Владимир Колычев
Менты таких не трогают
© Колычев В., 2018
© ООО «Издательство «Э», 2018
* * *
Часть первая
Глава 1
Отплакала свое девчонка, прошли дожди, вернулся солдат. Он здесь, он рядом, и не надо его больше ждать. Прохор мог сказать Лиде об этом вслух, но от волнения у него сдавило грудь и пережало горло. Он просто обнял свою любимую, с дрожью прижал к себе. Запах ее волос и нежной кожи кружил голову, упругость желанного тела пьянила воображение – еще чуть-чуть, и захочется чего-то большего, чем просто стоять и обниматься. А у него есть дача – небольшой летний домик за городом, ключ лежит под порожком. Можно взять такси, увезти Лиду из духоты вокзала в хвойную свежесть сосновой рощи. Там он снимет с нее тонкий шелк платья…
– Проша, я так рада! – пробормотала Лида.
– Неужели это не сон?
– Не сон. – В ее голосе почему-то дрогнула грустная нотка.
– А вдруг это не ты? – Прохор выпустил девушку из объятий, посмотрел на нее и улыбнулся:
– Ты!
Лида у него самая красивая – эти волосы, эти глаза, эта ослепительная улыбка… А фигура!.. Друзья завидовали ему, не скрывая этого. Теперь завидовать будут еще больше. Лида дождалась его, доказала свою любовь и верность. Это дорогого стоит.
– А вдруг все-таки сон? – тоже улыбнулась она.
– Ты снилась мне каждую ночь, – мотнул он головой. – Я знаю, когда ты мне снишься, а когда нет.
– И как же я тебе снилась?
– Да вот так! Ты встречаешь меня на вокзале, я обнимаю тебя и веду… – Одной рукой Прохор взял сумку, другой – обнял Лиду за талию и кивком показал на здание вокзала.
– И куда ты собираешься меня вести?
– В нашу новую жизнь.
– Далеко, – невесело вздохнула она.
– Да, но мы уже давно в пути.
С Лидой Прохор познакомился за полгода до армии. Сначала влюбился, а потом познакомился. И она ответила ему взаимностью. Но в постель с ним легла перед самым расставанием. В ночь перед проводами он отвез ее на дачу, там все и случилось. А потом два года в армии. Но ведь это тоже движение вперед, к их счастливому будущему. Служба осталась в прошлом, и ничто теперь не помешает им сыграть свадьбу. А там и дети появятся. Все будет как у людей, даже лучше.
– Да уж, путь-дорожка, – снова вздохнула Лида.
– Путь-дорожка, – кивнул он, настороженно глянув на нее.
– Как бы дорожку кто-нибудь не перешел…
– Это ты о чем?
Что-то темнит она. Ходит вокруг да около, а в лоб сказать не решается.
– Уведи меня куда-нибудь поближе.
– Куда?
– Поехали просто к тебе, – тихо сказала она.
Прохор кивнул. Лида и сама очень соскучилась по нему и тоже хотела бы оказаться в дачном домике у реки. На это и намекала. А он о будущем заговорил – в то время когда ее больше волновало настоящее. Отсюда и околичности, которые он воспринял чуть ли не как дурное предзнаменование… Проще надо быть.
Смуглый кучерявый таксист на подержанной «Волге» с мятым крылом подрезал их у входа в здание.
– Куда едем, солдатик? – спросил он, скользнув черными маслеными глазками по Лиде.
И так вдруг Прохору захотелось заехать ему с ноги. Но нельзя. Он еще до армии всерьез увлекался единоборствами и давал обещание не распускать руки. К тому же он отдавал себе отчет, кто такая Лида. Ее красота – как магнит для мужских взглядов. На нее всегда будут смотреть. И к этому снова нужно привыкать.
Прохор сказал, куда ехать, таксист назвал цену, и они ударили по рукам. Лида загадочно улыбалась, наблюдая за ними.
Таксист открыл багажник, взял у Прохора сумку, положил ее туда и распахнул дверцу для Лиды.
– Эй, я не понял! – как гром среди ясного неба раздался мужской, но с истеричными нотками голос над самым ухом у Прохора. Лида дернулась, как будто ее пронзила молния.
Прохор резко развернулся и увидел худощавого, жилистого мужчину лет тридцати. Стильный летний пиджак, модные джинсы с брендовой бляхой на широком кожаном ремне. Ранние залысины, массивный лоб, маленькие глаза под литыми надбровьями, крепкий нос, тяжелый подбородок. Лицо не крупное, даже узкое, но кость крепкая, тяжелая. И ударопрочная. Надбровья сплошь из шрамов от рассечений, нос заметно деформирован от пропущенных ударов. И на ушах заметны следы от борцовских объятий. Тренированная шея, покатые плечи, сильные руки. Мужик, похоже, и боксом занимался, и борьбой. Но Прохору на это наплевать.
– Ты чего орешь, придурок? – спросил он.
– Кто придурок?! – уставился на него жилистый.
В его понимании придурком был сам Прохор, а тут на тебе – все наоборот.
– Так, всё, успокоились! – Лида взяла себя в руки и встала между ними.
– Да я-то спокоен, а что ты здесь делаешь? – не унимался жилистый.
– Лида, кто это такой? – спросил Прохор.
– Егор… – ответила она. И, немного подумав, на протяжном выдохе добавила: – Мой жених.
– Кто?!
– Ты чо, контуженный? Или в уши долбишься? – Егор смотрел на Прохора, как победитель на поверженного.
Но при этом ему не хватало уверенности. Как будто он знал, что победа в их боксерском поединке досталась ему из-за грубой судейской ошибки. А ошибка в этой ситуации не просто присутствовала, она орала во весь голос. Какой еще мог быть жених у Лиды?! Что за дичь?! И тут Прохор почувствовал, что между ним и Лидой образовалась огромная пропасть. Она вдруг стала почти совсем чужой…
– Лида, скажи, что ты пошутила, – чуть ли не умоляюще попросил он.
– Это шутка, – пронзительно вздохнула девушка. – Но такая злая… Такая жуткая…
– Ошибка – это сопля на погоне, – ухмыльнулся Егор, презрительно глянув на Прохора, явно указывая на его ефрейторскую лычку.
Пространство между ними наэлектризовалось до высоковольтного напряжения. Бойцовскую стойку никто принимать не стал, но чувствовалось, что к отпору готов каждый. Так же как и к нападению тоже.
– Егор, не надо! – Лида снова встала между ними. – Можно, я просто поговорю с Прохором?
– У тебя одна минута. – Закусив губу, Егор глянул на часы и отошел в сторону.
А Лида повернулась к Прохору:
– Я хотела тебе об этом сказать…
– Ты уже все сказала.
– Я его не люблю… И не хочу выходить за него замуж.
– Так в чем же дело?
– Но я дала ему слово.
– А мне ты слово не давала?
– Ты ничего не знаешь… – Лида виновато опустила голову.
– Я уже все знаю, – едко усмехнулся Прохор. – И пошел он к черту, поехали со мной!
– Уже поздно.
– Ничего не поздно.
– Я же говорю, ты ничего не знаешь…
– Так скажи…
– Мой отец попал на деньги, а Егор его выручил… Нас выручил… Я не могу отказаться от своего слова… Прости!
Лида поджала губы, чтобы не расплакаться, и повернулась к Прохору спиной.
– Стой! – взял он ее за руку, но Егор тут же подскочил к нему:
– Руки!
– Я тебя сейчас урою! – тихо прорычал Прохор.
– Здесь люди. – Егор глянул на него хищно, исподлобья. – Давай завтра. Можно в парке, у пруда.
– За качелями, – кивнул Прохор.
В городе было целых четыре парка, два из них с аттракционами, и только один – с прудом. И он очень хорошо его знал.
– Качели уже снесли, – усмехнулся Егор. – А я снесу тебя.
– Давай сегодня. Через час.
– Через два.
– Только попробуй! – Лида схватила Егора за руку и потянула за собой.
– Через два часа, – уходя, повторил он.
– Не будет его там, не приходи! – мотнула головой девушка, виновато глядя на Прохора.
– Приходи! – на ходу бросил Егор.
Прохор стоял как вкопанный, глядя, как Егор открывает свою машину – сверкающий лаком «БМВ». Автомобиль новый, чертовски дорогой. Видно, Егор – мужчина при деньгах. Может, потому Лида и сделала выбор в его пользу. Не любит она его, но красивая жизнь зовет и манит.
– Ну что, едем? – спросил таксист, провожая девушку завистливым взглядом, и вздохнул: – А что ты хотел, триста лошадей! Поехали, поехали! – похлопал он Прохора по плечу и открыл дверь, приглашая занять место в машине.
– Поехали, – кивнул Прохор, садясь на переднее пассажирское сиденье.
Таксист завел двигатель и цокнул языком, трогая свое старье с места. Потом повернул голову к Прохору и задумчиво проговорил:
– У Королька денег немерено, он и пятьсот лошадей взять может.
– Королек?! Ты его знаешь? – встрепенулся Прохор.
– Да слышал… И видел… Он с Кульбитом в свое время дела делал.
– С Кульбитом?
Кульбита Прохор знал. Этот очень авторитетный спортсмен оказывал спонсорскую помощь клубу, в котором он занимался. В свое время даже собирался учредить специальный приз в свою честь. Но не сложилось. Убили Кульбита. Расстреляли в машине вместе с охраной. Разговоров потом было…
– Так убили же Кульбита!
– Убили, – кивнул таксист. – А Королек остался. Он сейчас весь в бизнесе. Магазины у него свои, торговля… Круто развернулся.
– Да уж.
– Мой тебе совет, парень, не связывайся с ним.
– Давай ты советы своему карбюратору будешь давать, – усмехнулся Прохор. – Чтобы движок не заглох.
– А что карбюратор? Карбюратор заменить можно. Старый выбросить, а новый поставить. А жизнь, она у человека одна…
– Где живет этот Королек, знаешь?
– Какой Королек? – с наигранным удивлением спросил таксист.
– А ты о ком тут мне вправляешь?
– Ничего я не вправляю. Еду себе спокойно.
Прохор скривил губы в пренебрежительной ухмылке. Бандит он, этот Королек, или нет, но связываться с ним действительно опасно. Потому таксист и «включил дурака». Да и сам Прохор не искал проблем на свою голову, потому с удовольствием махнул бы рукой на Королька. Но этот козел увел у него девушку, и у него просто нет других вариантов, кроме как принять брошенный вызов.
Не внешность красит мужчину, а его возможности. Так говорил Егор, и Лида даже в чем-то с ним соглашалась. А возможности у него серьезные. И результат виден всем – машина, дом, бизнес. Вот и она должна стать очередным его приобретением, скоро свадьба, и это ее пугало.
На внешность он далеко не последний мужчина. Черты лица грубые, но выразительные – глянешь на него, и видна суровая мужская суть. Но не тянется к нему душа, не замирает сердце при мысли о нем. Прохор тоже не красавец, но Лида чуть не умерла сегодня от восторга в его объятиях. Более того, действительно захотелось умереть, чтобы не достаться Егору.
– Я жду объяснений, – тихо, но напористо произнес Егор, глядя на дорогу.
– Я тебе не жена, так что не надо, – качнула она головой.
– Ты – моя невеста, а скоро и женой станешь.
– Я не хочу с тобой об этом говорить.
Это сейчас Егор целиком в бизнесе, а раньше он был самым натуральным бандитом. И Лида это хорошо знала. Ее отец сам пытался заняться бизнесом, даже открыл магазин, но прогорел. Он связался с очень опасными людьми, которые пришли к нему за деньгами. Пришлось продать дачу, гараж, машину, но бандитам этого было мало. Если бы не вмешался Егор, они бы забрали и саму Лиду – в счет долга. Но Егор все решил. И сам ее забрал – как оплату за оказанные услуги. Родители тому только рады. Мама так и вовсе без ума от Егора. Брутальный мужчина с деньгами – лучшей партии для Лиды и не придумаешь. А кто такой Прохор? Ни кола ни двора, одна только печать в военном билете…
Но это мама так думала. А Лида Прохора любила. И Егор об этом знал, поэтому и перехватил их сегодня на вокзале, заставив почувствовать себя виноватой.
– И я не хочу о нем говорить… – сказал он. – Но если еще раз увижу вас вместе, я его убью.
Лида промолчала. У Егора своя фирма, есть служба безопасности с криминальным уклоном. Ему совсем не трудно будет нанять человека, который сможет убить Прохора. Один снайперский выстрел, и все… Смутные времена, смутные нравы.
– Я его сам убью, – словно прочитав ее мысли, решительно произнес Егор. – Сегодня.
– Ты никуда не поедешь, – мотнула головой Лида.
У Прохора черный пояс по карате, и в армии он служил в спецназе. Он мог бы справиться с Егором в кулачном бою. Но у бандитов свои правила, и они далеко не всегда честные. Егор просто достанет пистолет и застрелит Прохора. И кого Лида будет в этом винить?
– Это решенный вопрос, – качнул головой Егор. – Сейчас отвезу тебя домой и поеду в парк… И если этот Прохор не трус…
– Ты никуда не поедешь! – Лида тоже приняла решение. И она готова костьми лечь, чтобы не подпустить Егора к Прохору.
– Кто это сказал? – усмехнулся он.
– Я сказала.
– Ты мне еще не жена.
– Я твоя невеста!
– Тогда почему ты поехала встречать этого урода?
– Прохор – не урод!
– Извини. О покойниках или плохо, или никак…
– Замолчи!
– Ты не должна с ним больше встречаться.
– Я должна была его встретить…
– Встретила?.. Попрощалась?..
– И ты с Прохором попрощался. Больше никаких встреч.
– Хорошо, – кивнул Егор. – Ты даешь мне слово не встречаться с ним. Я даю тебе слово не трогать его.
– Договорились.
Вскоре машина остановилась у ворот его дома.
– И что это значит? – спросила Лида, когда они въехали во двор.
Дом у него большой, красивый, и внутри все на высшем уровне. Подружки с ума сходят от зависти. Но Лида была здесь всего пару раз. И на ночь не оставалась. Но все должно когда-то произойти. Она посмотрела на Егора и, увидев блеск одержимости в его глазах, поняла, почему он привез ее к себе. Это должно было произойти прямо сейчас. Но нельзя ложиться с Егором в тот день, когда Прохор вернулся из армии… Завтра можно, а сегодня нельзя…
Егор вышел из машины, открыл дверцу с ее стороны, но Лида осталась сидеть, только головой мотнула.
– Ну, хорошо, я отвезу тебя домой, – сквозь зубы процедил он, все поняв, и скрылся в доме.
Оттуда вышел с пистолетом в руке. Лида видела, как он сунул его за пояс перед тем, как снова сесть в машину.
– Если с Прохором что-то случится, ты меня никогда больше не увидишь! – предупредила она.
– И куда ж ты денешься? – усмехнулся Егор.
– Туда, откуда не возвращаются.
– Да?.. – Он вынул из-за пояса пистолет и протянул ей: – Можешь застрелиться прямо сейчас.
– По-твоему, это смешно? – холодея от страха, пробормотала Лида.
– Если ты не шутишь, то нет… А если шутишь, то больше так не делай, – покачал он головой, возвращая пистолет на место.
– А ты шутишь?
– Нет.
– И убьешь Прохора?
– Да. Но если ты отречешься от него, с ним ничего не случится.
– Я даю тебе слово, что не буду искать встреч с Прохором, – кивнула Лида.
Егор вышел из машины, открыл дверь и подал ей руку. В этот раз она упрямиться не стала. И оказалась у него дома. По лестнице из красного дерева Егор провел ее на второй этаж и открыл дверь в свою спальню. Лида протяжно вздохнула, позволила уложить себя на кровать и закрыла глаза, из которых текли слезы…
Глава 2
Топор с размаха вошел в мертвую плоть и, с легкостью разрубив мясо и кость, вонзился в колоду. И снова взмах, и снова рубящий удар. И снова от голяшки отвалился аккуратный кусок.
Мясник разделывал свиную ногу со знанием дела. И делал это с удовольствием. Достаточно было посмотреть на него, чтобы понять это.
В армии Прохора учили убивать, однажды его заставили руками распотрошить живот мертвой свиньи, чтобы он смог преодолеть в себе брезгливость. Он справился с заданием, но удовольствия не получил. А этот мордастый тип в поварском колпаке испытал бы восторг.
– Ну, чего встал? – Дядя Митя толкнул Прохора в бок и кивком показал на холодильную установку с открытой дверью. Он, казалось, хотел проскользнуть мимо мясника, не привлекая к себе внимания, но тот заметил их, остановился. – Петр Афанасьевич, мы пришли! – угодливо улыбнулся дядя Митя.
Мясник кивнул в сторону холодильника и продолжил свое дело. Прохор пожал плечами. Ну, рубит мясо мужик, что здесь такого? Почему дядя Митя так заискивает перед ним? Мужик немолодой, где-то под сорок, но дядя Митя еще старше, а обращается к нему по имени-отчеству. Непонятно.
Были еще и другие вопросы. Мясной павильон на Южном рынке достаточно большой – огромное множество продавцов, а в разделочном только один рабочий. И почему перед входом в цех стояли два охранника в униформе? Как будто это какой-то стратегический объект.
Слишком большой цех для одного мясника. Четыре холодильные установки для хранения мяса, несколько разделочных столов. Три холодильника в действии, а один с открытыми дверями, пустой. Дядя Митя должен устранить неисправность, запустить установку. Для этого его сюда и позвали. А Прохор вместе с ним.
Советский Союз со своим законом о тунеядстве давно канул в Лету, так что после армии можно не работать хоть три месяца, хоть до самой старости. Прохор устроился на работу сразу же. Дядя Митя предложил ему вариант, и он не стал отказываться. Тяжело ему сейчас, на душе такая лютая тоска, что спиться с горя можно. А работа будет держать его на плаву.
Правда, вчера он набрался порядком, еле до дома дошел. А сегодня с похмелья голова раскалывается. Впрочем, первую скрипку в их рабочем дуэте играет дядя Митя. Он будет чинить холодильник, а Прохор на подхвате. Его дело – смотреть, запоминать, учиться. А значит, если он вдруг вздремнет по-лошадиному, на ногах, ничего не случится.
Холодильник пустовал, внутри, что называется, мышь повесилась. Впрочем, дядя Митя внутрь заходить не стал. Он зашел за холодильник, осмотрел двигатель, навесное оборудование. В тесное пространство между холодильником и стеной втянулся и Прохор. А там ящик деревянный вверх дном, он к нему невольно и потянулся.
Дядя Митя осматривал двигатель, что-то тихонько говорил, Прохор кивал, будто слушая его, а сам потихоньку засыпал.
– Компрессор навернулся. – Дядя Митя сказал об этом так громко и уверенно, что Прохор сразу проснулся.
– А ты что, спишь? – возмущенно глянул тот на него.
– Да нет!
– На работе ты сам должен гореть, а не твои трубы… Ладно, давай компрессор снимать.
Прохор помог снять компрессор, разобрать его. И дядя Митя принял решение. Поломку на месте не устранить, значит, компрессор надо менять. С ним он и ушел, оставив Прохора у холодильника. На ходу добавил, что скоро вернется.
Прохор проводил его взглядом, прислонился спиной к стене, положил голову на плечо и тут же снова заснул.
Ему приснилась Лида. Он стоял на берегу пруда, а к нему плыл белый лебедь и прямо у него на глазах превращался в прекрасную девушку. Лида плыла к нему с обнаженной грудью, но с белыми крыльями вместо рук. И шея у нее была непропорционально длинной. А откуда-то с высоты ястребом пикировал на нее мясницкий топор, за которым, как парашют за десантником, летел поварской колпак, грозясь врезаться ей в шею. Прохор не растерялся, мгновенно рассчитал траекторию рубящего полета, бросился наперерез, но кто-то схватил его за руку, дернул на себя.
Он открыл глаза и увидел чью-то щекастую физиономию.
– Ты что здесь делаешь? – дыхнув на него мятой от жевательной резинки, спросил парень, в упор глядя на него.
– Так это…
Но щекастый не стал выслушивать никаких объяснений. Схватил Прохора за грудки и потянул на себя:
– Давай!
Треск рвущейся рубашки вывел Прохора из себя. Рубаха, может, и не новая, зато по размеру в самый раз. Да и не так уж много у него одежды, чтобы отдавать ее на растерзание всяким разным.
А парень все продолжал тянуть. Руки у него сильные, захват жесткий, но можно ответить ударом головой. Прохор так и сделал. Боднул уверенно, со всей силы. От боли громила разжал руки, от потрясения – упал, сев на «пятую точку». Но Прохор увидел еще нескольких таких же крупных и мощных парней, которые смотрели на него с тихой агрессией. Впереди группы стоял тот самый мясник.
И это было еще не все. Рядом с колодой, раскинув руки, без движения лежал человек. Рядом с ним валялась отрубленная голова. Эта картина казалась такой нереальной, что Прохор тряхнул головой, пытаясь проснуться. Мясник должен разделывать свиные туши, но никак не рубить людям головы. Да и кто позволит ему творить такой беспредел?
Но кошмарный сон не отступил. Обезглавленное тело так и осталось лежать на кафельном полу, по которому струйкой текла густая свежая кровь.
Мясник повернулся к Прохору и нацелил на него свой окровавленный топор. А бугай в черной рубахе наставил на него самый настоящий пистолет.
– Ты кто такой? – спросил мясник.
Щекастый пришел в чувство, резко вскочил, схватил Прохора за ворот рубахи и, замахнувшись для удара, выкрикнул:
– Да за холодильником прятался!
– Я не прятался, – мотнул головой Прохор. – Я спал.
– Ты, кажется, с Митричем приходил, – вспомнил мясник.
– Ну, дядя Митя за компрессором ушел. Вернуться должен.
– Вернется, – кивнул мясник, – а тебя уже нет…
К Прохору подошел еще один бугай, схватил его за правую руку, а щекастый – за левую. Хватка железная как у одного, так и у другого. Прохор попытался вырваться, но кто-то схватил его и за ноги. Его поднесли к колоде, уложили на нее голову.
– Зачем?.. – спросил мясник. – Пацан ни в чем не виноват.
Прохора поставили на ноги.
– Так это, он же все видел, – сказал щекастый.
Прохор мотнул головой. Не видел он, как мясник отрубил человеку голову. Он вообще не знает, кто кого убил… А может, и не убивали здесь никого? Может, на полу лежит обезглавленный манекен… А если все-таки труп, он никому ничего не скажет.
– Не хочешь умирать? – спросил мясник, с сожалением глядя на него.
– Так я ничего не видел… Я просто спал… С бодуна…
– Не хочешь умирать… Я тебя понимаю… Но и ты нас пойми… – Мясник выразительно глянул на бугая в черной шелковой рубашке, и тот приставил к голове Прохора пистолет. – Если человек не виноват, его нужно просто пристрелить… – добавил мясник.
Внутри у Прохора все сжалось от страха.
Но в этот момент кто-то вдруг с силой ударил в дверь с внешней стороны, она распахнулась, и тут же послышались выстрелы. Это была самая настоящая очередь, и бугай с пистолетом первым поймал пулю. Прохор увидел, как из его правой глазницы брызнула темная жидкость. Сначала на пол упал пистолет, из которого должны были убить Прохора, а затем уже на полу оказался и несостоявшийся палач. Но еще раньше присел сам Прохор.
Он не воевал, не принимал участия в реальных боевых действиях, но их роту натаскивали на штурм городских зданий. Командование готовилось к новой чеченской войне, и для этого усиленно подготавливались штурмовые группы для городских боев. Прохора много чему научили, у него даже выработался рефлекс на обстрел. Открыли огонь – пригни голову, а потом уже все остальное.
Но в песок голову зарывать никак нельзя. Как бы ни было страшно, нужно оценить обстановку и принять решение. А обстановка – хуже некуда. В мясницкий цех ворвались трое – в масках, в брониках и с автоматами. Стреляли по уму – быстро, но короткими очередями. И очень метко.
Бой – мероприятие коллективное, но сейчас Прохор так не считал. Плевать ему на уродов, которые собирались его убить. Сейчас он должен был думать только о себе.
А опасность ему угрожала нешуточная. Одна волчья стая набросилась на другую, и в этой мясорубке для нападавших не было ни своих, ни нейтральных. Все чужие, всех убивать. И жить Прохору оставалось максимум три секунды. Сейчас коренастый крепыш зачистит сектор справа и перенесет огонь на него. Если, конечно, Прохор не зачистит его самого. Прятаться бесполезно, все равно найдут и пристрелят. Да и некуда бежать.
Прохор не стал искать взглядом упавший пистолет, он просто провел рукой по полу в том месте, где должно было лежать оружие, и не ошибся, пальцы зацепились за металлический ствол.
Это был обычный «ТТ», и Прохор успевал выстрелить из него до того, как его совместят с мушкой и прорезью прицела. Успевал, если ствол уже приведен к бою. Возможно, бугай в шелковой рубашке просто блефовал, собираясь выстрелить в него. Может, его всего лишь хотели взять на испуг.
Обычно солдат натаскивают на стрельбу из автомата, но Прохора учили владеть и пистолетом. В тесноте штурмуемого здания это просто необходимо. А учили его с пристрастием. Да и сам он оказался способным учеником…
Прохор схватил пистолет, одной рукой навел его на цель, а другой взялся за затворную раму. Если патрона в стволе нет, он дошлет его в процессе. Но патрон был на месте. А с предохранителя пистолет снимался усиленным нажатием на спуск.
Раздался выстрел, и в горле у коренастого крепыша образовалась небольшая, быстро заполняющаяся кровью дырочка. А на Прохора наставил ствол верзила с дикими глазами. Еще бы чуть-чуть, и все. Но Прохор был быстрей на это самое чуть-чуть. Правда, выстрел получился не столь метким, как хотелось бы, пуля всего лишь пробила налетчику плечо. Но Прохор не останавливался. Вторая пуля пролетела мимо, зато третья и четвертая прошили бронежилет, скрывающий вражескую грудь. Не справился броник с пулей от «ТТ», бывает.
Третьего налетчика пристрелил кто-то из бандитов. Прохор определил место, откуда стреляли, и навел пистолет на цель. Чтобы выжить, он должен был убивать всех.
– Эй, ты чего?! – На него бешеными глазами смотрел щекастый. Тот самый, который меньше чем минуту назад укладывал голову Прохора на плаху. – Не видишь, свои!
В ушах у Прохора звенело от выстрелов, но слова он услышал. Слова, которые его рассмешили.
– Свои?!
– А куда ты от нас теперь денешься? – спросил мясник.
Прохор держал на прицеле щекастого, поэтому не стал оборачиваться на знакомый голос.
– Просто уйду.
– Теперь ты с нами… Пушкарь, бери пацана, Пухлого надо убрать…
– А как же вы, Петр Афанасьевич?
– Да как-нибудь… Давай, давай!
– Давай, давай!.. – повторил щекастый, обращаясь к Прохору. – Пока «мусора» не подъехали!
Прохор кивнул. С одной стороны, ему повезло и он смог защитить самого себя. Но с другой – он совершил убийство, причем двойное. И за это его могут упечь за решетку лет на двадцать. Значит, нужно уходить. И чем быстрей, тем лучше.
– Давай, за ноги его бери! – показал ему на обезглавленный труп щекастый Пушкарь.
Прохор окинул взглядом цех. Мясник сидел на полу, одной рукой он держался за разделочный стол, а другой – за простреленный живот, из-под пальцев у него сочилась кровь.
Один бандит пытался подняться с пола, у этого был прострелен бок. Другой тихонько стонал, руками обхватив окровавленную голову. Третий держался за простреленную ногу и свободной рукой выковыривал из своего кармана мобильный телефон… Были еще и другие, но никто из них уже не подавал признаков жизни. Автоматные очереди собрали богатую жатву.
Наверняка главной целью был мясник, этот вожак волчьей стаи, но у него еще оставался шанс. Если рана не смертельная, когда-нибудь он встанет на ноги.
– Ну, чего встал! Давай! – Пушкарь уже держал обезглавленного покойника за руки.
Пожав плечами, Прохор сунул пистолет за пояс и взял труп за ноги.
– Если ты с нами, то ничего не бойся, – глухо проговорил мясник.
Совсем ему худо, может, и не выкарабкается. Но Прохору-то какая до этого печаль. Не собирался он становиться своим для этого упыря.
В цех можно было попасть со стороны торгового зала, оттуда и пожаловали налетчики. Был еще другой выход, через него вынесли обезглавленного Пухлого.
В узком пространстве между забором и мясным павильоном стояло несколько джипов. Пушкарь открыл в одном из них багажник, который и поглотил мертвое тело.
– Погнали! – Он открыл дверцу, сел за руль.
Но Прохор остался стоять.
– Так, давай, потом виноватых искать будем! – скривился Пушкарь.
Только сейчас Прохор заметил у него над переносицей след от собственного удара. Хорошо он въехал ему головой. Неудивительно, что Пушкарь захотел приземлить его на плаху. Но сейчас другое дело. Прохор не просто помог отбить нападение, он фактически решил исход дела.
Теперь неплохо бы разобраться, кто на кого наехал. И перед этой силой держать ответ за свое геройство. Кому-то же он перешел дорогу, застрелив двух бандитов. Может, тому же Корольку, у которого, возможно, счеты с мясником и его бандой… А узнать обо всем этом можно только через Пушкаря.
– Давай потом, – кивнул Прохор.
И занял переднее пассажирское кресло. Пушкарь завел двигатель и врубил кондиционер – сейчас здесь станет еще и прохладно. Все хорошо, если не считать, что в багажнике покойник без головы, а за поясом – ствол, на котором кровь как минимум двух человек.
Ворота были закрыты, но из сторожки вышел охранник в униформе. Он смотрел на машину, но ворота открывать не торопился.
Пушкарь высунул из окна руку с пистолетом:
– Открывай, пока не пристрелил!
Охранник закивал и быстро открыл ворота. Машина пулей выскочила на дорогу, которая вела на главную городскую улицу.
– А как еще с ним быть? – рыкнул Пушкарь. – Мышей не ловят! Торпеду прошляпили! Козлы!
– Осторожно!
С Ленинского проспекта сворачивал милицейский «уазик», и Пушкарь едва не врезался в него. Он чудом увернулся от столкновения и отсалютовал ментам, приложив два пальца ко лбу.
– Явились, не запылились!
– Как бы за нами не пошли, – качнул головой Прохор.
Менты запросто могли развернуть свою «канарейку» и погнать за ними. Вот будет жесть, если такое случится.
– Да нет, это прикормленные… Эти меня знают…
– А те, которые стреляли?
– И те знают…
– Знали.
– Ну, этих-то завалили, а другие остались.
– Кто?
– Меньше будешь знать, крепче будешь спать.
– Так я же теперь с вами, – усмехнулся Прохор.
Но Пушкарь воспринял его слова всерьез.
– Ну да, с нами… Михеевские наехали, больше некому.
– Михеевские… Что-то знакомое…
Прохор никогда не бредил улично-блатной романтикой, а потому не интересовался криминальными раскладами родного города. Он просто жил, учился, занимался спортом. Но волки грызутся, собаки лают, а ветер носит. Доходили до него слухи о Кульбите, Михее, Вагнере, банды которых в свое время делили город на сферы влияния. Кульбита убили, его территорию поделили между собой Михей и Вагнер. Но это было еще до того, как Прохора забрали в армию. Да и как было? На уровне слухов. Кто такой Михей, с чем его едят? Кто такой Вагнер? Все это было для Прохора тайной в запечатанном конверте, который вовсе не хотелось вскрывать. Он бы и не вникал, если бы вдруг не попал в переплет.
– Знакомое… – скривился Пушкарь. – Это, братан, не просто знакомство, это любовь. В лоб! Из волыны! Коляну башку прострелили! С любовью, в лоб их!
– Коляну?! Который меня пристрелить собирался?
– И пристрелил бы… Колян одно время помощником машиниста работал… – Пушкарь замолчал и, в раздумье поскребывая щеку, решил не продолжать.
Так молча доехали до выезда из города. Пушкарь вынул из кармана мобильник, набрал один номер, затем другой.
– Климыч, ты?.. Живой?.. Уже?.. Ну, хорошо… Что?! Ля, ты же видел, какая там жопа была!.. А голова осталась?.. Какая голова?! У Пухлого всегда жопа вместо головы была… С меня причитается… Ну, все!.. – Он мотнул головой, возвращая мобильник на место, и хмыкнул: – Жопу забыли забрать.
– В смысле, голову?
Прохор уже понял, что произошло. Тело казненного они забрали, а голову оставили. А менты уже на месте. И у них наверняка возникли острые вопросы по этому поводу. Если, конечно, голову не убрали. Об этом, похоже, позаботился какой-то Климыч. Прохор представил, как отрубленную голову взяли за волосы или даже за уши, как куда-то понесли, и тошнотный ком подкатил к самому горлу. И надо же было ему вляпаться в это дерьмо! Мало того, он в нем по самые уши!
