Владимир Колычев
Сладкое яблоко раздора
Глава 2
Небожители, даже если они местного разлива, должны жить на верхнем этаже самого высокого здания. Так думала Ева или нет, но ее апартаменты находились в самой верхней точке города. Но подполковник Малахов эту ее гордость за себя не разделял, на ум почему-то приходила фраза: «Наша дура выше всех». И не просто дура, а на букву «б». То с одним, то с другим, теперь вот с третьим. Или с четвертым, если подполковника Малахова считать третьим. Как ни крути, а он у нее в обойме. Он-то из нее вроде как выпал, но место в списке осталось. Был он с Евой, не смог пересилить себя. Красивая она: и сладкая изюминка в ней, и перчинка, и одно не портит другое, как раз наоборот.
К Еве Артем отправился как был, в форме. Охранник в подъезде узнал его, подтянулся и без слов пропустил к лифтам. А их там три, два общих и один персональный – с транзитной доставкой в четырехэтажный пентхаус. Не так давно Артем получил допуск на первый этаж, для этого ему достаточно приложить палец к сканеру. Но Ева могла уже вычеркнуть его из списка избранных, тогда он сейчас на глазах у охранника потерпит фиаско.
Но нет, лифт пришел в движение, спустился к нему, поднял его на четвертый этаж пентхауса, который представлял собой своего рода досугово-развлекательный комплекс для своих. И кафе здесь с баром, и кинотеатр, и тренажерный зал. На третий и выше этаж Артем подняться уже не мог.
Со стороны подъезда створки лифта обычные, выход на верхнем этаже находился в другой стороне, там уже стеклянные дверцы. Створки еще не распахнулись, а Артем уже видел Лику, телохранительницу Евы, симпатичную девушку с неподвижным, как у куклы, лицом и спортивной фигурой. На Артема она смотрела с непроницаемым выражением лица, хотя обычно оживала при его появлении. Он поздоровался с ней кивком.
– Ева где?
Впрочем, Лика могла не отвечать. Артем сам увидел Еву, она поднималась из-за столика своего домашнего кафе. Черты лица у нее тонкие, красота утонченная, фигура стройная. Она только с виду кажется нежной, хрупкой и беззащитной, на самом деле она могла за себя постоять. Да и защитников у нее хватало.
Костюм на ней стильный, светло-красного цвета, не офисный, скорее для ночного клуба, юбка не мини, но короткая. Блейзер с глубоким вырезом, всего на двух пуговицах, а под ним ничего, даже кулона с рубином. В доме Трутова кулон остался. А сережки на месте, в ушах. Из того же гарнитура сережки, что и кулон. И браслет с рубинами на запястье.
Ева мягко улыбнулась, чуть ли не влюбленно, глядя на Артема. Что-что, а очаровывать она умела. И в постели горячая штучка. А на следующий день может остыть и даже не узнать. Но разогреть ее нетрудно… Избалованная она девушка. Тридцать два года Еве, и замужем она успела побывать, но назвать ее женщиной язык не поворачивался, слишком уж она молодо и свежо выглядела.
– Артем! – Она подошла к Малахову, нежно провела рукой по его плечу.
И замерла в ожидании: вдруг он поцелует ее хотя бы в щеку. Но Артем целовать ее не стал, и она как будто разочарованно глянула на пожилую женщину, которая сидела за столиком кафе.
Артем не просто так получил назначение в Волговодск. За два последних года в городе сменились три начальника отдела МВД. Все трое погибли – один застрелился, другой отравился алкоголем, у третьего случилась острая аллергическая реакция, а рядом никого не оказалось, в итоге смерть. В совпадения никто не верил, работала группа из Москвы, но следов насильственной смерти не обнаружила. Или действительно самоубийство и несчастный случай, или работал профессионал. Так или иначе, на должность начальника ОМВД желающих не нашлось, а вот подполковник Малахов отказываться не стал.
Артем принял должность, а очень скоро узнал, кто стоял за гибелью одного из его предшественников. Полковник Земский встречался с Евой, но в один прекрасный момент взялся за ум, вернулся к жене. И спустя какое-то время после этого застрелился.
Все бы ничего, но не так давно Ева завела интрижку с мужем своей одноклассницы. Тимур Козоев растрепал всем, кому только можно, что переспал с самой Евой Лазаревой, и этим очень ее обидел. Заступился за нее бывший телохранитель. Антон Горбин собирался убить Козоева, но не успел. Им заинтересовался Борщевик и этим подписал ему смертный приговор. Сам по себе действовал Горбин или Ева его попросила наказать Козоева, эту тайну скрывала могила. Ева, конечно, все отрицала. И от Земского она открестилась если его убил Горбин, то без ее благословения. А кто убил подполковника, сменившего на посту Земского, она понятия не имела. А ведь Хохлатов подозревал ее, пытался докопаться до правды, может, за это и поплатился. Но все это лишь догадки, доказательств нет, предъявлять Еве обвинение бесполезно. Да он и не пытался. Артем всего лишь отказался от нее. Узнав недоказанную правду, он ушел от Евы. Бросил ее, можно сказать… И ничего, жив до сих пор. А ведь она могла бы найти киллера по его душу. Если бы очень захотела.
– Ну не виновата я ни в чем! – Ева посмотрела на него глазами маленькой девочки, которую оставили без сладкого.
Артем же смотрел на женщину, которая подходила к ним. Немолодая уже, явно за шестьдесят. Не молодая, но и не старая, не худая, но и не толстая, аккуратная прическа, спокойный макияж, сережки в ушах скромные, платье и кофта поверх него новые, но не очень дорогие. Лицо если и подправлено ботоксом, то лишь слегка, ну, может, губы чуть подкачаны, чтобы старость их совсем не «съела». В общем, самая обыкновенная женщина, следящая за собой, но не гоняющаяся за модой и восхищением публики. Для своих шестидесяти она выглядела хорошо. Но выглядела именно на шестьдесят, ни больше ни меньше.
Женщина смотрела на Артема, как будто хотела что-то сказать, но не решалась.
– А это моя мама! – будто спохватилась Ева, взяв женщину за руку.
– Очень приятно! – Артем расправил плечи и опустил голову, на мгновение прижав подбородок к груди. – Подполковник Малахов!
– Татьяна Витальевна, – кивнула женщина и протянула Артему руку, с легким, можно сказать ироничным предостережением глядя на него. Руку целовать совсем не обязательно, она женщина простая, к политесам не приучена. А ведь именно это она и хотела сказать, во всяком случае Артем так ее понял. Руку он целовать не стал, но пожал ее мягко, бережно.
– Чай, кофе? – спросила Татьяна Витальевна.
Она смотрела на Артем оценивающе, но взглядом не сверлила, изъяны не выискивала. Она смотрела на него как обычная мать на парня, с которым строила отношения ее дочь, не вдаваясь при этом в странности этих отношений. Малахов отсутствовал больше недели, возможно, он бросил Еву, но Татьяна Витальевна, казалось, не хотела ничего этого знать. И осуждать Артема тоже не желала. Она предоставляла право им самим во всем разобраться.
– Если можно, чай.
Татьяна Витальевна кивнула и вроде как направилась к стойке бара, но тотчас снова повернулась к нему лицом, глянув при этом на Еву.
– Может, вам лучше наверх? – спросила она, обращаясь и к ней, и к нему одновременно.
– Ну-у! – замялась Ева.
– Вы тут сами, а я пойду, поздно уже… Лика, ты меня проводишь? – Татьяна Витальевна спрашивала вежливо, но явно без опасений услышать отказ.
Лика помогла женщине одеться. На прощание Татьяна Витальевна глянула на Артема и тепло, и с предостережением. Не хотела бы она, чтобы он бросил Еву. Может, и не хотела она ничего знать, но ей было известно многое.
Ева зашла в лифт вместе с матерью, проводила ее до парадной и вернулась к Артему.
– А чай чего не заварил?.. – с мягким, нежным укором спросила она. – Чувствуй себя как дома!
– Не получается.
– Я еще раз говорю тебе… – начала Ева, но, глянув на Артема, остановилась. Не переубедить его, не уговорить, и она это понимала. – Как тебе моя мама? – вздохнув, спросила она.
– Хорошая мама.
Артем не лукавил, Татьяна Витальевна произвела на него приятное впечатление. Хотя и угадывался под спокойствием ее мудрого взгляда непростой характер.
– Ты ей нравишься, – сказала Ева, наблюдая за ним.
– Это она вам сейчас сказала?
– Вам?!. Мы что, на «вы»? – нахмурилась Лазарева.
– Где твой кулон? – пожав плечами, спросил Артем.
– Мой кулон?! – Ева провела рукой по лацкану блейзера.
– Да, твой кулон. С рубином.
– Не нужен здесь кулон. – Ева просунула руку под лацкан, сдвигая его.
– Ну и сняла бы его спокойно. Зачем с цепочкой срывать?.. Или это в порыве страсти? – презрительно усмехнулся Малахов.
– Я тебя не понимаю! – Ева встревоженно смотрела на Артема.
– Как и когда ты оказалась в доме Трутова?
– Трутова?! – сошла с лица Ева.
– Трутов Юрий Константинович. Вы его знаете?
– Ну вот, снова на «вы»?.. Что случилось? Почему ты говоришь со мной в таком тоне?
– Ну, если переспать с Трутовым для тебя ничего такого…
– Переспать с Трутовым – это со мной на «ты»! А ты со мной на «вы»!.. Что случилось?
– Убили Трутова.
– Как убили?! – искренне удивилась Ева.
Артем внимательно смотрел на нее. Похоже, Лазарева действительно ничего не знала о гибели своего любовника.
– На месте преступления обнаружен ваш кулон.
– Ну, пожалуйста, не надо на «вы»! – чуть ли не взмолилась Ева. – Ну хочешь, убей меня! Только на «вы» не надо!
– За что убить?
– За то, что я у него была. Но я с ним не спала!
– Что помешало? – усмехнулся Артем.
Возможно, убийцы появились уже под занавес. Произошло почти все. Но не все! Ведь «почти» не считается. Потому как бы ничего и не было… А может, преступники пристукнули Трутова в тот момент, когда он еще только срывал кулон с Евы. Вместе с бюстгальтером. Трутова сорвали с Евы, избили до смерти, но ее не тронули. Потому что узнали в ней саму Лазареву. А может, они заранее знали, с кем будут иметь дело…
Рассматривал Артем и другой вариант. Возможно, Трутов обидел Еву, и она пришла к нему разбираться. В сопровождении «горилл» кого-то из своих братьев. Трутов набросился на нее, сорвал кулон, за это его и забили до смерти, хотя собирались всего лишь что-нибудь сломать. Или отрезать. Но зачем Еве куда-то ехать, если Трутова могли похитить и бросить к ее ногам?..
– А вот подумала о тебе, и помешало! – вскинув голову, но упавшим голосом сказала Ева.
– Когда ты обо мне подумала?
– Когда подумала?.. Да я постоянно о тебе думаю! А тебя все нет и нет.
– А Трутов?
– А Трутов есть!.. Или нет? Его что, правда убили?
– Ты была сегодня у него дома?
– Да, была назло тебе! Он в торговый центр к нам заехал, я случайно его увидела. Ну, поговорили, он предложил, а я не отказалась! Назло тебе!..
– Ты поехала к нему домой?
– Назло тебе!
– На чьей машине?
– На его. Я подумала, что мне лучше не светиться, он заехал в подземный гараж, я к нему спустилась.
– На его машине поехали из одного гаража в другой?
– В общем, да, он меня сразу в гараж привез, ну там, у него дома.
– Дальше что?
– А что дальше?.. Он предложил выпить, бар у него в доме нормальный. Обстановка ненормальная. Жена в командировке, а я как дура на птичьих правах… А когда он меня прижал, я еще и о тебе подумала. Правда подумала!..
– Хорошо бы без лирики! – поморщился Артем.
– Так без лирики! Не было никакой лирики! Я его оттолкнула, сказала, что не хочу. И он отвез меня домой.
– И все?
– А ты бы хотел красочного описания постельной сцены? – усмехнулась Ева, с обидой глянув на Артема.
– Никто на вас не нападал?
– А кто должен был напасть? Тот, кто убил Трутова? Ты мне расскажи! Я так не могу, если не знаю!
– И я не знаю, кто убил Трутова. Но кто-то убил. Кто-то напал. И кулон твой нашли.
– Ну, кулон… Кулон хороший, а цепочка… Замок на ней был сломан, за волосы зацепился, еле отодрала. Сломаться мог… Ну а когда Трутов зацепился… Не было ничего, и не надо на меня так смотреть!
– Я смотрю не на тебя, я смотрю в прошлое. Когда вы с Трутовым приехали к нему домой, в какое время?
– В районе восьми часов.
– А уехали когда? – продолжал Малахов.
Хронометраж событий можно проследить по телефону Евы, полностью отследив ее маршрут. И делать это придется, но чуть позже. И телефон покойного тоже отработают, разложат временные показатели по полочкам.
– Да почти сразу и уехали.
– Куда?
– Откуда забрал, туда и привез. И обратно уехал.
– Домой?
– И Трутов домой, и я домой.
– Даже не переоделась, – заметил Артем.
Ну, Ева вернулась домой в районе девяти, а на часах уже половина двенадцатого. Сколько времени прошло, а она даже не переоделась. Полночь скоро, давно уже пора в теплой постели в пижаме лежать, а она все костюм свой выгуливает.
– А чего мне переодеваться? Нераздеванной… Да и мама пришла, мы тут с ней как засели… – Ева указала на стол, за которым она сидела с мамой.
– Здесь?
– Ну, я, конечно, наверх ей предложила, а она здесь. Нравится ей эта моя придумка. Мама когда-то в буфете работала, при кинотеатре, правда, давно это было.
– А Лика где находилась?
– Здесь где-то… Да она отсюда не уходила. Я ее с собой не брала.
– Значит, с мамой чаевничала?
– Ну да, о своем, о женском…
– О Трутове с ней говорили?
– Да кулон этот… Я ей во всем призналась. Влюбилась, говорю. В тебя в смысле… А он такой-сякой. Ну, ты!.. А в Трутова я влюблена когда-то была.
Артем выразительно промолчал. В кого только Ева не была влюблена!
– Нет, серьезно. А он со своей этой Альбиной! Я к нему, он от меня. А сегодня вдруг разыгрался, ну, и меня повело. Я маме все рассказала. Покаялась… в том, что я такая непутевая… Так, погоди, а ты меня в чем-то подозреваешь?
– Земский после связи с тобой застрелился, Хохлатов после встречи с тобой отравился алкоголем, Козоева приговорили к смерти, сама знаешь, после чего…
– Ну, с Хохлатовым у меня точно ничего не было. И с Козоевым тоже! – торопливо проговорила Ева.
– Теперь вот Трутов! – подвел черту Артем.
Преступники могли забраться к Трутову в дом, когда он привез Еву домой. А могли сделать это и после того, как он вернулся без нее. Он же ставил машину в гараж. И это могли быть люди, которых снарядил кто-то из братьев Лазаревых. Может, Ева действительно отказалась от своих первоначальных планов, Трутова это обидело, он поднял на Еву руку, она пожаловалась брату. Могла позвонить Виталию Лазареву, с его частным охранным предприятием «Стриж». Или Георгию Лазареву, комбинат которого охраняла фирма «Стена», откуда, кстати сказать, вышел Антон Горбин. Предполагаемого киллера больше нет, но незаменимых людей, как говорится, не бывает.
– Ты меня подозреваешь!
– Я всего лишь хочу знать, как было дело. Ты приехала к Трутову домой, что дальше?
– А не пошел бы ты! – вдруг психанула Ева.
Артем кивнул. Он, конечно, пойдет. Закончит допрос и уйдет. Даже телефон у Евы не заберет. Номер он знает, тот же Павлов и геолокацию проведет, и все исходящие звонки пробьет, кому, когда звонила Ева… Малахов задумался. А может, не надо Павлова привлекать? Зачем светить Еву?.. Но в то же время и не светить ее нельзя. Если она под подозрением. Может, все-таки самому заняться телефоном? Возможности есть, методика, в общем-то, отработана.
– Насколько я понял, вы знали Трутова давно? – сухо, сугубо официальным тоном уточнил Артем.
– Слушай, ты человек или робот? – спросила Ева и даже потрогала его за руку, слегка ущипнув. Вдруг там у него сплошной металл.
– Вы знали Трутова до сегодняшней встречи?
– Умеешь ты довести до белого каления.
– Знали?
– Я же сказала, что знала! И даже была немного в него влюблена!
– А он не мог изменить своей жене?
– Да нет, это я не могла изменить! Тебе!.. А он мог изменить своей Альбине!
– Сегодня?
– Я уже закипаю, – сомкнув зубы, сказала Ева. – От своего белого каления. Скажи, почему это меня возбуждает?
– Может, вы напомнили Трутову о своих прежних отношениях? Может, вы как-то его разозлили? – спросил Малахов.
– Да нет, это я тебя злю! – Ева взяла его под локоть, грудью прижимаясь к плечу.
Как будто насос к его системе кровоснабжения подключился и заработал, в жилах забурлило, голова приятно закружилась. Но Артем взял себя в руки. Отталкиваться, отстраняться не стал, просто попробовал погрузиться в анабиоз, в котором ничего не чувствуешь, не соображаешь.
– Почему он сорвал с вас кулон?
– В порыве страсти!.. А теперь спроси то же самое, но на «ты»!
– Почему он сорвал с тебя кулон?
– Раздеть меня пытался, я его толкнула, он упал, кресло перевернул.
– Это его разозлило?
– Шлюхой меня обозвал! А я не шлюха! Просто без царя в голове… С Козоевым этим! Он же красавчик, если честно! И я молодая, незамужняя… А потом думаю: ну куда тебя несет, дура!..
– Трутов тебя бил?
– Ну нет!.. Он же знает!..
– Что знает?
– Виталика знает, брата моего! Виталик его в порошок может стереть!
– Виталику не звонила?
– Нет. Зачем?
– Твой телефон уже вскрыли, там все звонки.
– Я маме звонила.
– Когда?
– Ну, когда…
– Вся история звонков с твоего телефона у нас, – напомнил Малахов.
– Юра… Трутов куда-то ушел, сказал, домой сейчас отвезет, а я маме позвонила.
– Пожаловалась?
– Кому, маме? Ты что, на маму думаешь? – Ева с силой оттолкнулась от Малахова.
– Я не думаю, я спрашиваю, – качнул головой Артем.
– Трутов меня обидел, я позвонила маме, и она отправила к нему убийц? Ты это серьезно? – Ева смотрела на него как на ненормального.
– Может, и несерьезно. Но Трутов убит, – сказал Артем.
Но Ева его как будто не слышала.
– А если я на тебя маме пожалуюсь? Скажу, что ты меня обижаешь!
– Я тебя обижаю, – кивнул Артем.
А ведь это действительно так. Неважно, заслужила Ева небрежного к себе отношения или нет, но говорил он с ней жестко, даже грубо. Это не могло не обижать ее, особу, привыкшую к тому, что мир крутится вокруг нее.
– Еще как обижаешь!
Ева обвила руками его шею и, приподнявшись на носочках, посмотрела ему в глаза, желая заглянуть в его душу.
– И я знаю, кому на это пожаловаться!
– Жалуйся.
– Я пожалуюсь тебе… Ты же должен меня защищать?
– Как представитель закона.
– Хотя бы так.
– На общих основаниях.
– Не хочу на общих основаниях! – Ева капризно наморщила носик.
– Что ты хочешь, чтобы я с собой сделал?
– Зачем тебе что-то с собой делать? – не поняла Ева.
– Ну как же, ты жалуешься мне. На меня. Я же должен принять меры.
Артем думал о Земском. Вряд ли Ева жаловалась на него ему же самому, но полковник с собой что-то сделал. Застрелился. Может, и Ева сейчас думает о том же?
– Какие меры? – Ева с подозрением смотрела на него.
– Ну, мало ли…
– Я знаю, о чем ты думаешь… – Она ткнула в него пальцем. – И вот что я хочу тебе сказать!.. Ты больной, если думаешь, что я виновна в смерти Земского!.. И Козоева я не заказывала!.. И на Трутова никому не жаловалась. Просто так за себя стало обидно. И к маме на ручки захотелось!.. Тебе смешно?
Артем качнул головой, глядя на Еву. Ей уже тридцать два, возраст, в котором женщине как минимум неприлично быть одной. А у нее ни мужа, ни детей, только братья, у которых своя жизнь, свои семьи. Еве ведь тоже хочется домашнего тепла и семейной ласки, а нет ничего такого, вот и бросает ее из крайности в крайность. А остановить некому, приходился самой жать на тормоза. Замуж ей пора, одним словом. Как ее не понять?
– А мне смешно!.. Только я совсем не смеюсь!..
– И не надо, – покачал головой Артем.
Человек погиб, Трутова нет. И, возможно, Ева все-таки виновна в его смерти – и она, и ее семейка. Та же мама могла спросить за дочь, пользуясь возможностями своих сыновей. Способна она на такое или нет, сказать сложно, скорее всего вряд ли. Но как ни крути, а Ева звонила своей маме после того, как Трутов ее обидел… И Земский обижал Еву. И Козоев…
– Плохо мне, понимаешь, плохо!
– Понимаю.
– Мне без тебя плохо!
– Не знаю.
– Тогда пошел вон!
Артем кивнул. Ева могла говорить все, что угодно. Она сейчас в очень сложном положении, а полностью оправдаться возможности нет. Она это понимает, оттого и злится, не надо воспринимать ее слова всерьез. Тем более что нет у него желания остаться с ней.
– И больше не приходи! – бросила она вслед.
Артем качнул головой, нажимая на кнопку вызова лифта. Увы, оставить Еву в покое он не может. Подозреваемая она, и ей придется давать показания. И у него еще возникнут вопросы, и следователь захочет с ней поговорить.
Он зашел в кабинку лифта, Ева исчезла из вида, но до слуха донесся ее голос:
– Не бойся, маме на тебя жаловаться не буду!
Скорее всего, это был сарказм. Ну не могла Татьяна Витальевна устроить расправу над Трутовым, не тот она человек. Да и Ева, возможно, ни в чем не виновата. Возможно, Горбин и не убивал Земского. Да и над Козоевым он всего лишь замышлял расправу, может, он всего лишь хотел его покалечить. А Трутова мог убить Борщевик, его люди. По линии профсоюза, так сказать. Может, зря Артем подозревал Еву. И ее семью? Но в то же время Ева звонила матери, жаловалась ей. Это факт. И не поехала она к ней домой, к себе вернулась. Татьяна сама приехала к дочери, Артем застал их вместе. Как будто на месте преступления.
