Владимир Гергиевич Бугунов
Антиной
В конце статьи был помещён краткий комментарий только что полученный с места событий от собственного корреспондента «Таймса», Бобби Руша:
– «О силе землетрясения поразившего северо-запад страны говорит то, что все сейсмографы от Сиэтла до Денвера и от Сан-Диего до канадского Реджайна вышли из строя, так как они были рассчитаны на удары до десяти баллов. И ещё одна странная особенность этого мощнейшего землетрясения: при привязке точек сбрасывания огнегасительных материалов и десантных групп спасателей оказалось, что фактическое расположение этих точек по сравнению с картографическими данными сместилось в очаге поражения почти на двадцать километров на север…»
Последние строчки были, видимо рукой Моута, жирно подчёркнуты красным фломастером. Дальше Руш привёл показания некоторых очевидцев, о том,что накануне землетрясения они видели в небе странные, быстро перемещающиеся светящиеся объекты, а один из очевидцев утверждал, что ночью заметил в небе сильное северное сияние, которое впрочем, для этих широт большая редкость.
За спинами Генри и примостившегося рядом с ним Тронлея послышалось хлюпанье. Янг, закрыв лицо ладонями, плакал! Этот умудрённый жизнью человек, раньше, чем его молодые коллеги, понял, что они натворили.
– Убийцы! Убийцы! Убийцы!!
Джим, расталкивая товарищей, тянул в сторону видеокамеры свой кулачек и снова и снова исступлённо кричал.
–Убийцы! Убийцы!
Генри выпустил газету из рук и схватился за голову. Он вспомнил слова Моута о том, что весь цикл испытаний этого людоедского оружия и главные «исполнители» – Янг и Пфафф найдут достойное место в снимаемом фильме. Значит они оба, вольно или невольно стали соучастниками невиданного до сих пор преступления, виновниками гибели сотен тысяч, если не миллионов их соотечественников. Детей, стариков, женщин и мужчин…
Конечно, ещё до испытаний Пфафф прикидывал, какой ущерб мог принести его резонатор. Его прикидки были чисто умозрительные, но в любом случае он и не предполагал, что всё может закончиться такой ужасной катастрофой. Горячая волна горя, вины, злости и безысходности накатила так, что Генри стал буквально задыхаться от душивших его слёз. Тронлей рывком поднял газету с пола и, скатав в тугой шар с силой запустил его в глазок видеокамеры.
– Эй, Моут, мы требуем немедленной встречи! Слышишь ты, грязная свинья? Немедленно!
Их услышали. Щёлкнул замок входной двери. На пороге стоял криво ухмыляющийся Милвз.
– Шеф готов встретиться с вами прямо сейчас.
Стулья из кабинета Моута чудесным образом исчезли. Видимо этот мерзавец посчитал излишней фамильярностью, чтобы «преступники» грели свои задницы рядом с ним. Пусть стоят. Не рассыпятся. Учёных остановили у самого порога. Между ними и столом расположились Милвз и ещё один бритый накачанный амбал. Четверо охранников прикрыв за собой дверь, остались в коридоре.
– Поздравляю вас с успешным испытанием вашего резонатора, Генри. Ну а в ваших АМС, Джимми я и не сомневался. Всё прошло великолепно, господа. Вы даже не представляете как там, – Гарри закатил глаза и ткнул длинным пальцем в потолок, – рады нашим успехам.
– Вы мерзавец, Моут. Вы и ваши хозяева. Вы втянули всех нас, – Тронлей дёрнул головой в сторону своих коллег, – в преступную авантюру, по сравнению с которой меркнут атомные взрывы над Хиросимой и Нагасаки. На вашей совести сотни тысяч погибших, миллионы оставшихся без крова над головой…
– Если быть более точными, – перебил его Гарри, – погибших по состоянию на шестнадцать часов местного времени – триста восемьдесят тысяч. Более полутора миллионов раненых и обожжённых. Семь миллионов остались в чистом поле. Правда данные ещё поступают и думаю, к полуночи цифры заметно подрастут. Но в чём, собственно проблема?
Ослепительная американская улыбка, появившаяся на лице Моута была сейчас так же уместна, как если бы какой-нибудь мэр на похоронах своего предшественника вместо дежурной речи перед погребением пописал бы в гроб. Пфафф и Янг подавленно молчали. Ужасающие цифры, озвученные Моутом буквально раздавили их волю. Особенно страдал Генри. Ведь именно его резонатор, его любимое детище, которое он изобрёл и готовил для блага всего человечества, нанёс сокрушительный удар по его соотечественникам.
Моут насмешливо наблюдал за метаморфозами, происходящими с лицами его рабов. Да, по сути, они были его рабами. Он мог их прямо сейчас раздавить как мокриц, мог помиловать, мог пообещать им соблазнительные перспективы. Сегодня в полдень он сообщил председателю канадо-американского клуба масонов о результатах испытаний и получил полную свободу действий по подготовке к операции «Ной-2». Сэр Гренхольд даже намекнул, что его, Моута, кандидатура, на ближайшем совете клуба будет включена в список Посвящённых. Это конечно ещё не полнокровное членство в ложе, но достаточно высокая ступень в их сугубо иерархическом братстве. А главное – это гарантировало ему место на одном из ковчегов. На Гарри даже накатила минутная слабость. В конце концов, чисто по-человечески он понимал и Янга, и особенно Пфаффа. На этих бедолаг сразу столько всего свалилось.. .Он вышел из-за стола, подошёл к Пфаффу и положил руку на его плечо.
– Генри, я понимаю, как вам сейчас тяжело. Ваш резонатор оказался настолько грозным оружием, что ни я, ни сэр Гренх…, – он тут же осёкся, поняв, что сболтнул лишнее, – ни руководство корпорации не ожидали, что последствия будут настолько ужасными. Что ж, настоящие прорывы в науке редко обходятся без жертв, порой и безвинных. Это нужно принять как данность, как неизбежность, которые порою наступают помимо нашей воли…
– Мерзавец! По твоей воле и по воле твоих шефов-засранцев погублено столько людей, а ты ещё и улыбаешься?!
Обе ладони Тронлея сомкнулись на горле Моута и если бы ему тотчас же не пришли на помощь Милвз со своим напарником, Додж свернул бы ему шею или вырвал кадык. Но несколько профессиональных ударов сделали своё дело. Спелеолог рухнул на пол. Моут, зло сплёвывая и потирая шею вернулся на своё место и закричал:
– Пещерный хоббит! Гоблин! Как ты мне надоел! Уберите отсюда эту падаль!
Подхватив Тронлея за руки-ноги, охранники выволокли его в коридор. К тому времени Моут успел оправиться от потрясения и вальяжно развалился в кресле.
– Ваш строптивый коллега считает всех кругом виноватыми, но только не себя. А зря. Он мне многое успел рассказать ещё о двух десятках милых пещерок по всей планете. Правда, – Гарри скривил лицо, – не совсем добровольно. Но у нас есть средства, чтобы развязать язык даже таким упрямцам. И потом, в фильме, о котором я говорил, определённая роль отведена и ему. Собственно его роль предваряет весь фильм.
Он включил монитор и развернул экран в сторону учёных. Пфафф и Янг сразу узнали характерный склон горы, в недрах которой находилась пещера и самого Тронлея стоящего у её входа. Звук был выключен и что Додж говорил про пещеру или про что-то другое было не ясно. Но было видно, что Тронлея слегка пошатывало, глаза его были какими-то застывшими, а руки, наоборот не знали куда деться. Он всё время невпопад размахивал ими. Моут, эта хитрая коварная лиса знал своё дело. Он и Доджа на всякий случай привязал к случившейся катастрофе. Когда на экране пошли кадры с участием профессоров, Гарри выключил монитор и самодовольно усмехнулся.
– Дальше вы и так всё знаете. Но могу успокоить вас. Этот фильм никто, никогда не увидит, слово джентельмена!
«Джентельмен» тут же ощерился и процедил.
– При условии, что вы по-прежнему будете сотрудничать с корпорацией. И наоборот. Если вы откажетесь от сотрудничества, то этот фильм будет запущен в прокат. Вас к тому времени мы отпустим на все четыре стороны. А вот как вы потом будете оправдываться перед вашими коллегами по научному цеху, перед правоохранительными органами, перед своими жёнами, детьми и внуками – ума не приложу! Сразу оговорюсь – ссылка на нашу корпорацию будет, по меньшей мере, не уместна по той простой причине, что как таковой «Корпорации Ной-2» не существует. Место заточения вам так же неизвестно. Мои имя и фамилия, а также имена моих людей, разумеется, вымышленные. Я даже не представляю, что сделают с вами рассерженные американцы, узнав в вас главных героев произошедшей трагедии.
Милвз, стоявший рядом со столом шефа беззвучно зашёлся в смехе, но Моут так посмотрел на него, что у того щёлкнули челюсти закрывшегося рта. Второй амбал равнодушно и размеренно месил жвачку издавая при этом причмокивающие звуки.
– Прекрати чавкать, идиот! Перед вами стоят величайшие научные светила, а вы ведёте себя самым неподобающим образом, – заорал на своих помощников Моут и тут же сверкнул своей искусственной улыбкой в сторону учёных.
– Итак, господа, готовы ли вы к продолжению сотрудничества с корпорацией? Имейте в виду – всё человечество, в том числе и благодаря вам ждёт новое, великое будущее.
В кабинете повисла долгая пауза. Наконец Генри поднял покрасневшие глаза на их истязателя.
– Что с моей семьёй и семьёй Янга?
Брови Моута взлетели вверх, лицо ещё больше вытянулось.
– О, не беспокойтесь за них! С ними всё прекрасно. Все живы и здоровы. Видите ли, по легенде, для ваших родных и для коллег по работе вы находитесь в секретной командировке. Корпорация ежемесячно переводит на счёт вашей жены, Генри и вашей дочери, Джим, кругленькие суммы, втрое превосходящие ваши прежние заработки. Близкие буквально боготворят вас. Кстати, вашему старшему внуку, Олдрину, Джим, вчера исполнилось восемнадцать и руководство корпорации, через вашу дочь, разумеется, сочло возможным сделать шикарный подарок. От элитного байкера последней модели мальчик просто сходит с ума! Мы рады, что он рад, поверьте.
И Гарри показал несколько кадров из жизни их семей, в том числе и восседающего на байкере смеющегося Олдрина.
– Поверьте, корпорация проявляет, и будет проявлять неизменную, и, заметьте, щедрую заботу о своих сотрудниках и их семьях. Это наше правило. Если хотите, доведённая до совершенства корпоративная солидарность.
Он снова выскочил из-за стола и начал сновать перед невольниками, расписывая их прекрасное будущее. В конце он произнёс довольно странную фразу.
– Учитывая ваш вклад, я буду ходатайствовать перед руководством корпорации, чтобы вам дали статус полноправных членов гильдии учёных нового человечества.
Почувствовав, что опять сболтнул чуть лишнего, он осёкся и по-бычьи наклонил свою лошадиную голову.
– Впрочем, я так и не услышал однозначного ответа: вы с нами или против нас?
Янг даже не шелохнулся, уставившись в какую-то только ему видную точку на полу. За него и за себя ответил Пфафф.
– Вы не оставили нам другого выбора.
Моут хмыкнул.
– Ну что ж, это не совсем да, но и вовсе нет.
Потом тихо добавил:
– Через пару дней, вам придётся ещё раз посетить нашу пещерку. Пожары в её районе ликвидированы. Пока ещё дымно и чадно, но с другой стороны будет меньше любопытных взглядов.
Генри удивлённо захлопал глазами и Моут замахал руками.
– Нет, нет, на этот раз никаких испытаний. Нужно проверить, что сделалось с вашим оборудованием, насколько оно сохранилось и на основании результатов осмотра посмотреть, что можно усовершенствовать в их конструкции, прикинуть, хотя бы теоретически, что произойдёт, если мощность вашего резонатора, Генри, увеличить эдак раза в два, а то и в три. Обеспечит ли энергией усовершенствованный резонатор ваш миниреактор, Джим, или придётся увеличить и его мощность. Словом, посмотрите на всё это своим профессиональным взглядом. После чего отчёт об этом мне на стол.
Доджа снова приковали к кровати. На его лице, теле и руках появились свежие ссадины и не смытые пятна крови. Когда Пфафф заглянул в его комнату, Тронлей демонстративно отвернулся к стене. Он явно не хотел разговаривать с главным виновником произошедшей трагедии. Да и что мог ему сказать Генри? Что он снова проявил слабость и поддался на шантаж Моута и стоящих за ним нелюдей? А ночью Пфаффа разбудил странный звук. Как будто с весенней сосульки вниз срывалась капля за каплей. Генри босиком прошлёпал в комнату Янга и в слабом свете ночника постоянно горевшего в прихожей увидел, как из полуспущенной с кровати руки профессора на пол капля за каплей струилась тёмная жидкость. Кровь! Генри быстро согнул в локте слабую, вялую руку Джима, зубами надорвал край простыни и оторвал от ней длинную полосу. Перевязав беднягу, решившего таким образом свести счёты с жизнью, Генри схватил запястье его другой руки. Из ладони Янга при этом на простынь упала та самая скрепка, с помощью которой они вели свой счёт дням.. Пульс был настолько слабым, что казалось, жизнь вот вот покинет это похудевшее, безвольное тело.
Генри метнулся было в сторону Тронлея, но вспомнил, что тот прикован наручниками к кровати. Да и чем он мог помочь? Всё что можно было сделать в их положении, Пфафф уже сделал. Генри решительно подошёл к входной двери и принялся неистово дубасить по ней кулаками. Вскоре за дверью послышались медленные шаркающие шаги. Дверь распахнулась и на пороге показалась полураздетая фигура Милвза. Лицо Стива было злым и заспанным.
– Какого чёрта гремишь? Три часа утра!
– Стив, профессору Янгу плохо. Похоже, он прокусил вену на руке. Там, на полу натекла целая лужа крови.
Про скрепку, Генри умолчал. Её он заткнул за наличник двери в комнате Янга.
– Чёрт, чёрт, чёрт! Как вы мне все надоели!
Он оттолкнул Пфаффа в сторону, закрыл предварительно входную дверь и только потом направился в комнату Янга. Этот цепной пёс корпорации был как всегда предусмотрителен и осторожен. Как только он почувствовал шаги Генри он тут же рявкнул:
– Не стойте у меня за спиной!
Убедившись, что Джим ещё жив, он набрал номер на своём мобильнике. Через долгие десять минут в их номер постучались. Вошли двое: женщина средних лет и седой, сгорбленный, но довольно подвижный мужчина. Он быстрыми движениями ощупал тело Янга и что-то буркнул в сторону своей ассистентки. Женщина молча достала из длинного чехла треножник, зарядила капельницу и, нацепив её на треножник воткнула иглу в локтевую вену Джима.
Стив поймал взгляд врача. До тех пор пока от шефа не поступит приказ о ликвидации этих учёных-рабов, он головой отвечал за каждого.
– Как его дела? – кивнул он в сторону Янга.
– Как в песне: «а до смерти ему оставался лишь дюйм…». Жив будет. Но учитывая его возраст и нынешнее плачевное состояние, ему как минимум неделю придётся поваляться в постели.
Милвз хмыкнул и зло посмотрев на бледного, как полотно, Янга, продолжавшего оставаться в забытьи, отошёл в прихожку. Там он долго что-то бубнил в телефон, затем также долго выслушивал наставления шефа. Вернувшись, он тронул старого врача за рукав.
– Будете лечить его здесь. Ему, – он навёл свой квадратный подбородок на профессора, – запрещено покидать помещение.
– Как скажете, – безразлично произнёс врач и что-то тихо сказал на ухо пригорюнившейся медсестре.
Вскоре. Милвз и старик скрылись за дверью, а женщина, сменив капельницу, прошла в ванную и, вооружившись небольшим пластмассовым тазиком с водой и тряпкой занялась полом у кровати Янга. Всё это она делала молча, почти не поднимая глаз. И всё же из своей средней комнаты, откуда просматривался вход в ванную и туалет, Генри заметил, как иногда она быстро посматривала по сторонам. Похоже, она поняла, где находятся камеры наблюдения, а где их нет совсем, и когда под утро Пфафф прошёл в туалет, она тут же юркнула следом. Генри не успел даже возмутиться.
– Тише, тише! Меня зовут Хэлен. Я такая же подневольная раба корпорации, как и вы. Чем я могу вам помочь? Отвечайте, только быстро!
От неожиданности, Генри тупо развёл руками.
– Знаете, нам, наверное, и сам Господь Бог не поможет.
– А вы подумайте, подумайте, – горячо зашептала она и быстро выскользнув за дверь, лениво прошла в комнату Янга.
Спать уже совершенно не хотелось. С запозданием, до него дошло, что помощь этой женщины может коренным образом изменить их судьбу. Он ещё не знал как. Янг был без сознания и посему был не советчиком в этом. Генри побрёл в комнату Тронлея и, немного помявшись, уселся на краешке его кровати.
– Слушай, Додж, мне пришла в голову одна мысль, – тихо прошептал он в сторону спелеолога, косясь на глазок видеокамеры.
– Лучше бы твоя «мыслилка» накрылась медным тазом ещё в жеребячьем возрасте. Это ж надо было придумать такое – долбанный резонатор миллионами убивающий людей!
– Ну, знаешь, Додж! Энштейн, Браун, Курчатов и ещё с десяток гениев такое напридумывали, что нам до сих пор от этого икается.
– Да твой резонатор хуже атомной, водородной бомбы. Ты родил монстра, который угробит весь мир!
– Я создал резонатор для борьбы со злом, с астероидами, каждый из которых может убить жизнь на планете, – парировал учёный.
– Да, не зря говорят: «благими намерениями вымощена дорога в ад!».
Пфафф снова покосился на глазок камеры. В это предрассветное время охранник, сидящий за пультом мог и дремать, но мог и увидеть их почти беззвучный диалог. Нужно было заканчивать это «свидание».
– Додж, ты всё-таки выслушай меня, – Генри понизил голос до еле слышного шёпота, – Янг проткнул себе вену на руке и едва не умер от потери крови. Сейчас у его кровати дежурит Хэлен, медсестра, вызванная Милвзом. Она только что спросила меня, чем сможет помочь нам.
Тронлей перевернулся на другой бок. Его лицо было по-прежнему угрюмым, но в глазах появился живой блеск.
– Может она провокатор, подосланный Моутом?
– Может быть. Но мы в таком положении, что нужно использовать любой шанс, чтобы вырваться на свободу.
– Классно! Только вот каким образом?
– Я попрошу её принести нам мобильник. Мы попытаемся связаться с внешним миром…
Тронлей скривился и от услышанного и от боли в разбитых губах.
– Чудак. Да её перед походом к нам наверняка обыскивают до трусов. И потом, если бы у неё была возможность связаться с внешним миром, она давно бы связалась с полицией и спасла хотя бы свою задницу. Нет, Генри, этот номер у нас не пройдёт. Спалимся сами и её спалим…
Он остановился на полуслове и впервые с опаской посмотрел в сторону видеокамеры.
– Слушай, док, попроси её принести нам кусок тонкой проволоки. Любой, но желательно медной, метров пять-восемь.
– Проволоки? – изумлённо и чуть ли не во весь голос пролепетал Пфафф и тут же Тронлей так его ущипнул, что профессор скривился от боли. И всё же Генри ещё раз, уже шёпотом переспросил.
– Зачем она нам?
Додж загадочно улыбнулся.
– Потом узнаешь. Пусть сначала принесёт.
Каким образом и где Хэлен раздобыла проволоку и умудрилась спрятать на себе она не рассказала. За узниками велось постоянное наблюдение, и вызывать лишние подозрения теперь никто не собирался. Но, как бы случайно оказавшись в дверях туалета, перед которым на секунду остановился Генри, она быстро шепнула.
– В сливном бачке!
Удивительная женщина. Она рисковала, крепко рисковала и всё же решилась им помочь. Во время обеда, в баре она коротко, косясь на охранников, рассказала о том, как попала в «корпорацию».
– С мужем я развелась давно. Растила сына одна. В тот день наша бригада делала сложную операцию в клинике. У меня не было врагов, как я тогда думала, но ошибалась. На моё место анестезиолога давно метила Тина Хортиц, любовница доктора Бейлифа. Вот она и шепнула мне во время операции, что мой сын только что погиб под колёсами машины. Как я не упала в обморок от этого известия, знает один Бог. Но и уйти во время операции было нельзя. Короче, находясь в таком растрёпанном состоянии, я вколола новокаин не вьпустив предварительно воздух из шприца. Пациент умер. Родственники умершего, решили надолго засадить меня в тюрьму. Следователя, доводы моего адвоката, что моя ошибка стала результатом аффекта от перенесённого горя, не тронули. Словом мне грозил тюремный срок. А накануне суда, на котором должны были огласить приговор, ко мне домой пришли двое и предложили работать в корпорации «Ной-2». При этом они обещали уладить мои дела с правосудием. И вот я уже второй год в этой… тюрьме.
Её глаза налились слезами.
– Если вам удастся вырваться отсюда, знайте, тут творятся страшные вещи. Людей пытают, убивают, требуя от них беспрекословного подчинения. Лучше бы я получила свой положенный срок и отправилась его отбывать, чем находиться в этой банде убийц.
Она положила свою горячую ладошку на руку Пфаффа.
– Если вам понадобится что-то ещё, скажите, я постараюсь помочь.
Милвз стал подозрительно присматриваться к этой парочке. Наконец, не выдержав, он подошёл к их столику.
– Хватит ворковать, голубки. Хэлен, отнеси что-нибудь пожрать своему заморышу. А ты, – он выпятил губу в сторону Пфаффа, – возьми пайку для вашего быка. Хотя, будь моя воля, я бы кормил его только травкой.
Утробно рассмеявшись, он отошёл в сторону.
Вечером следующего дня к «сидельцам» заглянул сам Моут. Он сразу устремился к кровати Янга.
– Джим, дорогой, как ваши дела? Нас ждут неотложные дела и наша славная пещерка с вашим изумительным реактором.
Глаза Янга блеснули лихорадочным огнём.
– Плохо, мистер Моут. Мне не удалось уйти в мир иной и это плохо. Надеюсь, что там мне повезёт больше. Знаете ли, смрадный запах трупов, клёкот стервятников, скалы помогут мне довершить начатое…
Лицо Моута перекосилось от бешенства. Он понял намёк профессора. Мест для самоубийств там действительно предостаточно. Круто развернувшись, он подлетел к Пфаффу.
– И вы тоже отказываетесь ехать?
Ноздри Гарри зло трепетали. И без того маленькие свинячие глазки сжались до размеров пенса.
– Нет, не отказываюсь. Но один не поеду, – спокойно ответил Генри.
– Да что вы говорите? Вы ещё и условия будете мне ставить? Ваш напарник сдох, сдулся, сдался. Сейчас предел его мечтаний, это головой вниз с обрыва.
– Один не поеду, хоть убейте! – не сдавался Пфафф.
– Да кого я с тобой ещё могу послать? Этого?
Он не глядя, ткнул пальцем в сторону прикованного к кровати, Тронлея.
– А почему бы и нет? – в голосе Генри прозвучали неподдельные нотки возмущения, – я, что один должен отдуваться за всех, ворочая камни. Ведь и мой резонатор и АМС Янга наверняка накрыло камнями во время землетрясения. А я чернорабочим не нанимался.
Янг возмущённо засопел и крикнул.
– Предатель! – и тут же отвернулся к стене.
А Моут, перестав кружиться по комнате, остановился и пристально посмотрел Пфаффу в глаза.
