Владимир Фомичев
Поле заживо сожженных
Выступление на «Поле заживо сожженных»
9 мая 2008 года
Дорогие мои земляки-угранцы и гости района!
С особым чувством, от всей души поздравляю всех здесь присутствующих со светлым праздником Великой Победы нашего народа в гигантской битве за родную землю, главным праздником в жизни поколений фронтового и детей войны, к которому принадлежу я сам. Разрешите передать горячий привет от уроженцев Угранщины и в целом Смоленской области, проживающих в столице.
Ныне торжество совпадает с новым счастливым событием – открытием мемориала «Поле заживо сожженных» как естественной памяти человека о прошлом, о героизме, о священных жертвах для увековечения утаиваемых реалий новейшей истории. Этот памятник – и свидетельство чести всех проживающих сегодня в районе граждан, признательности потомков жившим перед ними соотечественникам. Мы выражаем неизбывную нежность и благодарность за мужество, сохранение светлой души и добролюбие живому свидетелю неслыханного предания пламени 13 марта 1943 года 287 мирных граждан в деревне Борьба, ставшему смертником в дошкольные годы и находящемуся сегодня среди нас, низко кланяясь ему, Петру Афанасьевичу Бычкову. Он соединил нас в сердечном чувстве священной памяти о заживо сожженных земляках. Скрытными действиями недруги Отечества 65 лет рвали душу П.А Бычкова. Надеемся, что она сегодня успокоится в нашем дружеском кругу.
Большой и сложный путь лежит к созданному мемориалу, который сегодня открываем, спустя 65 лет после огненной трагедии, – самого страшного несчастья за всю историю жизни людей на Угранской земле. Почему существовало длительное забвение, в течение десятилетий, того, о чем даже трудно рассказывать? Такое умалчивание «позора несказанных преступлений», как выразился о гитлеровских злодеяниях в России Черчилль, разве само по себе не является откровенным злодейством? Как так получилось, что факт угранской дважды Хатыни стал для нас поразительной находкой? Это же не трудно добываемые разведкой данные. Кто может объяснить, в чем тут дело? Почему Родина превратила в безмолвие вопли факелов из крови и плоти – десятков своих граждан? Почему 15 лет как нет «коммунистической тирании», а замалчивание то же? Почему делают все, чтобы как можно больше тормозилось увековечение памяти о погибших мирных жителях России, в том числе заживо сожженных? Почему не слышат воззваний мертвых к потомкам, к их совести? Наконец надо поставить диагноз этой болезни жуткого беспамятства, которое продолжается десятилетия! По фактам замалчивания надо объявить проверку.
Не поминают усопших только собаки, кошки и т. д. У православных же существует Радуница – старинный обряд поминовения умерших на послепасхальной неделе. Вспомните с этим связанные выражения – «Фомина неделя», «Красная горка». Придет на ум и такой факт: первый поэтический сборник Сергей Есенин назвал «Радуница». Буквально все народы, начиная с крошечных племен, устраивают подобное общение с жившими ранее них. У мусульман, например, после Рамадана есть три обязательных дела, одно из них – помянуть ушедших в мир иной, как делали бесконечные поколения наших предков на Радуницу. Если мы утратили такую нерушимую в веках традицию, то, пожалуй, перестали быть людьми в полном смысле этого слова. Мы, сама собой возникает мысль, уподобились животным, коль не приходили в течение многих лет даже к могилам великомучеников в Борьбе, которых постигла такая ужасная гибель. Похоже, мы дразним судьбу, когда так античеловечно относимся к усопшим. За организованным замалчиванием трагедий, подобных той, что стряслась в Борьбе, явно чувствуется затаившийся убийца основного этноса России.
Враги Отечества преследуют цель скрыть великую трагедию русского народа, когда выдвигают провокационный миф о его «фашизме», да еще и «страшнее немецкого». Почему такие чудовища не потеряли полного расположения нашего племени? Не из-за таких ли предсмертные крики великомучеников стали молчанием? А как стало возможным, что даже в энциклопедии «Смоленская область», выпущенной всего пять лет назад, нет упоминаний о множестве случаев (более пятидесяти) сожжения заживо мирных жителей родного края? Число упоминаний подобных огненных трагедий на оккупированных гитлеровцами территориях всей России требуется удесятерить.
Сегодня на Угранской земле происходит чудо. Мы получаем исцеление, исправление своей собственной жизни. Есть невидимая сторона осуществляемого действия – Божественная благодать. Мы смотрим на все духовными глазами. Перед этим унизившись до терпимости, замолчанные, заявляем миру о себе. Правильно задуманная акция – это и мистический ритуал с обращением к нашему Богу Иисусу Христу. Будем и впредь жить в православном мире, отринув бесовщину! Народ истребляют бессмысленностью, но мы ныне дружно ополчились против нее. Каждому дано продолжить начатое, дел хватит на всех: искать фамилии замученных, названия сожженных деревень, записывать обстоятельства их гибели, обустраивать мемориал и т. д.
На поле шулеров выиграть невозможно, потому что они пользуются краплеными картами; со стопроцентной гарантией обставят порядочных, соблюдающих правила людей. Но зато на нашем поле – справедливости – мы можем только победить, а они – проиграть. Создание памятника невинным жертвам, при открытии которого присутствуем, – тому яркий пример.
Теперь сюда может прийти любой: помолиться у креста, оставить цветы, справить трапезу за поминальными столами, думая о минувшем, настоящем и грядущем, о бренности и бессмертии, о безгрешных мучениках Великой Отечественной войны.
Вечная им память! Вечная память! Вечная память!
Самые отзывчивые в стране
В моем Угранском районе Смоленщины, где я родился и вырос, с которым никогда не теряю связи, жили и живут в своем большинстве, я бы сказал, углубленные творческие люди. Двум из них я посвятил отдельные разделы в недавно вышедшем сборнике «О писателях и книгах»: Иван Соколов-Микитов и Михаил Исаковский. Эти имена мастеров слова общеизвестны. Но здесь я хочу сказать о двух своих земляках управленческой сферы, к которым тоже можно отнести подобные оценки, естественно, в масштабах деятельности на арене района. Однако их труд дал в важнейшем гражданском деле результаты большие, чем пребывание на должностях в течение десятилетий многих руководителей общедержавного и областного уровней. Я говорю об и.о. главы муниципального образования «Угранский район» Александре Александровиче Ермакове и председателе Угранского районного Совета депутатов Павле Сергеевиче Андрееве. Вот подтверждения их драгоценного и, не побоюсь этого слова, великого творчества на, казалось бы, сугубо «сухих» чиновничьих постах. 26 марта с. г. А.А. Ермаков и П.С. Андреев подписали решение № 17 райсовета депутатов о выделении «в бывшей д. Прасковка вдоль дороги Угра-Знаменка 1 га земли для размещения мемориала в память о земляках, заживо сожженных, и других погибших от рук фашистов на территории Угранского района». В короткий срок выделенный участок, что называется, облагородили, установили на нем высокий крест, поминальные столы со скамьями, стенд-название.
В День Великой Победы, 9 мая, А. Ермаков, П. Андреев, другие руководители района торжественно открыли мемориал, батюшка освятил его. Присутствовали и приняли участие в церемонии группа писателей и ученых из Москвы, смоленские издатели и журналисты, многие жители п. Угра и окрестных деревушек. Главным действующим лицом был Петр Афанасьевич Бычков, оказавшийся в пятилетнем возрасте смертником при массовом сожжении гитлеровцами в д. Борьба 287 мирных сельчан 13 марта 1943 г. Он ныне – единственный свидетель и очевидец этого преступления фашистов, из семерых спасшихся тогда шестеро уже умерли. Накануне, 28 февраля, смоленская газета «Рабочий путь» опубликовала воспоминание П.А. Бычкова «Угранская Хатынь», а 10 апреля это же издание напечатало решение Угранского Совета депутатов о мемориале.
Я в своем выступлении при его открытии назвал этот необычный памятник «Полем заживо сожженных» и сказал: «Большой и сложный путь лежит к созданному мемориалу, спустя 65 лет после огненной трагедии, – самого страшного несчастья за всю историю жизни людей на Угранской земле. Почему существовало длительное забвение, в течение десятилетий, того, о чем даже трудно рассказывать? Такое умалчивание «позора несказанных преступлений», как выразился о гитлеровских злодеяниях в России Черчилль, разве само по себе не является откровенным злодейством?».
Продолжая эту мысль, хочу обратить внимание на то, что лично я примерно двадцать лет настаиваю на всех возможных трибунах о необходимости создания памятника заживо сожженным мирным гражданам России. Мест, где происходили эти жуткие аутодафе, только на Смоленщине было более пятидесяти, а во всех оккупированных гитлеровцами областях, думаю, – не менее пятисот. У меня появилось немало единомышленников, поддерживающих идею материального воплощения страданий великорусских великомучеников. Друзья на этом поприще, зачастую моложе меня, тоже бьют во все колокола по поводу беспримерного беспамятства. Однако их не слышат. На митинге 9 мая в бывшей д. Прасковка в одном выступлении было сказано, что в минувшем году группа энтузиастов отправила письма об этом в адреса важнейших четырех лиц державы, но в ответ – молчание, ни одного ответа они не получили. В ситуации более чем полувекового бездействия в указанном направлении и Кремля, и областных органов осуществленное руководителями Угры является подлинной глубиной осмысленной народной жизни. А. А. Ермаков и П. С. Андреев оказались самыми отзывчивыми руководителями в стране, чем я несказанно горжусь как их земляк.
Ни в одной энциклопедии, даже посвященной Великой Отечественной войне и оккупированным немецкими фашистами областям, практически ничего нельзя найти о десятках сотен российских Хатыней. Однако угранским «вождям» уже после 9 мая удалось узнать, что на нынешней территории района, образованного из Всходского и Знаменского, была не одна, а целых три Хатыни. Тому нашлось подтверждение на странице 196 сборника очерков «Твой след на земле» (Смоленск, 1985). Книгу привез в Угранский район 09.05.2008 г. В. В. Королев. В противопоставление ужасной «забывчивости», если за этим не стоит что-то более страшное, множества других своих коллег Александр Александрович Ермаков и Павел Сергеевич Андреев заказали для «Поля заживо сожженных» каменную доску с уникальной надписью, и в осеннем сентябре, в канун годовщины 65-летия освобождения Смоленщины от немецко-фашистских оккупантов, ее там установили:
«В Угранском районе немецкие фашисты при отступлении в 1943 году заживо сожгли 287, 175 и 280 ни в чем не повинных мирных русских жителей, половина из которых дети, – в Борьбе, Заречье, Знаменке.
Вечная им память».
Газета «Правда», № 103 (29301), 23–24 сентября 2008
Три кошмара
Этим летом, 12 июля 2008 года, я написал стихотворение «Шквал забвения», предварив его эпиграфом не только о трех массовых сожжениях немецко-фашистскими оккупантами беззащитных женщин, стариков и детей в районе, в котором родился и вырос, и о тотальном пренебрежении к этим сверхжутким трагедиям государства и центральных средств массовой информации.
Что значат названные, никогда до того невиданные кошмары, если говорить о числе жертв? Пять Хатыней! Ибо в бывшей белорусской деревне западноевропейские выродки превратили в пепел 149 человек, а в моем районе – 742.
И что значит беспамятство в отношении священных мест моей «малой родины»? Оно равносильно стиранию памяти о столице 10-миллионной империи ацтеков Теночтитлан, разрушенной в 1521 году испанскими завоевателями, и основанию на ее месте Мехико – главного города сначала вице-королевства Новой Испании, а затем современного государства Мексика. Совершенно сознательно одним закрыли другое с целью полного уничтожения народа и завладения его землей. Такой же дьявольской исторической теркой был уничтожен в Малоярославце памятник Отечественной войне 1812 года – на его месте установили монумент в честь Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Как будто нельзя было иметь оба символа доблести, например, рядом. Все видели бы дважды воинскую славу города, но… временщикам требовалось умолчать о могуществе дореволюционной России. Абсолютна аналогична манипуляция Храм Христа Спасителя – Дворец Советов, как и множество других похожих.
С помощью таких логических аргументов можно догадаться, для чего сверхцинично молчат о трех угранских Хатынях, десятках на всей Смоленщине, сотнях во всей России. Согласитесь, не ради же глубокого нашего с вами счастья, дорогие мои? Моя метафора «шквал забвения» применима к бесовщине еще большего градуса – превращению в безымянную биомассу, с отменой национальности, более 80 процентов населения державы, называвшегося совсем недавно русским народом, бывшим всего столетие назад вторым в мире по численности, а по выражению друга Александра Пушкина П. Чаадаева – «самым могущественным в мире»! Тем самым внаглую стирают генетическую память этноса. Вспомните А. Суворова: «Мы – русские. Какой восторг!». Жесточайшим образом нас заставляют забыть такие исторические факты. Здесь поименованные чистейшей воды абсурдные ситуации выстраиваются в один ряд русской трагедии ХХ-ХХI веков. Кто в ней виноват? Практически нет доступа к данным о положении нашей нации. Я лично усомнился в официальных версиях об этом, как Тьерри Мейсан и Джульетто Кьеза – в изложенных верхами США причинах взрывов башен-близнецов. То, что о нас, например, говорят тоном обвинения с российского телеэкрана, не выдерживает никакой критики. Подобное иначе как травлей назвать нельзя. На одну такую нелепость я ответил короткой эпиграммой, с содержанием которой, надеюсь, вы все согласитесь.
На пропагандирующего «русский фашизм»
Ради жизни[1] как герой
Вел Иван с фашизмом бой. —
Врешь ты, сукин сын чумной.
Правильный взгляд на все существует в народе. Лишь он помогает избавиться от иллюзий. Тому яркий пример – действия руководителей моего района, почетным жителем которого являюсь. Я рассказал о них в статье («Правда», № 103, 23–24 сентября 2008 года) и предлагаю ее вашему вниманию.
Выступление 26.09.08 в Смоленском энергетическом институте на Конференции в связи с подготовкой к 1150-летию Русской государственности
Поперечные мысли
(С открытым письмом С.В. Михалкову, отрывок)
«В первом номере газеты («Пульс Тушина», ноябрь 1989. – Изд.) Вы знакомили читателей с рядом руководителей Тушинского района, – пишет, обращаясь ко мне, один из корреспондентов. – Надеюсь найти интересующие меня, да, конечно, не одного меня, подобные сведения и о Вас в следующем номере». Что ж, знакомиться так знакомиться.
Сын Тимофея и Аксиньи – смоленских крестьян из-под Вязьмы.
В раннем детстве пережил фашистскую оккупацию, хорошо знаю нелегкий крестьянский труд. Окончил на родине сельскую семилетку, а затем в Москве – энергетическое отделение политехникума и историко-филологический факультет Государственного пединститута.
Служил в бронетанковых войсках, трудился разнорабочим, проводником, учителем, директором школы, старшим инженером газовой промышленности, журналистом – в различных районах страны, в том числе пять лет на Крайнем Севере в Тюменской области. Последние годы живу в Москве, редактировал книги в издательствах «Современник» и «Правда», возглавлял газету столичных писателей «Московский литератор». Автор поэтических сборников. Член двух творческих союзов: Союза писателей СССР и Союза журналистов СССР.
Читатели также выразили желание, чтобы я периодически выступал с изложением своих взглядов по острым общественным проблемам, как в статье «Попранная гордость великороссов». Охотно отзываюсь и на это. Итак, сегодня о том, что у всех на слуху, но мало кому до конца понятно, – об историко-патриотическом движении «Память».
22 мая 1987 года статьей Е. Лосото в «Комсомольской правде» было начато и дружно поддержано другими ведущими периодическими изданиями очернение этой общественной деятельности, травля членов и активистов «Памяти», продолжающиеся и по сей день. Однако, к сожалению, почти никто не читал газетных и журнальных материалов, авторами которых являлись бы сами представители нового гражданского устремления. Мне известно лишь одно такое полноценное выступление – учителя средней школы из подмосковной Купавны Александра Штильмарка «Память: мы – за духовное возрождение Отечества» («Собеседник», № 23, июнь 1989). Таким образом, средства массовой информации действуют не в духе плюрализма, а в соответствии с раскритикованным ныне принципом «Не читал, но осуждаю», как в свое время при дискредитации романа Б. Пастернака «Доктор Живаго». Не дают слова на страницах печати и тем, кто в «Памяти» не состоит, но пытается объективно разобраться в деятельности этого объединения, склонен в целом относиться к нему положительно. Таких материалов, как мне стало известно, поступает в разные редакции значительно больше, чем негативных, но все они остаются под спудом, не доходят до советских читателей.
Примером тому может служить зарубленное два года назад «Литературной Россией», «Литературной газетой», другими печатными органами мое «Открытое письмо С.В. Михалкову». Это письмо было написано как ответ на бездоказательную, как представляется, публичную критику маститым писателем историко-патриотического движения, ответ – противоположный взгляд на то же самое.
Почему в наше перестроечное время письмо не нашло издателя? Полагаю, что размышления общественности над причинами сокрытия его и множества ему подобных корреспонденций несомненно будут способствовать активизации благотворных, но трудно идущих некоторых процессов современности. Предлагаю этот документ вашему вниманию.
Открытое письмо
Сергею Владимировичу Михалкову
(отрывок)
Прочитал в последнем номере «Литературной России» ваше высказывание об одном из самых благороднейших проявлений современной общественной жизни – историко-патриотическом движении, которое вы совершенно бездоказательно обвиняете в «национализме, шовинизме и антисемитизме», и хочу в этом письме выразить полное несогласие с вами. «Зачем это ему, такому опытному и заметному, советских людей напраслиной удивлять?» – спросил я и не нашел ответа на вопрос.
Развивая свою мысль, не могу не сказать, что мне, как и подавляющему большинству русских людей, от имени которых выступаете, глубоко симпатичны идеи, цели и основные действия членов объединения «Память» – во всех уголках страны. Считаю, в отличие от вас, их подлинно, деятельно и бескорыстно, по врожденному чувству любящими Родину людьми…
Если вы «настоящий российский интеллигент», то почему не говорите о том, что в Российской Федерации, где было больше всего Хатыней и Лидиц, до сих пор нет в большинстве случаев памятников на их местах, нет самого символа гибели мирного русского населения во время Великой Отечественной войны? В моем родном Угранском районе Смоленской области гитлеровцы сожгли вместе с деревней Борьба 287 мирных жителей – почти в два раза больше, чем в Хатыни, но на месте Борьбы нет не только соответствующего трагедии памятника, а и дорога туда заросла (см. примечание 1)…
15 июля 1987 года
Примечание 1
Сокрытие информации – очень серьезное преступление. Смертоносный необольшевизм перенял его эстафету от Политбюро ЦК КПСС. Так, лжедемократы, подобия людей, продолжают замалчивать трагедии российских Хатыней. Только в одной Смоленской области в адском пламени было сожжено почти семь тысяч мирных жителей, а всего их здесь уничтожено более 500 тысяч. Эти цифры, применительно ко всем оккупировавшимся гитлеровцами территориям России, похоже, требуется увеличить примерно в десять раз. Однако в стране и в год шестидесятилетия Великой Победы никто не сказал о них на государственном уровне; не провели системные исследования, не поставили общенациональный памятник жертвам, которые исчисляются миллионами, – памятник человеческим страданиям в результате небывалого холокоста стариков, женщин, детей на Русской Земле.
К настоящему времени положение даже усугубилось. Общегосударственные символы гибели гражданского населения во время кошмарного нашествия на нашу страну иноземцев – Хатынь и Бабий Яр – оказались за границей, а в России похожего мемориала нет. Такое отношение к народной памяти лишь демонстрировали триста лет назад окончательно покорившая Китай Маньчжурская династия да в конце ХVIII века колониальные режимы управления в Австралии и Океании…
Владимир Фомичев. О писателях и книгах.
Москва-«Смядынь», 2007, стр. 15–20.
