Владимир Евгеньевич Бородин
Четыре писаки
– А как же! – бодро воскликнула Линда. – С одним из них я виделась в этих стенах не далее, чем вчера.
– Уж не придурка Рафлсона ли ты имеешь в виду? – хмыкнул Десмонд.
– Думаю, что этот придурок даёт тебе фору в любом интеллектуальном вопросе, братец, от того ты его так и обзываешь, – звонко рассмеялась Линда.
– Да он же историк и на другое, кроме как копание в энциклопедиях, или штампование дешёвых романчиков, не способен.
– Во всяком деле нужна фантазия, а её ему не занимать. Ты же лишён этого дара напрочь. Он мне позвонил сегодня утром и сравнивал мою внешность с Анной Болейн. Припоминаю, что она была черноокой, но это не имеет значения. Да и была ли она столь златовласой, как я – вопрос. Главное, что он увлечён женщиной, жившей добрых четыре века назад. Тебе, с твоим тоскливым практицизмом, такого не понять, брат.
– Да просто он на тебя глаз положил и хочет охмурить таким экстравагантным манером, – усмехнулся Десмонд.
– Пусть так. Но каков полёт фантазии!
– Вы, в самом деле, не похожи на портреты Анны Болейн. Уж я-то кое-что смыслю в живописи. Но Ваши волосы, пожалуй, вполне напоминают её шевелюру. А ещё и рыжих дев Кранаха старшего, – заметил Энди.
– Этот фрукт Дастин изучает эпоху Тюдоров и от того и изощряется по поводу жён Генриха Восьмого, – отмахнулся Десмонд. – На твоём месте я бы уж тогда привлёк лучше Дигби. Парень себе на уме.
– Он – не журналист. К тому же – сопляк совсем ещё, – покачала головой сестра. – Этого хмыря… я прозвала, про себя, Прачкой.
– Но слюнтяй Мэйсон мог бы помочь получше блажного историка… имя его связано с вольными каменщиками-масонами. Он просто не может быть бесполезным.
– Брось ты! Убоги твои фантазии.
– Друзья мои, – сказал Энди. Мне надо найти профессионального журналиста, а не каких-то дилетантов. Такого, чтобы предоставил мне максимум компромата на моего китайца. Ты ещё предложи своего Айзека, который способен лишь трепаться. Если у тебя нет таких знакомств, Десмонд, оставайся со своим колоссом на глиняных ногах один на один.
В этот момент Линда сильно злилась на себя, что она не знает ни единого толкового журналиста с опытом.
– Найду репортёра, Энди, как пить дать – разыщу и очень скоро, – сказал Десмонд.
– Давай, дерзай. Через пару дней позвоню тебе, узнаю, как продвигается общее дело. А с сестрой вы должны быть на равных и нечего ссориться из-за наследства. Если и помогу, то вам обоим. А теперь мне пора, – вставая, Энди взял с пола свой тускло-серый кейз с нотбуком. – Рад был познакомиться, Линдочка, – с этими словами он сунул ей в руку, незаметно от брата, визитку со своим телефонным номером.
Сестра Десмонда поняла, что следует позабыть об утехах с молодыми красавцами и обратить взоры хоть бы и на обрюзгших толстяков: «А ведь какой ум кроется под его, заплывшей жиром, физиономией!»
«Я должен овладеть не только телом этой удивительной Линды Хатчинсон, но и всеми её помыслами, и лишь тогда смогу достойно завершить свою пророческую книгу о Тюдорах», – обращался сам к себе Дастин, сидя в своей скромной квартирке, среди книг и бумаг. – «Не даром имя моё означает подвижник, спаситель. Я рождён под счастливым знаком: шестого июня шестьдесят шестого года. То есть, в моём активе даже не звериное число, а на одну шестёрку больше! Кое-кто говорил, что четыре шестёрки – переизбыток, мол, должно быть именно три и, в моём случае, гордится нечем. Но, нет – моя связь с сатанинскими силами очевидна, и они помогают мне давно. Какой вздор – знак зверя. Нет, напротив, это во благо мне! Но, увы, я не могу пока ещё вернуться во времени туда, где мне бы больше хотелось жить, чтобы видеть живьём Анну Болейн, дышать одним воздухом с ней. Моё влечение к образу Анны безгранично и не даёт мне покоя. Эта Линда похожа на Анну, и она нужна мне, как воздух. Если я познаю, подчиню Линду, мне будет позволено вернуться в эпоху Тюдоров и всё встанет на свои места! Рыжая красотка лисьего, кранаховского типа, но что ещё хуже того – бёрдсливского облика, то есть – со знаком порока. Не она ли – само воплощение Анны Болейн?» Дастин почувствовал прилив крови в голову и схватился за неё, корчась от мигрени. «Может быть мне поможет очередная порция абсента?» Рука его потянулась за бутылкой с зеленоватой жидкостью.
Неожиданно для Энди, через день после их встречи, Десмонд позвонил ему в гостиницу и заявил, что им нужно срочно встретиться. Вскоре в дверях появился Десмонд вместе с Дастином, поскольку найти кого-либо более профессионального не удалось, но важно было опередить сестру. Челюсть Хоумера отвисла: «Физиономия этого типа никак не подходит пронырливому журналисту…» Через пять минут поникший Дастин оказался за дверью.
– Ты полагаешь, Десмонд Хатчинсон, что мне приятно лицезреть не только твою паскудную физиономию, но и это ничтожное подобие двуногого? Какого чёрта ты привёл его?
– Не суди по внешности, Энди. Это человек с мозгами и воображением.
– Да такому в психушке место с его воображением! А ты – идиот! – заорал Энди на Десмонда. – Кретин! Лучше бы я имел дело с Айзеком.
– Эрон – не человек бизнеса. Ты не нашёл бы общий язык с ним…
– Заткнись! Ты – недоумок! Я думал, что тебе нужна моя помощь, поскольку никто не пойдёт, при нынешнем раскладе, в пайщики твоей фирме. Но ты губишь всё на корню своими куриными мозгами!
– Ты – неблагодарная свинья, Энди. Мне стоило больших трудов отыскать этого парня в миллионном городе, – соврал Десмонд, огрызаясь.
– Поговори ещё у меня!
– Хорошо, мы оба вспылили. Я найду другого.
– Уж постарайся. В твоих же интересах. Я пробуду здесь ещё неделю. Не больше.
Через день Десмонд узнал, что участники экономической конференции, на которую приехал Хоумер, приглашены на руфтоп-парти – вечеринку на плоской крыше отеля. Поскольку крыша была весьма просторной, администрация гостиницы приглашала заодно и других гостей, чтобы не пропадали места. Хатчинсон подумал, что это было бы удобным моментом переговорить с Энди о слиянии с его компанией в более мирной обстановке. Десмонд был склонен к дешёвым эффектам и верил в свою счастливую звезду, а потому решил взять с собой незнакомого журналиста. При этом Десмонд, по возможности, старался углубиться в деятельность разработчиков нефтеносных песков Канады и даже преуспел в этом. Он приготовил для Энди массу информации об их разработках и планах. Линда же, умело направляла деятельность Рафлсона на расследование прошлого богатого китайца. Впрочем, всё это она добросовестно согласовала с братом. Между делом, она общалась с удивительным, романтичным Дастином и полностью поддалась его очарованию. Он же старался, как только мог, подготовить досье китайца. В тот вечер они встретились в центре города в ресторанчике «Флайинг пиг» (летящая свинья) близ известных ванкуверских Паровых часов. Дастин пришёл заранее и успел набрать градус для поднятия настроения, в предвкушении встречи с златокудрой «Анной». Вдруг он заметил, как его сосед, ражий детина-мулат, придирался к хилому пьянчужке-соседу:
– Ты хочешь сказать, придурок, что «Музхэд (голова лося) лагер» лучше «Кинг фишера» (зимородок)? Могу угостить за свой счёт – сравнишь. Такого пива во всей стране не сыщешь – только здесь. Лови момент, олух! Что? Брезгуешь из моего стакана? Извинись, придурок! Иначе худо будет!
– Да не говорил я этого, будет тебе, – вяло защищался сосед.
В следующий миг Дастин уже не контролировал себя:
– Твой «Зимородок» – сущая моча! – прокричал он. – Всякое пиво – моча, а «Кинг фишер» – хуже, чем моча диабетика!
– Потухни, хлюпик. Покайся в своих словах, покуда ты не получил в челюсть. Станешь у меня отныне только «Корону» мексиканскую1 через трубочку хлебать – пойло для таких, как ты. На фаготе заиграешь! – расхохотался пьяный здоровяк.
Дастин и не ведал о том, в ряде стран до 1990-х годов пиво «Корона» почему-то считалось напитком для гомосексуалистов. В Мексике об этом большинство и не предполагало.
– Никакая ты не горилла, а зимородок паршивый! – возбуждал боевой дух Дастин, хрипло выкрикивая дерзости.
Через секунду он порывисто шагнул навстречу громиле. Порывистые движения Дастина, расшвыривающего стулья на пути, удивили присутствующих: «видно этот щупловатый парень владеет секретами единоборств…» Детина грузно шагнул в сторону наглеца, посмевшего непочтительно отозваться о «Зимородке». Соседи по стойке дружно расступились пред его, убедительно выглядящей, тушей. Но это был не его день. Дастина же спасло лишь то, что тот уже нетвёрдо стоял на ногах от обильных возлияний. Дастину показалось, что знакомое, сосущее чувство страха перед таким колоссом, вновь возникло в дебрях его подсознания, напоминая о школьных годах, но оно исчезло, как только громила пропустил первый и решающий удар в подбородок. Потом Дастину помогло его проворство и, вскоре, противник рухнул под стол, поскользнувшись на корке апельсина. Вставать не было уже ни сил, ни желания. Хотелось спрятаться от своего позора под столом, утирая расквашенный нос.
– Ты безнадёжно проиграл, горилла. Ты кончился, вышел весь, – рассмеялся пьянчужка-сосед.
Дастин покинул заведение и подумал вдруг о том, что такая приверженность к заморскому индийскому пиву, возможно, кроется в протесте цветного парня против всего европейского. Ведь это очень странно: носиться так с этим, неизвестным никому здесь, сортом.
Линда сильно припозднилась и тут же забрала с собой Дастина, увлекая к высотке, на крыше которой уже собрались участники немногочисленной конференции.
– Этот Хоумер был тобой недоволен, потому что тебя привёл к нему мой недалёкий брат, а теперь ты покажешь ему свои наработки по китайцу, сведёшь его с ним, – успокаивала Дастина Линда, но в тот вечер Рафлсон так возгордился своей победой над дюжим мулатом, что море казалось ему по колено.
В тот время посиделки членов конференции закончились и Энди сидел, развалившись, рядом с Десмондом, «пролистывая» материалы по нефтеносным пескам в нотбуке Хатчинсона.
– Одобряю, друг мой. Неплохая работа, – кивал Хоумер, посасывая джин с тоником.
В этот момент, к ним подошли Линда с Дастином и вручили Энди папку с досье на известного китайца. Пробежав глазами по фотографиям и тексту, Хоумер просиял и пригласил всех их разделить их трапезу:
– Заказывайте, что душе угодно, леди и джентльмены. Угощаю! Отличная работа! Сегодня и погулять можно. Вы заработали не худо, ребята, поздравляю!
– Спасибо, мистер Хоумер, – просияла Линда.
– Брось, девочка. Для тебя я – просто Энди. Как и для тебя, Дастин.
– Ура! Гуляем и пьём! – воскликнул Десмонд.
На самом деле на душе у него было отнюдь не спокойно. В это время, к ним подошли Айзек с Мэйсоном и какой-то девой. Приглашённый по желанию Энди, Айзек хотел было представить Мэйсона и его сестру Мелани Черэл.
– О! Знакомые все лица! – просиял Хоумер, глядя на Айзека и не замечая Дигби.
Айзек облобызал Энди и представил ему своих друзей.
– Эти юные создания скоро могут стать тебе полезными, Энди.
– Столь очаровательная девочка может быть полезной и сейчас, за столом, – Хоумер масляно улыбнулся Мелани, которая нисколько не смутилась, а лишь изящно изогнула свою, необычно длинную, шею.
Энди потребовал официанта и заставил новых своих гостей заказать обильный ужин. Мэйсон отошёл вместе с официантом в сторону и начал наставлять его принести ему непременно лишь чисто растительные блюда. Тот вызвал метрдотеля, и цена необычного заказа заметно взвинтилась.
– Ах, почему мы не носим больше шляпы с плюмажем, – Дастин вздохнул, а Энди заразительно рассмеялся.
Крыша заметно опустела, поскольку часть участников конференции либо просто утомилась, либо были слишком стары и их не тянуло оставаться с началом оглушающей, танцевальной музыки. Айзек тут же пригласил Линду на танец, и она охотно пошла с ним.
Дастин вновь завладел всеобщим вниманием, переплюнув самого Айзека в оригинальности тем для разговоров. Казалось, что он сегодня в ударе: глаза его горели, всё чаще останавливаясь на Линде. Впрочем, казалось, что он постоянно сравнивает её с точёным профилем Мелани, не уступающей по утончённости черт своему брату. На неё всё чаще похотливо косился Энди. Умопомрачительная шатенка, как ему показалось, удовлетворяет его вкусам своей фигуркой несозревшей девочки. Гости немало пили и, всё чаще, пускались в дикую пляску под фонограмму. Вдруг сам Хоумер вскочил с места, схватил за руку Мелани и потащил танцевать. В ходе дикого ритма, он наседал на хрупкую девицу своим пузом, стараясь прижать её то к стойке бара, то к столу, на котором недавно готовили отбивные и, всё ещё красовался тяжёлый мясной нож-топорик. Это нисколько не смущало невозмутимую девицу, спокойно терпящую подобные выходки, сознававшую перспективы такого денежного знакомства. Дело было в том, что отец завещал большую часть состояния сыну, а ей, которую он считал почему-то не своей дочерью, он оставил лишь некий символический минимум. Естественно, что милый братец и не подумывал помогать ей, и продолжать учёбу на экономическом отделении она могла лишь благодаря скромным сбережениям матери, которой тоже ничего не досталось от мужа. Все, за исключением Мэйсона, были весьма пьяны, веселы, навязчивы, бродили по просторной крыше, постоянно меняя состав небольших групп, наконец, совсем захмелев, стали играть в жмурки, а потом – прятки. Энди с большим удовольствием давал завязывать себе глаза, успев заметить с какой стороны находится Мелани, и, тут же устремлялся в её сторону, жадно шевеля в воздухе жирными пальцами. Он был совершенно удовлетворён, когда нащупал почти полное отсутствие грудей под её блузой. Присмотрев укромный уголок, Айзек завлёк туда Линду и начал страстно объясняться с ней в любви. Она согласилась «попробовать», но не более, найдя смехотворными его матримониальные планы. Впрочем, она тут же жадно впилась в его губы.
