Владимир Герье
О конституции и парламентаризме в России

Обратимся теперь к рассмотрению ныне действующей в России конституции. Монархическая власть отказалась теперь от монополии законодательной власти. Государственной думе предоставлено право законодательного почина и право запрета (вето) по всем законопроектам других законодательных органов. В этих двух правах – альфа и омега законодательной власти. Особенно ценно право законодательного почина. Большой недостаток бюрократического правления заключается именно в слабости его законодательной инициативы. Одержимый рутиною и слишком занятый борьбой за самосохранение, бюрократизм был равнодушен к улучшениям и враждебен всякой чужой инициативе. И если какое-либо ведомство и задумывало реформу, она застревала в других ведомствах, которые должны были давать свой отзыв и нередко давали неблагоприятный отзыв по личным или случайным причинам. Совершающийся гласно и на глазах всей России законодательный почин Государственной думы достаточен для того, чтобы внести жизнь в законодательную деятельность и устанавливать равновесие между потребностями страны и правительственным механизмом.

Не следует, однако, воображать, что Государственная дума может или должна забрать в свои руки всю законодательную власть и что за верховной властью остается лишь, как выразился один из депутатов бывшей Думы, право сказать «да» или «нет» на законы, выработанные в Думе. Это подражание английскому парламентаризму, где право вето короля обратилось давно в мертвое право. В конституционной монархии правительство сохраняет за собою право законодательного почина и, располагая агентами, обладающими более специальным знакомством с делом и большею законодательною техникою, чем большинство народных представителей, обыкновенно лучше подготовляет закон.

В конституционных монархиях Германии народное представительство возбуждает вопрос, но вызванный им законодательный вопрос обрабатывается в правительственных органах. В Пруссии вождь одной из либеральных партий на вопрос, почему он не вносит законопроекта по делу, которым интересовалась его партия, ответил: «Мы ждем, чтобы это сделало правительство», то есть оставляем за собою критику представляемых проектов.

Но почему, скажут, понадобилось еще второе ограничение законодательной власти Государственной думы – посредством Государственного совета. Почему восходят на утверждение государя только те законодательные предположения Государственной думы, которые одобрены Государственным советом? А потому, что народовластие или опирающееся на этот принцип народное представительство нуждается в таком же ограничении, как и всякое иное самовластие. Потому что везде, как в конституционных монархиях, так и в республиках, законодательная власть разделена между двумя палатами, везде палата представителей имеет над собой верховную палату или сенат.

Уже первый по времени теоретик конституционной монархии Монтескье мотивировал нужду особой верхней палаты необходимостью предоставить меньшинству гарантии против деспотизма большинства избирателей; такие же гарантии необходимы партиям против деспотизма господствующей партии, которая часто сама держится только партийным деспотизмом над своими членами. Даже сама палата представителей при единодушии нуждается в гарантиях против собственной опрометчивости в случае слишком быстро проведенных, а иногда и случайных постановлений. Недаром вожди либеральной оппозиции при июльской монархии, Тьер и Одильон Барро, говорили: «Одна палата – деспотизм, две палаты – свобода». А Барро утверждал, что только существование противовеса и постоянная критика может спасать демократию «от самое себя».

Наконец, в конституционных монархиях верхняя палата нужна еще для того, чтобы предотвращать непосредственные столкновения между народным представительством и конституционным монархом, особенно в тех случаях, когда нижней палатой принята какая-нибудь вредная для государства, но популярная мера. Состав верхней палаты бывает весьма различен. В Англии палата лордов сохранила до сих пор чисто аристократический характер. Это объясняется тем, что она была первоначальным ядром парламента, к которому позднее присоединилась нижняя палата. Объясняется это и тем, что в правящем классе Англии и теперь преобладают еще аристократические элементы. В других государствах, где этих условий нет, верхняя палата пополняется избранием, но по какому-либо другому способу, чем нижняя палата. В России состав Государственного совета вполне соответствует историческому ходу вещей и характеру русской конституции. Он является вполне посредником между правительством и народным представительством, связующим звеном обоих. Его ядро составляет прежний Государственный совет, в течение ста лет игравший роль законодательного органа империи – и в него вошли в таком же количестве избранные члены, представляющие собой не числовые группы избирателей, а области или группы со специальными интересами.