Владимир Корн
Артуа. Золото вайхов
Глава 2
Диана
Вернувшись в Дрондер, я обнаружил среди корреспонденции приглашение в дом графини Эликондер. Это было не первое ее приглашение, и я не проигнорировал ни одного. Леди Мариэль симпатизировала мне, но явно не по той причине, что первым делом приходит в голову. Слегка за пятьдесят, вдова, графиня была мне очень благодарна за то, что однажды я принял самое активное участие в судьбе ее младшего сына…
Как-то раз, еще в самом начале столичной жизни, я возвращался домой довольно поздно и не в самом лучшем настроении. В тот день мне довелось в первый раз побывать на великосветском рауте. Все было великолепно, я познакомился с одной из прелестных дам, присутствующей на вечере. Мы очень мило общались, и разговор уже дошел до того, что нам необходимо сейчас же поехать посмотреть ее прекрасную коллекцию фарфоровых безделушек. Мы также сошлись во мнении, что середина ночи – самое удачное время для этого, и я уже размечтался, что сумею удивить красавицу количеством доселе ей неведомых любовных позиций, когда она срочно покинула вечер. Не знаю, что за записку передал ей слуга, но лицо ее омрачилось, и она спешно уехала.
Моя новая знакомая при расставании вздохнула с таким искренним сожалением, что это послужило для меня легким утешением. Я тоже раскланялся с гостеприимными хозяевами и поехал домой. На подобные мероприятия не принято приходить пешком, поэтому наемный экипаж терпеливо меня дожидался. Когда мы миновали площадь Трех Фонтанов и до моего дома оставалась меньшая часть пути, произошла наша встреча с молодым графом, сыном леди Мариэль.
Дуэли в Империи обычное дело, несмотря на крайне негативное отношение к ним императора Конрада III. Но дуэли обычно подразумевают равное количество участников, присутствие секундантов и лекарей, а также заранее оговоренное место. Сейчас же передо мной предстала картина, которую иначе как избиением не назовешь. Три дюжих мужика с дубинами окучивали двух юнцов, причем один из них уже лежал на брусчатой мостовой. Второй, прижатый к стене дома, пытался противостоять обломком шпаги палкам наседавших на него противников.
Кучер попытался было прибавить ходу, но я вырвал у него кнут и поспешил на помощь.
Словом, вдвоем мы управились. Кнут – вообще отличная вещь, когда действуешь им умело. Вот так и состоялось наше знакомство с сыном леди Мариэль.
Через несколько дней мне пришло приглашение от Эликондеров, и Андригус, молодой граф, представил меня своей матери. Не знаю, что он там наговорил, но она посчитала меня чуть ли не спасителем своего непутевого сына. Андригус, кстати, так и не рассказал, что стало причиной его конфликта с мастерами оружейного цеха. Сам он тогда легко отделался, а вот спутник его пострадал, причем серьезно.
В доме Эликондеров я и познакомился с Дианой.
Леди Диана, урожденная герцогиня Лилойская, по мужу графиня Дютойл, принадлежала к типу тех красавиц, которых по праву называют роковыми.
Ее муж, граф Антуар Дютойл, был старше своей супруги на пару десятков лет, но, рано овдовев, она и не подумала вновь выходить замуж. Муж оставил ей огромное состояние, а она была молода, красива и пользовалась грандиозным успехом у противоположного пола. Что еще нужно?
Она не разбивала семей и не уводила женихов прямо от алтаря, хотя с легкостью могла все это делать – при желании. Но поклонников графиня меняла как те самые пресловутые перчатки. Говорят, у нее в ногах валялся сам принц Стенс, наследник престола королевства Монтарно, соседней с Империей державы. Но Диана отказала ему во взаимности, мотивируя тем, что ей не нравятся манеры принца.
Леди Мариэль сама представила меня Диане – это случилось во время второго визита в дом Эликондеров. Графиня оценила мои комплименты, посмеялась моим шуткам, и мы оба поняли, что рано или поздно окажемся в одной постели.
А потом на очередном рауте в доме леди Мариэль я вновь повстречался с Дианой. Меня поразил ее внешний вид: она выглядела бледной копией самой себя, хоть и старалась держаться весело. Но тщательно заретушированные тени под глазами, тусклый взгляд обычно сияющих глаз и усталый голос выдавали, что с ней определенно случилась какая-то неприятность. Я поинтересовался причиной таких внезапных перемен, но Диана не хотела ничего объяснять. Мне пришлось проявить изрядную настойчивость, чтобы она приоткрыла часть своей тайны.
В руки одного из поклонников Дианы, долго ею отвергаемых, попало письмо, способное наделать очень много шуму, в том числе даже при императорском дворе, если бы было обнародовано. И вот теперь человек, в чьи руки попало письмо, открыто шантажировал Диану, наконец-то получив доступ к тому, в чем ему много раз было отказано. Однако Диана не из тех птичек, что могут жить в клетке, пусть даже и золотой.
Но не это было самое страшное.
– Понимаете, Артуа, – произнесла она голосом, от которого у нормального мужчины все тело начинало вибрировать, – к сожалению, это касается не только меня. Если письмо станет достоянием гласности, могут пострадать очень многие люди…
Не знаю, что ее заставило довериться мне, человеку в общем-то малознакомому, – не иначе крайняя степень отчаяния, но я сумел ей помочь.
Буквально через день, в сгущающихся сумерках я прокрался через сад к особняку человека, владеющего письмом, и взобрался на второй этаж. Он как раз готовился нанести визит Диане и прихорашивался, мурлыча что-то себе под нос. Дождавшись, пока слуга выйдет из комнаты, я натянул на голову вязаную шапочку с прорезями для глаз, засунул в рот два ореха и, благодаря открытому окну, легко очутился в комнате. Орехи во рту не лишняя предосторожность: общеимперский дался мне легко, но небольшой акцент все же еще присутствовал.
Очутившись в комнате, я буквальным образом выбил из него письмо, действуя в основном ногами. Затем покинул комнату – снова через окно. Переполох в доме начался тогда, когда я уже перелезал стену, огораживающую сад, расположенный с тыльной стороны особняка.
Да, я здорово рисковал, но Диана такая женщина, ради которой мужчины умудрялись совершать и не такие безумные поступки.
Потом мне пришлось скоротать время в одной из таверн. А ближе к утру, также через окно и тоже на втором этаже, я прокрался в спальню Дианы и залюбовался ее лицом, грустным даже во сне. Так и не решившись ее поцеловать, вложил в руку письмо и, оставив на подушке алую розу, ретировался. Почему-то в тот момент я беспокоился не о том, что меня увидят и примут за ночного вора, нет – Диана могла уколоться во сне шипами.
С тех пор прошло больше месяца, и мы с ней ни разу не виделись.
Прибыв в дом графини, я первым долгом отправился к хозяйке, чтобы выразить свое почтение, как и предполагается правилами хорошего тона.
Каждый раз при нашей встрече леди Мариэль шутливо спрашивала меня, не собрался ли я наконец жениться, и всегда предлагала свою помощь. Я обычно отшучивался, что ищу девушку, похожую на нее, но, увы, таких больше нет. Вот и на этот раз мы обменялись репликами в том же духе, и я был благосклонно отпущен.
Я любил бывать в этом доме не только из-за доброго отношения хозяйки. На вечерах графини всегда присутствовала легкая, дружелюбная атмосфера, и многим из гостей нравилось навещать леди Мариэль именно по этой же причине. Создать такую атмосферу очень сложно и получается далеко не во всех домах, как бы ни старались хозяева. Графине же это удавалось без малейших усилий.
– Артуа, – послышался сзади чудный знакомый голос. Обернувшись, я обнаружил прежнюю Диану – веселую, цветущую, в открытом вечернем платье с глубоким декольте и в непременном окружении поклонников.
– Потрясающе выглядите, леди Диана… – Вот и все, на что меня хватило – настолько очаровательно она выглядела.
– Мне нужно с вами поговорить, барон. – Взгляд ее стал очень строгим, как будто я действительно серьезно провинился перед ней. Подхватив под руку, она отвела меня подальше от ушей и глаз своих воздыхателей.
Когда мы остались наедине, Диана все так же строго произнесла:
– Рассказывайте, барон, почему вы меня избегаете.
– Ну что вы, леди Диана, разве хоть одному из видевших вас мужчин придет в голову подобное? Меня не было в столице около месяца, и всего лишь… – начал активно оправдываться я.
– Да? И как же ее зовут?
– Леди Удача, но на этот раз она от меня отвернулась. – Я старался не смотреть туда, куда хотелось смотреть больше всего на свете. Но разве от женщины можно скрыть свой интерес, тем более если она намеренно обращает на себя внимание?
– Я очень благодарна вам, Артуа… – начала Диана, но я перебил ее:
– Насколько благодарны? – Меня ощутимо потряхивало от ее близости, настолько она была хороша.
– Даже в большей степени, чем вы можете себе представить. – Диана смотрела на меня смеющимися глазами, но лицо ее при этом оставалось совершенно серьезным.
– Тогда почему мы еще здесь?
– Ну существуют же правила приличия…
– Именно поэтому вы еще в одежде, – честно признался я.
Диана рассмеялась своим волшебным, чарующим смехом, и мне пришлось отступить на пару шагов назад, от греха подальше.
Час спустя мы покинули гостеприимный дом. Диана откланялась хозяйке, я же решил исчезнуть по-английски.
Дом мы покидали поодиночке. Как же, все могут знать, но никто не должен видеть – именно так говорили французы.
У самых дверей меня застиг довольно ехидный голос леди Мариэль:
– Господин де Койн, вы нас уже покидаете?
Да уж, спрячешь здесь хоть что-нибудь… Знать занимается этими играми чуть ли не с детства. Мне ли пытаться ввести в заблуждение хотя бы самых бестолковых из них? Я с сожалением развел руками: извините, мол, такая уж я бестолочь, опять забыл выдернуть утюг из розетки.
Леди Мариэль с улыбкой погрозила мне пальцем, но затем подмигнула с самым заговорщицким видом, всем своим видом показывая, что рада за меня и за мой выбор. Вот тебе и графиня в двухсотом поколении. Или сколько их там у нее?
Целоваться мы начали еще сидя в карете, везшей нас к дому Дианы. Оказавшись в ее спальне, я не стал сдерживать себя – слишком она меня волновала.
Когда у нас случилось то, чего мы оба желали, Диана тихо прошептала:
– Артуа, только не смей думать, что таким образом я решила выразить свою благодарность.
– Ну что вы, леди Диана. Я отлично понимаю, что вы безумно влюбились в меня буквально с первого взгляда и специально придумали предлог, чтобы добиться своего. – Все это я произнес совершенно серьезным тоном. Да еще и с интонациями человека, которого подобные домогательства безумно достали и который всерьез задумывается над тем, чтобы укрыться от них в монастыре.
Забавно было видеть ошарашенное лицо Дианы, ее открывшийся от удивления прелестный ротик. Она приподнялась на локте и изумленно посмотрела на меня, лежащего на спине с самодовольной улыбкой.
Так и не решив, серьезно я это говорю или шутки у меня такие, Диана сказала:
– Ну и нахал ты, Артуа!
– Зато целуюсь хорошо, сама говорила, – парировал я.
– Ну если вдуматься, не только целуешься, но все равно ты нахал, каких свет еще не видывал…
Мы встречались с Дианой очень часто, чуть ли не каждый день, за исключением тех вечеров, когда она бывала в императорском дворце. Графиня практически забросила светскую жизнь – нам было очень хорошо вдвоем, и никого не хотелось видеть. Мы даже похудели в результате наших постоянных постельных баталий и сами смеялись над этим.
Я приобрел двухколесный экипаж, на котором мы часто катались в окрестностях столицы. Недалеко от Дрондера есть живописнейшее озеро со многими поросшими зеленью островками. Взяв лодку, я катал Диану по озеру, усадив ее на заднюю скамеечку – кормовую банку, если угодно.
Иногда, засмотревшись на нее, я чуть не доводил дело до кораблекрушения, и тогда она, смеясь, брызгала на меня водой, приводя в чувство.
Мы высаживались на одном из островков, я разбивал небольшой шатер, доставал из лодки корзинки с продуктами и вином – словом, получался настоящий пикник. Ей очень понравилось это новое для нее слово, и всякий раз, услышав его, она весело смеялась – уж не знаю почему.
Мы много разговаривали. Диана рассказывала мне о столичной знати, ее обычаях, привычках, традициях, родословных – словом, обо всех тех вещах, знания о которых мне были необходимы, поскольку я собирался жить в этой среде. Еще я брал с собой гитару и с удовольствием пел ей – она так трогательно слушала, уперев подбородок в кулачок. Больше всего Диане нравились романсы, а самый ее любимый мне приходилось исполнять по нескольку раз. Что-что, а петь у меня всегда получалось хорошо, и если бы тогда, в том мире, все сложилось удачно, то возможно… Да что теперь об этом говорить.
Местная музыка вовсе не примитивная, самое полное представление о ней можно получить, если вспомнить, какой она была в Европе лет триста назад. Видимо, человечество везде развивается по одним и тем же законам, но мне самому судить об этом сложно, не хватает знаний.
Наше безумие продолжалось больше месяца, а потом пришлось расстаться.
Однажды, на очередном свидании в доме графини, я заметил, что она чем-то очень опечалена. Диана, в этот раз сама нежность, рассказала мне причину своей печали.
Ее мама, герцогиня Лилойская, опять собралась умирать. Последние несколько лет она делала это не реже раза в год, иногда даже чаще. Герцогиня безвылазно жила в одном из своих поместий на морском побережье, и всякий раз, решив, что дни ее сочтены, рассылала детям письма о своей близкой кончине.
– Это уже стало семейной традицией, – рассказывала Диана. – Раз в год мы собираемся всей семьей, гостим у нее, и маме сразу становится лучше. Моим братьям легче – оба они на службе и не имеют возможности задерживаться надолго. Мне же приходится отдуваться за всех. Иногда я задерживаюсь там надолго, бывает, что и на пару месяцев, представляешь? Мама ни за что не желает переезжать в столицу – климат ей не подходит.
– Что, у герцогини действительно проблемы со здоровьем? – посочувствовал я.
– Если бы, Артуа, если бы. Здоровье у нее отличное, а вот все остальное…
Да, письмом все у нас началось, письмом и заканчивается. Два месяца – срок приличный, и многое может произойти.
– Я тоже буду очень скучать по тебе, – заметила выражение моего лица Диана. – Ты знаешь, Артуа, конечно же у меня никогда не было столько мужчин, скольких мне приписывают, но из всех тех, которые действительно у меня были, ты лучший, и ни с кем другим мне не было так хорошо. И еще, ни с кем другим я не встречалась так долго. Обычно они надоедали мне после двух-трех свиданий. Я, наверное, мерзкая?
– Нет, девочка, ты тоже самая лучшая из всех моих женщин, самая сладкая, самая пылкая и самая нежная. Самая-самая, – прошептал я Диане на ушко, нисколько не кривя душой, и поцеловал ее в сладкие губы.
– Подожди минутку, Артуа, – сказала Диана.
Легко соскользнув с постели, она подошла к бюро и принялась в нем что-то искать. Света от одинокой свечи хватало, чтобы в полной мере насладиться красотой ее великолепной фигуры, отчетливо видимой на фоне незашторенного окна.
– Диана, если бы у меня имелся талант живописца, я бы заработал кучу золота, рисуя твои портреты в жанре ню.
Девушка улыбнулась, на миг оторвалась от своих поисков, приняла несколько завлекательных поз – и снова углубилась в недра бюро. Я лежал и любовался, моля только о том, чтобы то, что она ищет, оказалось где-нибудь высоко, например на верхней полке. Очень красивое зрелище, когда женщина тянется ввысь, а если при этом она обнажена и имеет потрясающее тело…
Но у бюро нет высоких полок, зато имеется множество отделений, что тоже очень приятно.
Наконец Диана нашла то, что искала, и вернулась в постель с приличным конвертом в руке.
– Вот, Артуа, я хочу сделать тебе подарок… – начала она. – Артуа, я просила тебя слушать, а не смотреть.
Ну да, легко сказать! Свеча горит совсем близко – сама же переставила ее поближе…
– Я хочу тебе сделать подарок, – повторила она.
– Диана…
– Да знаю я, знаю. Ты сам мне говорил, и не раз, что там, откуда ты родом, принято задаривать подарками своих женщин, а не наоборот. Здесь же совсем другое дело, ты сначала выслушай.
Диана немного собралась с мыслями и начала:
– Мой муж был кем угодно, но только не глупым человеком. Так вот, однажды я подслушала очень интересный разговор…
Покойный муж Дианы, граф Дютойл, был очень деятельным человеком, и его интересы лежали в самых различных областях. Среди имперской аристократии совсем не считалось зазорным заниматься торговлей, промышленностью, наукой, не говоря уже о политике. Во всем, за что он брался, граф был успешен и оставил своей жене огромное состояние.
Но подслушанный Дианой разговор был совсем о другом. Один из работающих на него людей привез ему сведения о золоте. Не о сокровищах, закопанных под дубом на приметной горе или в тайной пещере, а об одном из урочищ в Энейских горах, где, по словам этого человека, золота было очень много.
– Так вот, – продолжала Диана, потрясая конвертом, – в этом пакете подробные карты с указаниями, как туда попасть. Это место на самой границе Империи, я узнавала. Там живут дикие племена кочевников. Артуа, ты возьмешь конверт и уже сам решишь, что делать дальше. Этот человек рассказывал, что золота там много, очень много. Он привез два самородка, можешь сам на них посмотреть.
– А где сейчас этот человек, который привез карты и самородки?
– Его нашли мертвым в квартале, где очень много заведений с девочками – ну ты понимаешь. Муж очень расстраивался из-за этого, но и сам его ненадолго пережил.
…Да, если золото там действительно есть, то это многое меняло в моих планах. Можно разом решить главную проблему, которую я назвал экономической составляющей. Есть над чем подумать.
– Ты возьмешь пакет, Артуа? – с надеждой спросила Диана.
– Конечно, возьму, милая моя девочка. Я привезу много золота, и мы с тобой его поделим.
– А вот этого не будет. Нет, Артуа, и еще раз нет. Мне своего хватает, я девушка небедная. Вот чего мне не хватает – так это твоего поцелуя прямо сейчас. Ну, может, еще чего-нибудь…
Мы расстались с Дианой через день, почему-то оба понимая, что вряд ли у нас повторится то, что было. Я смотрел, как она садится в карету, и больше всего мне хотелось остановить ее, прижать к себе и никуда не отпускать. И она ждала именно этого, только понял я это слишком поздно.
Глава 3
Коллайн
Прошло около месяца после расставания с Дианой. Я сидел в своем кабинете, в очередной раз перебирая бумаги из подаренного пакета. Все карты и схемы с сопроводительными записками уже давно отложились в моей памяти. Путь к Энейским горам, где в одном из урочищ обнаружено золото, займет примерно месяц. Все необходимое снаряжение и оборудование заказано, будет готово через неделю. Осталось решить главный вопрос: где взять людей? Надежных людей…
Это являлось серьезной проблемой, и решать ее надо было быстро. Времени потеряно достаточно. Организовывать предприятие с кем-либо на паях я не хотел ни при каких условиях. И не от жадности, это был просто холодный расчет. Мало найти золото, нужно еще вернуться живым. А кому можно доверять в таких случаях? Да никому.
Нет, конечно, людей порядочных полно, но где они? Я с ними не знаком. Вернее, с некоторыми знаком, но вряд ли смогу уговорить их на столь явную авантюру.
Кроме того, в горах неспокойно, местные племена традиционно занимаются разбоем. И это еще одна проблема. Словом, мне нужны люди, к которым можно повернуться спиной и которые способны постоять за себя, если на нас нападут разбойники.
За окном опускалась ночь. Пора выходить из дома: у меня сегодня свидание. Пару недель назад на одном из светских раутов я познакомился с баронессой, хрупкой миниатюрной брюнеткой с огромными карими глазами и пухлыми губками. Звали ее Лионой, и она была вполне в моем вкусе. То, что должно было случиться, случилось на втором свидании. Лиона оказалась страстной натурой, и мы быстро поладили.
Единственным недостатком Лионы являлся ее муж, служивший по фискальной части. Частые служебные поездки заставляли бедную девушку плакать в одиночестве, и я по возможности пытался скрасить ее досуг. Баронесса жила недалеко, всего в получасе ходьбы. Что же касается всего остального, то я вскоре стану лучшим в Империи специалистом по лазанью в чужие окна. А немного адреналина от постоянного ожидания возможного внезапного возвращения мужа добавляло встречам особую прелесть.
Прицепив шпагу и прикрепив к предплечью левой руки скрытые под рукавом ножны с небольшим стилетом, я вышел из дома. Стилет стал новым оружием в моем небогатом арсенале. Изготовленный кузнецом по специальному заказу, клинок мог использоваться и как метательное средство. Метал я его пока из рук вон плохо, но иногда и этого было достаточно.
Не так давно я оборудовал в своем доме небольшой тренировочный зал. Стараясь использовать свободное место как можно экономнее, мне удалось вместить в него множество приспособлений и тренажеров, расположенных по периметру комнаты. В правом от входа углу висел кожаный мешок, набитый песком. Всегда предпочитал этот весьма простой в изготовлении и очень эффективный снаряд. В левом – стойка со штангой, изготовленная местным кузнецом. Кузнец уже давно не удивлялся странностям моих заказов. Как говорится, было бы оплачено. Занятия с отягощениями всегда доставляли мне удовольствие, и я не собирался от них отказываться. Всю центральную часть комнаты я отдал фехтованию.
Два-три раза в неделю ко мне приходил невзрачный человек, отменно владеющий многими видами холодного оружия. Скрытный, со странными привычками, но тем не менее настоящий мастер. Брать с меня плату он отказался, объясняя это тем, что сам получает удовольствие. Мы спарринговали до изнеможения. Мне было чему у него поучиться, но и сам не раз удивлял мастера. Нашел я его через одного из друзей, гвардейского офицера.
А вот с огнестрельным оружием мне никак не удавалось подружиться так, как хотелось бы. Все-таки я привык к другому оружию. Кремневые пистолеты казались мне игрушечными самопалами, какие мы мастерили в детстве. Да и как можно серьезно относиться к тому, что в любой момент может подвести тебя осечкой.
Я часто выезжал за город, в расположение кирасирского полка, где находилось тренировочное поле для кавалеристов. Рубка на скаку – достаточно трудное занятие, требующее определенных навыков. Я стал там частым гостем, быстро приобретя популярность благодаря игре на гитаре.
Люди, многие служаки не в первом поколении, в большинстве своем прямые и открытые, никогда не отказывали мне в советах и наставлениях. Я же с удовольствием присутствовал на многочисленных вечеринках, исполняя немного переделанные песни. Репертуар определился быстро, и с некоторых пор я стал желанным гостем в полку. А несколько выигранных учебных поединков добавили ко мне уважение как к бойцу. Мне даже предлагали ступить на военную стезю, но мои жизненные планы лежали в несколько иной плоскости. Словом, я вел активный образ жизни, не давая себе времени на досужие размышления. Все это немного помогало заглушить тоску по Диане…
Я шел в сгущающихся сумерках, предвкушая близость встречи с баронессой. Очень милая особа и страстная любовница – я уже начинаю немного ревновать ее к мужу. Глупо, конечно, но что тут поделаешь. Голова моя рождала всяческие эротические фантазии, напрямую связанные с ней. Оставалось совсем немного, всего лишь перейти мост через Лонгу, приток Арны, самой крупной реки Империи, повернуть направо и пересечь сквер с небольшим фонтанчиком. А там все привычно – перелезть через стенку, прокрасться вдоль фасада здания, взобраться по декоративной решетке, увитой плющом, на второй этаж и проскользнуть в специально оставленное открытым окно. Чтобы шпага не путалась в ногах во время карабканья, пришлось придумать нехитрую сбрую. С ее помощью шпага крепилась на спине, что значительно удобнее. Ниндзя, блин!
Внезапно вспомнилась Диана, и настроение резко испортилось. Решив, что малышка-баронесса немного подождет, я перешел мост и свернул налево. Метров через триста по набережной располагался кабачок «У Ондоро» – небольшой, уютный, с неплохой кухней и отличным вином. Брат Ондоро, владельца таверны, имел собственные виноградники и обеспечивал его очень приличными винами. Публика здесь собиралась разношерстная, но вполне пристойная. Можно встретить и дворянина, и расторговавшегося сельского жителя, и владельца мастерской, и даже преподавателя Имперского университета, расположенного неподалеку. Толерантность в Империи на высоте, слов нет.
Поприветствовав хозяина заведения, я уселся за столиком у окна. Подлетевшая служанка смахнула несуществующую пыль со стола и замерла в ожидании. Заказав бутылку красного вина, сыра и зелени, внимательно осмотрел зал. Первым, кто попался на глаза, оказался высоченный плечистый парень с простоватым, если не сказать больше, лицом. Эдакий увалень. Вот его лицо как раз и привлекло мое внимание. Выражение растерянности и обиды настолько легко читалось на нем, что парень походил на большого ребенка, у которого обманом забрали любимую игрушку.
Все здесь понятно без слов – провинциального простака отработали по полной программе. Но вот лицо его мне понравилось: простое такое, открытое. Парень все не мог успокоиться, в который раз осматривая карманы, заглядывая под стол и озираясь по сторонам. Но всему есть предел, и до него наконец дошло.
Недоумение сменилось выражением ярости. Какое-то время он оглядывал посетителей, высматривая обидчиков. Наконец, осознав, что случившегося не вернешь, направился к выходу.
– Эй, парень, – окликнул я его, когда тот проходил мимо. – Не сочти за труд, присядь на минутку.
Он приостановился и вперил в меня взгляд, надеясь, вероятно, выместить на мне злость. Затем, разглядев рукоять шпаги, торчащую из-под стола, сник.
– Присядь, присядь. Возможно, я смогу тебе помочь. Да и что ты теряешь, в конце концов?
Нерешительно потоптавшись, он все же уселся напротив. Жестом показав служанке повторить заказ, я повернулся к предполагаемому собеседнику:
– Ну рассказывай.
– Что рассказывать-то, ваша светлость?
– Я не «ваша светлость». «Ваша светлость» – это обращение к графу, а я всего лишь барон. Рассказывай с самого начала: кто такой, откуда взялся и что у тебя случилось.
Я налил ему вина, пододвинул тарелки и приготовился слушать.
Звали парня Проухв Сейн, и родом он был из захолустного даже по местным меркам приморского городка. Единственный сын мелкого ремесленника, остальные все дочки. Здоровьем и статью Господь его не обидел, а вот учеба давалась нелегко. Только и научился, что считать до ста да расписываться. Зато силы у парня было немерено. Тесно стало ему в родном городке, и решил Проухв податься в столицу. Где, как не там, можно реализоваться? Жаждал он славы, золота и приключений – в любом порядке и в любых количествах. Подобно Ломоносову, Проухв добрался до Дрондера с рыбным обозом, только рыбу везли не мороженую, а соленую и вяленую. Пожив в столице некоторое время, он с удивлением обнаружил, что роковые красотки не вешаются ему на шею, что золота много, но все чужое, а приключения обходят его стороной. Загоревал парень и совсем уж было домой засобирался, но познакомился с хорошими людьми, которые много чего ему наобещали. Вот и пришли в кабак отметить это событие. Дальше мне и самому все было известно.
– Что делать собираешься? – поинтересовался я.
– Не знаю еще, ваша светлость. Можно в солдаты податься, да уж больно там порядки строгие. Домой возвращаться стыдно – засмеют меня. Делать я ничего не умею, отцу помогал, конечно, да что с того? Баржи грузить в речном порту – вот и все, что остается.
– Я не «ваша светлость», запомни. Есть у меня к тебе предложение, Прохор, – переиначил я его имя на свой манер. – Иди ко мне в услужение. Приключений тебе обещаю много, а там, глядишь, и подвиги подвернутся. Вот и сейчас предстоит мне одно дело, очень опасное, но и заработать можно хорошо, причем честно. Я сам здесь один как перст, мне нужны надежные люди. Об оплате договоримся, не обижу. Но смотри, сразу предупреждаю: слушаться беспрекословно! Скажу упасть – падай хоть в лужу, скажу стоять на одной ноге – стой хоть до вечера… Подумай хорошо. Надумаешь – жди меня здесь же вечером, перед закатом. С вещами. Все, думай!
Оставив ошеломленного предложением Проухва, я поспешил к баронессе Лионе.
Проходя мимо моста, услышал звон клинков и приглушенные ругательства.
«Оно мне надо?» – подумал я и ускорил шаг. Однако через несколько шагов пришла другая мысль: «А может, действительно надо?» – и поспешил на звуки продолжающегося боя.
Примерно на середине моста моим глазам открылась следующая картина: три человека с яростью нападали на четвертого, прижатого к перилам. Еще один стоял на коленях, зажимая рукой рану на груди. В таких случаях трудно принимать чью-то сторону, не зная всех обстоятельств. Соотношение сил еще ни о чем не говорит. Обороняющийся человек в равной степени может оказаться и подлецом, и героем. Это мне и предстояло выяснить, и немедленно.
– Добрый вечер, господа, – поприветствовал я собравшихся дуэлянтов. – Не сочтите за труд объяснить мне правила, по которым происходит ваша дуэль. Вам не кажется, что соотношение сил в корне противоречит дуэльному кодексу? Если вы подзабыли этот святой документ, сочту за честь вам его напомнить.
Мне важна была реакция на мое появление. Ручаюсь, если нападающие – приличные люди и преследуют благородные цели, то попытаются объяснить мне столь неспортивное поведение.
Но этого не произошло. Один из нападавших, по всей вероятности старший, бросил какую-то неразборчивую команду, и от группы отделился человек. Его очевидные намерения не вызывали ни малейших сомнений.
У японских самураев есть такая техника – не помню, как она называется, – когда удар наносится сразу после того, как катана покинула ножны. Фактически это одно движение. Так вот, готов поспорить с кем угодно, что со шпагой такое тоже возможно. Пока мой противник приближался ко мне, я спокойно стоял, придерживая ножны шпаги левой рукой. Но как только он пересек незримую границу, сделал выпад. Давно хотел попробовать эту технику, но все не было подходящего случая.
Перешагнув через еще агонизирующее тело, я подошел ближе. Существовала вероятность того, что нападающие и защищающийся объединятся против меня – такое бывает.
Еще одна команда – и следующий противник предстал передо мной. Наши клинки со звоном скрестились, разошлись, снова скрестились. Весьма посредственная техника – даже мне это понятно. На следующем выпаде он чуть-чуть провалился, и это стоило ему жизни. Прямо из четвертой позиции я нанес колющий удар, благополучно достигший цели. Все, противники остались один на один. Тщательно протерев шпагу, я спрятал ее в ножны.
