Владимир Филиппович Бабуров
КУЛЬТУРА и СВОБОДА. Что это такое и как с этим быть?
Развитая личность на порядок расширяет свои возможности социальной адаптации: «Истинный джентльмен – в любой компании свой человек».
Среди населения преобладает представление, что культура и образование – синонимы. Якобы все люди, имеющие дипломы о высшем образовании, автоматически приобщаются к сообществу людей высокой культуры. Иногда это так, а очень часто и совсем не так. Ведь высшее образование, как правило, даёт только знания, а культура – это умение управлять проявлением своих эмоций. Ни один вуз в нашей стране, а, к сожалению, и школа, не ставят задачу формирования именно культурной личности. Человек может быть сколько угодно грамотным, хотя бы с тремя дипломами, и при этом быть не только не джентльменом, но и откровенным мерзавцем и злодеем, по сути, оставаясь образованным быдлом. В то же время вне образования невозможно говорить о каком-либо уровне культуры вообще. Личностью может стать человек, осознавший необходимость сочетать свой природный эгоизм в виде всей чувственно-эмоциональной сферы с необходимостью соизмерять его с наличием таких же качеств и в окружающих людях. То есть не пожелавший быть быдлом.
При этом диапазон культуры безграничен – от необходимости поделиться с голодным едой или помочь слабому до самых высоких форм искусства и этики. Пока что в нашем государстве важнейший национально-образующий вопрос формирования ЛИЧНОСТИ из каждого гражданина отдан на откуп каждому гражданину. Вместо этого национальной идеей государства провозглашены патриотизм и православие. Не будем вдаваться в чрезмерную критику этих постулатов. Обратим внимание только на то, что патриотизм – это любовь к Родине, а фактически – эгоизм данного сообщества, как и любовь к самому себе отдельно взятой личности со всеми вытекающими последствиями, апогеем чего история явила гитлеровский нацизм. А православие – идеологическая доктрина, сформировавшаяся 2000 лет назад в рабовладельческом обществе среди тёмного, неграмотного и невежественного населения чуждого нам менталитета. Каким образом эта, мягко говоря, малонаучная идеология может быть актуальной для России двадцать первого века? Очевидно, с целью держать в подчинении одураченные, недостаточно образованные массы в силу отсутствия в них какого-либо чёткого понимания окружающего мира, ищущие любую иллюзию опоры в том хаосе, которым представляется мир перепуганному индивидууму, будь то религия или коммунистическая идея.
История показывает, что недооценка культурной составляющей обязательно рано или поздно приводит к полной деградации любого сообщества. Недостаточный уровень культуры нашего государства уже проявляет себя в поголовной коррумпированности чиновничьего аппарата во всех его уровнях, где эгоистичные мотивации явно преобладают над такими категориями чиновничьей культуры, как честь, достоинство, служение Родине…
Культура, не являясь привилегией только джентльмена, – важнейшая составляющая любой успешно реализуемой сферы человеческого бытия. Какую бы отрасль деятельности мы ни рассматривали, везде можно говорить либо о высокой культуре, либо об отсутствии таковой. Это можно отнести и к экономике, и к творчеству, и к трудовым процессам, и к конкретному сообществу людей, и к среде обитания человека. В каждом деле можно говорить об уровне профессиональной культуры. Каждый город обладает тем или иным уровнем культуры, определяющимся, прежде всего, культурой людей, его населяющих. Технологическая культура, культура организации производства, дизайн автомобиля, манера одеваться, поведенческие навыки, воспитанность… Все проявления нашей жизни дают возможность говорить об их культурной составляющей.
Обращённость культуры к сознанию человека через примирение его рационально обусловленных мотиваций с эмоционально-чувственной составляющей порождает интересный феномен. Рационально смысловое содержание, доведённое до сознания через положительно воспринимаемый эмоционально-чувственный образ искусства, становится убеждением. Раньше всего этот феномен начал применяться в религии, в том числе в христианстве, которое за две тысячи лет достигло такого совершенства в использовании синтеза искусств, что даже для атеистов посещение храма привлекательно ради его эстетики. А соединение эстетики с обращением к неокультуренным, генетически обусловленным инстинктам толпы становится мощным идеологическим оружием.
Этот фактор в своё время с успехом применил небезызвестный Адольф Алоизович Шикльгрубер, основавший в Германии национал-социалистическую рабочую партию. Он, будучи слегка приобщённым как несостоявшийся художник к искусству, если не понимал, то чувствовал возможности его воздействия на сознание. В нацистской пропаганде наряду с маргинально-идеологическими использовались мощные эстетические компоненты, такие как военные марши, факельные шествия, дизайн военной формы от лучших художников того времени, архитектура, кинофильмы, живопись и плакат.
Большевики ещё раньше разыграли эту же карту, используя неокультуренную агрессию народных масс и их гегемона – пролетариата, которые испытывали инстинктивную неприязнь к любой непохожести на них самих. Они умело трансформировали эту агрессию в чувство классовой ненависти и использовали как силу в своих политических интересах. Правда, из-за низкой образованности и недостатка культуры большевистские руководители не придавали значения эстетической составляющей. Руководствуясь бытовым здравым смыслом, они отвергали эстетику как ненужную пролетариям блажь и элемент формализма присущего искусству эксплуататорских классов. Получилось в результате искусство соцреализма – реалистическое по форме и социалистическое по содержанию. Оно было высокоидейным, но, как правило, в массе своей без учёта возможностей эстетической и эмоциональной составляющих, то есть без учёта восприятия на основе чувственного образа. В итоге политически верное, но бе-зо-браз-ное. Такое искусство из-за своей чувственной и эстетической непривлекательности зачастую создавало эффект, противоположный идейно-политическому назначению. В этом смысле советское пропагандистское искусство, в целом, несмотря на внешнюю идентичность, сильно проигрывало эстетике Третьего рейха. Но в обоих случаях более или менее успешно ставилась цель использовать в конкретных своекорыстных целях искусство для оболванивания толпы.
