Владимир Фёдорович Власов
Алхимия даоса
3. В городе Люйчэн нет храма Гуань-ди
(О чём не говорил Конфуций)
На пять десятков ли вокруг Люйчэна не имелось
Нигде ни храма Гуань-ди и ни его кумирни,
Люй Мэном (1) был построен город с населеньем мирным,
Хоть их и восхищала бога Гуань-ди в боях смелость.
Но Люй Мэн местности хранителем – духом считался
Стоял там храм его и ему жертвы приносили,
Строительству он храма Гуань-ди сопротивлялся,
Как верили все в городе и это говорили:
Лишь стоило построить храм Гуаньди, то начиналось
Неладное ночами, звуки слышались сраженья,
Будившие повсюду городское населенье,
Поэтому общественность от храма отказалась.
Бродячий раз гадатель ночевать в храме остался
У духа-покровителя, но ночь провёл ужасно,
Гремел гром, дождь лил, ветер в храм порывами врывался,
Летела черепица с крыш, спать было там опасно.
А утром обнаружили Гуань-ди изображенье
На вымпеле гадателя пришедшие миряне,
Из храма его выгнали, в погоде измененья
Произошли, и стало всё спокойно, как и ранее.
Пояснения
1. Люй Мэн – (? – 219) – полководец периода Троецарствия, взявший обманом в плен Гуань Юя, выдающегося полководца, который после смерти был канонизирован в бога войны и в честь его повсеместно строились храмы Гуань-ди.
4. Способы захоронения в районе Цинь
(О чём не говорил Конфуций)
В районе Цинь земля плотна, что рыть там непривычно,
С трудом три фута можно вырыть только при раденье,
Поэтому и сама смерть людей там необычна,
Кто умирает – затруднительно их погребенье.
Кого же погребают, тот совсем не истлевает,
И от лежанья под землёй, стаёт лишь агрессивным,
Легко выходит из могилы, ночью нападает
На путников, и лишь при свете дня стаёт пассивным.
У трупов – как живая плоть, кровь – в медленном движенье,
Три месяца пройдёт, их чернота лишь покрывает,
Хоть нет пищеваренья в их телах в захороненье,
В дух их энергия «инь» из эфира поступает,
Седыми волосами обрастают, свирепеют,
И ночью всюду, выходя на божий свет, лютуют,
А люди из домов ночами выходить не смеют,
Такие вот порядки у людей всех там бытуют.
Когда Лю губернатора в районе хоронили,
Ему могилу вырыли в три чжана глубиною,
Чтоб выйти он не мог, воздвигли ступу над землёю,
Всю мебель, и всю утварь в ту могилу положили,
И на цепях подвесили два гроба, как постели,
Ему с женой, устроив вентиляцию, как в залах,
От воздуха гробы чтобы качались, как качели,
И убаюкивали мертвецов, как деток малых.
Когда ж простые люди в их селеньях умирают,
Рисуют на могалах их циклические знаки,
Обычно это символа два – птицы и собаки,
Что входы окраняют и за ними наблюдают.
Ещё вбивают в стены склепов гвозди агрессивных,
Чтобы удерживать их там во время их безумья,
И те беснуются, теряя всё благоразумье,
Плоть измельчают в пыль от плясок интенсивных.
И раньше в древность мертвецы до мумий высыхали,
И так же оживали, за людьми ночью гонялись,
Тогда конечности и головы им отрезали,
Только тогда они в своих могилах оставались.
5. Незнакомый учёный студент
(О чём не говорил Конфуций)
Студент Чжао Ли-эр в провинции Гуандун родился,
К наукам имел склонность. Раз во время фестивалей
Дуань-ян в горах Панью, где с другом вместе он учился,
Родители на праздник им еду с вином прислали.
Друзья напились и дурачиться в веселье стали,
Открыв окно, прохладой наслаждались душным летом,
Когда вторую стражу пробили, в дверь постучали,
Вошёл к ним в дом студент учёный, хорошо одетый,
Сказал: «Моё жильё лежит в ли десяти отсюда.
Хотел бы с вами пообщаться, если пригласите.
Я б показал вам, что такое истинное чудо,
Устроил бы гаданье с вами, если захотите.
Поговорим о тонких сущностях и тайных знаньях,
Об изначальных книгах и источниках для посвящённых,
О стиле жизни, о секретах древности писанья,
О всём, что нас волнует, этим миром пресыщенных.
И в сложных разобраться попытаемся вопросах,
Рассмотрим идеалы наши, к коим мы стремимся,
Потом поговорим о буддах мы и о даосах,
А в заключенье, к мудрецам небесным обратимся».
Студенты поняли, что гость, пришедший, много знает,
Считая силу их ума с своею равноценной,
Уверенность в себе имеет, их не принижает,
И пригласили к их столу к беседе, вдохновенной.
Когда о всём, о чём хотели, всласть поговорили,
Сказал гость: «А сейчас Будду вы увидать хотите?
Мгновенье нужно лишь, чтоб вы к тому готовы были,
Желанье будет, вы его обитель посетите».
Попробовать решил Ли, дав согласье гостью сразу.
Учёный несколько взял стеблей по пять чи длиною,
Присел и полным животом вдохнул четыре раза,
Круг лентой очертил на площади перед собою,
Затем, студентов усадив, велел, чтоб те сказали:
– «Из круга Будды можно увидать Будды обличье».
Поверив, сунул голову в круг Ли, как в клетку птичью,
Увидел там Гуань-инь. Богиню слуги окружали:
Архат Вэй-то и Пяо-мао, бог благоуханья,
Ли страстно захотелось тут войти в тот круг священный,
И стать одним из членов благородного собранья,
Покинув навсегда людей мир суетный и бренный.
Но вдруг увидел он лицо, клыкастое с зубами
И языком, как меч вращающимся, Чжао-вана,
Ли испугался, встретившись с охранником глазами,
Из круга вынул голову, была на шее рана.
Он в страхе закричал, на его крик все прибежали,
Кто в доме был, от страха друг в лице переменился,
А тут на их глазах учёный в дымку превратился,
Затем исчез беследно, его даже не искали.
Друзья потом в горах уж не хотели оставаться,
Вернулись в город, Ли в ученье сразу углубился,
В тот год же на экзаменах успехов он добился,
Став цензором, но не хотел ничем он заниматься.
И, охладев к делам, порой от всех уединялся,
О смерти больше думать стал, друзей всех избегая.
Почтительность сыновью ни к кому не проявляя,
Решил повеситься, но от болезни вдруг скончался.
