Владимир Гергиевич Бугунов
Исход
Ари сумрачно посмотрел вокруг: действительно, серо-свинцовые волны постоянно с шумом накатывались на берег и аримане с трудом удерживали свои лодки в таком положении, чтобы волны не перехлёстывались через их борта. Из серых, низких туч то и дело срывалась неприятная морось, и гости уже порядком озябли на пронизывающем ветру. Ари встал во весь свой огромный рост, и аримане, окружавшие толпу туземцев, где с помощью пик, где пинками, заставили упасть варваров на колени и поклониться правителю. А ему стала совершенно безразлична эта холодная и обдуваемая всеми ветрами земля. И та земля, которая простиралась на севере. Если здесь, на самой оконечности этого острова, стоит такой холод, то северные территории для его теплолюбивых драконов и ариман были бы не самым лучшим местом для жизни.
Ари рыкнул что-то нечленораздельное, но аримане, стоявшие на берегу, его поняли и быстро погрузились в лодки. Вскоре, обогнув северный мыс, они с попутным ветром устремились вдоль побережья на юг, к теплу и солнечному раздолью, хоть и несколько затемнённому полупрозрачной пеленой, появившейся в день, когда вся Земля вздрогнула от чудовищного взрыва. Под ритмичное похлопывание небольшого трапециевидного паруса Ари предался воспоминаниям. После пробуждения от последнего по счёту Сна не сразу аримане, их дети, признали главенство драконов. Много стало ариман. Тысячи тысяч, а может, и больше. Но большинство из них, забросив в пыльные чуланы мечи и щиты, луки и стрелы, занялись выращиванием риса и чумизы, чая и красного карпа. Среди них появились купцы и богатые аримане – мандарины. Особенно прибыльным делом стало выращивание тутовых деревьев и получение шёлка. Именно эти занятия дали толчок к развитию торговли как внутри провинций Аримии, так и в пределах, где жили варвары. Быстрыми темпами развивались животноводство, пчеловодство. Большим подспорьем стал речной и морской промыслы. Да, драконы многое проспали. Аримане давно поделились на очень богатых, которых, конечно, было меньшинство, более-менее зажиточных и бедняков, которых, было больше всех.
Он вспомнил, как их, драконов, встретили в первом же селении, где главным был старейшина Хань-Ли. С трудом старшина и старики селения признали в драконах их бывших учителей и наставников. Когда старшина собрал народ на главной площади селения, далеко не все аримане смотрели на драконов с должным вожделением и почитанием. Часть жителей, стоявших особняком и одетых в расписные шёлковые халаты, о чём-то всё время перешептывались между собой. Из толпы же бедняков, напротив, неслись радостные крики: каким-то шестым чувством бедняки поняли, что приходит пора перемен. У многих из них, особенно молодых ариман, глаза радостно блестели, а когда они косо посматривали в сторону мандаринов и примкнувших к ним приближённым, то в их глазах появлялась ярость, что не укрылось от глаз многомудрого правителя Ари. Он грозно рыкнул в сторону мандаринов, и драконы тотчас же прогнали их с площади, что вызвало настоящий восторженный рёв толпы. А потом произошло невероятное: сначала один, другой, а затем и все аримане опустились на колени. Они признали власть Ари, они готовы были повиноваться ему! Не зря, пока толпа собиралась на площади, старики что-то шептали на ухо своим сыновьям и внукам. Теперь все знали, кто явился перед ними.
Ари простёр руку над преклонившими колени:
– Старики, женщины и дети! Встаньте и вернитесь к своим очагам.
Дождавшись их ухода, Ари заговорил:
– Дети мои! Жадные и жалкие мандарины превратили вас в рабочий скот. Они первыми забыли мои заветы – быть воинами, а не торговцами, и идти на север и запад, завоёвывая новые земли, а не держаться за тугие кошели с золотом. Так больше не будет! Я, Великий и Непобедимый Ари, призываю вас в свою армию, чтобы начать освобождение Аримии, которую я создал и которая называется моим именем, от богатых и подлых трусов, предавших мои заветы.
Толпа исступлённо заревела:
– Веди нас! Веди нас, Великий Ари! Мы с тобой!
Больше ста воинов встали под его руку в этом селении. И послал он их вместе со своими подданными в дома мандаринов, и вскоре у его ног образовалась целая гора оружия: от простых пращей до золочёных луков и стрел. В этой куче оказались и богато украшенные ножи и палаши, и простые топоры, и даже кнуты. Больше десяти туго набитых золотом, серебром и драгоценными камнями мешочков тоже упали к ногам правителя Ари. Но уже успели напуганные и обозлённые мандарины разослать гонцов во все стороны. В ближних и дальних селениях начали собираться отряды, которые вскоре слились в огромную армию, готовую растерзать, убить или пленить пришельцев, выдававших себя за учителей и наставников ариман. Мандарины почувствовали угрозу для себя и поэтому не скупились на снаряжение этой армии. Дракон Масс с двумя воинами из числа ариман вёл постоянную разведку и, в конце концов, доложил повелителю Ари, что к селению направляется армия в несколько тысяч воинов. Из селения исчезли и мандарины, и старейшина Хань Ли. Ни на одном из воинов Ари, если не считать драконов, не было польги. Давно разучились аримане делать кольчуги. И мандарины были первыми, кто запретил это ремесло среди простого народа. Лишь стражникам мандаринов разрешалось носить польгу. Оружия не хватило даже на половину воинов. И тогда оружием стали серпы, трёхзубые остроги и просто заостренные колья.
Ари, семь его драконов и всего лишь сто воинов-ариман взобрались на холм, находящийся за селением, и выстроились там в длинную шеренгу. Но напротив них в пологой долине уже выстраивались десятки, сотни таких шеренг. Ари, посмотрев в сторону своих противников, хищно осклабился. Мандарины, конечно, сильно постарались, чтобы за такое короткое время собрать несколько тысяч ариман.. Но они не были воинами. Лишь на нескольких из них были надеты кольчуги. Лишь немногие из них держали в руках палаши, луки и стрелы. Остальные «воины» сжимали в руках заостренные колья. Скорее всего, мандарины пожадничали или побоялись вооружить народ более добротным оружием.
Солнце светило в спины воинству Ари и било в глаза рати противника. Настоящими исполинами выглядели драконы в жидкой шеренге защитников. И настоящим исполином среди исполинов выглядел предводитель Ари. Его польга переливалась в тусклых лучах солнца и невольно приковывала внимание его противников. А среди воинов, насильно пригнанных сюда ман-даринами, уже побежал ропот. Не все, не все они забыли, чьи они сыны, кто был Отцом и Повелителем их предков и на кого мандарины, эти беспощадные богачи пытаются их натравить.
Приближённые к мандаринам тысяцкие метались перед строями своих отрядов, пытаясь двинуть эту массу на жалкую шеренгу бунтарей-ариман, подбитых на бунт странными чужаками, но никто не трогался с места. Даже сотники и десятники, огрызаясь на свирепые окрики тысяцких, не двигались с места. И тогда Ари, дав знак своим, чтобы они оставались на месте, пошёл вперёд один. И по мере того, как он приближался к передним шеренгам наёмников, те всё больше и больше пятились назад. Ари вступил в образовавшийся полукруг и поднял руку. Нависла гнетущая тишина. И в этот момент один из тысяцких, выполняя приказ мандаринов, дико закричав, кинулся на Ари с высоко поднятым палашом. И вот когда ретивый ариманин собирался уже опустить палаш на голову дракона, Ари, молниеносно выхватив свою саблю, отсёк руку с палашом и, сбив хвостом ариманина с ног, приставил острие сабли к горлу напавшего на него ариманина:
– Я обещал, что вернусь к вам, дети мои. И я вернулся!
Строй наёмников давно сломался, они сбились в толпу и с ужасом смотрели на поверженного тысяцкого, истекающего кровью. А Ари, грозно посмотрев в сторону двух других тысяцких, взревел:
– Вы попали в неволю и кабалу к богатым и жадным соотечественникам, которые драли с вас десять шкур. Я, Великий и Непобедимый Ари, ваш отец и основатель Аримии, освобождаю вас из неволи.
Из тысяч глоток вырвался радостный вопль. Многие из наёмников стали бросать на землю оружие. Ари вновь властно поднял руку:
– А вот оружие вам ещё пригодится. Отныне я объявляю вас воинами Аримии. Моими воинами! Теперь богачи будут работать на вас. Они заплатят за унижения, нанесённые вам. Они оплатят все расходы на вооружение нашей армии. Обещаю, вы станете такими же непобедимыми, как и я!
Слова их повелителя разожгли в сердцах ариман такой огонь, что ревущая толпа быстро изловила не только двух, пытавшихся убежать тысяцких, но даже сотников. Ари спокойно отнёсся к расправе ариман над двумя тысяцкими, верными холуями мандаринов, но сотников убивать не дал.
– Отпустите их. Они сейчас пойдут к своим мандаринам и скажут им: – пусть готовят золото и серебро на нужды армии. Не послушаются – голова с плеч!
Так в течение нескольких месяцев в Восточной Аримии удалось создать такую армию, о которой мечтал Ари. Ещё тысячи и тысячи новых воинов вступили в неё. Такой армии не были страшны и северные великаны с их маленькими племенами бледнолицых людей. Драконы были хорошими воинами, и они каждый день учили бывших рыбаков и крестьян воинскому искусству. Правда, оставался вопрос: кого эта армия будет побеждать. Варвары, которые жили на Лему и островах вдоль Срединного континента, почти поголовно погибли от Большой волны. До северных великанов и их детей было ох как далеко. Ещё когда в распоряжении драконов были их летающие лио-ди, они поняли, что Аримия находится на самом краю огромного незаселённого континента. Правда, у Ари был зуб на тех волосатых существ, что убили целую дюжину драконов перед самой последней спячкой. Но их Ари в расчёт не брал. С ними его воинство быстро расправится. Спячка восстанавливала силы и молодость драконов, но не слишком укрепляла память. И всё же Ари смутно помнил, что на этой планете, кроме северных великанов, были и другие белые великаны. Да, да, одного из них его воины даже убили где-то в горах. Но где они сейчас и враги они или друзья его заклятых врагов – он не знал. Но он знал другое. Нужно крепить армию, двигаться на запад и север от Аримии, подчиняя своему влиянию все глубинные территории страны. Много, слишком много развелось продажных торгашей, предпочитающих торговать, а не воевать, копить свои богатства и строить дворцы и не исполнять волю Повелителя.
В течение нескольких лет многочисленные отряды Великого Ари огнём и мечом прошлись по всей стране, принуждая мандаринов покориться воле Повелителя. Нет, он не стал их уничтожать. Зачем? Кто-то должен же был кормить, одевать и вооружать его армию. Отныне каждый удел мандаринов облагался данью. Воины Аримии теперь были прекрасно экипированы, накормлены, одеты. Они были готовы умереть за своего любимого вождя в любую секунду. Он освободил их от гнёта мандаринов, он вдохнул в них новую жизнь, и они боготворили его. К концу четвёртого года после пробуждения драконов от Сна армия ариманов подошла к пограничной реке Ху и стала лагерем на её правом берегу в том месте, где река делала огромную петлю, сначала направляясь на север, затем на восток, а потом круто изгибаясь к югу. Сюда со всей Аримии начали стекаться караваны из ослов и верблюдов, гружёные продуктами, плотницкими инструментами, одеждой и оружием.
Часто выходил Ари на берег реки с жёлтыми водами и зорко всматривался в противоположный берег. Но берег всегда был пустынен. Ни глаза, ни нос, ни уши дракона не чувствовали опасности, и с каждым днём в нём крепла уверенность в том, что никто не помешает его армии пересечь эту водную преграду и повести своих воинов на главную в его жизни битву.
ГЛАВА 7
Тарх со вздохом кинул взгляд на ту сторону улицы, где находился загон с лошами и так качнул мехами, что угли в горне занялись сине-красным огнём.
– Полегче, внучек, полегче, а то перекалится железяка.
Свар наконец вытащил заготовку из горна и перед тем, как приступить к ковке лемеха рала, буркнул:
– Иди уж. Вон, зовут тебя сорванцы.
Радостно гикнув, Тарх на секунду прижался к пахнущей железом груди старика и помчался к загону, чтобы успеть выбрать себе лошу. Сегодня с несколькими парнями была его очередь идти в ночное. Табун лошей у русенов был уже таким большим, что в ночное на пастбище отряжали не менее пяти ребят, чтобы смогли они уберечь животных от волков и нередких здесь косолапых. Лоши в загоне уже нетерпеливо пригарцовывали и всхрапывали, чувствуя, что вырвутся скоро на свободу, на вольные травы, на водопой у быстрой реки с тихими плёсами.
Горденя, Мирон, Федун и Житко уже разобрали и надели уздечки на своих скакунов, так что Тарху пришлось поторапливаться, чтобы не отстать от дру-зей. Лишь старых кляч да самых малых молочных жеребят оставляли в загоне. За ними свой уход был. Вскоре табун, понукаемый пастухами, помчался на новое пастбище, расположенное чуть ниже по течению реки. Так было заведено давно. Лоши не выедали траву до земли, а лишь «стригли» её, и через некоторое время на этом месте подходила отава – вторая трава, и снова можно было пускать лошей на отдохнувшее пастбище.
А Свар доковал-таки разлапистый лемех плуга и, чуть подержав заготовку на воздухе, резко сунул её в деревянную кадь с водой. На сегодня дел он себе не планировал, да и день этот клонился к вечеру. Он ждал момента, когда от своих дел освободится его жена Лайда. Она по-прежнему каждый день гоношилась с девушками. На этот раз учила их какому-то мудрёному вязанию. Благодаря ему ворот, обшлага рубах приобретали новый, праздничный вид. Любо-дорого было одевать и носить такие рубахи. Ну и ещё была причина для молодых девах корпеть над вязаньем да шитьём: пришла пора ладить себе наряды нешуточные. Девки ведь на выданье были, вон как засматривались порой на крепких да молодых молодцев. Да и другая причина была крутиться им вокруг матушки Лайды: любили они слушать сказы лайдовы о случаях разных, о земле, где родились первые русены, о том, как ушла та земля в пучину морскую, как прилетали на землю русенов драконы огнедыщащие и как бились с ними молодцы племени.
Тара, его внучка, тоже была среди искусниц, но её голос редко был слышен среди смеха и разговоров подружек. Молчаливой была Тара, но уже все в городище знали силу целебную в ней. Любую хворь, любую болячку заговаривала, залечивала она. Кровь в ране останавливала одним взглядом. Укус змеиный зацеловывала так, что уходили русены и старые и молодые от неё ещё здоровее, чем были. Многому научила её Лайда. С каждой травинкой-былинкой она разговаривала, собирая в лукошко в нужный день, в нужный час. Её отвары и мази даже мёртвого могли поднять со смертного одра. Тогда, на заре человечества, не было такого понятия как ведьма, колдунья. Лечебное ремесло Тары ценилось всеми, и многие были ей благодарны за спасённое дитя, излечившуюся от хвороби лошу или соба, порванного медведем. Она и костоправом знатным стала, знала, какую мышцу растереть, чтобы человека не кособочило от перетруженности. Борейская чета души не чаяла во внучке, высшей отрадой она была для них.
Свар, не торопясь, дошёл до избы, где учительствовала жена, и остановился чуть не доходя до оконца, занавешенного цветной тряпицей. Видимо, в этот момент Лайда закончила рассказывать очередную интересную историю, и чей-то тоненький голосок, кажется Тоси, просил её ещё что-нибудь поведать девушкам. На этот раз Свар услышал из уст жены не сказ о прошлом, а философские рассуждения.
– Я говорила вам, что каждый человек, даже в общине живя, волен свой путь жизни избрать, – Лайда сделала паузу, видимо, помогая одной из девушек ловчее спицами работать, и тут же продолжила своим певучим неторопливым голосом, – но слеп человек без познания. Пробуждение человека как человека в этом только и состоит. Дитя человеческое, постигнув незнаемого, снова взирает на Веды, и снова долгом становится к жизни духовной стремление, а главой всех деяний становится совесть. Совести внимая, человек отторгает всё злое и несправедливое, и от этого совесть становится крепкой и непоколебимой, и вот оно – его человеческое счастье, с познанья начатое. А в счастье и сам человек создаётся…
Свар деликатно кашлянул в кулак, напоминая жене, что уже заждался её. Она услышала осторожное покашливание мужа и что-то тихо сказала девушкам, да так тихо, что Свар, как ни прислушивался, не услышал – что. А изба чуть не взорвалась от смеха после слов наставницы русенок. Когда Лайда вышла оттуда, и они направились к своей огромной высокой избе, Свар с прищуром покосился на неё:
– Чем это ты их так развеселила, жёнушка?
Лайда, оглянувшись на девушек, прилипших к окнам, озорно сверкнула глазами и игриво качнула бёдрами:
– А вот не скажу. Ты давай лучше уголья в камельке расшевели: не люблю баньку холодную – люблю жаркую да с крепким паром.
Позже, разомлевшие после баньки жаркой, да исхлёстанные до изнеможения вениками дубовыми и берёзовыми сидели они вдвоём да чаи на травах настоянные распивали, да снова подливали его и пили. После хорошей баньки и чай травяной хорош да пригож. Лайда чуть вздохнула и посмотрела в тёмное окно, где темень ночная лишь звёздами прерывалась.
– Когда же сынок наш вернётся? Скучно как без него.
Свар погасил улыбку в усах и снял нагар с фитиля ночника:
– Да вижу, как ты скучаешь. От девок да малышни не вылазишь, а ведь у них самих свои мамки имеются. Я тебя только ночью и вижу. А сын, раз обещал вернуться, значит, вернётся, так что не тереби зря свою душу.
За дальней избой городища вдруг весело заиграла брёлка, а ей, словно передразнивая её, вторила другая. И вот подхватили мелодию молодые звонкие голоса, и полилась песня. Это молодёжь, освободившись от дел будничных и рутинных, пошла толпой к тыннику. Там, под дощатым навесом, хранился сухим огромный пук соломы да огниво с кресалом общинное. Заведено так было давно. Если что случилось бы в городище русенов, то зажгли бы они эту солому, а ганиши и керумы, чьи городища были в трёх-пяти верстах от них, на помощь бы прискакали. Такие же тынники тревожные были и у соседей. И хоть пустынны были земли вокруг их селений и давно на них никто не нападал, да помнили все о коварном нападении драконов и смерти, которую они принесли.
Рамх, Свар и Шив сразу установили порядок нужный и удобный для людей. До полуденного солнца молодёжь училась грамоте: малышня выводила буквицы на кусках бересты; те, кто постарше, писали под диктовку Лайды или сочиняли сказы о том, чем занимались в этот день, что видели. А некоторые из парней, смущённо прикрывая письмена от взора других парней и девушек, сочиняли любовные записки. Любили дети и счёту учиться. Ведь одно дело – посмотреть на свои пять пальцев, и сказать: много! А другое – знать, что всего пять пальцев на руке. Так и лошей в загоне можно было сосчитать да определить, не потерялась ли какая из них, а может, какую из них и медведь задрал. По окончании «школы» русены все от малого до великого знали, как сложить, отнять, умножить или поделить любое число. Грамотными они были ещё в самые седые времена, когда венейцы, аримане и даже лемусы с дикими нерами об этой науке и понятия не имели.
После утренней учёбы другая пора наставала. В каждом городище, в каждой избе всегда работы было полно. Люди уже приручили диких рогаток, которых позже стали называть коровами. Так же появились у них козы да кошки, утки одомашненные да птицы лесные – будушие курочки рябенькие, чёрненькие да разные. За всем этим хозяйством пригляд должен был быть. Накормить, напоить животинок надо было, яйца собрать, шерсть с коз надрать – да мало ли дел было? А когда время пахоты наступало или жатвы, так и занятия отменяли, все на поле выходили сеять да жать, цепами махать, жернова крутить. Да, всегда работы было вдоволь, и только к вечеру угоманивались взрослые и не шпыняли отпрысков за нерадение. А уж вечером молодые отрывались, женихаясь с девахами, и гнали от себя мальцов, что так и норовили подсматривать за старшими да ябедничать мамкам. Словом, только вечер и часть ночи парубкам были даны для общения между собой. Но молодыми они были, сил хватало на всё.
Свар начал клевать носом, когда в избу заглянула Ольна и увлекла Лайду за собой. Решили в очередной раз, хоть издалека, да за парнями и девушками присмотреть, чтобы не допустить вольностей лишних. Хотя непотребств всяких среди них отродясь не было. Славными они были детьми. Славными выросли, добрыми и не завистливыми, откуда непотребству взяться? А уж сегодня и вовсе можно было не беспокоиться ни о чём. Главный затейник-закопёрщик, Горденя, был в ночном. Вот уж шалопай из шалопаев! Старшинка давно уже поняла, – там, где Горденя, там и проказы разные творятся. Не мог он без них и дня прожить.
Прилёг Свар на широкую лавку, закинул руки за голову, да и незаметно для себя задремал. И придремнулось ему что-то странное. В тот год, когда ушли племена с реки Оо на Каменный пояс, через три или четыре дня Джамма, старшинка ганишей, пожаловалась Учителю, что пятеро парней из её племени пропали. Тоже ходили в ночное, а назад не вернулись. Табун лошей к утру разбрелся по лесу, а их и след простыл. Расспросила она с пристрастием их одногодков, да те и признались, что замыслили бегунки в поход на ариман пойти. Ну да, рассказывал Свар, да и Рамх с Шивом ребятне, что есть-живёт на юге желтокожий народ. Что их правитель Ари, на земли северные алчно смотрит. Да ещё припомнили, что сами драконы – наставники ариман когда-то напали на племена людей и их девушек в полон умыкнули. Вот и подхватились несмышлёныши славу в бою с ариманами сыскать. А им по пятнадцать-шестнадцать лет всего, того не поймут, что за это время много воды утекло и, может быть, и драконов уже в живых нет. Словом, ушли да потерялись в тайге дремучей да бескрайней.
Свар тогда несколько дней на катере небо бороздил, разыскивая пропавших, и только на шестой день далеко от правого берега Оо заметил сверху сизый дым от костра. Погрузил он беглецов в катер, пожурил их по-отечески за необдуманность детскую, да и не ругал больше. Ведь на благое дело сподвиглись, да дело головушки горячие загубили ещё задолго до того, как мечи пригодились. Глупыши, одним словом.Так вот всё это видение дрёмное и явью когда-то было, так что не оно удивило. Во сне и что-то новое привиделось. Когда он на катере с бегунками мимо брошенного селения ганишей пролетал, отвлёк его кто-то из юнцов, и не увидел Свар, как ниже селения на воде что-то блеснуло. А вот сейчас, во сне его боковое зрение, пусть и с опозданием, подсказало ему, что он видел да не заметил. Такой отблеск могла дать лишь приличная по площади металлическая поверхность. И такая поверхность могла принадлежать либо кораблю, либо катеру аталантов, сбитых борейцами во время налёта супостатов на селения людей. Правда, как разломился на куски и грохнулся в воду корабль аталантов, Свар видел собственными глазами, а вот катер…. некогда им было заниматься во время боя с кораблём противника.
Свар резко сел на топчане, очнувшись от дрёмы. Столько лет прошло, а память всё сохранила. Выходит, не доделал он с Лайдой своё дело до конца. Понадеялись, что катер и без них под воду уйдёт. На следующий день, наказав жене, чтобы была постоянно на связи с ним, он оседлал шлюп и уже через несколько минут был на месте, где его мозг и глаза «зафотографировали» сбитый катер. Место, где катер вытаскивали на берег, он нашёл, а вот самого катера и след простыл. На одной из проплешин на берегу увидел он несколько коротких брёвен, лежавших на земле параллельно берегу. Кора на брёвнышках была помята так, что ни медведь, ни какой другой зверь так бы не расстарался. Похоже, вытаскивали притопленный катер из воды другим катером да сушили долго. Земля под кострищем глубоко выгорела. Свар невольно улыбнулся: вот ведь припекло аталантов. Оставшись без кораблей, и катером решили подорожить, сунулись спасать его в самое логово противника.
Бореец попенял себя за то, что не уследил за этим. Теперь у аталантов стало больше возможностей для их препротивных дел. Он вернулся в шлюп и, поднявшись в воздух, заложил крутой вираж, направляясь на юго-восток. Давненько он не навещал ариман, да и лемусов тоже. Последний раз на Лему он был задолго до отлёта Пера с Земли. Не было в живых уже славного О-Лу и его верного сына Лу-Ана, продолжателя дел отца. Посмотрел Свар на нового царя Лему Ао-Луа, поговорил с ним и понял, что прошли хорошие времена у лемусов. Новый царь помпезно называл свою страну Империей Солнца и никак иначе. Вокруг него крутилась свита льстивая. Стража вооружённая не подпускала к царю теперь никого, с какой бы бедой к нему не пришли его подданные. А во дворце его сплошь одни голые фурии шныряли, непотребством занимаясь с царём чуть ли не на глазах гостя. Зарёкся Свар прилетать к этому развратнику ещё когда-нибудь.
Пролетел он на своём шлюпе над широкой лентой реки Аму, пересёк границу по реке Ху и полетел вдоль русла реки Ян. Нигде не было следов пребывания драконов. Может, действительно сдохли ящерки? А вот за ариман порадовался. Границу по реке Ху они не пересекали. По рекам сновали их джонки с товарами да грузами разными. У побережья лодок было ещё больше: и весельных, и парусных. Тоже делом торговым занимались. Это хорошо. Торговать лучше, чем воевать. Но когда он достиг в полёте большой излучины реки Ху, бореец невольно чертыхнулся. Да, аримане и здесь не нарушили давний уговор с Пером не пересекать пограничную реку. Но на правом берегу излучины стояли сотни, тысячи шалашей и круглых фанз аримановских, и самих ариман здесь было видимо-невидимо. На многих вытоптанных площад-ках дрались врукопашную, стреляли из луков в цели, рубились на палашах тысячи воинов. Да, пока вся эта рать была на правом берегу, и придраться, вроде бы, было не к чему, но если эта лава перемахнёт реку и пойдёт на север в борейские земли…. Впрочем, долго им топать придётся. Тысячи вёрст отделяли Аримию от их ближайших противников – племён русенов, ганишей и керумов, а других племён и народов и не было, не народились ещё.
Свар направил шлюп ближе к земле, чтобы в деталях посмотреть, чем аримане занимаются, и сколько ни всматривался, нигде не заметил ни одной лоши, ни одной клячи или полклячи. К лагерю воинскому из глубин Аримии тянулись караваны из верблюдов да осликов с тюками грузов. Некоторые верблюды тащили за собой волокуши. Видимо, много для такой оравы требовалось и воды чистой, и продуктов разных, да и оружия.
Судя по всему, рать эта собиралась не один день, и всё новые и новые отряды продолжали приходить сюда с караванами. Верблюды и ослы – животные неторопливые, и не скоро с их помощью аримане, вздумай пойти они в поход, доберутся до Каменного пояса, оплота борейских детей. А пешком до тех мест отсюда топать не перетопать. Не стал он искать встречи с ариманами. Без страховки соваться в их бурлящий лагерь небезопасно. Лайду отвлекать сюда тоже не резон. Не ровен час аталанты объявятся, а для них дети борейские хуже зубной боли.
Низко летел шлюп борейский вдоль русла реки, и его заметили. Аримане, бросив свои дела, тыкали вверх пальцами, а кое-кто из них даже стрелы в шлюп стал пулять. Ну, пусть поупражняются, не жалко. Это даже хорошо, что заметили его. Если жив ещё дракон Ари, то доложат ему об этом, а тот и задумается, нужно ли ему на рожон лезть, границу нарушив? Разогнал шлюп бореец и взял курс на запад. Никогда он не летал в ту сторону: всё недосуг было. Дети борейские у него и Лайды всё время отнимали. Многому они научились от учителей своих, да многому ещё надо было научиться. Да и оберегать их надо было от гостей незваных, «партнёров» – аталантов. Но помнил он, что сын ему рассказывал об Аталантиде. К моменту её гибели не было там уже детей аталантов. Значит, спровадил куда-то Зеус своё потомство, а куда – неизвестно. Может, на Жаркий материк? Да слишком там жарко. Это нерам там вольготно, привыкшим к жаре ещё с Аталаны, где жили они в южном полушарии в тепле и неге до рабства своего. Может, перебросили их на один из материков Новой Земли, что простирались за Аталантическим океаном, а может, на берег Срединного континента? И там, и там есть, где разгуляться.
На большой высоте пролетел он над местом, где простиралась Аталантида. Лишь водная гладь блестела под шлюпом, ушла вся страна аталантов в пучину. Да, посеявший ветер пожнёт бурю. Так и с аталантами вышло: хотели борейцев и их детей уничтожить или в рабство обратить, да сами едва уцелели. Свар развернул шлюп и взял курс на почти квадратный, гористый полуостров Венеи, крайний западный выступ Срединного континента. Что-то толкало его именно туда. Он снизился над проливом, соединяющим Аталантический океан со Средиземным морем, и вдруг заметил на его левом берегу тонкую струйку дыма. Проверив показания радара и убедившись, что ни в небе, ни на земле, кроме его шлюпа, в этом районе других летательных аппаратов нет, он стал снижаться, чтобы понять, что это был за дым: от костра или от пожара лесного.
Наконец, через оптику шлюпа он рассмотрел, что дым шёл всё-таки от костра. А вокруг него он увидел людей! Вот кто-то из них шагнул к отвесной скале и тут же исчез там. Видимо, в береговой пещере. А у костра суетились ещё три существа. Судя по длинным волосам, спускающимся чуть ли не до пояса, это были женщины. Одна из них что-то жарила на огне на длинной палке-вертеле, вторая собирала неподалёку сушняк для костра, а третья прижимала к себе малыша, завёрнутого в меховые шкуры и кормила его грудью. Мужчин поблизости не было. По крайней мере, тот, что скрылся в пещере, больше наружу не выходил.
Свар удовлетворённо крякнул. Вот куда Зеус переправил потомство аталантов. Он уже собирался развернуть шлюп и лететь назад, к Каменному поясу, и вдруг, на невысоком гребне, чуть левее входа в пещеру, заметил нескольких существ, сверху из-за камней посматривающих вниз. Свар снова прильнул к окулярам оптики. Эти существа были и похожи и не похожи на тех, что сидели у костра. На женщинах была хоть и примитивная, но одежда – меховые накидки и подобие юбок, а «наблюдатели» сами по себе были «меховыми». Их спины, груди, руки и ноги были покрыты рыжевато-коричневыми волосами, какой-то другой «одежды» на них не было.
Борейцы, исследуя планету, видели на разных материках волосатых прямоходящих кареглазых существ, но они были дики и сразу же старались исчезнуть из поля зрения исследователей. И никто из них не видел, чтобы «волосатики» пользовались хоть каким-то оружием. А тут Свар ясно рассмотрел в руках этих существ толстые заострённые палки. В руках этих физически сильных созданий даже такая палка становилась мощным смертоносным оружием. Свар плавно перевёл шлюп за спины волосатиков и стал терпеливо наблюдать, что будет дальше. Чего хотели волосатики – захватить женщин или полакомиться их мясом – трудно было сказать. Но ви-димо, дождавшись, когда мужчина этого небольшого племени скроется в пещере, они решили действовать. Видно было, как они осторожно, чтоб не сбить камни вниз, стали спускаться на береговой пляж. И как только последний из них спустился на береговую гальку, все пятеро волосатиков, вскинув «копья» над головами и издавая гортанные крики, кинулись к костру. Две женщины, дико закричав от страха, успели юркнуть в пещеру, а женщина с ребёнком заметалась: путь к отступлению в спасительную пещеру был для неё отрезан. В этот момент из неё выскочил мужчина с трезубой острогой наперевес. Ему удалось сбить одно из существ с ног и оказаться рядом с женщиной с ребёнком. Белокурый мужчина, одетый, как и женщины, в меховые одежды, был, пожалуй, на голову выше любого из волосатиков. Но что он мог сделать один против пятерых звероподобных существ, каждый из которых не уступал ему, а то и превосходил его силой? Волосатики уже плотно окружили своих жертв, и развязка могла наступить в любой момент.
