Владимир Ильич Титомиров
Дело рук Сталина. Том 2
[Воистину, хотел бы сказать более метко, более правильно, более всеобъёмнее, но уже всё сказала Вишневская! Да, воистину, такого времени, с такими высокими идеалами и в то же время – настолько преступного, если бы его действительно не было, было бы не выдумать, не вообразить! И если бы такого действительно не было, со всеми описанными красками, то не могло бы быть и этих строк! И как хорошо, что об этом написано очевидцем и участником! Но где же их правовая оценка?!]
[Перечитывая, думаю: и до чего же несправедливо, что этот народ, столько выстрадавший, принёсший столько жертв, лишенный самого цвета нации во многих кровопролитнейших боях, да ещё и с помощью некоторых из него выходцев, поливают грязью, немыслимо обвиняют в надуманных грехах! И можно только поражаться его стойкости, живучести, непотопляемости. ] [И конечно же, читая об этих невероятных и таких массовых ужасах, можно подумать, что в стране больше не могло остаться сколько-нибудь порядочных людей.]
«…Творческий героизм Дмитрия Шостаковича и его человеческий облик будут вечным разоблачением самой лживой, низменной, циничной коммунистической идеологии, ползущей по всей планете как метастазы раковой опухоли и уничтожающей на своём пути все духовные ценности народов.»
[Вспоминаю, что в то время, официального осуждения Шостаковича, после исполнения его произведения в Ленинградской Филармонии, дирижёр Мравинский поднял над головой его партитуру, при бурных аплодисментах в зале.]
Здесь пропущен мною красочный рассказ Г. Вишневской о нищенском существовании простых людей СССР. А затем показано, сколь далеко было в СССР от равенства, за которое на словах боролись большевики:
«Самые большие и лучшие здания заняты партийными учреждениями: областной комитет партии, городской комитет партии, районные комитеты партии… Да сколько же их по всей необъятной России? И сколько же вас, дармоедов, осело во всех этих комитетах? Везде одни и те же лозунги, славящие коммунистическую партию и правительство за счастливую жизнь народа. А со стен домов глядят на всё это «великолепие» портреты вождей – их тупые рыла преследуют советского человека от рождения и до самой смерти.
Да, если до революции в России был один царь, отвечающий перед богом за свой народ, то теперь свой партийный царь и его бесчисленные царедворцы есть в каждом городе Страны Советов. Не верят они ни в Бога, ни в Маркса, ни в черта и дьявола, а только в свою ненасытную утробу и пользуются теми же привилегиями, что и вожди в Кремле, – порядок есть порядок, и охраняется здесь он строго.
Однажды сумев создать для себя эту райскую систему, они не остановятся ни перед чем, чтоб сохранить и удержать её. Кому же охота добровольно отдать всю эту райскую жизнь, лишиться сладостной власти, этого единственного источника их материального благополучия, лишиться возможности самолично казнить и миловать? Будучи в основном, по своим данным, бесцветным середняком общества, где ещё они получат такие блага и привилегии, при каком ином режиме?»
[Опять же добавляю. Блокада и репрессии, о которых – речь в этой книге, особенно подчекнули эти характерные черты советского общества.
Взять хотя бы два примера из нашей тогдашней жизни!
Первый – жизнь семьи моего дяди и нашей семьи, в соседних комнатах. Мы голодали настолько, что отец потерял все, до того крепкие, зубы. А дядя и его семья как были в теле, а его жена – толстой, так и остались, пока его не расстреляли ни за что. А был он начальником колбасного цеха, снабжал верхушку властей города, и, видно, много видел у них, почему его и убрали…
Второй – моя работа в первое лето блокады Ленинграда. Был я за городом, в комендантском взводе, в спортивном лагере. Мы обслуживали этот лагерь, в котором были подростки именно верхушки власти города, которые не знали никакого голода, ни в чём не нуждались, да ещё и занимались там спортом, как-будто и не было никакой блокады!
Вот такое красноречивое неравенство, при котором отношение к самой жизни было невероятно особенным! А в то время нас это не поражало, не возмущало. Так выглядело, что во всём этом виноваты внешние враги, а внутри у нас всё – как надо. А теперь у Вишневской – всё так выразительно!]
Мнение, записанное автором в дневник несколько лет назад, при чтении книги Г. Вишневской:
«Среди величайших трагедий человечества первыми следует назвать: противоборство сталинизма и гитлеризма, уничтожение населения России Сталиным, евреев – Гитлером и атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки.
Величайшие кровопролитные противостояния: 1) блокада Ленинграда; 2) битва под Сталинградом; 3) битва под Москвой; 4) Курское сражение; 5) битва за Берлин.
Блокада Ленинграда – самое великое, [самое непостижимое!] ни с чем не сравнимое по численности жертв и длительности, непрерывное по времени и месту действия, противостояние человеческих масс, порождённое противоборством и попыткой завоевать весь мир ленинско-сталинского коммунизма и гитлеровского фашизма, – непостижимых одновременных трагедий и заблуждений двух народов – России и Германии. Они – боль человечества и горькая наука ему на все времена.
По роли личности в истории, по невероятному влиянию на умы, концентрации власти и масштабам преобразования общества вопреки его законам, ни с кем не сравнить Ленина, Сталина и Гитлера."[хотя они – совершенно разные, сравнимы только по масштабам!]
Можно предположить, нам было бы интересно поручить самому талантливому историку или самой совершенной вычислительной машине смоделировать человечество к концу ХХ века без этих троих. И хотя и говорят, что эпоха порождает героев, не представить себе им подобных.
Знать об этом, приведённом здесь, назидании потомкам должен каждый!
Теперь, перечитывая эти строки Г. Вишневской, их последнюю часть, и хочу подчеркнуть, что они как нельзя лучше объясняют, что Сталин, при его наивысшем положении и раскрытой теперь сущности, именно и воспользовался в наибольшей степени этим режимом, не считаясь ни с чем, наоборот, опираясь на низших партийных «вождей», и творил все эти бесчеловечные дела. А так как все они понимали подсудность их поведения, то и была пущена в ход теория обострения классовой борьбы, позволявшая всё больше и больше проводить массовые репрессии. И чтобы это приостановить, хотя бы аресты и расстрелы, нужно было, чтобы Сталин умер, потому что при жизни было его не убрать, и – ничего не изменить. А чтобы ликвидировать всю эту искусственную систему, понадобились ещё годы, почти полвека, и несколько поколений партийных руководителей. А последствия были печально-известные, вплоть до развала страны… [Так что приведённые здесь выступления Мандельштама, Троцкого, Раскольникова и Хрущёва были тоже невероятными событиями!]
И не всем понятно, насколько непросто, при том материальном и моральном бремени, унаследованном от того режима, возрождать страну в её ином виде, насколько все кругом пытаются перенести всю вину за коммунистическое прошлое на современную Россию, её народ в целом. Да ещё бывшие республики, испытавшие всё это совместно, валят теперь всю вину на Россию в её нынешнем виде, как-будто они не были соучастниками, а были какими-то особенными жертвами, тогда как, если трезво оглядеться, некоторые республики были в лучшем положении. Те же грузины и прибалты, как мы помним, – опуская причины, отметим, – жили лучше россиян. Но это мы уже отвлеклись. [Добавлю, что тем, что бывшие республики отошли, и подчёркивается, что вся эта преступнось исходила из центра страны, российской республики, ну, а в ней, продолжим, от её правящей верхушки, ну, и – от самого "верховного"!]
После ознакомления со всеми, приведёнными здесь, материалами, просто, ну, никак не возможно постичь, как до сих пор, при наличии таких неопровержимых доказательств, при последующей массовой реабилитации пострадавших от репрессий, являющейся самой по себе уже прямым доказательством преступления, к тому же при наличии приговора Басманного суда, о котором – далее, дело о сталинизме остаётся не закрытым, и прах главного виновника и его сообщников продолжает находиться на Красной площади Москвы, – в самом святом месте страны!
И свидетельство Галины Вишневской, которая шире, чем большинство простых советских людей, видела разные стороны сталинизма, особенно убедительно говорит о том, что и как тогда было.
[Перечитывая, добавляю ещё.
Посмотрел в интернете, что такое паранойя, потому что в своё время такой диагноз был Сталину. И вычитал, что это – психическое расстройство, выражающееся в большой подозрительности и агрессивности. Именно это и наблюдалось у Сталина.
Надо так полагать, что условия и особенностиего личности к тому и привели, что он стал невероятным чудовищем! И исходным к этому было его прошлое! Сын сапожника из села, семинарист, царский доносчик в прошлом. Став большевиком после этого, при том, что всех неугодных устраняли, он постоянно боялся за себя. Поэтому, борясь за высокое положение и в конце концов получив неограниченную власть, он уничтожал вокруг, да так ловко, что не оставалось никого, ему опасного. И так – до старости. Планы по репрессиям у него всё ширились! И нельзя исключить, что его ближайшие сподвижники, к тому же опасаясь и за себя, могли в конце концов с ним и расправиться.]
[Опять же сделаю вставку. Завершая работу над книгой, как видно, я изменил кое-что в сторону смягчения. Почему? А потому, что расценил, что со временем люди и в самом деле стали понимать многое более правильно. Ведь недаром о Сталине, Ленине, коммунизме пишут, говорят и проч. совсем по другому. Отсюда и мой финал книги, до которого вы ещё дочитаетесь. Отмечу ещё в конце этого высказывания вопиющую несправедливость, часто встречающуюся в жизни, что именно народ, так пострадавший, Запад избрал для своих нападок, что и надо бы умело убрать. А здесь – только реплика.]
Но продолжим ещё. Познакомим васс фактами и мнениями ещё и из других, тоже очень содержательных, источников.
3. Из книги зарубежного автора Р. Конквеста «Большой террор» (в двух томах), изданной в советское время, в 1968 году
3.1. Предисловие к выдержкам из книги Конквеста
Автор этой книги – английский политический деятель и литератор. Из его книг о России цитируемая мною книга, по моему мнению, полно, обоснованно (на основе более двух тысяч (!) первоисточников, перечисленных в книге) и очень убедительно показывает, каким был сталинизм. Так что все приведенные далее высказывания, хотя и написаны иностранцем, но не голословны, а опираются на российские первоисточники.
В книге Конквеста подробно и правдиво описаны и обстоятельства убийства Кирова, и открытые судебные процессы над теми, кого объявили врагами народа. Обо всём и можно там прочесть. Я только цитирую оттуда общие выводы. Но не могу не привести здесь особенно поразившие меня сведения о личном участии в этих процессах Сталина.
Как рассказано, он обычно наблюдал за происходившим из особой ложи. Для всех же так выглядело, что все ложные обвинения были без его ведома. И каждый обвиняемый считал, что только его обвинили ошибочно, а все остальные были действительно врагами. Так было в процессах, так же было и во всех массовых репрессиях, включая и "ленинградское дело". И похоже, то, что реально происходило в стране, до конца знал один только Сталин, ибо он один был зачинщиком всего происходившего и ни с кем не делился своими истинными замыслами, а вёл тончайшую многоходовую изощрённейшую игру, плоды которой и постигал он один! [И насколько это было чудовищно, что вообще трудно поверить, что такое возможно! Этим и пользуются некоторые. – Авт.
Процессы предварительно долго и тщательно готовились. Пытками добивались нужных показаний и уверенности, что процесс пойдёт по задуманному сценарию и каждый обвиняемый даст «признательные показания», т. е. сам наговорит на себя то, в чём его пытками заставили «признаться». В крайних же случаях, когда всё бывало исчерпано, но обвиняемый «не сдавался», приходилось вступать лично Сталину. Однажды он пообещал собрать Политбюро, а пришёл только сам, сославшись на то, что другие прийти не смогли. А были и такие случаи, ужасные по своей крайней бесчеловечности, когда он, чтобы «спасти» процесс, обещал в случае, если обвиняемый на процессе скажет то, что ему предписывалось, сохранить ему жизнь, а после процесса его всё-таки расстреливали! И как говорят, всё было шито-крыто; мёртвые не могут обжаловать… Чудовищно, невозможно было бы поверить, если бы не столько авторитетных свидетельств и доказательств, оставшихся неопровергнутыми. Вот поэтому их и надо утвердить правовым путём!
Подчёркиваю, что книга Конквеста – не художественное произведение, где автор вправе домыслить то, чего могло и не быть. Нет никаких оснований сомневаться в достоверности приводимых им фактов. Залог тому – авторитетные советские документы, на которые он ссылается. Да и слишком высока цена, слишком велик риск быть уличённым, да и незачем, если бы что-то было выдумано! А процессы освещены Конквестом обстоятельно, с деталями поведения их участников, – известных политических фигур, как жертв, так и – со стороны обвинения. И только то, что мало кто смог ознакомиться с подобными источниками (тираж книги Конквеста – 50 тыс. экземпляров, т. е. – всего двадцатая часть одного миллиона!), лишает население страны возможности узнать горькую правду о недалёком прошлом.
Подчёреивает правдивость и то, что эту книгу перевели на русский язык и снабдили предисловиями россияне-специалисты.
Понимая таким образом, что далеко не все из моих читателей знакомы с этой редкой и полезной книгой, я решил (не устоял) привести здесь хотя бы наиболее важные, с моей точки зрения, умозаключения.
И подчёркиваю, я особенно ценю эту книгу Р. Конквеста как фундаментальный документальный труд, полностью подкреплённый ссылками на многочисленные и неоспоримые источники, сочетающий в себе последовательно изложенный фактический материал и веские, обоснованные, умозаключения. И именно поэтому я счёл просто необходимым привести здесь, после уже всего моего цитированного из российских источников, ещё и немало убедительных цитат из книги этого иностранного автора.
Считаю, что я, соединяя своё с этими цитатами, тем самым как бы подписываюсь под ними от имени россиян, «перекидываю мостик» между материалами западных авторов и росссийскими-отечественными, восполняя тем самым тот пробел, – недостаточную самооценку собственной истории, и в первую очередь неполноценный анализ и недопонимание сталинизма, со стороны россиян, – которые в своём предисловии отметил сам Р. Конквест (См. далее.).
И прошу иметь ввиду, что на этих нескольких страницах я представил лишь очень малую часть подобных же высказываний, и практически не привёл рассказов о конкретных участниках всех описываемых событий, весьма насыщенно заполнивших два тома, в сумме – 843 страницы, сплошь начинённых в свою очередь цитатами и ссылками на первоисточники, занимающие, очевидно, не один десяток тысяч страниц. Но я в свою очередь отбирал цитаты очень тщательно, и надеюсь, что смог передать суть этих первоисточников для тех, кто не читал более подробного на ту же тему до моих записок. Надеюсь, по сути дела двойное цитирование (вначале Конквест – первоисточники, а затем – я их же, но уже из книги Конквеста) придаст моей книге статус действительной отповеди сталинизму, позволит многим действительно пересмотреть своё к нему, и лично к Сталину, отношение, и, наконец, поставит всё в этом ужасном деле на свои, хотя для нас и очень досадные, но нужные и единственно полезные для России, места.
А теперь – сами обещаные выдержки, составляющие, как сказано, всего самую малую долю от всего интересного собранного материала, в свою очередь представляющего тысячи вопиющих и неисчерпаемых первоисточников, вскрытых в недолгую пору хрущевской «оттепели» и горбачевской «перестройки».
3.2. Выдержки из первого тома книги Р. Конквеста, в основном посвящённого открытым, сфабрикованным Сталиным, судебным процессам и ликвидации известных лиц
Обращаю внимание, что в этих выдержках всё настолько содержательно, что всё можно было бы выделить крупным и жирным шрифтом. Но если выделять всё, само выделение потеряло бы всякий смысл. Именно поэтому пришлось выделить только некоторые, совсем отдельные, места и комментарии автора этой книги.
«Правление Сталина представляет собой один из важнейших эпизодов современной истории; если суть его не усвоена, то нельзя понять до конца, как вообще устроен современный мир… Моя книга – первая попытка дать полный и общий отчёт о событиях определённых лет.»
«Каждого, кто любит русский народ, глубоко трогает его трагическая судьба. Страна, столь богатая талантами, столь многообещающая, столь щедро одаривающая мировую культуру, перенесла тяжкие муки без всяких реальных причин.»
«Ленин не уставал повторять, что в Советском государстве «бюрократическая язва есть», что «мы переняли от царской России самое плохое, бюрократизм и обломовщину, от чего буквально задыхаемся, а умного перенять не сумели.»»
[Обращает на себя внимание, насколько с уважением и глубокой симпатией пишут о России цитируемые мною здесь авторы! – Авт.]
«Воюя против демократических тенденций внутри коммунистической партии, Ленин фактически передал все бразды правления в руки высших механизмов партийной машины. Именно вследствие этого партийный аппарат стал сперва самой мощной, а впоследствии и единственной силой внутри партии.»
«Если говорить о личных истоках большого террора, то их надо искать в раннем периоде советской власти, когда вся ненависть Сталина к соперникам была сосредоточена на Троцком – на человеке, который выглядел, по крайней мере для поверхностного наблюдателя, наиболее вероятным наследником Ленина, но который именно поэтому вызывал единодушную вражду всех членов высшего руководства.»
«Помимо обычных политических деятелей, обслуживавших официальную партийную и государственную машину, Сталин начал ещё в двадцатые годы создавать группы своих личных агентов, выбирая их по принципу отсутствия щепетильности, по признакам полной зависимости от него и преданности… Люди, которых он подбирал, были поистине отвратительны по любым меркам. Этой группе были чужды любые политические – даже коммунистические – нормы поведения. Можно сказать, что это были кадры головорезов, готовых к любому насилию или фальсификации по приказу своего вождя. В то же самое время политический механизм страны, в котором ещё работали относительно уважаемые люди, продолжал существовать в качестве фасада и представлял собой набор обычного административного или экономического персонала.»
«Макиавелли даёт несколько примеров, когда настоящие преступники поднимались к управлению государством – как, например, Агафокл Сиракузский. Грузинские коммунисты между собой любили называть Сталина «кинто» – это старотифлисский эквивалент неаполитанского бродяги «лаццарони». Эта тенденция в характере Сталина очень ясно видна в том, как он подбирал приближённых. На процессе 1937 года Вышинский скажет об оппозиционерах: «Эту банду убийц, поджигателей и бандитов можно сравнить только со средневековой «каморрой», объединявшей итальянскую знать с бродягами и разбойниками». В некотором смысле это определение годится для самих победителей.»
«Не мешает заметить, что Сталин не имел никакого экономического опыта, обладал весьма слабыми экономическими познаниями. После революции большевики начали с того, что почти полностью разгромили в промышленности квалифицированный предпринимательский класс. Теперь, в деревне, прошла точно такая же ликвидация наиболее продуктивного, наиболее умелого крестьянства.
Экономика, построенная на мифах, привела также к постепенному выкорчёвыванию сколько-нибудь знающих экономистов из самой партии. «Сталин так разнёс в 1929 году имевшиеся балансовые построения, что отбил охоту заниматься ими, как у учёных, так и у практических работников.» [Газета «Правда», 1 декабря 1963 г. ]»
«К концу 1932 года, применяя гораздо лучше подготовленное сочетание беспощадности и экономических мер, Сталину удалось почти полностью коллективизировать всё крестьянство…
Сталина можно с полным правом обвинить в создании голода на селе… Возможно, это единственный в истории случай чисто искусственного голода… Голод в Советском Союзе удалось тогда в значительной мере скрыть от мирового общественного мнения… Осторожное сопоставление всех возможных подсчётов показывает, что наиболее близка к действительности оценка в 5–6 миллионов смертей от голода и вызванных им болезней, из которых более 3 миллионов приходилось на Украину; тяжело пострадали также Казахстан, Северный Кавказ и Средняя Волга…
Голод сочетался с террором. Повсюду процветал партийный произвол. Но даже и нормально, по законам, меры наказания были драконовскими: например, закон от 7 августа 1932 года об охране социалистической собственности предусматривал десятилетнее заключение за любую кражу зерна, даже незначительную. По районам и областям были разосланы нормы высылки людей. Играли роль и массовые расстрелы. Позже Сталин скажет Черчиллю, что пришлось расправиться с десятью миллионами «кулаков», из коих «громадное боьшинство» было «уничтожено», а остальные высланы в Сибирь. Вероятно, около 3 миллионов из них окончили свой путь в быстро расширявшейся системе исправительно-трудовых лагерей…
Вряд ли можно сомневаться, что главной целью было просто полное подавление крестьянства любой ценой…
…Массовый террор уже действовал в деревне в то время, и тысячи полицейских и партийных начальников получали беспощадную оперативную тренировку.
На другом фронте – на фронте ускоренной индустриализации – господствовала аналогичная организационная атмосфера…
Возможно, что и другие меры могли привести по меньшей мере к таким же успехам при гораздо меньших затратах людских резервов…
В частном разговоре Бухарин сказал, что во время революции он видел «сцены, которые… не пожелал бы увидеть своим врагам. И тем не менее даже 1919 год несравним с тем, что случилось между 1930 и 1932 годами. В 1919 году мы сражались за нашу жизнь. Мы казнили людей, но в это же время мы рисковали и своими жизнями. В последующие периоды, однако, мы проводили массовое уничтожение абсолютно беззащитных людей вместе с их жёнами и детьми…" По мнению Бухарина, самым худшим результатом террора и голода в стране были не страдания крестьянства, как ужасны они ни были. Самым скверным результатом были «глубокие изменения в психологии тех коммунистов, кто принимал участие в этой кампании и, не сойдя с ума, стал профессиональным бюрократом. Для таких террор стал после этого нормальным методом управления, а повиновение любому приказу свыше стало главной добродетелью». Бухарин говорил о полной дегуманизации людей, работающих в советском аппарате.»
«Четыре года, с сентября 1932 до сентября 1936, Сталин добивался возможности физически уничтожить своих партийных врагов, для чего нужно было сломить сопротивление многих…
В то же время Сталин видел среди своих приближённых таких людей, чьё сопротивление было нелегко сломить, и для отстранения которых было трудно подобрать какой-либо политический повод. В последующие два года идея устроить настоящее политическое убийство и заботы по поводу строптивых соратников сошлись у Сталина в единое логическое решение – убийство Кирова.»
«12 января 1933 года пленум ЦК вынес резолюцию о всеобщей чистке партии. В том же году было «вычищено» восемьсот тысяч бывших членов партии, а в следующем 1934 году – ещё триста сорок тысяч".
[Именно на это время пришлось исключение из партии отца автора повестей в 1-м томе этой книги. – Авт.]
«Сам метод партийной чистки вдохновлял и порождал доносчиков, подхалимов и бессовестных карьеристов… Это вызывало – и во всё больших масштабах по мере того, как ухудшались условия – во-первых, раздувание действительных, хотя и мелких деталей из пошлого (вроде дальнего родства и знакомства с бывшими офицерами Белой армии), а затем просто выдумки или искажения действительности.»
«…На январском (1933) Пленуме было положено начало расправы со старыми ленинскими кадрами.»
«В течение последующих нескольких лет Сталин вырвал с корнем все остатки гуманизма. Никакая часть общества не была больше ограждена от произвола.»
«…При единоличной диктатуре всё зависит исключительно от воли одного человека. Бывали, конечно, сравнительно мягкие диктаторы. Но Сталин был не из их числа.»
«Первые шаги к террору нового типа, который охватил страну позднее, Сталин сделал как раз в ходе борьбы за победу в деревне.»
«На протяжении всей своей карьеры Сталин рассматривал это «удельное княжество» – ленинградскую организацию – как гнездо недовольства. Настороженное отношение Сталина к ленинградской парторганизации видно на многочисленных примерах – от отстранения Зиновьева в 1926 году, до истребления третьего поколения руководителей ленинградских коммунистов в 1950-м.»
[Только подумать, что такое было написано именно иностранцем, откопавшим всё это в российских источниках. Уж при такой переработке не могло быть преувеличения, выдумок. Зачем?! И как можно было бы на это пойти?! – Авт.]
«Это убийство можно с полным правом назвать преступлением века. В последующие четыре года сотни советских граждан, включая наиболее известных политических руководителей революции, были расстреляны, как непосредственно замешанные в убийстве Кирова; буквально миллионы других были уничтожены как соучастники некоего гигантского заговора, который якобы существовал за кулисами убийства Кирова. Фактически же смерть Кирова стала фундаментом всего исполинского здания террора и насилия – здания, выстроенного Сталиным для того, чтобы держать население СССР в абсолютном подчинении.» [Какой ужас! – Авт.]
«Проблемы, стоявшие перед Сталиным в 1934 году, не давали возможности удовлетворительного для него политического решения. Но он видел один выход из положения. Выход был крайне необычный, но на этом примере ясно, что у Сталина не было никаких моральных или иных сдерживающих факторов. Убить Кирова означало убрать ближайшее препятствие; это позволяло в то же время создать атмосферу насилия; создать возможность обвинения противников Сталина в убийстве и стереть их с лица земли…»
«На всём протяжении декабря 1934 года печать нападала на троцкистов, обнаруженных в различных районах страны… и призывала к бдительности. Начались массовые высылки в Сибирь и Арктику. За несколько месяцев было схвачено 30–40 тысяч ленинградцев.»
«… Сталин считал естественным расстреливать сотрудников НКВД и всех других, кто знал слишком много.»
«В конечном счёте весь характер террора определялся личными и политическими побуждениями Сталина.»
«Не может быть сомнения, что Сталин неумолимо реализовывал свои антипатии – иногда даже через много лет. Но, конечно, это было лишь частично мотивом убийств, совершавшихся по его приказам. Ибо убийства распространялись и на друзей его, и на врагов, и на людей, которых он почти не знал, равно как и на его личных соперников. Люди, когда-либо повредившие Сталину, не пережили террора. Но не пережили, конечно, и те, которых оскорблял он сам…»
«Если рассматривать сталинский террор со статистическими данными в руках, как массовое явление, а не с точки зрения отдельных личностей, то он предстаёт в более рациональном виде. Отсутствие направленности на какие-либо определённые категории жертв – как могло бы быть у какого-нибудь Троцкого, указывает на осмотрительную извилистость террора и не даёт критикам выявить сколько-нибудь ясно его цели. Сталин, возможно, считал, что террористический эффект получается тогда, когда арестовывается и расстреливается определённая часть данной общественной группы. Тогда остальные приводятся к повиновению и подчиняются без жалоб. И с этой точки зрения не так уж важно, кто избран в качестве жертв – особенно если все или почти все ни в чём не виноваты.»
[Пишу это и думаю: что там какой-нибудь маньяк, серийный убийца, на счету у которого всего какие-то несколько десятков жертв?! Да… по количеству и всему, с чем это так или иначе связано, никакие преступления во все времена истории человечества не могут идти ни в какое сравнение с тем, что было при сталинизме. Даже думаю, что «сталинизм» здесь вторичен, а на самом деле это – использование всех и всего лично одним Сталиным, – самым изощрённым из всех маньяков, в руки которого именно попала такая форма прикрытия его деяний, как этот самый «сталинизм», – уродливая форма, по недоразумению вытекающая из марксизма-ленинизма. Спрашивается, не следует ли переписать всё-таки историю России ХХ века именно на основе вскрытия подлинного лица, деяний и их мотивов, Сталина, с той степенью глубины, какую удастся достичь? И тогда всем без исключения должно стать ясным, что Россия – не виновник, а жертва! Ещё особенность. Я всё здесь ведь пишу не от себя, а цитирую. И, откровенно говоря, перечитывая, каждый раз настолько глубоко переживаю то невероятное, что описано, до и после, что сердце щемит. – Авт.]
«На протяжении четырех лет после убийства Кирова Сталин провёл революцию, которая полностью преобразила партию и общество. Этот период, в гораздо большей степени, чем сама Октябрьская революция, определил отрыв России от её прошлого. Это была также наиболее глубокая травма из тех, какие потрясли население страны в предшествующие бурные десятилетия, с самого 1905 года. [Такого невероятного и масштабного не было никогда и нигде, и больше быть не может! – Авт. ]
Несомненно, что такой радикальный поворот мог быть проведён только на странном фоне советского прошлого, на фоне необычных традиций Всесоюзной коммунистической партии. И уже существовавшая к началу периода тоталитарная государственная машина была той точкой опоры, без которой нельзя было бы перевернуть мир. Но всё же террористическая революция остаётся, как бы мы о ней не судили, прежде всего, личным достижением Сталина.»
[Всё, что было плодом революции, Сталин дьявольски использовал по-своему, ни с чем не считаясь, с грандиозным вредом для страны, народа. – Авт.]
«…Все его сторонники, возражавшие ему по вопросу террора, исчезли; и, что самое важное, остальные соратники Сталина по Политбюро, умершие до 1938 года, были тоже им убиты, но такими методами, что приписать убийство Сталину было нелегко.
…В середине 1935 года Сталин лично подобрал людей, которые вскоре показали себя подлинными энтузиастами террора.»
«Ещё более чудовищным, но столь же важным для общих планов Сталина было постановление от 7 апреля 1935 года, распространившее все виды наказания, включая смертную казнь, на детей с 12-летнего возраста.
…Один старый сотрудник НКВД рассказывает, как за два-три года до того количество беспризорных было снижено путём повальных расстрелов.
Как выяснилось впоследствии, Сталин имел особые причины для объявления такого закона. С его изданием он мог грозить участникам оппозиции, что их дети будут уничтожены на вполне «законном» основании, как соучастники, если арестованные оппозиционеры не выполнят того, чего он от них требовал.»
«Хотя старые революционеры и оказывали некоторое сопротивление Сталину, главный отход от него самого наблюдался в самом младшем молодом поколении коммунистов… Так или иначе, подобные группы молодёжи неуклонно арестовывались и расстреливались.»
«Сталин планировал казнь участников оппозиции независимо от возможной реакции в рядах партии. Ибо он уже подготовился к тому, чтобы справиться с этой реакцией своим обычным сочетанием твёрдости и манёвра.»
«Сталин писал… что революция готова отбросить любые «великие имена», включая имя Горького, если будет необходимо.»
«Большинство смертей, наступивших в удобное для Сталина время, «случались», по очевидным причинам, именно когда было надо – ни раньше, ни позже… Он отнюдь не питал отвращения к человекоубийству, а его уважение к литературе не было настолько велико, чтобы предотвратить расправу со многими знаменитыми писателями. Как мы увидим в дальнейшем, все свидетельства показывают, что Горький умер неестественной смертью.»
«Одно совершенно ясно: до самой казни Зиновьева, Каменева и остальных оппозиция никак не ожидала, что Сталин действительно убьёт старых вождей. Все манёвры участников оппозиции до этого момента сводились к тому, чтобы оставаться живыми, если возможно – в рядах партии, до того времени, пока сталинские ошибки и эксцессы не изменят настроений в партии в лучшую для них сторону и не дадут им новых шансов. А после первых казней уже ни один участник оппозиции какого-либо ранга не был в состоянии предпринять попытку убийства Сталина – назависимо от своего мнения о разумности этой меры. Возможность освободиться от Генерального секретаря имели теперь только те люди, которые работали в его непосредственном окружении.
Мы не знаем, конечно, точных обстоятельств смерти Сталина в марте 1953 года. Но его смерть определённо последовала в тот момент, когда он готовил новую резню среди руководства, и может быть в это время окружавшие его люди были достаточно умны, чтобы не ждать своей судьбы как овцы.»
«Выборочные убийства дезертиров из рядов НКВД и других политических врагов на Западе вскоре стали обычной практикой советских властей.»
«Через неделю после расстрела Зиновьева и остальных приговорённых к смерти, Сталин приказал Ягоде отобрать и расстрелять пять тысяч участников оппозиции, находившихся в лагерях… Спустя несколько месяцев последовал приказ о новых массовых казнях. Большинство оставшихся на Воркуте троцкистов были привезены в Москву и расстреляны… До конца 1938 года каждую неделю заключённых воркутинского лагеря рсстреливали группами по 40 человек или около того, причём расстрелы бывали и дважды в неделю.»
«…Некоторые оппозиционеры, например, Каменев, понимали стремление Сталина подавить их любой ценой. Но они не верили, что Сталин сможет возглавить партию, как ни в чём не бывало, после казни ветеранов революции, они считали это политически невозможным. Они недооценивали не его жестокость, а его решимость, хитрость и полную беспринципность. Когда Сталин кончил своё дело, в живых не осталось ни одного члена бывшего Политбюро, за исключением Григория Петровского, который молчаливо согласился работать администратором в музее.
Взгляд на историю, которого придерживались оппозиционеры, мешал им понять, что пролетарская партия может быть превращена в аппарат личной диктатуры путём интриг или какими-то другими методами… Они не понимали ненасытного стремления к власти как части психики Сталина… Им и в голову не приходило, что их противник прибегнет к методам обычного преступника, не остановится перед убийствами и «пришьёт» другим вину за свои собственные преступления.»
«Два предварительных условия сделали террор возможным: во-первых, личные побуждения и способности его главного инициатора – Сталина, во-вторых, общая политическая обстановка, в которой он действовал.»
«Хрущев сказал…в 1956 году: «Как могло получиться, что люди признавались в преступлениях, которых они не совершали? Только одним путём – применением физических методов воздействия, пыток…»
«К физическим пыткам прибегали довольно часто, но до 1937 года они применялись вопреки правилам. Затем неожиданно они превратились в обычный метод допроса – во всяком случае, в большинстве дел на более низком уровне.»
«Нет никаких сомнений в том, что угрозы семье – иными словами, использование заложников – было одним из самых сильнодействующих средств сталинского террора.»
«Использование родственников в качестве заложников, заключение их в тюрьму или даже уничтожение было новым явлением в истории России. При царе революционеры могли об этом не беспокоиться. Поистине, Сталин не признавал границ ни в чём.»
«Сталинские показательные процессы имели такую логику, какой не встретишь больше нигде. Чтобы избежать смерти, осуждённый должен был признать всё, дать своим действиям наихудшее толкование. Это был его единственный шанс. Но даже полное признание своей вины могло спасти жизнь только в редких случаях.»
«Сталин хотел не просто ликвидировать своих старых противников, но уничтожить их морально и политически.»
«…Странно-искажённый легализм оставался в силе до конца. Тысячи, миллионы людей можно было сослать просто по подозрению. И вместе с тем сто тысяч работников тайной полиции и других официальных лиц тратили месяцы на допросы и охрану заключённых…»
[Читаю всё это ещё раз одно за другим и думаю, что у многих может сложиться мнение, что все лучшие люди России при Станине были уничтожены, а остались только именно те, кто эти репрессии творили и их потомки. Но мы должны понимать, что были и реабилитированные и их потомки, и ещё очень многие, к этому никакого отношения не имевшие. Отсюда – и сравнительно большой процент сталинистов, но и немалое количество понимающих, каким он был. – Авт.]
