Владимир Хмелевский
Мужик и море
–Фоги-фоги.
Та, в недоумении смотрела на них. Доктор захохотал:
– Любовь придумали советские граждане, чтобы не платить. Идите сюда, ничего у вас не выйдет.
Все заказали ром. Черный, до синевы, бармен рукой лез в ведро со льдом, а затем шипцами брал кубики льда из своей розовой ладони и бросал их в высокие стаканы . Выпив несколько коктейлей, моряки полезли в воду и заплыли очень далеко, по берегу бегал замполит, махал руками и кудахтал как курица. Колян тоже пошел в воду, но сразу наступил на морского ежа, иголки впились глубоко в пятку, и тут же обломились, он вышел из воды и пытался их вынуть, ничего не получалось .
– Все, помрешь теперь ,– сказал довольный Федор,– даже не думай. А у меня смотри что есть, в непонятно откуда взявшейся трехлитровой банке, плавала небольшая мурена, будет у меня вместо кошки.
Наконец, замполиту, угрозами и лестью, удалось выманить на берег всех участников заплыва. На следующий день команду повели в зоопарк. Нога у Коляна распухла, поэтому его оставили на теплоходе. Из зоопарка все вернулись раньше, чем планировали, был слышен громкий мат и сдавленный смех. Оказалось, что сразу у входа команда решила сделать фото, у клетки с огромной гориллой. Пока выстраивались и пытались дружно улыбнуться, обезьяна внезапно вынула из-за спины огромную ладонь полную дерьма и размахнувшись, бросила его в толпу зевак.
Колян пошел на поиски Петровича, того нигде не было, и он зашел в каюту Федора. Тот сидел за столом, он соединил два лезвия, соорудив небольшой кипятильник, и включая его сеть, пытал небольшую мурену в банке электротоком.
Боцман и несколько добровольных помощников пошли на рядом стоящий теплоход с целой сумкой больших металлических бабин, чтобы поменяться фильмами, за ними увязался Зурик. Боцман с помощниками вернулся через десять минут, Зурика среди них не было. Поднявшись, по трапу, боцман пошел к большой лебедке и начал прилаживать большую сеть к крюкам. Закончив приготовления, лебедка уложила сеть на крышку трюма рядом стоящего теплохода. Соседи вынесли "бездыханное" тело Зурика и положили его в сеть, лебедка вернула тело моряка на родной теплоход. Вдруг Зурик вскочил и побежал в сторону машинного отделения, это было довольно неожиданно для окружающих. Боцман закричал:
– Ловите его, быстрее,– но было поздно, Зурик скрылся в недрах теплохода. Присутствующие матросы побежали за ним, прошло несколько минут. В гордом одиночестве, на корму, торжественно вышел Зурик, влез на борт, вытянулся стрункой, и подняв правую руку громко крикнул:
– Советский Союз ,– после чего прыгнул с кормы в воду. Пока все ждали его появления на поверхности воды возле кормы, он вынырнул у борта сбоку, залез на теплоход по канату и побежал вдоль надстройки. Все опять побежали за ним. Зурика ловили всем теплоходом, в конце концов нашли его в каюте, он лежал на спине, на ослепипельно белой простыне, весь грязный, в масляных подтеках и отработке, с прилипшей к плечу газетой и остатками ветоши, в неестественной позе, с широкого открытыми глазами и часто дышал. Боцман подитожил:
– Все охота закончена – тихо попросил всех выйти, и аккуратно прикрыл дверь в каюту.
Колян сидел на пирсе у теплохода, мыл по приказу боцмана какое-то огромное количество непонятно зачем путешествующих грязных бутылок и смотрел на местных подростков, которые пытались играть в волейбол неподалеку. Мяч отлетел к нему и он подавая им его обратно спросил:
– А с вами можно сыграть потом?
Подростки закивали:
– Один придете?
– Нет почему, может кто-то еще захочет, из команды.
Подростки, еще плохо говорящие по-русски, как-то напряглись на слове команда, повторив его несколько раз, и показав рукой направление убежали. Еще сонные, после вчерашнего перепоя, моряки подходили к спортзалу по указанному адресу. Как сказал Петрович «надо попинать мячик, не все ж время пить – не алкаши все-таки», первое, что их смутило, это глухой рев трибун. Паша спросил:
– Мы не ошиблись адресом?
Доктор ответил:
– Прорвемся, благодарный болельщик ждет, – гномы-мотористы как всегда дружно закивали, надежда, что там несколько залов, еще была. Куда прорываться стало не очень понятно когда они вошли внутрь помещения. Маленький спортзал был забит до отказа, все трибуны были заняты подростками. На площадке разминались двухметровые негры, они были одеты в форму сборной страны, каждый их удар по мячу сопровождался овациями зала, несколько трибун пытались сделать «волну». Какой-то плотный мужчина с голосом тамады-любителя комментировал происходящее на площадке в микрофон. Моряки вошли в зал, и остановились, увиденное ими меньше всего напоминало « просто попинать мячик». Игра продолжалась недолго. Моряки не смогли взять ни одной подачи. Пришла новая радиограмма – теплоход направлялся в Южную Америку.
X
Команда, затарившись алкоголем, всю ночь пила ром, поэтому Панамский канал Колян помнил плохо – что запомнилось, это неестественный, изумрудно-зеленый цвет буйной растительности на берегу и боцман, который не говорил по английски, но пытался общаться с иностранным лоцманом, поэтому говорил по-русски, с каким-то кавказским акцентом, надеясь, что так его легче понять. Утром, Паша разбудил Коляна раньше, чем обычно и они пошли смотреть на экватор, надеясь , что тот как-то отмечен. Так прошло полчаса, был слышен только рев морских котиков, качающихся на волнах. Доктор вышел на утреннюю зарядку и увидев друзей поинтересовался, что они делают на палубе. Те ответили, что хотят увидеть экватор, доктор рассмеялся и предложил им уйти, пока их никто не видел.
В Перу, на берег, Колян пошел с Петровичем и Федором, Паша был на вахте. Петрович, по традиции, пошел в ближайший ресторан, чтобы попробовать национальное блюдо. Ему принесли какое-то страшное месиво, Федор был недоволен внешним видом блюда и заказал только местной водки, остаток вечера они выясняли чьи блатные знакомые блатнее. Потом, уже напившись, ехали обратно, на машине, такой разбитой, что у нее на поворотах открывались двери. Числившийся потенциальным питерским стилягой Паша пошел на берег с замполитом и был опозорен, покупками, которые он совершил под его руководством. Двухлитровая бутылка кока-колы и дешевый магнитофон полностью развенчали его имидж. Зато замполит показал наконец, что он тоже человек. Он, два месяца твердивший о кодексе строителя коммунизма, залез в дешевом супермаркете в небольшой контейнер, с женскими трусами, и пытался выбрать модель подороже, супруге, за небольшие деньги, прикладывая их к себе, громко призывая Пашу помочь ему с покупкой.
Проснувшись утром, Колян понял, что случилось, что-то нехорошее, по внезапно установившейся тишине, были слышны крики и суетливая беготня где-то на палубе, он обулся и побежал по трапу наверх. Старший механик готов был расплакаться – сломался главный двигатель. Это, как сказал Петрович, в курилке – все из-за Любы и кок был с ним полностью согласен. Стармех, чтобы загладить свою вину, и впредь не допустить чего –то подобного, предложил найти добровольцев, залезть в двигатель и почистить его изнутри. Найти добровольцев было поручено старшему мотористу Федору. Когда эту новость объявили, Колян уже знал, кто будет этими добровольцами, он нашел ножницы, бритву и пошел к Паше, чтобы постричься наголо. Им надо было залезть в двигатель через какой-то лючок, и стоя в цилиндре протереть его тряпкой изнутри. Колян стоял на полусогнутых ногах внутри большого цилиндра, в полной темноте, и ждал когда случится что-то нехорошее. От монотонной, бестолковой работы очень болело правое плечо. Вдруг вспомнилось как его, чтобы выпустить в этот загранрейс принимали в комсомол.
***
Комсорг роты подошел и громко спросил: – Ты что заграницу не собираешься?
Колян быстро ответил: – Почему?
Комсорг продолжил: – А в комсомол, за тебя, кто будет вступать? На, бланк заполни, и завтра на собрании, мы тебя примем.
– Так там же, надо что-то выучить.
– Значит так, я спрошу тебя какими орденами награжден комсомол. Ты повернешь голову налево, там на большом плакате все написано. Прочитать сумеешь?
***
После такой работы, ребята безуспешно пытались вымыть тело несколько дней, одежду пришлось сразу выкинуть. Двигатель починили и загрузившись рыбной мукой взял курс на Вьетнам.
XI
Долгий переход по Тихому океану остался в памяти только стремительно ухудшившимся состоянием здоровья Старшего механика, рыбная мука могла самовоспламениться, и стармех, как ответственный за груз и слабо доверяющий своим подчиненным, по ночам ходил в трюм с большим градусником, его лицо приобрело землистый оттенок и в свете ночных фонарей он был похож на вурдалака, и попыткой Федора найти канистру. У боцмана их было несколько, из под краски, Федор предложил, что их можно выжечь изнутри и использовать. Технология была простая, бросаешь внутрь все, что горит, поливаешь бензином-керосином, поджигаешь, и все, готово. Так все и сделали, Паша собрал ненужный хлам, Колян бросил горящий факел внутрь канистры – прошло несколько секунд, ничего не происходило. Федор подошел со словами, что ребятам ничего доверить нельзя и осторожно заглянул внутрь. Внезапно прозвучал короткий хлопок, и из канистры вылетел мощный язык пламени, прямо в лицо Федору, тот закричал нечеловеческим голосом. Когда свидетели проишествия пришли ему на помощь, то стало ясно, что у него полностью сгорели брови, ресницы и чубчик. Доктор обильно обмазал обожженное место облепиховым маслом. Так он и ходил с лицом ярко-оранжевого цвета целый месяц перехода через океан. Но так как он считал виновными в этом проишествии Коляна с Пашей, то стал постоянно следить за их работой и жаловаться стармеху. Обычно Колян прятался за кран, с кувалдой, а Паша следил за передвижением оранжевого Федора. Когда Федор шел в их сторону, Паша подавал Коляну знак и, тот со всей силы лупил кувалдой по крышке трюма, создавая ощущение занятости. К подчиненным, вооруженным кувалдой, старший моторист подходить близко не спешил. Тогда Федор, что-то подозревая, предложил, в целях будущей безопасности главного двигателя, уменьшить диаметр гребного вала, причем оригинальным способом. Стармех, полностью занятый сохранностью доверенного ему страной ценного груза, согласился, но был как-то замечен в том, что пытался окрыть свою каюту гаечным ключом. Колян с Пашей проводили теперь все рабочие дни в румпельной, раз за разом прикладывая напильники на гребной вал. Напильники стирались быстро, на валу стерлась, похоже, только краска, Федору было приятно, остальной команде все равно. Наконец показался берег дружественного Вьетнама. Колян сидел на корме и любовался кроваво-красной водой Меконга вдруг, опять послышались чьи-то крики и суетливая беготня, Петрович был, как всегда был красноречив:
