Влад Борисов
Морта
Особенности боевой подготовки
– Агор, мне нужна какая-нибудь ёмкость, у тебя есть, например, таз?
– Иди в баню!
– Так кто мне там его даст?
– Так ты ни у кого и не спрашивай!
Так я начал реализовывать идею «Прикормка», имевшую цель наладки доверительных отношений с таинственным зверем «кысь», о котором рассказал мне Меб. Почему я подумал о молоке, как о посреднике в этих отношениях, объяснений у меня не было, наверное, всё дело было в названии этого зверя. Естественно, молоко надо было держать в неразлагающейся таре, а не в той посуде, которая образуется при помощи энергетического канала.
Этому то благому делу и послужила ёмкость, по совету Агора «позаимствованная» из мест помывки персонала базы. Использовалась она там, конечно, не с целью «помыться», а для личных вещей, нежелательных для чистки нанороботами. Теперь этих ёмкостей там стало на одну меньше, а у меня на столько же хлопот больше – я стал регулярно посещать катакомбы для пополнения приобретённой «задаром» посуды. А судя по её опустошению, «процесс пошёл». Ну не железяки же зубастые всё выпивали?
Кстати, посох послужил отличным аргументом для пересмотра парадигмы «кто в доме хозяин», если под домом подразумевать залы катакомб. «Крыси» летели от его щелчков, как мячики для гольфа от хорошего удара клюшкой, как по одиночке, так и мелким оптом – по паре или тройке за раз.
Успех на этом направлении позволил мне переключиться на главную задачу, я её назвал – операция «Ангар».
Первым совещательным голосом выступил Агор, постоянно толокшийся около меня на базе и изредка намекавший на мою непроизводительную деятельность.
Я предложил решить все вопросы оптом:
– Зачем тянуть товар с поверхности, как билеты плохой лотереи, когда можно взять много и самое отборное?
– Это ты о чём? – сразу насторожился Агор.
С лежанки навострил уши Тыр, стараясь не шевелить туго перебинтованной ногой, повреждённой в одной из последних вылазок.
– Смотрите, – я зачерпнул горсть мелких железячек, которые мой запасливый сосед хранил «на всякий случай» и принялся раскладывать на полу схему складов, добытую моими героическими изысканиями.
– Всё это, конечно, интересно, – проскрипел со своего места Тыр, но только непонятно зачем? Рисковать под пушками? А ты знаешь, что эти механоиды не просто охранники, а вполне себе боевые машины, тоже, между прочим, с пушками, пулемётами и экранами?
– Если с расположением всё понятно, то отвечаю на твой главный вопрос – вот в этом ангаре, – я выразительно постучал пальцем по одной из железок, – находятся три тягача! И чуть не ляпнул – сам видел.
– А где четвёртый? – Быстро спросил Тыр.
– Ага! – Я торжествующе посмотрел на Агора, – А кто-то старательно делал вид, что ничего о них не знает! А я вот знаю! И где четвёртый тоже.
– Ну-у-у… Я был водителем… До того, как их угнали, конечно… – промямлил Тыр, – если всё действительно так, как ты сказал, то я – в деле.
Вот это поворот! Забрезжила надежда на успех. Я и Тыр посмотрели на Агора.
– А что я? Я тоже. Мы же напарники, – покосился Агор на коллекцию черепов, – Кстати, что это? – Он ткнул когтём в центральный болт на экспозиции.
– Цистерна… Мне кажется, что там жидкость, но я не уверен, – помялся я, – не скажу точно.
– Зато я скажу – точно! Это система водяного охлаждения, я сам монтировал такие, – Агор посмотрел на наши удивлённые лица, – Плазменные пушки требуют охлаждения. Например, у механоида система охлаждения воздушная, но зато и скорострельность низкая, защиты там всякие стоят… У стационарных орудий – водяная, проточная, без всяких изысков. Потому цистерна и в центре, чтобы всех обеспечивать. Просто и эффективно. Но, правда, в последнее время стали делать по-другому…
– Допустим, вода кончится… – не стал дослушивать я.
– Не кончится. Там скважина, рециркуляция…
– Понятно, понятно. Но, допустим, настаивал я.
– Сработает тепловая защита. Хотя… – Агор поскрёб затылок, – Могли и сэкономить. Это же не боевая система. А что?
– Тогда у меня есть план.
***
– Центральной частью плана должны стать фурри, – объяснял я Мебу суть плана, – Основной малозаметной и подвижной силой, от слаженной и координированной работы которой, зависел общий успех.
– Слаженность… – буркнул Меб, – Ты эту толпу видел? Никакого понятия о дисциплине!
– Вот с этого и начнём!
Что является основой дисциплины в армии? Строевая подготовка! А ещё – блестящая бляха, начищенные сапоги и подшитый воротничок… Короче, много чего, потому как дисциплина – это тот гвоздь, на который опирается достоинство солдата. В смысле чувства. Начищенные сапоги радуют глаз командира и вселяют ужас в врагов, а начищенная бляха слепит им глаза…
Но с фурри такое не прокатывает. Не носят они сапог – когти не помещаются. Сапоги под когти – это ласты. А это уже морфлот, а там уже своё понятие дисциплины. Итого в остатке остаётся только шагистика.
Фурри довольно долго не могли понять, чего от них хотят, а когда в конце концов уразумели, то приняли с радостным восторгом, что меня немало удивило. Секрет раскрылся, когда я увидел, во что это занятие выродилось.
Когда я был маленьким и играл деревянными игрушками, то иногда удавалось посмотреть черно-белый телевизор. Почему-то телезрителям очень нравился балет, поэтому волей-неволей и мне приходилось приобщаться к высокому искусству посредством «голубого» экрана. На самом деле черно-белого, конечно. Может быть общепринятый цвет намекал на более широкую палитру красок в искусстве или на самом телевидении – не важно. Важен факт балета, а если ещё точнее – четырёх маленьких лебедей в соответствующей постановке про место их обитания. Я помню свой вопрос – почему их четыре. А потому, что трём танцевать можно, но сложно; четырём – сложно, но ещё можно, а пятерым уже всё, просто нельзя.
Так вот, фурри доказали, что можно! И в пятером, и в шестером, и вообще в неограниченном количестве. Но приём здесь строевая подготовка, когда «гвардия, тяжёлыми шагами идёт, сметая крепости…» и так далее?
Фурри – прирождённые охотники, их боевой шаг – это лёгкая пружинящая походка, напоминающая па балерин, в которой каждый шажок сопровождается небольшой паузой, необходимой восприятия посторонних звуков. Нелегко представить группу балерин, построенных в одну колонну и крадущихся через всю сцену Большого театра. Но я-то это видел воочию! Между тем, группка с лёгкостью поворачивала, превращаясь в подкрадывающуюся шеренгу, меняла направление движения. И всё это делала совершенно бесшумно!
Пока я, раскрыв рот, смотрел на этот кордебалет, вокруг начала собираться восхищённо потявкивающая толпа остальных обитателей и уже через несколько часов, колонна «марширующих» выросла до максимального размера, который только могла вместить небольшая территория импровизированного плаца.
На следующий день «маршировали» уже колонны по два, а потом и по три и более особей. Движение «строевая подготовка» быстро охватило всё население колонии. Апофеозом стала массовая ходьба в лучших традициях концовки индийского кино.
Всё свободное пространство плаца было заполнено маленькими колоннами фурри, которые «вытанцовывали» не только параллельно друг другу взад и вперёд, но и перпендикулярно, проходя строем через шеренги, шеренгами через шеренги, шеренгами через строй, совершая при этом повороты, развороты и ещё всякие выдуманные ими самими строевые приёмы, не предусмотренные уставом.
– О, друг! Ты подарил нашему народу праздник! – промурлыкал Меб, с умилением наблюдающий эту феерическую картину.
– Ну и что здесь такого? – удивился Агор, когда я рассказал ему об этом эпическом провале, – Займись с ними делом, а не всякой лирической ерундой.
– Точно. Починили бы лучше тягач, – Тыр уже пытался прыгать на одной ноге, – Механики они что надо! Кстати, готов поспорить, что все запчасти стащили именно они, а если у них поискать получше, то и два тягача собрать можно. Агор, дружище, отволоки меня туда, не могу я без дела сидеть!
Надо признать, что Агор оказался совершенно прав. Фурри с энтузиазмом принялись за конкретное дело. Они не только починили тягач, но и решили его значительно усовершенствовать, превратив в броневик. С утра до вечера кипела работа – искрил металл, рассекаемый излучателями, гудела сварка, все сновали взад и вперёд, перетаскивая и примеряя разные металлические штуковины. Среди коротышек суетился и раздавал советы счастливый Тыр, ковыляя, подобно пирату Сильверу, на свежем костыле.
Над идеей приделать в кузов пулемёт, Меб обещал подумать.
– Он слишком важен для нас, – оправдывался тот, – Это же первоклассная зенитка! Нас ни одна оса не потревожила, когда он снова заработал.
– Как!? Как можно попасть в такую маленькую мишень, удалённую, да ещё и подвижную? – не поверил я.
– Зрение у нас хорошее, – скромно ответил Меб, – А подвижность не имеет значения – пулемёт фотонный. Старый, конечно, но зато надёжный.
– А что… – начал я, но слова замерли у меня на языке, когда я увидел группу крадущихся фурри, с поднятыми над головами мишенями.
– Нет, нет, вы ничего не поняли! – закричал я, – Что это за демонстрация с транспарантами? Вас не должно быть видно, видны должны быть только мишени!
– Спокойствие, только спокойствие… – успокаивал меня Меб, – На поле боя так и будет. Но нужно же обеспечить и доставку! Вот и пожалуйста, чётким строевым шагом…
Только сейчас я обратил внимание, что фурри предпочитают перемещаться группками, отрабатывая «строевой» шаг. Со стороны казалось, что всюду снуют разновеликие гигантские гусеницы.
– Ну это уж чересчур, – простонал я. Но идея с транспарантами мне понравилась, – А приделайте-ка к мишеням палки. И видны будут лучше, и для бойцов безопаснее будет.
***
Час «ч». Как много о нём сказано… Сколько переживаний, тревог и волнений! Самый жёсткий экзамен, который принимает сама жизнь. Для всех, кроме солдат. У них экзаменатор другой, не прощающий ошибок… Кто-то не спит всю ночь в предчувствии, когда он наступит. Кто-то наоборот, спит сном младенца. От чего это зависит – не знаю, я всю ночь трудился над проклятой цистерной, но только к утру мне удалось проплавить в ней неплохую дыру, и с чистой совестью я решил подремать перед началом решающих событий.
Операция «Ангар»
До последнего момента я не воспринимал эту операцию всерьёз. Она представлялась мне весёлым приключением, которое пройдёт легко и непринуждённо. Как любят писать в романах – «ничего не предвещало беды».
Диспозиция перед боем была проста: центр занимали фурри с транспарантами, правый фланг прикрывал Агор и Тыр на бронеавтомобиле. Навешанные броневые листы придали бы ему вид постапокалиптического чудовища, если бы не установленный в его кузове пулемёт, перечёркивающий гармонию броневых пластин торжествующим киберпанкством джихад-мобиля. По-моему, за основу дизайна, фурри взяли образ обожаемого ими «кокодрила». Зато его броня запросто могла служить убежищем в случае воздушной атаки ос.
Кроме того, на нём были привезены стальные щиты, которые фурри полагали использовать с той же целью, но на земле.
Левый фланг был прикрыт лично мною, и я опасался, что это был самый незащищённый участок. С другой стороны, и опасность, исходящая с этой стороны, представлялась минимальной.
В предрассветном воздухе разлилась такая благостная тишина, что казалось весь мир залили невидимым эфиром, поглотившим любое колебание воздуха. «Вата, а не воздух, – подумалось мне в эти минуты, – А не черкануть ли пару строчек на Родину?» Но в голову, как назло, не лезла ни одна умная мысль, способная хоть как-то охарактеризовать моё состояние, не раскрывая детали этого мира.
***
Генерал Хорхе Моралес изучал срочную депешу с грифом «совершенно секретно», доставленную ему среди ночи. Вашингтон делился информацией о предстоящей провокации перуанских военных – предположительно небольшая диверсионная группа должна была перейти демаркационную линию и углубиться на север с целью дестабилизации обстановки одного из районов Эквадора.
Нельзя сказать, что бывший выпускник Вест-Поинта не имел дружеских контактов с пентагоновской верхушкой, но чтоб настолько… Весть, конечно, благая, но, как известно, дорога, вымощенная такими вестями, не приведёт ни к чему хорошему. С чего это вдруг такая вашингтонская милость? Тут было бы о чём задуматься, если бы не два обстоятельства. Во-первых, задетая национальная гордость предыдущими поражениями в перуанском конфликте, а во-вторых, взыгравший патриотизм, подогретый кругленькой суммой, недавно оказавшейся на его счету в очень надёжном банке одной очень богатой страны.
Чтобы не привлекать излишнего внимания, генерал не стал приводить в высшую боеготовность все части, а объявил об учениях, приближенных к боевым, лишь нескольким подразделениям. Естественно, он позволил присутствовать при этом группе далеко не местных наблюдателей в камуфлированных костюмах.
Операция была поручена капитану Диего, бывшему командиру одного из спецподразделений «амозонас», после ранения переведённого на более спокойную работу.
В его распоряжении оказалось три колёсных бронеавтомобиля и два взвода солдат, доставленных на место предполагаемой засады на трёх тяжёлых грузовиках.
Кроме того, поднятая с ближайшей авиабазы «газель», уже рубила лопастями сухой воздух отрогов Корлильер, а ей навстречу приближалась пара штурмовых «туканов», получивших приказ на изменение района проведения учебных стрельб.
Со стороны сельвы роль загонщиков выполняли вымазанные маскировочной краской бойцы «кондора», старые и надёжные знакомцы капитана, в которых он был уверен, как в самом себе.
Диего любил выполнять свою работу красиво, с даже с некоторой долей эффекта, а это было важно особенно сейчас, когда рядом с ним находилась группа самоуверенных ухмыляющихся гринго.
***
Группа туристов-эктремалов двигалась цепочкой за местным проводником, лавируя по едва видным тропинкам, которые тот находил по только одному ему различимым приметам в сырых и душных джунглях. Старший группы, Михаил Шорохов, более известный, как Шорох, никак не мог взять в толк смысл операции. Она представлялась ему авантюрой с непонятными целями. Нет, то, что они должны были сделать было вполне понятно и просто, даже слишком просто. Но это и настораживало. Настораживал состав группы. Непонятна была эта пухленькая очкастая девушка Света, приданная в их команду, которую все не иначе как «Цветик» не называли. И этот учёный, Егор, которого сразу окрестили «Доцентом». Банда, а не группа на спецзадании. Не иначе, как планировалась подстава, а этого Шорох не любил. «Хорошо, допустим, мы «скидываем» Доцента и Цветика федеральным властям, как только они начнут на нас охоту. Но зачем сдавать при этом всю группу? Для убедительности? – такие расклады ему категорически не нравились, – Мы сыграем по своим правилам».
В это время проводник замер и жестами стал делать знаки в направлении чащи бормоча что-то на местном наречии.
– Он говорит…, – громко зашептала Света, подойдя к командиру вплотную.
Шорох сразу же прервал её речь, прикрыв ей рот ладонью.
– Я догадываюсь, что он говорит, – одними губами прошептал он.
«Ну вот, – с удовлетворением подумал Шорох, – началось!» Проводник взглянул мельком на группу замерших рядом с ним людей и стремглав бросился в чащу. Невысокий крепыш, которого звали Крот, вскинул автомат, но стрелять не решился, краем глаза увидев отрицательный жест командира.
Сухо треснули выстрелы, всполошив птиц и мелкую живность. Пули прошли высоко над головами, намекая, что прятки кончились.
Группа бросилась на выход из джунглей. Таиться теперь не имело смысла. Важна была быстрота, чтобы опередить противника и получить возможность для манёвра.
Преследователи не торопились. Оставаясь по-прежнему не видимыми, они гнали «туристов» по одному им известному маршруту, корректируя его короткими автоматными очередями.
То, что впереди будет засада, Шорох не сомневался. Но и давать бой в местности, на которой преимущество было за противником было бы глупо. Единственным шансом, представлявшемся ему более-менее реальным, была возможность проскочить между молотом и наковальней – местностью, где невидимый в джунглях враг рассекретил бы себя, а тот, который поджидал на предгорье – не отважился спуститься. «А там, как карта ляжет,» – старался не вдаваться в смутное будущее Шорох.
Удача улыбнулась беглецам – уже почти выскочив из цепких объятий негостеприимной зелени, они наткнулись на каменные блоки, оставленные сгинувшей во тьме веков цивилизацией, так любезно подбросившей их напоследок.
Заняв оборону, группа сразу же использовала преимущества закрытой позиции, ранив сразу нескольких бойцов «кондора», лишившихся своих преимуществ, которые они имели в джунглях. Поняв, что с наскока решить свою задачу не получиться, «кондор» отполз под защиту зелени, утаскивая раненных, и затаился, ведя время от времени беспокоящий огонь.
Приказав гражданским схорониться в центре развалин, Шорох проводил совместное совещание по поводу дальнейших действий. От предложения сдаться, Доцент и Цветик отказались наотрез, настаивая на том, чтобы разделить судьбу их группы, при любых обстоятельствах, чем вызвали немалое уважение остальных.
Брошенный на пальцах жребий определил тыловой заслон в виде одного из бойцов группы, которого уважительно звали Жора и только группа приготовилась покинуть убежище, как окружающий фон звуков был нарушен громким стуком, в котором опытный солдат сразу бы узнал пулемёт крупного калибра.
Выглянув из прикрытия, Шорох увидел несущихся к ним два лёгких броневика – «жарарака», которые и обозначили своё присутствие двенадцатимиллиметровым браунингом. Следом за ними, неспешно, катило кое-что посерьёзнее – «каскавел» с девяностомиллиметровым аргументом, превращающим их убежище в ловушку.
«Амба, – с тоской подумал Шорох, заслышав в добавок стрёкот подлетающего вертолёта, – Символично всё-таки завершить жизненный путь в каком-то склепе, построенном за тысячи лет до твоего рождения.» Он уже собирался повернуться к товарищам, чтобы озвучить пренеприятное известие, но тут произошли события, заставившие его усомниться в здравости рассудка. «Всё-таки применили ещё и психотропный газ,» – первое, что пришло ему на ум.
***
Все ждали сигнал Меба. Он, по одному ему известному принципу, определял время для оптимальной остроты зрения фурри, а это, в свою очередь, определяло качество зенитного прикрытия.
«Да что тут думать: жив, здоров, целую, обнимаю, точка,» – решился я наконец и завершил посылку. Сигнал Меба я пропустил, создавая сию великую поэму и только едва уловимое движение в центре наших позиций свидетельствовало, что военные действия начались.
Не дремал и противник – охранный «камень» демаскировался, выставив оружейный ствол. Фурри прекратили движение и лихорадочно окапывались со скоростью, которой позавидовали бы даже кроты, появись они тут рядом.
Наконец, поднялся первый транспарант, потом второй и началось веселье, строго по плану, но с великолепными световыми эффектами. Пушка вертелась без устали из конца в конец, выстреливая плазменные разряды. Транспаранты вспыхивали, как спички, разнося вихри искр от взметнувшегося жёлтого пламени.
На начавшийся утренник стали собираться гости и все, как один, незваные. Первым, как назло, «полюбопытствовал» механоид именно с левого фланга, как бы подтверждая ту аксиому, что в любом плане главное – случайности, а то, что запланировано – по остаточному принципу. Никто не мог предугадать его появления и понять откуда он взялся. Но самое главное – никто так и не понял, куда он исчез! Он просто шагнул, разворачивая в нашу сторону орудия и… Его не стало! Пока я удивлённо протирал глаза, думая – а не привиделось ли такое, стайка ос проделала то же самое.
Но тут появились гости с правого фланга и стало совсем не выяснения особенностей местных аномалий.
***
Механоид вообще то не исчез, он просто перенёсся, поменяв не дислокацию, а поле боя. Грозная боевая машина буквально материализовалась и сразу же атаковала фланг сил, наступающих на развалины укрывшейся группы Шороха.
Сам Шорох с удивлением наблюдал, как появившийся из ниоткуда четырёхлапый уродец выплюнул комочек пламени в ближайший броневик-«жарараку» и испуская вспышки света, двинулся навстречу грузовикам с пехотой.
От попадания броневичок надулся, как футбольный мяч и в тот же миг оглушительно взорвался, разлетевшись на сотни разновеликих осколков. Фотонный пулемёт поразил через прозрачные окна водителя и сидевшего рядом с ним капрала одного из грузовиков, поджёг двигатель и брезент кузова. Из него сыпались, чертыхаясь, солдаты, не дожидаясь остановки полыхающей машины и тут же попадали под световые пучки пулемёта. «Накаченные» энергией фотоны сжигали открытые участки тел, факелами поджигали амуницию, превращали в раскалённые сковородки каски, бронежилеты – в духовки.
За короткое мгновение вооружённые силы Диего сократились на четверть. Поле, на котором ему виделся ореол будущей славы, превратилось в побоище: на переднем крае чернел дымящийся остов броневика, разбросав в округе ещё тлеющие осколки, загоревшийся грузовик взорвался, разметав чадящие чёрным дымом колеса, и, перевернувшись, ярко полыхал, хлопая взрывающимися боеприпасами. Но хуже всего дело обстояло с личным составом – солдаты мгновенно сгорали, а получившие ожоги пребывали в шоковом состоянии, но ненадолго – механоид добивал оставшихся точно и методично.
Шорох оглянулся – Крот выглядывал рядом, даже не заботясь ни о какой маскировке, Жора отпаивал из фляги впавшую в истерику Свету, не выдержавшую страшных криков горящих солдат, только Доцент хотел что-то сказать, показывая блестящую пластинку металла.
– Это… Это наши песочные часы! проход открыт, пока она не растает, – прокричал тот и Шорох с удивлением увидел, что действительно, край пластинки рассыпался, постепенно уменьшая её размеры. Сказать он ничего не успел – вокруг всё словно взорвалось стучащими, грохочущими и ухающими звуками.
Словно опомнившись и выйдя из оцепенения, стреляло всё, что только могло стрелять. На механоида обрушился свинцовый вал пуль и снарядов. Стреляли высыпавшие из двух уцелевших грузовиков солдаты, стреляли наблюдатели, вторая «жарарака» била из крупного калибра, «каскавел», развернув пушку, посылал снаряды с такой скоростью, с какой только могла обеспечить его автоматизированная зарядка. Стрелял даже сам Диего из личного пистолета, но делал это он скорее от бессильной злости. Подлетевшая «газель», выпустила ракеты и закружила гигантской стрекозой, а её двадцати миллиметровка, захлёбываясь скорострельностью, бешено опустошала боезапас.
Казалось сам бог войны бил своей железной палицей по незваному чужестранцу. Механоид, получив первые попадания, не причинившие ему особенного вреда, поджал лапы, сократив до минимума свою высоту и ушёл в режим обороны, выставив навстречу свинцовому ливню защитное поле в режиме рекуперации, выжидая момент для нанесения ответного удара. Механическое воздействие только укрепляло поле, сообщая ему дополнительную энергию.
Стрельба начала постепенно стихать, в виду бесперспективности своего воздействия на окопавшегося пришельца.
Полковник Лукас махнул рукой, созывая группу и, стараясь перекрыть звуки боя, прокричал:
– Район выхода – там! – Он снова махнул рукой, но уже в направлении механоида, – Пока индейцы связывают его боем… У нас есть шанс… Обойдём по кругу…
Повернувшись, он посеменил, пригнувшись, в обход механоида. В это время одновременно произошло два события: осы, поначалу обалдевшие от обилия целей, в конце концов определились и прошили насквозь «газель» вместе с экипажем, а механоид, выгадав промежуток в стрельбе, снял защитное поле и отправил заряд плазмы в «каскавел».
Земля и небо слились в едином взрыве. Отлетевшая башня броневика смяла один из оставшихся грузовиков, завалив его на бок. Воздух зазвенел от наполнивших его осколков. Команду полковника выкосило наполовину, по счастливой случайности пощадив его самого. Лукас ползал среди разбросанных тел, собирая остатки команды. Двое были без признаков жизни, троих следовало эвакуировать. Мужественно держалась спецагент Салли, прижимая к себе неподвижную руку. Взглянув на её белое, как мел, лицо, полковник вколол ей промедол:
– Молодец! Я не очень доверяю местным героям – останься с ранеными, из тебя сейчас боец никакой.
Салли безучастно кивнула головой и замерла, прислушиваясь. Воздух загудел от приближающихся «туканов». Диего уже несколько минут назад пытался донести до летчиков расклад боя, используя единственную, чудом уцелевшую, рацию. Тем не менее, пилоты были немало потрясены открывшейся перед ними картине. «Туканы» сбросили ракеты и ушли на разворот.
***
Агор блокировал лапу механоида, точнее повис на ней, вышибая кувалдой сочленения на остальных. Механоид вертелся, как избушка на курьих ножках, но никак не мог скинуть прилепившегося ящера. Механоид решил убрать лапы в приоткрывшиеся порты. Тогда Агор прилепил ему на колено взведённую гранату и ловким движением, используя орудийный ствол как перекладину, оказался у него на крыше. Внутри ухнуло, из вентиляционных отверстий пошёл дымок, а механоид опустил орудия и замер, сильно накренившись на бок.
Агор скатился на землю и потряс в воздухе кувалдой. Группа ос тут же проявила интерес к герою, но тройку любопытных сразу же сразил снайпер-пулемётчик, а остальные сделали вид, что просто пролетали мимо.
Я уже начал думать, чем компенсировать нехватку транспарантов, сжигаемых плазменной пушкой, как её всё-таки перекосило от перегрева, и она уставилась в небо нелепым изогнутым отростком.
***
– Ничего себе замесы! – Крот с удивлением рассматривал картину развернувшегося боя, время от времени ныряя в щель между камней, – Нормальные тут у них местные разборки. Сдаётся мне, что мы на этом празднике лишние, а командир?
– Стой! Куда ты!? Во даёт!
Егор выскочил и понёсся вприпрыжку к предполагаемому порталу. На миг стихла вся стрельба – стрелки от удивления вытягивали шеи, пытаясь лучше рассмотреть безумного гринго, смешно задирающего ноги при перепрыгивании разбросанных повсюду обломков. Не виден он был только пилотам «туканов», ушедшим на разворот, после выпущенных ракет. Но более чем заметен он оказался для механоида, не стерпевшего такую наглость и разом развернувшего в сторону живой мишени орудия и открывшего защитное поле, препятствующее стрельбе. Это было его последнее действие в чужом для него мире. Две ракеты попали точно в яблочко, разметав на куски ещё недавно казавшегося непобедимым пришельца.
Егор ворвался в новый мир в тот момент, когда мы уже собирались ломать ворота, чтобы воспользоваться плодами победы. Крича и отчаянно жестикулируя, он сразу привлёк наше внимание. А какова же была моя радость, когда я его узнал!
– Некогда, – закричал он, потрясая блестящей полоской, – Там! Монстр!
Мы переглянулись и к порталу понёсся Агор, размахивая на ходу своим чудовищным молотком. Следом заскользил наш броневик.
***
Не успели «туканы» сделать разворот, как пара ещё оставшихся в живых ос пробили бронеколпак одного из них, ранив пилота. Катапультировавшийся лётчик уже не видел, что осы тоже делали разворот, чтобы довершить начатое.
Полковник Лукас нещадно гнал остаток группы к порталу, понимая, что другого шанса может и не быть. Тренированные бойцы неслись как спринтеры на беге с препятствиями, перепрыгивая через разбросанное железо, покрышки и прочую атрибутику поля боя, о которой не хочется даже задумываться. И когда уже казалось – заветная черта где-то рядом, откуда ни возьмись появился зелёный ящер и таранным ударом летящего на всех парах бронепоезда разметал, как детские пластмассовые кегли, всю группу Лукаса. Судя по молоту, которым он играючи размахивал, на поле боя появился сам Тор, только несколько в экстравагантном обличии.
Агор затормозил, тяжело дыша и озирая то, что осталось от механоида. Все бойцы в округе притихли, вжавшись в землю и стараясь не выдавать своего присутствия. Единственная «жарарака» неуверенно повела стволом в сторону ящера. Агор показал ей кувалду и броневик пристыжено опустил ствол и попятился.
Следом за ящером выскочила совершенно неописуемая летающая телега с наваленной кучей железа а-ля броневая защита и, поведя уже печально известным фотонным пулемётом, срезала двух последних ос, не успевших добраться до своей жертвы.
После чего, эти персонажи исчезли также быстро, как и материализовались, оставив после себя чувство нереальности происходящего.
Последним переходы закончил Егор, выскочив в том же темпе, с которым переход совершил. Его пробежка, если смотреть со стороны, казалось безумной, но что, как не безумие может быть последним аргументом в безнадёжном бое? Вымазанные в саже и пыли, исцарапанные осколками и обожжённые горячим металлом солдаты потрясали автоматами, отдавая дань его жертвенной отваге, заставившей чудовище открыться под смертельный удар.
– Пора, – пробормотал Шорох и закричал, выталкивая за шиворот Цветика и выпрыгивая следом: – Ходу, ходу!!!
Группа, подхватив Егора и буквально неся на руках Цветика, в бодром темпе покидала поле боя, реализуя запасной вариант, такого «отлично» проваленного плана.
– Джони, – простонал Лукас, обернувшись в сторону лейтенанта, нежно баюкающего свою руку, – у меня такое чувство, как будто по мне оттопталось стадо слонов! У меня сломана нога и, похоже, ребро!
– Сэр, бьюсь об заклад, что невредимым не остался никто. Я, например, не могу шевелить рукой.
– Знаешь, что я скажу? Когда после долгих лет службы на тебя налетает зелёная ящерица, значит уже со службой надо прощаться, не дожидаясь удара копытом розового пони.
– Да, сэр. Но позвольте заметить, что розовый пони всё-таки предпочтительней.
