Влад Борисов
Морта
«В оформлении обложки использована фотография автора Linus Sandvide «Person holding torch in building interior» с https://unsplash.com/search/photos/fantasy»
Конечная станция
Нельзя постоянно жить, как приземлённое существо. Нет-нет да возникает чувство, что наше предназначение гораздо выше бытовых проблем и ежедневной рутины, что где-то рядом есть ждущий именно тебя мир, полный загадок и тайн.
Может поэтому мы любим обращать взгляд вдаль, туда, где нас подстерегает что-то неведомое, манящее смутными очертаниями фантастических форм, будто бы оставленное неизвестными цивилизациями, готовое открыть свои тайны только самым смелым.
А может быть в этих далях таится мечта о другом, более совершенном мире, в котором так хочется увидеть своё светлое будущее. Пытаюсь увидеть его хотя бы одним глазком. Приложив руку козырьком над глазами, всматриваюсь туда, где кромка неба падает на землю причудливыми изгибами, сливаясь с ней в ломанной линии горизонта.
Там, далеко-далеко, почти на горизонте, вырисовываются спокойные, залитые ровным светом холмы, манящие своей безмятежностью. А перед ними… Перед ними последнее пристанище всевозможной техники любых форм, размеров и назначения, каменные остовы давно покинутых зданий и величественных сооружений, превратившихся в ловушки подземных бункеров и просто перерытой, перепаханной вдоль и поперёк земли, засеянной костями, хордами и ещё черт знает, чем, тем, что может остаться от разных форм разумной и не очень жизни, имевшей несчастье очутиться в этом негостеприимном мире.
С другой стороны, а кто их сюда звал? Может быть триумвират жадности, наглости и самонадеянности? Всегда находятся авантюристы, пробующие на прочность бастионы неприступных крепостей. Они приходят с более совершенной экипировкой, оружием и надеждой, что уж им-то точно повезёт, а планета, этот маленький, ничтожный по всем меркам мирок, снова собирает свою жатву. У тех, кто по счастливой случайности не отправился вслед за своей техникой, есть выбор и он незавидный. Вариантов в общем то немного. Одни предпочитают партизанить в обломках, ожидая спасения от своих соотечественников, другие идут на поклон в корпорацию, обещающую дать шанс покинуть это злополучное место и многие, выбравшие такой путь, действительно перестали быть обитателями планеты, перенеся свои души в иной мир, а искалеченные тела оставив на её поверхности. Впрочем, шансы на такой исход велики в обоих вариантах.
Всё это потому, что мы – здесь пришельцы и, мягко говоря, нежелательные гости здешних хозяев.
Мысли прервала маленькая, с булавочную головку, яркая вспышка на небосклоне и тотчас к земле потянулась дымная извилистая дорожка. Если звёздные корабли падают, значит это кому-то нужно. Я даже знаю кому – корпорация обещает щедрое вознаграждение за любые технические ценности, собираемые с любого железа, захламляющего планету. Собиратели гордо именуются трофейщиками, а по мне, так обыкновенные мародёры, обчищающие за награду погибшие корабли. Кстати, у меня тоже контракт с корпораций, а иначе как бы я сюда попал. Вот именно, что попал… Во всех смыслах этого слова.
Но сегодня есть шанс кое-что изменить, только требуется поторопиться. Ещё раз окидываю взглядом пространство перед собой. В ориентирах недостатка нет. Это с одной стороны хорошо, пока петляешь, как заяц, по богатой на ловушки и препятствия местности, а с другой, эти же ориентиры и есть те самые ловушки и препятствия, которые надо оббегать и которых следует сторониться.
Но, всё же, главная опасность не в этом бездушном железе, захламившим всю планету, а в очень даже одушевлённом, охраняющим эту планету и являющимся по сути её настоящими хозяевами.
Ну что же, медлить больше нельзя. Сердце стучит в висках. До укрытия уже подать рукой. Вот засада! Самая настоящая засада – впереди блеснули металлическими боками три «осы». Значит сзади крадётся «охотник». Ни в коем случае нельзя останавливаться! Резко забираю вправо, тройка сразу же бросается наперерез. Зацепившись ногой, лечу носом в землю. Краем глаза вижу, как мимо плеча, едва не задев, проносится комочек вязкой смолы.
Хотя почему «не задев»? Ещё как задел, но не того. Блестящий цилиндр, поторопившийся выскочить наперерез, получив щедрую порцию такого «счастья», резко вильнул в сторону, как кегли разметал своих собратьев, и упал, беспомощно подрагивая нарядным, как ёлочная игрушка, корпусом. Доли секунды, не более. Мозг не успевает обрабатывать события так быстро. Зато накатит потом, встанет в ряд чётких фактов и позволит спрогнозировать дальнейшие действия чтобы задать программу мышцам и рефлексам. Потому что в этом танце смерти ведут только они, отключив разум. Но это потом, всего лишь через мгновенье, миг, вырванный в поединке, щедро сдобренном адреналином, азартом с одной стороны и механическим расчётом с другой. Награда – ещё один шанс испытать судьбу, померяться реакцией и ловкостью. Но это – если выиграешь, а проиграешь… О проигрыше не думаешь, как и раньше, наверное, никто и не думал, из тех немногих ветеранах-инвалидах.
Землю встречаю на плечо, сгруппировавшись и убрав голову. Первый раунд я оставил за собой. Свистящий шелест стремительной лобовой атаки заставил моментально спружинить телом, сначала присев на корточки, а потом выпрыгнуть с перекатом в сторону. Ещё чуть-чуть и рядом уже виден спасительный бункер. Прыжок вправо, прыжок влево, шелест проскочившего мимо цилиндра, рывок и я «в домике». Глухой удар в стенку опоздавшего собрата.
– Вот тебе, – выкрикнул я охрипшим голосом и выкинул неприличный жест, затем нашарил трясущимися от прилива адреналина руками плоскую флягу и, стуча зубами по железному горлышку, попытался сделать глоток. Булькнув, живительная влага растеклась по подбородку, а потом скользнула за воротник, но и та, что попала в рот, сделала финт мимо пищевода, вызвав такой некстати надсадный кашель.
Вытерев рукавом рот, я осмотрелся на месте. Две узкие бойницы давали минимум света, как и вход, прикрытый внешней стеной. В полумраке детали различались плохо, но ничего особенного внутри и не было. Обстановка больше, чем аскетична – земляной пол и мощные стены из прочного материала. На какое время этот склеп станет моим убежищем?
Я осторожно выглянул в узкую амбразуру. Стайка ос, разбившись на пары наматывало круги вокруг бункера. Времени уже прошло немало. Значит за меня взялись всерьёз. Чем же я интересно им так не угодил? А может я слишком о себе высокого мнения? Значения это сейчас не имело никакого. Похоже, это было не просто случайное столкновение, а спланированное мероприятие, типа облавы или зачистки территории. Как нелепо вляпаться!
Самое главное – это был тупик. Померяться с осами терпением? Они же железные, что с ними станется? А сколько я смогу просидеть? Всё, приехали, конечная станция.
Вздохнув, я устроился поудобнее у стеночки. Остаётся только плыть по течению, ожидая что ошибаюсь в догадках. Утро только началось, а устал, как будто вагоны разгружал. Надо пользоваться моментом. Закрываю глаза и пытаюсь думать о чем-то приятном, например, о самом начале своих необычных приключений.
Всё началось…
Хорошо сказать «с начала». А ещё лучше определить, что же этим началом было. Отматывая время назад, пытаешься зацепиться за прошедшие моменты и как-то оценить их, доверившись внутренним чувствам. Короче, полагаешься на интуицию, но в то же время, при напряжении мозговой извилины, понимаешь, что некоторые события сомнительны и шулерски подтасованы в колоду случайностей. Тут уж извилину вовсе может вывихнуть, а как же тогда фуражку носить? Кстати о фуражке. Пожалуй, началось всё во время службы в армии. Ну как её пропустишь? Любой настоящий мужик меня поймёт. Она на всю жизнь. «Господи,– скажет какая-нибудь малосознательная женщина, – пару лет отбарабанили, а как с друзьями пересечёшься, так как будто вчера лямку тянуть закончили. Тут тебе и тосты бесконечные и воспоминаний столько, сколько за всю жизнь не насобираешь». Конечно, можно и сейчас бесконечно травить байки и армейские анекдоты, выдавая их за свою «бурную» жизнь, но, если быть честным, служба – была, а всякая хохмяческая лабуда как-то и не случалась. А если быть ещё и кратким, то интересности начались с определённого момента, когда у меня за плечами был уже приличный срок службы, на погонах – лычки, а в приземлённой перспективе – караул в одной заснеженной и морозной воинской части, куда занесла меня судьба, поручив Родине транспортировать своего защитника железнодорожным и автомобильным транспортом.
Так вот, был у нас под охраной один из номерных объектов, на котором жизнь кипела достаточно бодро, по сравнению с другими. На некоторые вообще по несколько дней не заглядывали, бывало и неделя пройдёт, а только тропка караульная к нему стелется, потому как не ходит никто кроме караульных смен. Идёшь к такому в солнечный день, снег искрится, сверкает искорками разноцветными и скрипит под антрацитовыми сапогами. Ну а у караульного под валенками конечно, морозно потому как около объекта в сапогах два часа прыгать. А вот ночью караул полный, то есть писец белый. Особенно если луна своим жутким светом не подсвечивает, то на ощупь пробираться приходится, по памяти направления восстанавливая. Но вот если дорога бульдозером расчищена, значит есть потребность какая-то в том объекте, да это и так понятно, по количеству народа на нём каждый божий день ошивающемся.
Но один из объектов всё-таки и среди таких живчиков выделялся. Выделялся тем, что на него повадились гражданские всякие соваться. У нас их быстро «пиджаками» окрестили, с лёгкой руки командира батальона. Ну ездят и ездят, наше дело маленькое – подсел в грузовичок, да и айда на объект, часовому засветиться, чтобы не перестрелял всех с перепугу или спросонок. Хотя и тут была своя закавыка, на все объекты офицеров возили тяжёлые уралы, а на этот откуда-то автобус откапали. И так он нелепо смотрелся среди остальных, стоящих в ряду, автомашин! Как будто НЛО приземлилось рядом, а никому и дела нет, что такое чудо случилось. Только вот от такого вида сердце сжималось тоской по гражданке, по той оставленной вольной жизни с днями, наполненными смыслом и своими личными делами. Особенное чувство возникает тогда, когда разводящим на этот объект назначат. Садишься на такое чудо и неуютно как-то. Кажется, что зайдёт контролёр, цапнет за рукав и спросит: «Ваш билет? Предъявите пожалуйста». Ведь едешь зайцем всё-таки. В таком настроении я и познакомился однажды с одним из «пиджаков». Народу было немного и ехали в общем-то молча, а два гражданских такой базар устроили, как будто за всех разом хотели выговорится. Спорили они азартно, по-видимому схлестнулись ещё загодя, наверное, как от военного городка отъехали, а может и ещё раньше, в гостинице, например, если вместе в номере поселены были. Всем остальным пассажирам это либо смертельно надоело, либо никто в этом был «ни бельмес». Вот и пикировались две высокого полёта птицы так, что только пух и перья по сторонам летели. По мне, так это забавно смотрелось. Про контролёра я забыл, а вот от перепалки этой ещё больше гражданкой повеяло. Закрыть глаза – так и вовсе как на кафедре неоконченного мной института снова я очутился. Стою, и с мечтательной улыбкой идиота, как кот на мартовское солнце жмурюсь.
– Конечно, Вы можете бесконечно упорствовать в своих заблуждениях, любезнейший, – кричит один из спорщиков, с виду на истинного профессора похожий, такой сухонький с седой бородкой, – но я ответственно заявляю, что проверять на практике Ваши фантазии мы никогда, – тут он сделал напыщенно категорическое лицо, – не будем! Я ещё раз повторяю это слово: не-бу-дем. Попрошу Вас принять это как… Как аксиому.
– Ну, Михалыч сел на своего любимого коня, – поморщился рядом со мной один из военных и, надвинув на лоб фуражку, откинулся на сиденье.
– Ну его, весь сон перебил, – кивнул головой, сидевший с ним рядом.
– Андрей Михайлович, – отвечал второй гражданский, не старый такой крепыш, лет может быть сорока с небольшим, – вы ведь просто-напросто включаете административный ресурс, а это свидетельствует о том, что, во-первых, свои аргументы Вами уже исчерпаны, а во-вторых Вас очень пугает ответственность, простите за выражение, как самого обыкновенного ретрограда.
– Ответственность? Пугает? Наоборот, я как никто осознаю свою ответственность не допустить этого… Этого… – задохнувшись от возмущения Андрей Михайлович не смог сразу подобрать подходящего слова. И тут очнувшись от полудрёмы я сразу подсказал: «Волюнтаризма».
Вот именно, – ухватился он за подсказку, – волюнтаризма!
– В моем доме прошу не выражаться! – как эхо отозвался один из большезвёдных пассажиров и тут же вызвал гогот среди молодняка со звёздочками поменьше. Шутка начальника всегда шутка, даже если она таковой и не является, потому как на службе своя аксиономия.
Михалыч покраснел как помидор, фыркнул, пробормотал что-то о невежественных солдафонах и отвернулся к окну, а второй спорщик показал мне большой палец. По приезду, как только мы все вывалились из автобуса он пожал мне руку, и я узнал, что звать его «просто Егор».
– Ну все хорошие знакомые так называют, а ты меня слегка подвыручил, но если учесть, что в нужное время и публично, то даже очень… Не слегка.
В чём-то он был прав. В наших местах запоминающиеся события редки, а тут этот инцидент почему-то всем запал и после этого случая Михалыча за глаза стали называть не иначе, как «волюнтарист». Наверное, он уже сослуживцам все мозоли истоптал своим бюрократизмом. Я же от них получил определённую благосклонность вроде: «Волюнтариста нашего знаете? Так вот, а этот тот самый который…» – ну и далее уже у кого фантазии на что хватало.
Вроде бы и ничего особенного и не произошло, но с Егором я стал общаться поболее, чем это входило в мои служебные обязанности. Этому способствовало ещё и моё образование. Ведь как-никак, а первый курс института я отбарабанил. Причём же тогда армия? Просто Родина заявила, что большая армия ей нужнее будущих инженеров, а промышленность и подождать может. И вот вчерашние студенты уже примеряют кирзовые сапоги, надраивают до блеска полы казарм и дружно вышагивают по плацу с песней про солдата с начищенными пуговицами, то есть всемерно укрепляют обороноспособность государства, доверившего военное и прочее имущество столь многообещающему воинству. Поэтому круг интересов у меня был чуть пошире, чем у обыкновенного призывника. В частности, это выражалось в общении с книжками, которые выпадали из привычного библиотекарского рациона армейских будней. Уставы конечно не счёт.
Однажды, почитывая на КПП присланную из дома книжку на иностранном языке, довелось поболтать с Егором подольше обычного. Был уже поздний вечер, когда появилась запоздалая группа спецов с одного из объектов. На пути у них был КПП, а в тот вечер дежурить на нём выпало мне. Эх, хороши сибирские вечера: чёрное небо, белый снег и красная от мороза морда, вздумавшего любоваться этим бездельника. Да, любит морозец шутки шутить… Вот и тогда, вроде бы и устал народ, а проскакивал бодрячком. Морозец уныния не допускал. Последним подскочил Егор.
– А, привет, млеешь тут потихоньку? Тепло, хорошо и мухи не кусают! Что это? – он усмотрел у меня на столе книжку. – Буквы знакомые ищешь?
– Да нет, всё больше незнакомые. Всё больше ненашенские тута, аглицкие поди.
– Ну-ну, – Егор посмотрел название на обложке и усмехнулся: – Вот так и прокалываются агенты мирового империализма. Кстати, телефончиком тут у тебя никак не разжиться?
На КПП действительно был телефон, старый такой, его, наверное, вытащили ещё из запасников царской армии. Как же без него, а вдруг война? Только вот от посетителей он был отгорожен дверью с покосившейся табличкой «Посторонним вход запрещён». Но я решил, что не такой уж Егор и посторонний и своей властью отодвинул задвижку: «Только номер дежурного не набирайте, а то получится самый эпичный залёт». Не хотелось как-то, чтобы дежурный по части потом бубнил про «неслужебное использование вверенной боевой и другой техники».
– Не, я коменданту. Пока доберусь до гостиницы, наверняка удерёт, а вопросик важный…
Пока Егор решал свои вопросы, я согрел чай – с мороза первое дело. Егор, порывшись в своём портфельчике, достал недоеденное печенье и, как говорится, процесс пошёл. Полчаса мы бегло потоптались около научных тем, а вот в конце, Егор меня изрядно удивил.
– Вот сидишь ты тут Вася, весь из себя, с начищенной бляхой и сапогами, а не знаешь поди, что в мире творится.
– Дадут тут забыть, как же – политинформации всякие, газета «Красная звезда» опять же, – я умолчал конечно же где она обычно почитывалась кусочно-отрывным способом.
– Да что меняется то? Англичанка гадит, но как говорится наш бронепоезд…
– Это понятно, – смеётся Егор, – но есть кое-что и поконкретнее, и наших просторов касающееся.
– Да поди ты, – удивляюсь я, – всему миру стало быть о нас известно, а мы тут о себе тайну военную хранить обязаны.
– Если бы… Совпало так. Короче, нашлась тут у буржуев группа учёных, выдвинувших теорию стыковки разного рода пространств. Жизненных пространств, если быть более точным. Интерес при этом представляет поведенческий характер биологических групп.
Егор выдержал паузу, отпив чая из эмалированной кружки, и продолжил
– Там конечно все сильно популистски изложено, так, пощекотать нервы обывателю, но мне кажется определённое зерно в их рассуждениях есть.
Егор снова приложился к кружке, и чтобы заполнить паузу, а я спросил:
– Чьи учёные то? Богатое государство должно быть, если такое попу… Такие попы оплачивает.
– Не бедное. – Поморщился Егор, – Эти попы, то есть учёные… Они из Британии. Это тебе о чём-нибудь говорит?
Ну что тогда я мог знать о Британских учёных? Оксфорд, Кембридж, кажется. В общем прислушаться стоит. Я неопределённо пожал плечами
– Ну так бы сразу и сказал. Авторитетнейшие личности. Так об чём речь то?
– Ты не ехидничай, дослушай до конца. Несмотря на то, что их статья напихана всякого рода агрессиями и ужасами, мысль все-таки они выводят с моей точки зрения правильную – любой контакт начинается с мирных действий, с попыток понимания друг друга.
– Егор, ты меня конечно извини, но ты в окружении нервных людей с оружием и боеприпасами, которые вселяют в дураков уверенность в своей правоте и безнаказанности. Я думаю, если зелёные человечки вздумают приземлиться в расположении воинской части, то третья мировая, нет, первая межгалактическая нам обеспечена.
– Да, – спохватился я, – мы то тут каким боком? Я что-то пропустил? А-а-а теперь я понимаю, почему зачастили строевые смотры – подготовка к встрече инопланетной цивилизации идёт полным ходом. Но есть вопрос, – я выразительно поднял палец.
– Валяй, – благодушно позволил Егор и прикрыв глаза с наслаждением отхлебнул из кружки.
– Зачем мы учим новую строевую песню. Они все равно услышат её в первый раз.
– Кто они? – Егор по-видимому часть моих слов пропустил мимо ушей.
– Да человечки твои, инопланетные.
– Балда ты, я хоть слово о них сказал? – Егор поставил кружку и с хрустом потянулся.
– Здрасте, приехали, – удивился я, – пространства, контакты… Так ты на что, царская морда, тогда намекал? – удивился я, перейдя на шутливый тон.
– Намекал… Ты мультик один с енотом смешным помнишь? Вот это самое я и товарищи бритты и хотели до тебя донести. Понятно?
– Чего тут понимать? Ты ответь прямо на вопрос – причём тут наша часть и не надо никаких енотов за хвост притягивать.
– ЧП тут у соседей приключилось, – нехотя произнёс Егор. – Распространяться не буду, начальство если надо, до сведения доведёт, но… Но вот одно знай, – наконец решился он, – было похожее у них явление, может и природное, как официально утверждают, только добром всё не кончилось. Несколько вот таких, как ты, досрочно домой отправят. Всё что осталось конечно.
На минуту Егор примолк, давая мне осознать недосказанность его мысли, а потом добавил
– Это не первый случай, три части вокруг нас и у каждой что-то, да приключилось. Только огласки это не получало, без жертв обходилось. А тут три происшествия подряд, по нарастающей прямо. Погибли люди, а это уже становится серьёзно.
– Куда уж серьёзнее, – поддакнул я, а сам подумал, что добавление ко всем неприятностям службы ещё остроты реальной смерти явно не поспособствует повышению боевого духа. Какая-то зацепка в памяти подала сигнал, что для меня всё это не пустой звук.
– Стало быть вокруг нас, а мы в центре… С природным характером, значит, ты не согласен. Скажи, Егор, ведь это связано с твоей работой? – мысль окрепла и похоже стала правильной догадкой.
– С чего ты взял?
– Сам посуди, какой интерес может вызывать припрятанное нашими прапорщиками барахлишко, или бражка, затворённая автобатом? Ну не боевой же листок нашего караула они хотят почитать. Так что по всему, если и есть что-то достойное внимания, так это творческая научная работа, которую вы кропите во глубине сибирских руд.
– Эй наука, хватит лясы точить, – в распахнувшуюся с мороза дверь заглянул один из офицеров объекта, – транспорт подан, занимайте места согласно купленным билетам.
Военный хохотнул и скрылся за захлопнувшейся дверью.
– Все, бывай, – Егор быстро встал, – Ты уж не обессудь, посуду на тебя оставляю, – он кивнул на кружку с остывающим чаем.
– Главное усвой, вояка, добрым словом ты добьёшься больше, чем своим автоматом, даже если он и лучший в мире.
– Конечно не автоматом, – кричу ему вслед, – он слишком неудобен чтобы ходить с ним постоянно, а вот если пистолетом, вот добрым словом и пистолетом?
Егор, махнув рукой и исчез за хлопнувшей вслед ему дверью. Несмотря на то, что наши беседы с Егором носили шутейный характер, в этот раз меня несколько удивил его пацифистский настрой, ведь армия – это не место где все государственные проблемы решают мирным способом. «Вот пусть у дипломатов голова и болит», – подумал я, устраиваясь поудобнее, чтобы покемарить вполглаза.
