Константин Владимирович Утолин
Вирусократия
Германия, Дюссельдорф, квартира Кёненбергеров
– Маркус! Маркус! – фрау Кёненбергер вытерла руки о чистый передник и снова постучала в дверь сына.
Вчера он, несмотря на строжайший запрет отца, пока она, устав после очередной дезинфекции, спала, ушёл-таки из дома. И вернулся голодным и усталым. На все вопросы отвечал слегка раздражённо – мол, лучше умереть, чем так жить. Да и сколько можно сидеть взаперти. Отец в последнее время появляется дома всё реже и реже. И поэтому рано или поздно или ему, или ей придётся выходить за продуктами, фильтрами для воды, новыми порциями дезинфекторов. Вот и сейчас он по дороге домой зашёл в магазин и купил хлеба, молока и картошки. Он был осторожен и везде ходил в маске.
Подумав, Клаудия была вынуждена признать его правоту. И потому, повозмущавшись, мужу о поступке сына сообщать не стала. Но сейчас она была готова изменить решение.
– Маркус! Если ты не откроешь, я расскажу отцу всё о твоем поведении.
Дверь открылась. Маркус с надетыми наушниками покачивал головой в такт какой-то, по-видимому, модной мелодии и вопросительно смотрел на мать.
– Если тебе не дороги мы, ты, конечно, можешь поступать, как считаешь нужным, – начала было свою воспитательную речь Клаудия Кёненбергер, но увидев раскрасневшееся лицо сына, инстинктивно приложила ладонь к его лбу.
У Маркуса была температура. Надев маски на него и на себя и уложив сына в кровать, женщина напичкала его рекомендованными к применению лекарствами из продаваемых в аптеках по специальной цене (за чем следили военно-полицейские патрули и обладающие особыми полномочиями работники мобильных проверочных бригад министерства здравоохранения), после чего провела влажную уборку всего дома с помощью специального продаваемого в аптеках и хозяйственных магазинах дезинфекционного раствора и прокварцевала каждое помещение мощной ультрафиолетовой лампой.
А через полчаса Маркус сильно удивил мать, попросив поесть. Хотя в последнее время ел плохо. И только присутствие отца, который, в отличие от фрау Кёненбергер, всегда был с ним очень строг, заставляло Маркуса вяло ковырять ложкой в тарелке, а также выполнять все рекомендованные властями процедуры по гигиене.
Вольфганг Кёненбергер, отец Маркуса, работал врачом. И, понятное дело, в последнее время всё чаще оставался на дежурстве и ночью. Поскольку поначалу единичные случаи заражения довольно скоро превысили эпидемиологический порог. И врачи стали работать по экстренному графику. Вот и сейчас его дома не было. И на звонки по мобильному телефону он тоже не отвечал. Наверное, был на очередном совещании. Или на выезде в составе комплексной санитарно-эпидемиологической бригады.
Наконец зазвонил телефон. Муж всегда в конце дня звонил Клаудии, сообщая о своём самочувствии и интересуясь состоянием дел дома. Клаудия со слезами в голосе поведала Вольфгангу о Маркусе. Тот несколько секунд молчал, осмысливая сказанное. После чего что-то сказал кому-то, судя по всему находившемуся рядом с ним. И, выслушав ответ, вновь обратился к жене:
– За вами выехала специальная машина. Вас обоих доставят в зону особого контроля. Боюсь, до получения результатов полного исследования крови Маркуса поместят в карантин. А может и тебя, Клу, – муж назвал её сокращённым именем, которое она не слышала уже очень давно, – тоже. При этих словах его голос дрогнул, но потом снова наполнился уверенностью. – Будем уповать на то, что у него простая простуда.
И в его словах Клаудия услышала то, что хотела, – надежду.
Но в этот день эвакуационная бригада до дома Кёненбергеров так и не доехала. Потому что какие-то подонки метнули в машину, ехавшую к ним, бутылку с «коктейлем Молотова», а потом, убив сопровождающую бригаду военных, приказали медикам снять их защитные костюмы и отдать все находящиеся в машине лекарства, средства дезинфекции и запасные костюмы. И больше свободных машин в тот день не нашлось – при всем уважении к доктору Кёненбергеру.
Через два дня результаты анализов развеяли надежду – их единственный сын заразился этой новой болезнью. И ещё больше пугало ожидание результатов анализов, взятых у жены и у него самого как людей, контактировавших с заражённым. До прихода результатов им предписывалось не покидать дом. Судя по контагиозности возбудителя, жена уж точно заражена. И с высокой степенью вероятности он тоже.
Тихий Океан. Район патрулирования американскими военно-морскими силами
– Ставлю двадцать баксов, что через полчаса поступит приказ нарастить обороты вдвое, – старший механик машинного отделения, усмехнувшись, покосился на заступившего на вахту матроса Билла Бронсона.
– Я не принимаю пари, – энергично покачал головой Билли. – Ты отгадываешь, словно знаешь график движения. Или ты умеешь читать мысли кэпа?
– Походи по морям с моё, – ухмыльнулся Боб Макао, – ещё и не тому научишься.
Он служил на авианосце седьмой год. И проявив, в отличие от многих представителей негроидной расы, поразительные способности к технике, вырос от кока до старшего механика машинного отделения. Семьи у него не было. Родителей он тоже помнил смутно. Всё хорошее в его жизни началось с армии. Корабль был его домом. А двигательная установка – его сердцем.
Пять дней назад командир авианосца и одновременно командующий всего авианесущего соединения выступил с обращением к командам всех входящих в группу кораблей и предложил всем членам экипажей отказаться выполнять приказы центрального командования. Пообещав заодно, что в течение недели он сделает всем предложение, которое будет касаться не только самих военных моряков, но и членов их семей. Недовольных было мало. И их быстро изолировали. Теперь все ждали, когда же чиф раскроет свои карты и скажет, что же такого гениального он придумал. Тем более последние новости из США весьма способствовали тому, чтобы весь экипаж и впрямь начал считать, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. И что лучше сейчас быть подальше от заразного берега. Вот только положение семей не давало покоя. И поэтому все ждали, что же такого скажет их командир.
И вот сегодня, спустя всего трое суток, стало известно, что соединение примкнет к вновь образованной Независимой морской республике. Это самопровозглашенное сообщество влиятельных людей завершает сейчас в Тихом океане сборку гигантского корабля, а точнее сказать, города-острова. И все члены семей военнослужащих, которые пожелают присягнуть на верность и перейти на службу новому государству, будут эвакуированы из мест их жительства и постепенно доставлены на этот плавучий остров. Единственное, что может этому помешать – если родственники уже заразились. Но в этом случае им до последнего вздоха будет оплачен отличный уход в лучших клиниках. Ещё чиф заметил, что не только их соединение, но и ещё ряд военно-морских групп, причём не только американских, также готовы перейти на службу новому государству. И теперь выбор за матросами и офицерами. Всех «отказников» высадят с запасом продовольствия, воды, топлива и средствами связи на одном из необитаемых атоллов.
Естественно, большинство согласилось. И вот корабли соединения, наращивая ход, шли к новому месту дислокации. Делая небольшой «крюк», чтобы высадить несогласных на расположенном сравнительно недалеко от основного курса безлюдном атолле. Командир хотел сдержать своё слово. Альтернативой было лишь убийство. А такое действие может вызвать у остальных нежелательные размышления о верности выбранного пути. Да и не готов он был убивать своих подчинённых. Во всяком случае, пока не готов.
Глава 7. Надежда у каждого своя
Россия, город Пущино, научный центр РАН
Голова просто раскалывалась, а тело ныло, словно на него упала бетонная плита, а потом его сунули в кислоту и пропустили через неё электроток.
– Кондратыч, ты как? – раздался голос откуда-то сверху.
Сознание колыхнулось, собираясь воедино и возвращая контроль над телом. Ковалёв открыл глаза и обнаружил, что лежит на полу. Над ним склонился Романенко и носком ботинка тыкал в бедро.
– Да что ты меня пинаешь? – возмутился Кондратыч, рукой оттолкнув ногу Николая.
Тот сделал шаг назад, и Ковалёв попытался сесть. Это у него получилось с трудом – боль в голове билась с ужасающей силой.
– Что произошло? Где мы? – поинтересовался он, сев и ощупав голову, на затылке обнаружилась немалая шишка.
– Тебе, чё, память отшибло? – хмуро бросил Романенко, опускаясь в офисное кресло. – Совсем ничего не помнишь? Про VBMC помнишь?
– Помню, – отмахнулся Ковалёв. – Где мы?
– В изоляционном боксе. Подхватили мы с тобой эту гадость. А начальство рисковать не стало, и служба безопасности нас сюда засунула силком. Ты ещё сопротивлялся, поэтому ребятки тебя дубинкой и воспитали.
– Ничего себе «воспитали», – плохо чувствуя конечности, но отчётливо ощущая боль по всему телу, отозвался Кондратыч. – Они из меня дубинками эту заразу вытрясти хотели, что ли?
Ковалёв и Романенко были коллегами. Вместе работали в институте биохимии и физиологии микроорганизмов имени Г.К. Скрябина РАН. Несмотря на общую научную деятельность, а может как раз из-за этого, они постоянно конкурировали и терпели друг друга с большим трудом. Как-то раз спор даже перешёл в драку.
Когда же появилась новая болезнь, сверху поступил приказ отбросить все дрязги между лабораториями и отдельными учёными. Да и без приказа начальства было ясно – действовать необходимо слаженно. Конечно, работали Ковалёв и Романенко конфликтно, всё время препирались, устраивали словесные баталии, но сотрудничали.
– И что мы теперь должны делать? – Сергей хотел было подняться, но самочувствие заставило отбросить эту затею.
– Что делать?! Помирать нас сюда засадили, чтобы других не заражали, – довольно резко отозвался Николай.
Ковалёв спорить не стал, все силы отнимала попытка сложить воедино последние воспоминания.
Дня три-четыре назад стало известно, что в институте есть случаи заражения. Дискуссии о естественном возникновении VBMC к тому моменту канули в прошлое. Как рассуждал любимый недруг Романенко, для природы такой способ наказать человечество за хамское обращение с планетой слишком медленный и сложный. Извержение пары супервулканов – по одному в каждом полушарии – гораздо проще, эффективнее и быстрее.
«У природы, – говорил он, – иные методы. Она всегда предоставляет право сильнейшему выжить и измениться. Смена глобальных условий, радикальная перепись правил игры – вот метод природы».
Ковалёв с этим не спорил. Все проведённые анализы и опыты говорили об искусственном происхождении вирусно-бактериально-грибкового гада. Поиском возможных создателей этой захлестнувшей мир заразы занимались спецслужбы, а всем научно-исследовательским институтам, которые даже отдалённо имели какую-то биологическую, медицинскую, техническую направленность, было поручено заниматься разработкой средств профилактики и созданием лекарства. Однако не успели все напрячься, как VBMC обнаружился в самих научных центрах.
Решать вопрос обеззараживания лабораторий требовалось стремительно. У всех сотрудников ежедневно брали кровь на анализы – дожидаться повышения температуры для выявления заболевших было смерти подобно. Все имеющиеся костюмы биозащиты были распределены между самыми основными сотрудниками, самыми нужными специалистами. В срочном порядке производились и подвозились новые, чтобы обеспечить остальных.
– И что теперь делать будем? – Сергей всё же поднялся и стал разминать больные мышцы.
– Что делать?! – несколько удивился Николай. – Сидеть и ждать смерти.
Зачастую Романенко выражался так, что крайне трудно было разобрать, говорит ли он всерьёз, с сарказмом или просто иронизирует.
– Да уж, – протянул Ковалёв на всякий случай без эмоций, чтобы не попасть впросак. – Не лучше занятие.
– У тебя есть другое предложение?
– У меня есть! – вдруг раздался властный голос сверху.
Голос главы института биохимии и физиологии микроорганизмов приятели узнали сразу. Михаил Львович Энгер был человеком крутого нрава, но справедливым. Все его уважали и даже побаивались. Не любил он церемониться, скуп был на похвалу, но мог и подбодрить оробевшего. Директор был высок и худощав. С довольно большими и крепкими кистями и ступнями, доставшимися ему от деда, немца, пережившего две мировых войны. В сорок первом его вместе с семьёй депортировали с Поволжья в Северный Казахстан. После Великой отечественной войны его сын Лев Энгер приехал в Москву, сумел, несмотря на все препоны, поступить на биофак МГУ, отучился и стал микробиологом. Внук пошёл по стопам отца, не только переняв его характер, но и с детства получив возможность слушать горячие дискуссии лучших специалистов СССР в области молекулярной биологии. А когда ему «стукнуло» пятьдесят, превзошёл отца, став главой института имени Скрябина. Что почти сразу положительно сказалось на работе учреждения и его финансировании.
– И какое же, Михаил Львович? – Романенко отличался редкой дерзостью при общении с руководством, которую ему прощали потому, что эту же дерзость он проявлял и в научной работе. За это, кстати, Николай пользовался некоторым уважением Энгера. – А то мы тут голову ломаем…
– Ломайте голову над решением проблем, связанных с VBMC! – шутить Михаил Львович не любил. – Умереть всегда успеете. Рано или поздно все там будем. А сейчас думайте!
Отключив микрофон, глава института повернулся к сидевшему напротив него подполковнику ФСБ, прибывшему в Пущино сотруднику отдела биологической контрразведки России. Ясно было, что появление VBMC на территории сразу большинства научных центров страны – целенаправленная диверсионная акция. И все спецслужбы страны «землю носом рыли», стремясь обнаружить ее организаторов по свежим следам.
Фсбешник, кстати удивительно молодой для своих должности и звания, не только задавал вопросы, но и сам многое порассказал. Например, о том, что в некоторых институтах возбудитель объявился уже после принятия всех мер безопасности. Или о том, что на территории ЗАО «Протом» в городе Протвино обнаружилась «несанкционированная» камера наблюдения, передававшая данные на промежуточную станцию записи. Ее обнаружение вывело на другие камеры в различных институтах.
А пока подполковник беседовал с директором института, Романенко и Ковалев продолжили свой разговор, прерванный «голосом свыше».
– И что ты думаешь по этому поводу? – поинтересовался Николай, развалившись в кресле.
– Ты о словах Михаила Львовича? – уточнил Ковалёв. – Что тут думать? По-моему, действовать надо.
– То есть ты хочешь провести последние несколько дней за пробирками и тестами?
– А чего ты хочешь? – Сергея начало раздражать настроение коллеги. – Закажешь девок и будешь гужбанить? Выбор-то невелик. Или сдохнуть просто так, зазря. Или умереть, попытавшись выполнить долг.
– Ну что ж, мудрец ты наш, начинай, – сделал приглашающий жест рукой Романенко. – Я сразу за тобой.
Город Кольцово, Новосибирская область, ГНЦ «Вектор»
О том, что ситуация во всех научных центрах страны практически одинаковая, кандидат биологических наук и старший научный сотрудник Пётр Скворцов, конечно, знал. Но именно ему «повезло» стать единственным работником ГНЦ «Вектор», который оказался заражён смертельной болезнью и сейчас находился в карантине.
Несмотря на существующий в сознании чисто логический страх перед смертью, Скворцов вдруг обнаружил, что отчётливо верит в бессмертие своего «большого Я», чаще именуемого душой. Интересно, что ощущение это появилось лишь теперь, когда он оказался в буквальном смысле слова в одном шаге от гибели. Но для него это был ещё не конец. И поэтому молодой человек не стал лежать, тупо глядя в потолок, или пытаться покончить с собой, а попросил передать ему его ноутбук и подключить помещение изолятора через Wi-Max к внутренней сети института. А заодно снабдить его образцами препаратов, которые разрабатывали коллеги. Он был полон решимости продолжать работу.
«Вектор», как и другие подобные ему центры, изолировали по всему периметру, ни один человек не мог попасть на территорию без тщательной дезинфекции. На каждом входе были установлены комплексные шлюзы. Системы водоснабжения и вентиляции были переведены в автономный режим, в котором и вода, и воздух прогонялись через многообразные фильтры, обрабатывались озоном и коллоидным серебром. После чего попадал в фотокаталитические системы на основе нанокристаллического диоксида титана.
Каждый коридор оборудовали собственным дезинфекционным шлюзом. Все эти меры вместе взятые позволили при обнаружении возбудителя в одном из помещений практически исключить его проникновение в другие. Усиленная военными охрана гарантировала безопасность от повторного намеренного заражения. Поскольку наиболее достоверным предположением было то, что зараза на территорию научных центров попала в результате диверсий.
К сожалению, ни учёные, ни сотрудники служб безопасности не знали о реальных возможностях тех, кто стоял за появлением вирусно-бактериально-грибкового мегакластера. Никто в институтах и понятия не имел о защите от магической телепортации. Эта функция досталась тайным обществам, которые быстро спохватились и постарались закрыть этот путь проникновения болезни. В России роль магического стража взял на себя Незримый Монастырь, объединивший усилия с Братством «Вера, Свобода и Воля».
Подмосковье. Исследовательский комплекс Братства «Вера, Свобода и Воля»
Димон спешно шёл по коридору комплекса, направляясь по приказу Бориса Васильевича в информационный отдел. Тот лишь вкратце сообщил причину вызова и потребовал явиться немедленно. И как раз в этот момент оперативник и боец контрразведки вновь встретился со старым знакомым, пожилым монахом из Незримого Монастыря.
– Приветствую вас, Диомид Степанович, – поздоровался Димон.
– И тебе здравия, – улыбнулся тот. – Как жизнь молодая? Куда спешишь?
– Начальство приказало зайти к нашим хакерам.
– Информация – это основа всего. Работы-то прибавилось.
– Это раньше работа была. А сейчас больше на месте сидеть приходится. За территорию комплекса можно только по заданию, а их сейчас маловато, сами знаете.
– Эх, молодость, молодость, – покачал головой старец. – Погоди, успеешь ещё набегаться. Как там, кстати, ваш интернет-проект «Братство Ищущих и Надеющихся»?
– Так по этому вопросу-то и иду. Вроде как объявился на сайте мужичок, у которого вся семья подверглась заражению, но из четверых заболели всего двое, да и у тех болезнь протекает намного легче, чем обычно. А вдруг меня к этой семье на разведку и отправляют. Город Жердевка где-то в Тамбовской области.
– Это правильно. Обязательно всё разузнайте. Нам любая информация в помощь.
– Ну а вы, Диомид Степанович, куда путь держите? – в свою очередь поинтересовался Димон.
– В конференц-зал, сынок. Появилась какая-то новая информация от нашего контакта из правительственных кругов. Обсудить надо. Кстати, и шеф твой там будет.
– Ну, это ясно – как про общение с «шишками» речь, так это дело для руководства, а как в «поле» ковыряться, так это для нас, убогих.
– Да ладно, не прибедняйся, – хмыкнул старец. – Успеешь ещё штаны протереть в креслах.
Димон в ответ лишь вздохнул. Коридор разделился, и, попрощавшись, они разошлись.
Когда Диомид Степанович вошёл, Васюков включил в конференц-зале систему защиты, и совещание началось. Первой докладывала Хмелёвская.
– Согласно поступившей информации, часть руководства России решила устраивать лишь свои интересы, а не интересы страны и ее народа. В Монако состоялась встреча представителей самых влиятельных на планете семей/кланов. СВР эту информацию тоже получила, доложили президенту. Узнать, что обсуждалось и какие решения были там приняты, не удалось. Но, видимо, сам факт того, что главу российского государства на слёт реальных правителей нашего мира не пригласили, заставил его сделать определенные выводы.
– Обиделся, понятное дело, – сделал скорый вывод Васюков. – Думал, поди, что позвать должны были.
– Давайте обойдемся без предположений, к тому же не содержащих никакого смысла, – сурово прокомментировала изречение Тамара Павловна. – Очевидно одно – эта информация сподвигла нашего президента на коррекцию планов. Так что вскоре начнётся эвакуация семей высокопоставленных чиновников в заранее подготовленный МЧС и Минобороны сверхсекретный объект «Китеж-2». Расположенный в районе, который по всем геофизическим, астрологическим и геомантическим прогнозам уцелеет даже в случае столкновения Земли с Немезидой или иного планетарного катаклизма.
– Если это место было вычислено, то и мы его координаты просчитать сможем, – сказал Матищев.
– Пожалуй, уже стоило бы их иметь, – как всегда, немного ехидно заметил Диомид.
– Это точно, – согласился Кадушкин.
Хорошая информированность могла сильно повлиять на исход любого дела. Начальник силовых подразделений понимал это лучше многих, так как вынужден был отправлять своих бойцов зачастую на смертельные задания, где знание обстановки было залогом выживания. Или если выполнить задание можно было только ценой жизней, то залогом успеха.
– Это ещё не всё, – продолжила контактирующая с генералом Звягиным Хмелёвская. – ФСО получило приказ отправить в Загорск-6 и Кольцово спецгруппы и эвакуировать оттуда в этот же самый «Китеж-2» лучших учёных-микробиологов и генетиков.
– Такой расклад нам не подходит, – воскликнул Васюков. – Это дробит научный потенциал и снижает эффективность работ по поиску лекарств. Этого допустить нельзя.
– Полностью согласен, – поддержал Кадушкин. – Мы обязаны принять контрмеры.
И, тяжело вздохнув, добавил с грустной интонацией:
– Вот уж не думал, что доживу до момента, когда придётся напрямую противодействовать властям собственной страны.
Диомида Степановича, как и других членов тайного союза братства и Незримого Монастыря, такое решение высшего руководства страны совсем не обрадовало. Потому что теперь в некоторых случаях придётся противостоять своим же, русским людям, вся вина которых будет заключаться лишь в том, что они выполняют приказы и следуют присяге.
Одним из проектов, на которые возлагались наибольшие надежды, была попытка коллективного проникновения на пребывающий в Вечности каузальный слой Бытия с целью поиска там методов борьбы с болезнью. Возникшей, как теперь уже не сомневались специалисты Братства, а также и других тайных организаций, с которыми были установлены контакты, явно с использованием магии. Если способ одолеть болезнь существовал, то найти его можно было именно через каузальный слой. Ну, или как минимум отыскать «подсказки», как его создать.
Диомид Степанович бесшумно приоткрыл дверь в тренировочный зал и заглянул внутрь. Там прибывшие недавно из Скрытой Пустыни монахи из числа «Зрящих сквозь Время» проводили тренировку вместе с вернувшимися оттуда же после краткого курса обучения сильнейшими паранормами братства, включая Марию Милованову. На полу зала лежали, располагаясь головами друг к другу и образуя круг, восемь человек.
Диомид знал, что каждый из них был уже достаточно подготовлен к «путешествию во Времени», но для проникновения на глубинные уровни каузального слоя Бытия одного, пусть даже сильного паранорма было недостаточно. Если только он не являлся врожденным провидцем или не получил это свойство в результате сильнейшего шокового воздействия на психику (которое, чего греха таить, пробовали моделировать, да только пока без особых успехов). Для проникновения в Вечность, способного дать пригодный к расшифровке результат, из магов должна быть создана группа, причём способная действовать как одно общее сознание. Именно синхронизацию сознаний и пытались провести сейчас монахи и их новые союзники. Пока – Диомид это отчётливо ощущал – объединить сознания участникам практики удавалось плохо. Но лучше, чем в прошлый раз.
Старец бесшумно прикрыл дверь. Если всё пойдёт в том же темпе, первую попытку проникновения на каузальный слой Бытия можно будет провести уже через неделю, максимум две. Позже нельзя. А значит, если понадобится, ритуал придётся проводить на том уровне подготовки группы, который будет, а остаточные колебания коллективного ментального поля в крайнем случае сможет сбалансировать он сам. Участники группы из числа паранормов братства сделали значительные успехи в освоении новых магических навыков. Но времени не хватало просто катастрофически. Распад правительственных структур, армии, институтов экономики становился очевидным. Хотя, пожалуй, армия ещё держалась. Во многом из-за железного порядка, обеспеченного верными присяге военными, а также из-за того, что целый ряд предпринимателей оказались не такими уж говнюками и умели быть благодарными за оказанную им помощь по защите от мародёров. И все они, что характерно, делали бизнес в промышленности или развитии технологий. Чистые спекулянты давно уже пытались найти спасение в своих тщательно охраняемых особняках, расположенных на разных тропических островах. В России их ничто не держало – большинство бирж прекратили работу ещё неделю назад.
Едва Дмитрий успел вернуться в свой кабинет от «мастеров клавы и мыши», как его вызвал к себе также освободившийся после совещания шеф. И спустя пять минут молодой оперативник стоял перед столом начальника.
– Садись, Дима, – не отрывая взгляда от стремительно разворачивающихся перед ним в голографическом мониторе трёхмерных диаграмм, пригласил Борис Васильевич. – Могу предположить, что после похода в информационный отдел ты собрался в Жердевку. Но сейчас ситуация существенно изменилась.
– А что случилось-то? – Димон опустился в кресло напротив.
– С нами связался Орден «Другая Раса». Они посылают в Россию своего официального представителя с предложением о сотрудничестве. Так как мы с тобой уже успели засветиться перед ними, то встретить их эмиссара и провести переговоры поручено нам. Собирайся, выезжаем в Питер.
– Почему именно в Питер? – удивился Димон.
– А ты догадайся, – загадочно выдал Борис Васильевич и добавил. – А сейчас давай-ка проанализируем сценарии возможного развития ситуации.
Вздохнув, Димон сосредоточился на возникающих над столом шефа объемных графиках и диаграммах.
