшиеся в ту пору не у дел инженеры, Леонид Андреевич, воспитанный в советской парадигме ценностей, посчитал ниже своего достоинства, а другой работы, учитывая его профессию, для него не нашлось.
Семья предсказуемо распалась, и Леонид Андреевич вынужден был оставить квартиру, где он жил вместе с женой и дочерью. Он перебрался в коммуналку к своей тетке, а точнее – вернулся туда, где когда-то вырос и где жил до тридцати лет вместе со своей родственницей – тетей Верой. Собственно, Леонид, проживая вместе с семьей в квартире жены, оставался прописанным в этой самой комнате в коммуналке, так что формально он как бы никуда и не уезжал. Впрочем, в возвращении в родные пенаты имелись и положительные моменты: тот самый архив технической документации, где работал Леонид Андреевич, располагался в этом же доме в полуподвальном помещении, которое до революции использовал под денежное хранилище какой-то банк. Так что теперь Леонид добирался до своей работы за считаные минуты.
Развод и переезд отчасти решили нравственные проблемы Леонида Андреевича, но финансовые трудности никуда не делись. Решение сдавать одну из двух комнат пришло само собой, ибо других способов пополнить их совместный с тетей бюджет Леонид, увы, так и не нашел, а Вера Фёдоровна могла внести туда только свою скудную пенсию. В итоге имеющихся у них доходов для существования двух человек не хватало ни при каких обстоятельствах. Плата за комнату, хотя и невесть какая, казалась неплохим подспорьем, вот только с квартирантами Леониду Андреевичу катастрофически не везло. Все они, как назло, оказывались шумными, скандальными, да еще и плату вносили крайне неаккуратно. Тогда Леонид, переборов себя, обратился за помощью к соседке Люсе, весьма преуспевающей, по мерках их квартиры, особе. Людмила работала продавщицей в одном из ларьков возле станции метро, и по ее протекции Леонид Андреевич, как ни старался он этого избежать, тоже стал трудиться на поприще торговли. Его нехитрые обязанности заключались в том, чтобы явиться ни свет ни заря к одной из близлежащих станций метро, снять с окон ларьков тяжелые ставни и помочь продавщицам разгрузить товар, а вечером проделать обратные манипуляции: загрузить остатки товара в машину и закрыть ларьки. Все бы ничего, но днем Леонид продолжал ходить в свою дышащую на ладан государственную контору, так что времени на отдых и на сон почти не оставалось, а бросить, наконец, никому не нужный архив он, в силу многолетней привычки, так и не решился.
С появлением еще одной работы с деньгами стало получше, но ненадолго. Бывшая жена не оставляла Леонида в покое, напирая на то, что потребности взрослеющей дочери постоянно растут. Львиную часть зарплаты приходилось отдавать семье. Поэтому когда в конструкторском бюро раздался звонок по поводу аренды комнаты, Леонид Андреевич согласился показать жилье одинокому, тихому и аккуратному (со слов звонившей женщины) квартиранту.
Жилец не заставил себя ждать и в тот же вечер явился, чтобы посмотреть комнату.
Незнакомец, едва переступив порог сдаваемой комнаты, без особого любопытства окинул взглядом освещенное слабенькой лампочкой, затененной абажуром торшера, незамысловатое убранство довольно просторного помещения, оклеенного выцветшими обоями в цветочек, задрав голову, посмотрел на покрытую сеткой трещин лепнину под высоченным потолком, слегка постучал концом зонтика по расхлябанным половицам скрипучего паркета и с недоумением уставился на сидящую в углу старушку.
Вера Фёдоровна позднего вторжения квартиранта явно не ожидала. При появлении племянника в сопровождении незнакомого мужчины она вздрогнула, отложила книгу и принялась судорожно шарить руками вокруг себя, силясь отыскать очки.
– Это по объявлению, тетя Вера, – поспешил объяснить Леонид. – Насчет комнаты…
– Здравствуйте, – поздоровался незнакомец. – Извините за столь позднее вторжение.
Леонид Андреевич щелкнул выключателем, отчего под потолком загорелась старинная люстра, и принялся осторожно рассматривать квартиранта. Добротную, заграничного вида одежду мужчины он заметил еще в коридоре, а здесь, на свету, удалось разглядеть и его лицо. На вид потенциальному квартиранту было около сорока лет, черты лица он имел правильные и на редкость плавные – ни одной рельефной складки. Темные с сединой волосы были коротко острижены. В общем, ничего примечательного, если не считать довольно странного взгляда его светло-серых, почти бесцветных глаз. Пожалуй, пронзительным этот взгляд назвать было нельзя, но когда незнакомец смотрел на кого-нибудь, то сквозь стекла его очков струилась как будто осязаемая субстанция, которую его собеседник ощущал почти что физически.
В любом случае будущий квартирант Леониду понравился. Вид у него был действительно довольно интеллигентный, что особенно ценил в людях Леонид Андреевич, причисляя также и себя к этой социальной прослойке. «Такой вряд ли станет водить в квартиру компании, ругаться с соседями, да и деньги у него наверняка имеются», – решил он.
Другое дело Вера Фёдоровна. Когда она нашла, наконец, свои очки и, неуклюже нацепив их на нос, посмотрела на посетителя, ее реакция оказалась совершенно неожиданной. Старушка ахнула сдавленным голосом, выронила книгу и с каким-то необъяснимым страхом закрыла лицо трясущимися руками.
– Вам нехорошо? – ровным голосом спросил кандидат в квартиранты, заметив, что с пожилой женщиной творится что-то неладное.
– Что такое, тетя?! – заволновался Леонид. – Может, валидолу?..
Вера Фёдоровна довольно быстро справилась с внезапным замешательством.
– Нет… Ничего… Всё в порядке… – слабым голосом, но достаточно внятно ответила она, хотя было видно, что ее все еще потряхивает. – Сердце кольнуло… Уже прошло все.
– Пойдем, я тебя в нашу комнату отведу, – предложил Леонид Андреевич, – чтобы квартиранту не мешать.
– Не стоит беспокоиться, – остановил его незнакомец. – Все, что нужно, я уже увидел.
– Как хотите, – обреченно согласился Леонид, сетуя про себя на тетку, отпугнувшую своим внезапным недомоганием отличного квартиранта. – Может быть, желаете места общего пользования посмотреть? – все еще не теряя надежды, спросил он.
– Да, пожалуй…
Леонид открыл дверь, выпуская незнакомца в коридор.
– Тут ванная комната, – распахнув дверь, рассказывал он. – Умывальники здесь, а душ можно принимать через день по графику.
Квартирант рассеянно посмотрел через дверь на обшарпанные стены и видавшую виды чугунную ванну с отбитой местами эмалью.
– Здесь у нас кухня, – пояснил Леонид, заведя квартиранта в просторное помещение с выкрашенными в цвет фиолетовых чернил стенами с четырьмя газовыми плитами, стоящими в ряд у стенки. – Можно пользоваться вон тем столиком в углу, – показал он рукой.
В это время из-за соседней двери послышался шум сливного бачка, стукнула щеколда, и из уборной в коридор вышел сосед Коробов. Леонид Андреевич, ожидая неприятностей, мысленно чертыхнулся. Так и есть: вместо того чтобы отправиться прямиком в свою комнату, Василий Иванович решительно двинулся в кухню. Значит, объяснений не избежать.
Беспокоился Леонид не зря; демонстративно имитирующий образ типичного офицера-отставника, в меру, но регулярно пьющего и старательно следившего за исполнением всеми вокруг основной армейской заповеди: «во всем должОн быть порядок», – Василий Иванович Коробов, на самом деле, служил в конвойных войсках, охранявших колонию особого режима, и все соседи, включая Леонида Андреевича, об этом знали. Правда, благодаря полупрозрачным намекам соседа на участие в сражениях невидимого фронта, об истинном характере его служебной деятельности никто не расспрашивал, предпочитая делать вид, что верят в его доблестное армейское прошлое. В настоящее же время Коробов пребывал на заслуженном отдыхе, досаждая по мере сил соседям по коммуналке. Дело в том, что Василий Иванович, обладая массой свободного времени и считая возможным вмешиваться во всё и вся, взял на себя этакую роль унтера Пришибеева, активно устанавливая порядки общежития в квартире и следя за их соблюдением. Соседям такое положение вещей, естественно, не нравилось, но связываться с Коробовым они остерегались, зная, что пенсионер запросто может подстроить какую-нибудь пакость.
Вот и сейчас, застукав Леонида Андреевича, водящего по квартире в неурочное время постороннего мужчину, Василий Иванович не мог не вмешаться. Встав в узком проходе между столами и выставив вперед обширный живот, так, чтобы выйти из кухни, не задев его, было невозможно, Коробов стал молча разглядывать незнакомца.
– Добрый вечер, – приветствовал его квартирант.
– Какой там вечер? – ворчливо отозвался сосед. – Ночь на дворе.
– Разрешите мне пройти, – ничуть не смутившись, попросил незнакомец.
– Вы, гражданин, кем таким будете? – изобразив на лице подозрительно-бдительную гримасу, спросил сосед, даже не подумав посторониться. – А то ходите здесь, рассматриваете…
– Это мой родственник… дальний… – поспешил ответить Леонид.
Жильцов Леонид Андреевич всегда выдавал за приехавших на время родственников, поскольку сдавать комнату в коммунальной квартире можно было только неофициально. Соседи, конечно, все прекрасно понимали, но сделать ничего не могли.
– А фамилия-имя-отчество у твоего «родственника» имеется? – не унимался Коробов.
Леонид Андреевич открыл было рот, чтобы ответить, но осекся, только сейчас сообразив, что абсолютно ничего не знает о квартиранте; он даже имени его спросить не догадался. На осторожного до пугливости Леонида это было не похоже; обычно он первым делом старался выяснить, что из себя представляет кандидат в жильцы, тем более что, сдавая комнату, он уже неоднократно попадал впросак.
– Меня зовут Викентий Львович Хайзаров, – представился квартирант. – Могу паспорт показать, если, конечно, вы уполномочены проверять документы… – мужчина с готовностью полез во внутренний карман пальто.
– Ну я… для порядка… – невразумительно промямлил Коробов.
Под обволакивающим взглядом незнакомца хамоватый сосед даже несколько смешался и, чтобы скрыть это досадное обстоятельство, он вытащил из кармана брюк помятую сигаретную пачку и стал шарить глазами по кухне на предмет пепельницы.
Рука незнакомца, появившаяся из складок пальто, внезапно вспыхнула металлическим блеском, и перед носом Василия Ивановича появился громоздкий портсигар желтого металла с монограммой из мерцающих тусклым светом камней.
– Прошу вас, – щелкнув крышкой портсигара, сказал назвавшийся Викентием Львовичем Хайзаровым мужчина.
Леонид Андреевич невольно залюбовался красивой вещицей в холеных пальцах потенциального квартиранта.
Коробов тоже уставился на портсигар и даже потянулся к нему, чтобы взять сигарету, но в последний момент внезапно отдернул руку, как будто обжегшись.
– Свои курю, – буркнул сосед, нехотя отступив вглубь кухни, освобождая дорогу.
Оказавшись в коридоре, выдохнувший с облегчением Леонид Андреевич робко спросил у незнакомца:
– Ну как? Вам понравилось?
– Вы, как я понял, тоже здесь живете вместе с… милой старушкой? – задал встречный вопрос Викентий Львович.
– Верой Фёдоровной, – подсказал Леонид. – Вон там наша комната: в конце коридора налево.
– Вы не против, если я взгляну?
– Да… конечно…
Насторожившийся после столь странной просьбы Леонид Андреевич тем не менее провел Хайзарова в их с тетей Верой комнату. Комнатушка, в которой они ютились, была совсем маленькой, да еще и полутемной, с узким окошком в одну створку, смотрящим прямо на глухую стену соседнего дома. Узкие стенки были оклеены теми же линялыми обоями, что и большая комната, а из мебели тут имелись две металлические кровати с панцирными сетками, небольшой стол, шкаф и пара стульев. Причем небогатая обстановка комнаты занимала практически все свободное пространство. На одной из стен висели несколько выцветших фотографий в узеньких рамках и большой, в массивной раме из толстого багета фотографический портрет бравого командира Красной армии со всеми положенными атрибутами: фуражкой со звездой на околыше, пистолетной кобурой на поясе, шашкой и брюками галифе.
– А это что за дверь? – спросил Викентий Львович, кивнув на выглядывающий из-за шкафа дверной проем.
– Выход на черную лестницу, – ответил Леонид. – Когда-то это была комната для прислуги с отдельным входом. Дверь заколочена, да и черной лестницей давно никто не пользуется.
– Понятно… – протянул Викентий Львович, оглядываясь по сторонам.
– Ну так как? – посмотрев в газа Хайзарова просительным взглядом, спросил Леонид. – Будете снимать комнату?
– Буду, – ответил тот. – Только мне больше нравится вот эта комнатка. Я бы хотел снять именно ее, если вы не против, конечно, – огорошил Леонида Андреевича квартирант. – Готов платить ту же стоимость, что и за большую, – добавил он, заметив вытянувшееся от удивления лицо хозяина.
– Но она же темная совсем… – пролепетал донельзя обескураженный Леонид. – Впрочем, если вам здесь больше нравится, – тут же спохватился он, – то пожалуйста…
– Вот и отлично. Двух дней вам хватит, чтобы перенести вещи? Сегодня среда; я приду в пятницу вечером, примерно в пять-шесть часов пополудни.
Леонид Андреевич молча кивнул, все еще хлопая глазами от удивления, вызванного, мягко говоря, странными предпочтениями квартиранта.
– Тогда позвольте мне откланяться, – сказал Викентий Львович. – Вот вам задаток, – от вытащил из внутреннего кармана пальто широкое портмоне из темно-синей замши и вложил в протянутую руку Леонида несколько купюр. – Всего хорошего.
– Спасибо… До свидания… – пробормотал Леонид Андреевич.
– Да, вот еще что… – вспомнил Хайзаров. – В городе я бываю наездами, так что появляться здесь у вас буду нечасто. У меня единственное условие: чтобы в мое отсутствие в эту комнату никто не входил…
Не добавив больше ни слова и не дожидаясь ответа, Викентий Львович водрузил на голову шляпу и зашагал, постукивая в пол концом зонтика, по коридору в сторону выхода, оставив пораженного Леонида Андреевича стоящим в комнате с зажатыми в кулаке деньгами.
