Владимир Дараган
Прованс

И восходит солнце

Лежу в кровати бессонным утром и вспоминаю лисички на уличном овощном лотке в Антибе на площади де Голля. 70 евро за килограмм. Потом я буду сравнивать цены лисичек в разных городах. Сразу скажу, что провансальский рекорд принадлежит Антибу.

Стук в дверь:

Антиб. Замок Гримальди

– И восходит солнце.

– И заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. А земля пребывает вовеки. И что?

– Сейчас восход над морем.

Скосил глаза в окно:

– Облаков нет, ничего интересного. Видел такой восход на Байкале.

– Тогда по-другому: утро красит нежным светом стены замка, где работал Пикассо.

– Уговорила, иду.

На берегу прохладно, над горизонтом все цвета радуги. Но не яркие, а прибитые, пастельные, разбавленные серым и белым. Море чуть шевелится, из него выползает солнце. Серые стены замка становятся розово-желтыми. Любители утренних пробежек останавливаются и достают телефоны.

Прекрасное время, когда ты среди ценителей утренней красоты и здорового образа жизни.

Пусть даже ты оказался там случайно.

«Милый друг» в Антибе

Ги де Мопассан любил Антиб. Есть два критерия любви писателя к городу: он часто приезжает в этот город или пишет о своей любви в дневниках и рассказах. Я приведу начало рассказа «Госпожа Парис»:

«Я сидел на молу небольшого порта Обернон, близ деревушки Сали, и любовался Антибом при закате солнца. Никогда не видел я ничего более захватывающего и более прекрасного.

Городок, замкнутый в тяжелые крепостные стены, возведенные Вобаном, вдавался в самое море, посреди огромного залива, на берегу которого расположена Ницца. Высокие морские валы разбивались о его подножие, окружая его облаком пены, а дома над крепостными стенами карабкались друг на друга до самых башен, устремленных в небо, как два рога античного шлема. И обе башни вырисовывались на молочной белизне Альп, на огромной и далекой снежной стене, заграждавшей горизонт.

Между белой пеной у подножия стен и белым снегом у края небес, на синеватом фоне предгорий, стоял сверкающий городок, и лучи заходящего солнца играли на пирамиде домов с бурыми кровлями, домов тоже белых и все же таких различных по оттенкам, что они казались чуть не разноцветными.

И самое небо над Альпами было почти белой голубизны, словно обесцвеченное снегом; кое-где у бледных вершин серебрились облачка, а по другую сторону залива Ницца прильнула к воде, белой ниткой протянувшись между морем и горами. Два больших латинских паруса, подгоняемые свежим бризом, казалось, бежали по волнам. Я смотрел, как завороженный».

Антиб. Осень, Альпы пока без снега на вершинах

Ну как? Меня такое описание города впечатлило. Я уже приводил цитату из письма Клода Моне о свете в Антибе: «Я сражаюсь и борюсь с солнцем, какой же невероятный тут свет». Художник видел свет, а писатель множество деталей. Кстати, мы, как и Клод Моне, тоже боролись с солнцем в Антибе – старались ходить по теневым сторонам улиц.

Но с Мопассаном мы согласны: Антиб долго не надоедает. Он разный утром и вечером. В дождь и в солнечную погоду. Закроет облачко солнце – краски изменятся. Днем узкие средневековые улочки оживленны, вечером – мрачны и таинственны. Ты бродишь по каменному лабиринту, но неизменно выходишь к морю. А море всегда разное – это знает каждый, кто хоть раз побывал на берегу, слушая шум прибоя.

Мопассан много лет снимал разные дома в Антибе. Точнее, на мысе Антиб. Жил со слугой и мамой – его главным собеседником и критиком. Он обсуждал с ней темы рассказов.

Я не поленился и в Ленинке нашел дореволюционное издание воспоминаний Франсуа – слуги писателя. Читаешь и задумываешься: у кого больший литературный талант – у слуги или у его хозяина? Чтобы-то ни было – Франсуа обожал Мопассана и радовался, что природа около Антиба помогает его вдохновению: «Мопассан разрабатывает план нового романа. И пусть! Эта чудесная природа, эта дивная волшебная панорама, заставляющая трепетать сердце от радости жизни, поможет его вдохновению и увенчает успехом его будущие произведения».

«Милый друг» – яхта писателя находится рядом – в бухте Сали. Мопассан не страдает от уединения. Встает в 8 часов, гуляет по саду. Потом работает до 11, затем душ, завтрак и снова прогулка. Часто доходит до лесов, закрывающих всю гору и лежащих направо от Валлориса. Два раза в неделю занимается фехтованием. С нанятыми матросами путешествует на яхте вдоль побережья. Его мать отказывалась от таких путешествий, говорила, что ходьба полезнее.

К знаменитому писателю приходят гости. После их ухода Мопассан делится впечатлениями со слугой. Франсуа записывает:

«Великосветские дамы умны, но ум выливается по готовому образцу, как рисовое пирожное со сливками. Один и те же фразы, составленные из одних и тех же слов. Вся окружающая их среда не может открыть им ничего, кроме пошлой банальности. Сами они не могут вам дать ничего нового. Вы знаете, как я люблю рис, но я все-таки не мог бы его есть каждый день.

Но есть женщины врожденные артистки, родившиеся в среде высокой умственной культуры, поражающие вас богатством и оригинальностью своих мыслей. Они касаются в своем разговоре самых разнообразных тем и могут свободно беседовать с вами о музеях и театрах, горах и городах. В их манере говорить столько очарования, они так околдовывают вас изяществом своей речи, что в их обществе совершенно теряешь представление о времени… Сидишь на мягком диване, чувствуешь себя подавленным, уничтоженным, и, кажется, будто переселяешься в какую-то сказочную страну».

Возможно, Мопассан использовал немного другие слова, но тогда надо отдать должное литературному таланту его слуги.

Пикассо в Антибе

Антиб любили многие художники. Клод Моне, Эжен-Луи Буден, Поль Синьяк, Анри Матисс, Николя де Сталь, Пабло Пикассо – этот список можно продолжить.

Пикассо очень полюбил Антиб и его окрестности. В 1946-м году в местечке Гольф-Жуан он жил с Франсуазой. Знаменитая фотография с зонтиком на пляже сделана именно в Гольф-Жуане. Он бы там и обосновался, но его жене Ольге не нравилось новое увлечение маэстро. Она поселилась рядом и стала отравлять жизнь Пабло и Франсуазе. Они сбежали в Валлорис – это около пяти километров от моря.

Во время жизни в окрестностях Антиба Пикассо искал помещение для мастерской. Ему повезло – смотритель антибского замка Гримальди предложил занять просторные залы первого этажа замка. Еще больше повезло городу – сейчас в замке музей Пикассо. Там выставлены работы художника, созданные в Антибе.

Главные картины в музее – это «Радость жизни» и «Одиссей и сирены». На стенах висят тексты, объясняющие, что там изображено. Если бы Пикассо был жив, то он, наверное, содрал бы со стен эти бумажки. «Не надо понимать картину, – говорил художник. – Это не математическое выражение. Картины должны порождать эмоции».

Пикассо. «Радость жизни»

Я долго смотрел на картину «Обнаженная на синей тахте», напевая «Остался у меня, на память от тебя портрет твой, портрет работы Пабло Пикассо», пытаясь понять, какие у меня родились эмоции. Честно скажу – эмоции родились чисто математические. Я представлял развертку поверхности трехмерной фигуры и искал геометрические ошибки мастера. Он бы убил меня за такие эмоции. А вот «Радость жизни» мне очень понравилась. Люблю, когда танцуют счастливые женщины.

Его картина «Ночной лов рыбы в Антибе» была подарена городу. Ее репродукция выставлена на набережной. Проходящие мимо смотрят на картину, потом на окружающий пейзаж, пытаясь найти соответствие.

– Ишь, как загнул, – говорят проходящие по-французски.

Ренуар в Кань-сюр-Мере

Студентом я с ужасом понял, что совершенно не разбираюсь в живописи. Я тогда много в чем не разбирался, но в живописи я не разбирался больше всего. Полистав детскую энциклопедию, я понял, что всех художников я не запомню, и решил, что буду любить импрессионистов, а про остальных буду говорить, что это интересно, но импрессионисты лучше. Начал, конечно, с Пушкинского музея. Походил, посмотрел и запомнил картину Ренуара «Портрет актрисы Жанны Самари». Потом прочитал, что этот портрет считается одним из наиболее импрессионистических портретов во всём творчестве художника. «Стиль работы художника очень свободный, местами до небрежности, однако это создаёт атмосферу необычайной свежести, душевной ясности и безмятежности». Последнее предложение я никогда не смог бы повторить без шпаргалки, но это неважно. Мне просто нравилось глуповатое, но очень женственное лицо девушки. И стиль, как это лицо было написано.

Прошли годы. Ренуар мне стал нравиться меньше, чем Клод Моне, Ван Гог, Синьяк… Но первая любовь не забывается, и когда я узнал, что совсем рядом с Антибом в городке Кань сюр Мер находится дом, где Ренуар провел последние годы жизни, то конечно мы туда отправились.

Путешествие началось с вокзала в Антибе. Точнее, с железнодорожных касс. Работала одна касса с «живым» кассиром, а автоматы для продажи билетов разговаривали только по-французски. Наш французский был на уровне «бонжур-лямур-тужур», но мы справились, поняв, что многие существительные содержат латинские корни. Да и опыт работы со смартфонами тоже помог – кнопки мы нажимали быстро, и цифровая интуиция помогала выбирать правильные комбинации.

Для тех, кто не ездил в поездах по Европе, подскажу важное: купить билет – это полдела. Надо его еще закомпостировать при выходе на перрон.

Вилла Ренуара в пешей доступности от вокзала Кань-сюр-Мера. Идти надо было по улице, параллельной железнодорожным путям. Надеюсь, если вы решите повторить наш маршрут, то ремонт на этой улице закончится, и вы сможете немного насладиться архитектурой и витринами магазинов. Только постарайтесь не обращать внимание на шум автомобилей и не вдыхать особенно глубоко, чтобы не отравиться выхлопными газами. По этой улице едут автомобили, водители которых решили не пользоваться платной автострадой, идущей от Ниццы до Марселя.

Кань-сюр-Мер. На вилле Ренуара

Потом мы пошли по маленьким тихим переулкам и оказались перед высоким забором, окружающим виллу Ренуара. За ним нас ждала награда: рай, каким я его себе представляю. Представьте и вы: сад старых оливковых деревьев на вершине холма. И еще сосны. Тишина, нет летающих насекомых, пахнет травой, сосновой хвоей и цветами. Теплый сухой воздух без морской влажности. Вид на горы и на замок Гримальди. (в Антибе тоже замок Гримальди, это семейство в свое время правило всем побережьем, а сейчас продолжает править в Монако). И повсюду расставлены репродукции картин Ренуара, где изображено то, что находится в данной точке у вас перед глазами. Но это еще не все. Райскую картину завершают матрасы под оливами, мгновенно принимающие форму твоего тела. Ты ложишься в надежде подумать о вечном, но вечность уже вокруг тебя – что о ней думать? Ты смотришь то на черные оливки, то на стрижей и ласточек в голубом небе. Дзен полнейший.

Так было у нас на яхте, когда мы с боцманом смотрели на кувшинки в сонной бухте. Рыба плеснет – мы говорим «рыба». Чайка сядет на воду – мы говорим «чайка». И ничего добавить не можем. В раю не нужны слова и мысли. Там нужно сливаться с окружающим миром и учиться чувствовать, как под тобой растет трава.

Кань-сюр-Мер. Дом Ренуара

Я лежал и отгонял мысли о проблемах земного бытия. И, кажется, задремал. Разбудил меня скрип колес инвалидной коляски. Скосил глаза – в коляске старик с живыми темными глазами и изуродованными артритом руками. Ренуар?

– Нравится? – спросил старик.

– Очень. У вас прекрасный вкус. Вы умеете жить красиво.

– Это то, что у меня осталось. Красота и постоянная боль. Но боль проходит, а красота остается.

– И это среди мира, который катится в пропасть, среди мрака и ужаса.

– Даже среди дыма и пламени должна проступать красота природы и женского тела. Иначе, за что мы сражаемся? Всегда должен быть кто-то, создающий красоту.

– Но красота – это фантик, в который может быть завернуто все, что угодно.

– Но ведь надо приукрашивать, не так ли? Я стараюсь видеть в мире только поэзию. Красивая девушка, освещенная солнцем, – это просто красивая девушка. Неважно, что вечером она может оказаться потаскухой. В живописи для меня бедняков не существует. Я стараюсь на картинах показать расцвет, и никогда – увядание. Фантики разворачивал Эмиль Золя. Пикассо вообще отбрасывает фантики. Пусть Пабло делает то, что ему нравится. Такое искусство тоже нужно. У меня другое видение мира, я никому его не навязываю.

Кань-сюр-Мер. В мастерской Ренуара

Я поднялся и обнаружил, что нет рядом инвалидной коляски, нет старика с темными глазами. Пуста дорожка, ведущая в большой красивый дом, где мастерская художника, где ему привязывали кисть к руке – сам он держать ее не мог. У него специальный мольберт с валиками, на которые наматывался холст. Так он мог писать не нагибаясь. Палитру клали ему на колени.

Что может сделать больной, но обеспеченный художник? Он может работать, не оглядываясь на торговцев картинами. Ренуар купил себе кусочек рая. Огромный сад с соснами-зонтиками, оливами, пальмами, бамбуковой рощей, фруктовыми деревьями. С одной стороны – синее море, с другой – синие Альпы. Большой дом с мастерской на северной стороне, где равномерный свет.

Он затворник, он немощен, но еще может работать. Все что ему нужно находится рядом: пейзажи, натурщицы, помощники. Зачем ему с кем-то общаться? Зачем ему чужие мнения? Теперь только работа. Пусть боль, пусть зависимость от сиделок, но осталось творчество. И надо успеть сказать все, что хотел сказать на холстах и в глине.

Фонд Маг

В горах, рядом с городком Сен-Поль-де-Вансом в лесу за забором находится фонд Маг. Прежде чем купить входные билеты надо глубоко вдохнуть и сказать себе, что готов ко всему, что фантазия художников не имеет границ и что ты будешь продолжать любить человечество, несмотря ни на что.

Фонд Маг – это частная коллекция Эме Мага (1906 – 1981), одного из выдающихся коллекционеров современного искусства. Начинал он с нуля, точнее, с работы в каннской типографии. Женился, через пять лет открыл собственную типографию, а в 1945-м году в Париже открывает галерею Маг.

В парке фонда Маг

Дальше как в сказке, когда сбываются мечты. Мечта у Эме и Маргарет была общая – создать место, куда могли бы приезжать работать художники и выставлять свои картины. Это произошло в 1964-м году около городка Сен-Поль-де-Ванс. Место красивейшее. За высоким забором тишина и прекрасный вид на предгорья Альп, море. Часовня, здания для выставок, пруды, фонтаны, извилистые дорожки. Гостеприимные хозяева, способные собирать вокруг себя талантливых людей: Анри Матисс, Марк Шагал, Хуан Миро, Иван Пуни, Пьер Боннар, Жорж Брак…

В парке фонда Маг

Если зайти в ворота фонда, то сразу оказываешься в мире немного сумасшедшего современного искусства. Мы попали на выставку работ Хуана Миро. После третьего зала желательно выпить кофе или прогуляться по дорожкам парка. Я люблю работы Миро, нравятся загадки на его картинах. Обожаю его триптихи, где загадки чередуются с отгадками. Но сотня загадок в течение часа – это не каждый мозг выдержит. Удалось посидеть около триптиха «Дирижер оркестра». Представил, что сижу с блокнотом в зале, прислушиваясь к шуму со сцены, и пытаюсь графически изобразить происходящее. Обрадовался, что Миро нарисовал почти мои мысли.

Огромная картина Шагала называется «Жизнь». Я так понял, что он изобразил свою жизнь – столько узнаваемых элементов. Что бы он ни рисовал, у него получается Витебск. Любители Шагала не кидайте в меня помидорами – я ведь имею право на свое дилетантское мнение.

И не забудьте зайти в часовню, где есть работы Брака – одного из основателей кубизма.

А потом надо подойти к обрыву и посмотреть на синее небо над зелеными вершинами Альп, на серые теплые скалы, на причудливые сосны. Вдалеке красуется Сен-Поль-де-Ванс, где последние годы жил и был похоронен Шагал.

Но об этом городке будет отдельная глава. Он того стоит.

Сен-Поль-де-Ванс

Древние жители Лазурного берега устали от набегов сарацинов и построили в горах городки-крепости, где можно было отсидеться, сохраняя свое имущество. Сен-Поль-де-Ванс – одна из таких крепостей.

Сен-Поль-де-Ванс. Ресторан «Золотая голубка»

Заходишь в крепостные ворота, с уважением поглядывая на пушку в каменном выступе, нацеленную на желающих войти в город. Если оглянуться, то увидишь ресторан «Золотая голубка». Ресторан особенный, так сразу туда не попадешь. Там небольшая картинная галерея: сто лет назад французские мастера расплачивались за ужин картинами. Список знаменитостей, посетивших это место, не короче списка гостей отеля Дю Кап в Антибе.

Отметились тут и Скотт Фицджеральд с Зельдой. Айседора Дункан после развода с Есениным переехала в Ниццу. Однажды в этом ресторане она стала заигрывать с Фицджеральдом (или он с ней?). Зельда возмутилась и решила отомстить – бросилась вниз головой с лестницы. Все, к счастью, обошлось.

Сен-Поль-де-Ванс. Центральная улица, наверное, самая широкая

Весь старый город можно пройти быстрым шагом за десять минут. Но это удастся сделать только в зимний дождливый день, когда город безлюден. В другие дни там полно туристов. И всё в старом городе для туристов: магазины, галереи, рестораны… Местами красивые мостовые с узорами из камней. Горшок с цветком, например. И по этому горшку сотни ботинок – шарк, шарк… Центральная улица широкая, там могут разойтись два человека, не коснувшись. В боковых улочках такое невозможно: расставишь локти – упрешься в стены.

Могила Шагала на старом кладбище около городской стены. На ней лежат камешки – это древняя еврейская традиция.

Фотографировать в городе сложно: нужно долго стоять, пережидая прохожих, чтобы на снимке были дома, а не спины. Но это всё мелочи. Там здорово! По улицам гуляет теплый ветер, над головой в щелочке между домами голубое небо, кругом чистота и красота. Можно перекусить, глядя на зеленые горы. А можно не перекусывать, а сесть на автобус и через десять минут оказаться в городе Ванс. Этот замечательный город приготовил нам немало сюрпризов.

Ванс и часовня Матисса

Ванс недалеко от Сен-Поль-де-Ванса – несколько километров в горы по серпантину. Город стоит на холмах, между которыми глубокое зеленое ущелье. Придется побывать на обоих:

один холм связан с Матиссом, на втором – фантастический старый город.

Сейчас о Матиссе: как он оказался в Вансе.

В начале сороковых семидесятилетний Матисс страдает от болей в желудке. Франция оккупирована, но друзья сумели организовать операцию. Несколько лет Матисс практически не может работать. Возвращается к жизни благодаря Лидии Делекторской и сиделкам. Ниццу, где живет Матисс, оккупируют итальянцы. В 1943-м году итальянцы капитулируют, и в Ниццу входят немцы. Союзники побеждают в Африке и готовят высадку войск на Лазурном берегу. Матисс опасается бомбардировок и решает переехать в Ванс. Устраивается в небольшой вилле на склоне холма с видом на старый город. Вскоре Ванс становится прифронтовым городом. Бомбы взрываются прямо на улице, где живет Матисс.

Летом 1944-го года Франция освобождена, но Матисс остается в Вансе до 1949-го года. Возвращается в Ниццу, так как мастерская в Вансе становится слишком мала для его нового проекта.

Что это за проект?

Одной из сиделок Матисса была Моника Буржуа. Три года она помогала восстанавливаться художнику после операции. В 1947-м году Моника навещает Матисса, сейчас она ухаживает за туберкулезными больными в санатории неподалеку от виллы художника. Часовню для служб сестры устроили в старом гараже. Моника мечтает обустроить гараж и показывает Матиссу проект витража. Матисс в восторге. Он показывает рисунок Моники знакомому монаху-доминиканцу, тот уговаривает художника самому взяться за эту работу.

Ванс. Часовня Матисса

Матисс забывает о своих болячках и делает макет всей часовни. Сестры-монахини в ужасе – говорят, что часовня похожа на обувной магазин. Матисс пожимает плечами и добивается церковного одобрения на самом высоком уровне. Пикассо видит макет и говорит, чтобы Матисс бросил это дело и лучше бы использовал проект для овощного рынка. Матисс огрызается и продолжает работу. Говорит, что его часовня станет местом, где прихожане будут тронуты красотой и расстанутся со своими проблемами.

Освящение часовни происходит в 1951-м году. Прихожане смотрят на картинки крестного хода, чешут затылки и просят объяснить, что там изображено. Поразительно, но монахиням работа Матисса нравится. И не только витражи, но и все его рисунки. Говорят, что это очень современно. Прихожане привыкают и начинают гордиться, что у них есть часовня, непохожая ни на одну часовню в мире.

Вооруженные такими знаниями, мы поняли, что часовню надо увидеть. Перешли по мосту через ущелье и дошли до скромного белого домика.

– Матисс! – догадались мы, увидев рисунок над витражом.

– А вот еще, над входной дверью.

– И витраж можно даже с улицы разглядеть!

– А какой крест и колокол он придумал!

– И как ему церковь разрешила такое построить?

– А что внутри?

А тут облом! По понедельникам часовня закрыта. Ладно, фотографии внутренней росписи есть в сети, а витраж хорошо виден с улицы. Не обязательно все рассматривать с микроскопом. Иногда достаточно побывать рядом, а дальше включить воображение.

Забегая вперед, скажу, что через два года нам удалось побывать в самой часовне. Но об этом во второй части книги.

Ванс. Хорошо тут гулять! Туристов мало, тишина

Дальше по мосту в старый Ванс, которому более двух тысяч лет. Где-то революции, где-то войны, где-то рождаются и умирают империи. А тут старые стены, дома под красной черепицей, оливковые рощи, виноградники, теплые зеленые холмы. Вот голубь пролетел над площадью, вот два усталых туриста прошли – откуда взялись? Что они тут забыли? Может фреску Шагала в соборе хотят посмотреть? Вроде нет, мимо прошли – значит, не знают про нее.

Ага, вон стоят, на старый фонтан смотрят. Сказать им, что тут был римский форум? И что тут осужденных камнями забивали? Не надо им настроение портить. Пусть лучше на площадь Ясеня придут, табличку прочитают, узнают, что ясень посажен в 1538-м году. И что этот ясень увековечен Сутиным. Пусть знают, что Сутин не только мясо и рыбу рисовал.

Ванс. Фонтан на площади у городских ворот. Раньше здесь был римский форум

А какой вид с террасы над оврагом! Пусть поищут на противоположном склоне часовню Матисса. Подскажем, что она белая, с узкими вертикальными окнами и ярко-синим узором на крыше.

Ушли туристы. Совсем опустел город. Тихо. Только ветер шуршит сухим листом платана по булыжной мостовой.