Владимир Колычев
Живая пуля
– Это я понимаю… Ваш бывший зять знал, с кем живет ваша дочь?
– Знал. Он все про нее знал. Проходу ей не давал. Говорил, что очень сильно жалеть будет, если не одумается…
– Антонина давно с ним в разводе?
– Официально – два года, а неофициально – три… Он дом построил, к себе звал, а она ни в какую. Не нужно, говорит, ничего…
– Машина у него дорогая, дом построил. Чем он занимается?
– А разве он вам не рассказывал?
– В общих чертах. Бизнесом, мол, занимается. А каким именно, не объяснил.
– Там у них автосервис, машины ремонтируют. Всякие машины, – понизила голос женщина.
– Что значит «всякие»?
– Ну, и угнанные в том числе, – Ирина Семеновна суетливо оглянулась, как будто в кухне мог находиться кто-то посторонний.
– Вы в этом уверены?
– Нет, но мне кажется… Понимаете, не может он честным бизнесом заниматься. Не тот человек… Банда у них там!
– Банда?
– Ну а как еще называть, если он весь автобизнес в городе держит? Если хочешь автомастерскую открыть, у них разрешение спрашивать надо. Без разрешения работать не дадут. А разрешение денег стоит… Только я вам ничего не говорила! – спохватилась женщина.
– Я вас понимаю, Ирина Семеновна, и про вас ничего не скажу.
– Вам вообще в это дело лезть не надо… Хотя если вы Митьку подозреваете, то правильно делаете. Но пусть им занимаются мужчины, а вам лучше в сторонке постоять. С Митькой опасно дело иметь, он ведь и убить может…
– Есть примеры?
– Я же говорю, банда у них…
– А Виктор Верютин тоже в этой банде состоит?
– Не знаю такого… Я этих гадов ползучих знать не обязана… Антонина, может, знала… Ну зачем она с этим скотом связалась? Говорила же, не доведет он тебя до добра! – запричитала Ирина Семеновна.
Инна поняла, что ей пора уходить.
Глава 5
Понедельник – день тяжелый, особенно если похмелье мучает. Инна не употребляла, чего не скажешь про ее начальника. Майор Драпов благоухал одеколоном и мускатным орехом, и выбрит он гладко, и форма отглажена от и до, но Инну не проведешь. Болит у него голова, и в сон клонит. Однако работу вперед надо двигать, а то ведь она и остановиться может.
– Что там у тебя с убийством… э-э… – Драпов заглянул в своей еженедельник, – с убийством Сухониной?
– Так это не наша подследственность. Прокуратура должна это дело забрать.
– Да, но ты же работаешь по этому делу?
– Работаю, – согласилась Инна. – Дело возбуждено, подозреваемый задержан.
– Только вот не колется твой подозреваемый, – вздохнул майор.
– А если признаваться не в чем?
– Как это не в чем? Труп у него во дворе дома нашли, орудие убийства там же лежало.
– Отпечатков пальцев на ноже нет.
– Значит, в перчатках был…
– А где перчатки?
– Выбросил.
– А нож почему не выбросил?
– В жизни всякое бывает…
– Еще в жизни бывает, что бывший муж убивает свою бывшую жену.
– Это ты о чем, Демичева?
Инна рассказала все, что накануне узнала о Дмитрии Сухонине. Сначала информацию о нем выложила, а потом и своими соображениями поделилась.
– Ну вот, а говоришь, что прокуратура должна заниматься, – постукивая карандашом по столу, озадаченно проговорил Драпов.
– Да, но пока не занялась…
– И какие у тебя на этот счет соображения?
– Думаю, Сухонину дочь нужна. Он теперь ее к себе домой забрать может. Именно вчера он и пытался это сделать.
– Ну, узнал о том, что погибла жена, пошел за дочерью, что здесь такого?
– Вчера вечером я разговаривала с Верютиным. Без Сухонина разговаривала. Врет Верютин, путается… Давайте его в отдел доставим, сами поймете, что нет у Сухонина алиби…
– Так его никто и не подозревает.
– Я подозреваю.
– На каком основании?
– На основании личных наблюдений – раз. На основании показаний матери Антонины Сухониной – два. И Горелов утверждает, что Дмитрий Сухонин возражал против их с Антониной отношений. Правда, он считает Дмитрия Сухонина настолько ничтожной личностью, что не подозревает его в убийстве. Личность он действительно ничтожная, но при этом очень опасная. Сухонин семь лет за вооруженное ограбление отсидел. И убить он мог…
– Это все слова, а где доказательства?
– А где доказательства против Горелова? У него даже мотивов для убийства нет.
– По пьяному делу всякое бывает.
– Не было никакого пьяного дела. Ни алкоголя, ни наркотиков, экспертиза это подтверждает.
– А если он псих по жизни!
– Подставили его, Андрей Вадимович.
– Это он тебе сказал? – хмыкнул Драпов.
– Нет, я сама так думаю… Вы сами представьте себе такую ситуацию. Совершенно трезвый человек убивает свою сожительницу, стирает отпечатки пальцев с ножа, который тут же бросает рядом с трупом, затем идет в дом, принимает душ и как ни в чем не бывало ложится спать. Вы можете себе такое представить?
– Могу.
– А я нет… Сухонину убили в пять утра, а в половине шестого на пульт оперативного дежурного поступил звонок. Кто позвонил в полицию? Сосед. Начинаем разбираться, а из соседей никто не звонил. Как это объяснить?
– Может, сам Сухонин и позвонил?
– Нет, не он. Не с его телефона звонок сделан. А с мобильника покойной Сухониной, – выложила козырь Инна.
– Хочешь сказать, что она сама позвонила?
– Да нет, не хочу… Это убийца в полицию позвонил. Забрал у покойной телефон и позвонил.
– У нее был телефон?
– Да, она позвонить во двор выходила.
– В пять утра?
– Ну, вы же сами говорите, что в жизни всякое бывает…
– А Горелов не мог позвонить с телефона покойной?
– Мог. Но телефона при обыске мы не обнаружили.
– Значит, плохо искали.
– Зато нож нашли, – усмехнулась Инна. – Причем подозрительно легко, вы так не считаете?
– Я думаю, что ты выгораживаешь Горелова, – с недовольным видом покачал головой Драпов.
– Зачем это мне? – возмутилась Инна.
– Не знаю, тебе видней…
– У нас есть запись сообщения, поступившего с мобильного Сухониной на пульт дежурного. Там не Горелова голос.
– А чей? Сухонина?
– Голос был искусственно изменен, поэтому все возможно.
– Так, может, Горелов его и изменил?
– Экспертиза покажет. Можно отправить запись на фоноскопическую экспертизу.
– У тебя есть запись голоса Сухонина?
– Да, конечно. Разговор с ним записан на диктофон…
– Это хорошо, Демичева, – заметно нервничая, произнес Драпов. – Это хорошо, что ты знаешь работу…
– А что плохо? – спросила Инна, с подозрением глянув на него.
– Да то и плохо, что жалоба поступила.
– Кому, от кого?
– Хороший вопрос, Демичева. Зришь в корень, что называется. Только я не могу тебе сказать кому, права не имею. И от кого, не скажу, потому что не знаю. Хотя, может, и догадываюсь. А жалоба эта породила просьбу. Нас убедительно просят оставить в покое… Угадай кого?
– Сухонина?
Драпов кивнул, подтверждая правильность догадки подчиненной.
– Такая вот ситуация, Инна, кто-то не хочет, чтобы мы лезли в это дело. И этот кто-то человек, которого мы, увы, не можем проигнорировать… Нет, если у тебя на Сухонина появятся неопровержимые улики, тогда другое дело, возьмем гада и накажем по всей строгости закона. Но ведь улик нет, поэтому его лучше оставить в покое. Ты меня понимаешь, Инна?
– Понимаю.
Закон един для всех – так в принципе оно и есть. Только вот правосудие избирательное. Все люди равны, но некоторые равнее. И такое положение вещей существовало независимо от того, соглашаешься ты с этим или нет. Инна могла упереться и надавить на Сухонина, невзирая ни на какие запреты, и его даже могли посадить и осудить, если найдутся достаточные для этого основания. Но поймет ли ее начальство? Все зависит от того, насколько начальство зависит от человека, который покровительствует Сухонину. Если начальство пострадает, то от нее мокрое место останется…
– И что скажешь? – пытливо посмотрел на Демичеву Драпов.
– Ну, эти делом прокуратура должна заниматься, – пожала плечами Инна. – Пусть она и занимается.
– Это дело у нас останется. И в прокуратуру не пойдет. Есть соответствующая договоренность.
– И насколько серьезная эта договоренность?
– Настолько серьезная, что против течения лучше не плыть ни тебе, ни мне.
Могущественных людей в городе и области хватает, однако бояться следует не всех. Но есть очень серьезные люди, против которых не может пойти даже Сафролов, начальник Потоцкого РОВД. Возможно, эти люди обладают возможностью воздействовать и на прокуратуру – а как иначе объяснить, что убийство Сухониной осталось у Инны?.. А может, как раз наоборот, прокуратура как раз-то и независима от этих беззаконных покровителей, потому Драпову пришлось уговаривать своих коллег не забирать дело…
Но в любом случае с этими людьми лучше не связываться. Инна это понимала, однако при этом не могла найти объяснение тому, почему кто-то из сильных мира сего решил заступиться за Сухонина. Ведь в таком деле мало личного знакомства или даже привязанности. Тут нужна серьезная родственная связь или деловая зависимость. Интересно, кому и какие услуги оказывает Сухонин, если за него заступились на столь высоком уровне, что сам Драпов выбросил белый флаг…
– И Сафролов так думает?
– А ты думаешь, это мне нужно?
Инна вздохнула. Сафролов еще тот жук, у него и самого были в городе интересы, к которым мог иметь отношение такой ублюдок, как Сухонин. Возможно, начальник РОВД получал что-то с автобизнеса, который держала под контролем банда Сухонина…
– Хочешь, я тебя к Сафролову отведу, он сам тебе скажет? – спросил Драпов. И, не давая Инне опомниться, продолжил: – Только он тогда спросит, как ты попала на свою должность.
Инна закусила губу… Да, она хотела честно бороться с преступностью и устраивалась на службу не для того, чтобы греться на взятках. Только ее родителям самим пришлось давать на лапу, чтобы ее взяли в следственный отдел РОВД. У отца свой строительный бизнес, он мог себе позволить столь щедрый жест ради дочери.
– Не надо ничего спрашивать, – покачала она головой.
– Вот и хорошо, – покровительственно улыбнулся Драпов.
– Если дело остается у меня, то я бы отправила запись с голосом Сухонина на фонетическую экспертизу.
Драпов поморщился:
– Сухонин это или нет – пусть разбирается экспертиза. Отправляй запись на исследование, пусть все будет по закону. Только вот, прошу тебя, не делай поспешных выводов… Ну, позвонил Сухонин с телефона своей бывшей жены, и что? Может, они встречались накануне и у него остался ее телефон. Может, она позвонила ему, сказала, что ее убивают…
– Кто?
– Горелов, кто ж еще?
– Горелов небедный человек. Он может нанять дорогого адвоката, из Москвы. А в Москве могут возникнуть вопросы. Почему мы выгораживаем Сухонина, а топим Горелова? Тогда это дело прокуратура заберет…
– Да, такое возможно, – заметно занервничал Драпов.
– Ясно же, что Горелова банально подставили. И мотива у него нет. А у Сухонина имеется.
Драпов думал напряженно, но недолго.
– Может, и подставили… Что ж, раз так, то будем искать человека, который его подставил?
– Кого?
– Не знаю. Но Сухонина не трогай… Гм… и от фонетической экспертизы пока лучше воздержаться…
– А с Гореловым что делать?
– Ну, «пальчиков» его на ноже нет, следов на одежде тоже, свидетели отсутствуют… Давай так, под подозрением его оставим, а содержание под стражей применять не будем. Под подписку его выпустим, только про Сухонина ему ничего не говори. Ты меня понимаешь?
– Понимаю, – Инна опустила голову.
Не хотела она склоняться под тяжестью обстоятельств, но как быть, если жизнь не прогибается под нее?..
* * *
Никита ждал, когда ему предъявят обвинение, и собирался бороться в суде за изменение меры пресечения. Но вдруг выяснилось, что суд не нужен. Следователь Демичева взяла с него подписку о невыезде, и на этом разговор мог закончиться. А ведь у нее было что ему сказать. И сообщить она могла ему что-то важное, интересное, может, потому и прятала глаза. Да и Никита мог поделиться своими соображениями.
– Все, вы свободны, гражданин Горелов. Вещи заберете в дежурной части.
– Все так просто?
– Нет, не просто. Просто – это если бы дело закрыли, а вы по-прежнему подозреваетесь в убийстве гражданки Сухониной, – Демичева смотрела в окно. А до этого рассматривала цветок у него за спиной.
Она готова была смотреть куда угодно, лишь бы не на него. Ей было стыдно. И это не стыдливость девушки, которая хочет, но боится навязать свою компанию малознакомому мужчине.
– Но вам не хватает улик, чтобы поставить меня к стенке, – скорее утвердительно, чем вопросительно, сказал Никита.
– Не хватает.
– А может, у вас появился другой подозреваемый?
– Все, вы свободны, гражданин Горелов. Не смею вас задерживать.
– Вы обыскивали мой дом. Но я не видел, чтобы вы осматривали двор. Я имею в виду задний двор, тот, который за домом. Возможно, преступник находился там, поджидая Антонину…
– И что вы хотите этим сказать? – наконец-то Демичева удостоила его взглядом.
Она попыталась изобразить усталость, но он-то увидел в ее глазах живой интерес.
– Возможно, он оставил там какие-то следы.
– Да, мы нашли несколько окурков.
– Я не курю.
– Я знаю. Но так и окурки уже старые…
– А забор осматривали? Не на крыльях же убийца залетел?
– Не на крыльях. Но следов на заборе мы не обнаружили.
– Может, плохо смотрели?
Демичева пожала плечами. Скорее всего, забор даже не осматривали, потому что убийцу искали среди тех, кто находился в доме.
– А свидетелей опрашивали? Возможно, кто-то из соседей видел постороннего?
– Ну, тех, кто рядом жил, опросили… – неуверенно сказала она.
– Ничего, если я сам этим займусь? Мне же можно выходить из дома? – улыбнулся Никита.
– Из дома выходить можно. Препятствовать ходу следствия нельзя. Иначе нам придется вернуть вас под стражу.
– А как я узнаю, где я препятствую, а где помогаю?
– Не надо помогать. Ничего делать не надо, – покачала головой следователь. – И если у вас есть какие-то подозрения, оставьте их при себе.
– Подозрения насчет кого?
– Ну, мало ли… – Демичева отвела глаза в сторону.
– А у меня есть подозрения.
– И кого вы подозреваете? – Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы посмотреть Никите в глаза.
– Бывшего мужа Антонины.
– У него алиби.
– Значит, вы и его подозреваете?
– Я же сказала, у него алиби, – Демичева снова посмотрела в окно.
– Алиби может быть липовым.
– Не надо… – начала она, но запнулась и замолчала.
– Что не надо?
– Не надо лезть в это дело. И Сухонина искать не следует, и алиби его проверять не стоит.
– Почему?
– Если вы хотите, чтобы вам изменили меру пресечения, то пожалуйста. Ничего вы не добьетесь, а под стражей окажетесь… Все, вы свободны, гражданин Горелов!
Демичева всем своим видом давала понять, что не желает с ним говорить. Дескать, она все сказала, и если ему не нужны проблемы, он должен ее слушаться. И прежде всего Горелов должен отправиться домой… Что ж, он тому только рад.
Домой Никита отправился на такси. Сначала надо будет привести себя в порядок, а затем отправиться на поиски Сухонина. Нельзя его трогать, но ведь запреты для того и существуют, чтобы их нарушать.
Во дворе в глаза бросился меловой силуэт, оставшийся на том месте, где лежал труп. Здесь же и засохшая кровь, посыпанная специальным составом с примесью хлорки. И что теперь со всем этим делать? Никита остолбенело смотрел на меловой контур. Как же он мог допустить, чтобы какой-то ублюдок зарезал Антонину во дворе его дома? Ладно, не было собаки, некому было вспугнуть злодея, но ведь у него же чутье на опасность… Видно, притупилось чутье за годы спокойной жизни, потому и прохлопал он убийцу. Обидно. До боли обидно.
Прозевал он убийство Антонины, но это же не значит, что ему нужно наказать себя за это – подставиться под правосудие и сесть на пятнадцать лет. Настоящего убийцу нужно искать, пусть этот подонок ответит за свое злодеяние…
По пути домой Никита решил растопить баньку, попариться, но сейчас настроение упало. Он запустил газовый котел, нагрел воду и сполоснулся в душе. Перекусил, надел чистую футболку, джинсовый костюм, направился к машине. Он знал, где живет мать Антонины, она и скажет ему, как найти Сухонина. А уж он-то найдет способ, как поговорить с ним по-мужски.
Никита уже собирался выехать со двора, когда к воротам подъехал темно-серый внедорожник «Хонда». Из машины вышла Демичева. Уж не для того ли она подъехала, чтобы его остановить?
Глава 6
Свой мундир Демичева оставила в райотделе, а к Никите приехала в брючном костюме. Смотрелась она в нем превосходно. И все потому, что в гражданке она еще больше напоминала его Асю. Такая же милая, нежная и беззащитная…
– Куда-то собрались? – спросила молодая женщина, глянув на заведенную машину Горелова.
– Да вот, к вам решил заехать.
– Ко мне?
– Спросить хотел, что с этой бедой делать? – спросил он, кивком указав на меловой силуэт.
– Хотите, чтобы я его смыла? – насмешливо спросила Инна.
– Да нет, я сам могу. Только вот можно ли?
– Можно… И вы собрались ко мне, чтобы спросить меня об этом?
– А что вас удивляет?
– Ну, могли бы позвонить…
– А может, я повидать вас хотел? – улыбнулся Никита.
– Зачем? – заметно напряглась следователь, и ее щечки вдруг порозовели.
– А вдруг вы мне нравитесь?
– Давайте без этого! – пытаясь спрятать улыбку, нахмурилась Демичева.
– Давайте… Вы мне действительно нравитесь, Инна Сергеевна. Но заигрывать я больше не буду, – совершенно спокойно сказал Горелов.
– И не надо.
– А то подумаете, что я пытаюсь воздействовать на ход следствия, еще посадите меня под замок.
– Не исключено. – Она продолжала хмурить брови, и губы вытягивала трубочкой, чтобы они не расползлись в улыбке.
– Да и нельзя мне с вами заигрывать… – Ему тоже пришлось поднапрячься, чтобы сохранять серьезную мину. – Антонина хоть и не была мне женой, но все-таки надо отдать долг ее памяти… Да и вам со мной опасно…
– С чего это вдруг опасно?
– Ну, может, проклятие надо мной… Знаете, есть черные вдовы, а я, возможно, черный вдовец… Хотите, в дом зайдем? Чаю могу предложить или кофе.
– Да нет, лучше на улице поговорим, – ответила Инна. – Погода хорошая…
Погода действительно стояла отличная – солнце в чистом небе, легкий теплый ветерок, дышится легко. Но ведь дело не в этом.
– Я вас что, напугал? – заулыбался Никита. – Боитесь в гости к черному вдовцу?
– Нет, не боюсь… – не очень уверенно ответила молодая женщина.
– Вот и я думаю, что вы, Инна, не должны бояться. Все-таки вы офицер полиции, старший лейтенант, вы обязаны быть смелой. Я, как человек из народа, должен верить в вас и надеяться…
– Так вы черный вдовец или человек из народа? – усмехнулась следователь.
– Вы хотите об этом поговорить?
– Вряд ли. Но от кофе, пожалуй, не откажусь.
Никита провел Демичеву в дом, посадил в кресло в каминном зале, включил телевизор, а сам отправился на кухню. Приготовил кофе, сыр нарезал, сервелат, печенье в вазочку насыпал.
– Чем богаты, как говорится…
– Спасибо. – Инна стояла у камина и смотрела на фотографию на полке. – Ваша девушка? – спросила она.
Это была его самая любимая фотография. Он стоял в обнимку с Асей. Они были веселы и еще не знали, какая беда их в скором времени ждет.
– Это моя жена. Асей ее звали.
– Звали?
– Ее убили.
– Бандиты?
– Почему бандиты?
– Ну, вы говорили, что вам пришлось скрываться от них.
– Да, говорил… Ее действительно убили бандиты. В девяносто пятом это было.
– Мои соболезнования, – сказала Инна, продолжая рассматривать фотографию.
– Да ладно, чего уж там…
– Значит, вы все-таки вдовец?
– Надеюсь, что не черный, – совсем не весело усмехнулся Никита.
– Но Антонину же убили…
– Она не была моей женой… И это первый случай. Ну, после Аси.
– А были еще жены?
– Нет.
– А женщины?
– Бывали… А что?
– Интересно. Дело еще не закрыто… – думая о чем-то своем, отстраненно улыбнулась молодая женщина.
– Если вы думаете, что это кто-то из моих бывших Антонину заказал, то это не так.
– Да нет, на бывших жен не думаю. А на бывших мужей… Это я про Сухонина, – в раздумье проговорила Инна.
– На Сухонина думаете? – Никита пристально посмотрел на нее.
– Думаю, – ответила следователь.
– Он срок мотал, на законного вора, здесь в Потоцке, шестерил. Блатной он, беспредельщик.
– Про вора в законе откуда знаете?
– Сосед по камере просветил… Кстати, что с Артуром будет?
– Я не знаю, кто это такой, – покачала головой Демичева.
– Точно не знаете?
– Нет. А что?
– Ну, не знаете и не знаете…
Никита грешил на Ракитина, но ведь и Демичева могла быть с ним заодно. Она могла знать, кого к нему в камеру подселил опер… Но, похоже, не знала она. Если так, то и говорить нечего. А то Инна еще подумает, что Никита жалуется ей на Ракитина…
– Не знаю я, кто такой Артур, – в раздумье повторила она. – А кто такой Сухонин, знаю. Он действительно мог убить Антонину… Он это отрицает, и алиби у него, но я ему не верю.
– Значит, плохо допрашивали, если отрицает.
– Я не допрашивала.
– Так в чем же дело?
– В том… – Демичева какое-то время в замешательстве смотрела на него, не зная, говорить или нет. И все-таки решилась. – Я не должна вам это говорить, но и не сказать не могу. Я смотрю, вы, Никита Тимофеевич, настроены решительно, как бы дров не наломали… Не надо связываться с Сухониным.
– Почему?
– Позвонковый он.
– Не понял.
– По звонку с ним вопрос решили. Просят оставить в покое.
– Теперь понятно… И кто просит?
– Есть люди, с которыми лучше не связываться.
– И я должен бояться этих людей?
– Разумеется, если не хотите, чтобы вас вернули за решетку.
– Вы приехали, чтобы это мне сказать?
– Да, для этого я и приехала.
– И кто вас уполномочил?
– Я сама.
– Зачем?
– Если вы думаете, что я переживаю за Сухонина, то это не так.
– А за кого вы переживаете, за меня? – недоверчиво спросил Никита.
– Да, за вас, – Демичева смотрела на него чуть затуманенным от волнения взглядом.
– И с чего такая честь?
– Ну, я переживаю за вас…
Никита и дальше мог бы задавать вопросы, выясняя, насколько искренна с ним следователь. Но ведь можно было прибегнуть и к другому способу, тогда и говорить ничего не надо будет. Только опасно это… Но кто не рискует, тот не целует женщин.
Именно так и подумал он, порывисто, но мягко обняв Инну за шею. Она и опомниться не успела, как ее губы оказались в плену его губ. Но вот она дернулась, ее кулак ударил Никиту по плечу – раз, другой, на этом все и закончилось. Тело ее расслабилось, ноги подкосились. Она сдалась на милость победителя, но в ответ обнимать его не стала. И язык она прятала, хотя, казалось, совсем не прочь была пустить его в ход.
Не устояла Инна перед его натиском, позволила ему перейти черту. Но при этом она отдавала себе отчет в происходящем. Она – следователь, он – подозреваемый, именно поэтому Никита не должен увлекаться. Там, за чертой, которую он переступил, был мост, ведущий через пропасть. Если он сделает неверный шаг, то провалится в бездну. Если поведет себя правильно, то перейдет через мост и останется с Инной.
Горелов выбрал правильный путь, поэтому не стал раздевать Инну, чтобы испытать более острые ощущения. Он отпустил ее и отстранился.
– И что это было? – глядя куда-то в сторону, вибрирующим от волнения голосом спросила молодая женщина.
– Ты действительно за меня переживаешь, – сказал он.
– Мы с вами на «ты»?
– Предлагаете усложнить отношения?
– А мы их упрощали?
– Как хотите, так и считайте.
Он поднялся, подошел к серванту, достал из него бутылку французского коньяка, поставил на барную стойку два бокала, но наполнил только один. И залпом выпил.
– А ты как считаешь? – спросила Демичева.
– Считаю себя дураком, – ответил Никита и на этот раз наполнил оба бокала. – Поступок дурацкий… Но поступок.
Инна подошла к нему, села за барную стойку и тоже выпила. Чокнуться не предложила. Коньяк хороший, мягкий, поэтому она даже не поморщилась. Хотя глаза заслезились.
– Тебя накажут, если я вдруг полезу к Сухонину? – спросил Никита.
– Накажут тебя.
– Но ты же должна меня предупредить.
– Я же говорю, никто меня не уполномочивал ехать к тебе. – Инна смело и с улыбкой смотрела на хозяина дома.
– Но ты же приехала.
– Коньяк у тебя вкусный.
Никита плеснул ей в бокал на два пальца. Они чокнулись, выпили. Инна выразительно посмотрела на собеседника, требуя закуски, и не той, которая лежала на столе. Он все понял и потянулся к ней. Она обвила его шею, их губы слились в поцелуе, и Никита ощутил нежность ее языка…
Сначала Никита перешагнул черту, затем перебрался через шаткий мостик, но теперь перед ним простор и раздолье. И не болото там под васильковым полем, а твердая почва, по которой он смело понес Инну на руках на диван…
– И как это называется? – спросила Инна некоторое время спустя.
Они в обнимку лежали на кожаном диване, и он не казался им тесным.
– Злоупотреблением своим служебным положением, – пошутил Никита.
– Хочешь сказать, я тебя совратила? – возмутилась молодая женщина.
– Поверить не могу, я спал с гражданином начальником…
– Так тебе и надо!
– Ты же никому не расскажешь, гражданин начальник?
– Лишь бы ты не рассказал.
– А есть кому?
– Ну, если начальство узнает…
– А не начальство?.. Кто у тебя, муж, парень?
– Мужа нет… – задумчиво поговорила она.
– А парень?
– Все зависит от тебя…
– Я тебя никому не отдам.
– И не надо.
Инна прижалась к Никите и с жаром обняла его.
– Мне кажется, я схожу с ума, – зажмурив глаза, пробормотала она.
– Я и сам в шоке.
Еще сегодня утром он всерьез готовился отправиться в следственном изоляторе по этапу, а сейчас – лежит в обнимку с желанной женщиной. На воле он, а не в заключении. Но свободен ли он от своего следователя? Скорее нет, чем да. Но так ему и не нужна свобода от нее.
– Ну да, ты же переспал с гражданином начальником, – совсем не весело усмехнулась Инна.
– Дело не в этом, а в том, что я тебя долго ждал…
Он хотел сказать, что ждал ее с тех пор, как остыла земля на могиле жены, но передумал. А то ведь затем придется пояснить, что Инна внешне похожа на его жену, а зачем ей это знать? Какой женщине хочется быть чьим-то подобием?.. Да и не смог бы он сказать, потому что в дверь вдруг постучали.
Инна резво соскочила с дивана, смахнула с кресла свои брюки. Никита вспомнил, что не закрыл калитку, но кто мог зайти к нему во двор без приглашения? Правильно, кто-то из коллег Инны. И она, похоже, подумала о том же.
И точно, на крыльце стоял старший лейтенант Ракитин. Синие джинсы с боковыми карманами, темно-серая толстовка с капюшоном. Он стоял, расправив плечи, руки в карманах, одна нога выставлена вперед. Похоже, он что-то насвистывал, пытаясь придать себе решимость.
Никита оделся сам, дождался, когда Инна приведет себя в порядок, только тогда открыл дверь.
– Чего так долго не открывал? – нахраписто спросил старлей, переступая через порог.
Как будто к себе в дом входил. Никита, по его мнению, должен был посторониться, но он даже на полшага не сдвинулся с места.
– Во-первых, здравствуй.
– Ну, здравствуй… Инна где? – спросил опер, пытаясь скрыть испытываемую им ревность и обиду.
– Ракитин, ты что здесь делаешь? – удивленно спросила Инна.
Глядя на нее, непросто было догадаться, чем она только что занималась. Суровая, официальная, холодная.
– Да нет, это что ты здесь делаешь? – с осуждением спросил Ракитин.
– Забор осматривала…
– Забор? – скривился старлей.
Он зашел в каминный зал, глянул на барную стойку и обиженно хмыкнул:
– Неплохой у вас тут забор из «Хеннесси»…
– Трава мокрая была после дождя, – сказал Никита. – Инна Сергеевна ноги промочила, а коньяк согревает, если ты не знал.
– Больше ничего не промочила? – ухмыльнулся Ракитин.
– Ты, старлей, не забывайся, – нахмурился Горелов.
– А то что? – встрепенулся опер.
– Думаешь, я не знаю, кто ко мне Артура зарядил? Знаю. Как считаешь, что прокурор скажет?
– Это еще доказать нужно.
– А без доказательств?
– Без доказательств тебе никто не поверит.
– А тебе?
– Что мне? – фыркнул Ракитин.
Никита вздохнул и положил руку ему на плечо. Это была провокация, на которую старлей и повелся. Он и его проучить захотел, и перед Инной блеснуть, поэтому попытался взять руку в захват. Но Никита ушел от приема и сам взял Ракитина в оборот. Заломил ему руку за спину, оторвал от земли его левую ногу. Он вытолкал опера из зала, заставив пропрыгать на правой ноге через холл, затем вышвырнул его из дома на крыльцо и закрыл дверь.
– Ну и хамы у вас работают, Инна Сергеевна, скажу я вам, – охлопывая ладони, сказал Никита.
– И не говорите, Никита Тимофеевич, – засмеялась Инна.
Ракитин забарабанил в дверь, но Горелов пригрозил вызвать наряд полиции. Только тогда опер успокоился и убрался со двора.
– Идиот, – проговорила Инна, из окна глядя ему вслед.
– Да, но что этот идиот здесь делал?
– Меня искал.
– Зачем?
– Поеду я.
– Думаешь, начальство его послало?
– Может быть…
– А мне кажется, он просто тебя ревнует… Он – твой парень?
– С чего ты взял? – Всем своим видом Инна давала понять, что ей и даром не нужен этот придурок.
– Он ко мне в камеру приходил. Сцену ревности устраивал…
– Это как?
– Ну, мол, ты во мне нашла что-то, и он это заметил.
– А я в тебе что-то нашла? – игриво спросила Демичева.
– А разве нет?
– Ну, если Миша это заметил…
– Заметил. И меня предупредил. Сказал, чтобы я голову тебе не дурил…
– А ты мне дуришь голову?
– Не знаю…
– Ладно, мне пора, – Инна нерешительно шагнула к дверям.
– Я не дурю тебе голову. Просто я влюбился в тебя, как пацан. Хотя нет, не просто влюбился…
– А как? – шалея от удовольствия, спросила она.
И Никита ей ответил, но не словами, а на языке чувств. Он поцеловал ее в губы. Она ответила ему тем же, и вихрь этих чувств увлек их на второй этаж. Старший лейтенант Ракитин мог вернуться с подмогой, чтобы затем высадить дверь и взять дом штурмом, но эта мысль не могла их остановить. Все равно, если менты все узнают…
