Владимир Говоров
Пташка
Пташка отвернулась и посмотрела куда-то вдаль. Затем она резко обернулась, глубоко вдохнув, и одарила Писателя взглядом полным любви и боли.
– Все. – Выдохнула она и, набрав полные легкие, продолжила. – На тему разлуки я закончила, теперь о самом главном в моем разговоре. Так как ты уже многому научился и хорошо это освоил, предлагаю прослушать еще один урок последний и немаловажный, но без практики. Почему без практики? Ты это вскоре сам поймешь. Речь пойдет о самом сложном и опасном способе приобретении и отдачи процента удачи. Этому способу людей почти не учат, а если учат, то только избранных и то, зачастую очень приходится сожалеть об этом.
– Я понял. – Не выдержал Писатель. – Речь пойдет о жизнях человеческих?
– Да, я всегда говорила, ты очень умен и проницателен, что довольно сильно помогает тебе в учебе. – Пташка улыбнулась. – Ты действительно прав речь пойдет о жизнях и в особенности человеческих. Как ты уже знаешь или догадывался, жизнь, то есть приобретение жизни – это самая большая удача для каждого живого существа. Ведь с приобретением жизни даются реальные шансы на приобретение всякого рода удач, достижения различных целей ради получения дополнительного успеха. Тем самым каждому живому существу за период выделенной ему жизни отведена собственная особая роль, которую он обязан выполнить.
– Стоп-стоп. – Снова прервал Пташку Писатель. – Ты хочешь сказать, что каждый из нас приходит в этот мир наделенный собственной миссией? Это значит, что мы должны, прежде чем уйти на покой выполнить свои функции?
– Ты снова прав! – Воскликнула Пташка. – Но немного не воспитан, если перебиваешь.
– Извини, Пташка, я просто уточняю. – Извинился Писатель.
– Ничего страшного, я не сержусь. Это вполне нормально для людей. Люди отличаются особенным любопытством.
– Скорее любознательностью.
– Ну, хочешь так назови. – Уступила Писателю девушка.
– Ну, а такой вопрос! А что если человек не понимает, что вообще он должен делать в своей жизни или что еще хуже не хочет этого делать? Как тогда вы поступаете с ним?
– Все идет своим чередом. У него забирается его главная удача и передается другому.
– Ты хочешь сказать, что если человек умер, то значит, он не справился со своей миссией?
– Да! Либо уже ее выполнил.
Писателя очень ошарашила такая новость, и он задумался с растерянным видом.
– Вот оно как бывает!
– Но и это еще не все. – Продолжила Пташка. – Если самым большим процентом удачи является жизнь человека, то забрав ее, другой человек приобретает огромное количество, так называемого позитива, то есть солидного количества удачи.
Писатель словно каменный с белым, как мел лицом замер перед Пташкой.
– Ты хочешь сказать. – Выдавил он из себя, заикаясь. – Ты хочешь сказать, что ради огромной удачи необходимо убивать людей.
– Да, ты прав. – Согласилась Пташка. – Но есть одно очень большое «НО»! Это очень большой грех. Грех, как для вас, людей, так и для нас, ангелов. Недозволенно Господом нашим убивать себе подобных.
– Вот значит, почему всякого рода гады и мерзавцы, живя нечестно и кроваво достигают довольно больших высот.
– Ты снова прав. – Прочитав мысли Писателя, Пташка решила вмешаться в рассуждения Писателя. – Очень крупные деятели бизнеса и политики зачастую не считаются как с мнением народа, так и с его жизнью. Они это делают не случайно, они очень хорошо об этом знают. Ведь ты сам наверно уже заметил, что все перемены и прочие решительные введения властей государств и представителей большого бизнеса влекут за собой довольно немалые жертвы и страдания целых народов. За счет этих последствий эти представители бизнеса и власти получают баснословное количество успеха. Такое количество, какое делает из палачей героев наций, из мерзавцев и воров – великими политиками и превозносит на высокие пьедесталы истории. И таких огромное множество. Возникает истина: нет огромных успехов без жертв, на основе которых они созданы. Это очень опасно, но в то же время неизбежно.
– Но, Пташка! Если это очень опасно и нечисто, то зачем же ты мне все рассказываешь? Может было проще, если бы я не знал всех этих подробностей? Соответственно не было бы вероятности на соблазн.
– К сожалению, все кого мы обучаем должны знать всю правду об успехе. И эту тоже.
– Но ведь вы же сами толкаете их на преступление против человечества! – Возмутился от полученного ответа Писатель. Он даже подскочил на ноги, и зашагал вокруг Пташки.
– Что ж, – неожиданно заключила Пташка. – Каждый сам выбирает себе дорогу.
Волна негодования захлестнула Писателя, он даже какое-то время не в силах был слово вымолвить, так сильно захлестнули его эмоции. Он непрерывно шагал вокруг Пташки, размеренно вымеряя шагами расстояния, и о чем-то сосредоточенно размышлял. Вдруг совсем неожиданно Писатель остановился и, пристально посмотрев в глаза Пташки, спросил:
– А если я воспользуюсь вашей наукой? Если я стану мерзавцем и палачом? Ты же сама говоришь, что победителей не судят. Что им все сходит с рук. Зато, какой огромный процент удачи на меня свалится! Игра стоит свеч! Ты не боишься этого?
Пташка спокойно вынесла этот натиск вопросов, даже не смутившись. Вероятно, она ждала этот момент и была готова к нему.
Пташка медленно подняла голову и умным взглядом посмотрела в глаза Писателя.
– Боюсь. Конечно, боюсь. – Спокойно ответила милым голосом девушка. – Но я защищу тебя от этого. Я не дам тебе возможности сделать жестокость ради большой прибыли.
– Как же ты сможешь меня защитить? – Тепло надежды вселилось в сердце Писателя, он так не хотел расставаться с Пташкой. – Ведь мы же… Мы скоро… расстанемся…
Последнее слово Писателю особенно тяжело было произнести. Ему всей душой хотелось верить, что вдруг все можно изменить и Пташка навсегда останется с ним. Тогда он никогда ее от себя не отпустит. Никому, никому ее не отдаст.
– Не загадывай. Всему свое время.
Пташка одарила Писателя нежными и в то же время многообещающими взглядом и улыбкой, от чего Писатель был окончательно сбит с толку, но спорить с девушкой, так нежно прижавшейся к нему, не стал.
***
Каждый раз, вспоминая происходившее, Владимир давал себе обещание написать книгу о милой Пташке и Писателе, но всякий раз не решался взять в руки тетрадь и ручку. Скорее всего, не потому, что не хватало времени или желания. Больше всего Владимир боялся неправильно сформулировать, передать более четко и доступно историю на страницы рукописи. Он боялся что-то забыть и упустить из внимания при написании.
Но сила, которая постоянно двигала им, та самая сила, которая не давала покоя всю его жизнь, все-таки заставила достать из ящика стола новую большую тетрадь, открыть ее на первой странице, взять в правую руку шариковую ручку и написать вверху страницы первое предложение, которое стало названием повести «Пташка». И яркое воображение, подогреваемое теплыми воспоминаниями, понесло его в тот самый далекий мир, мир Пташки и Писателя.
***
Популярность Писателя с каждым днем все больше и больше возрастала. С момента встречи с Пташкой жизнь Писателя развернулась на 180 градусов и вошла совсем в другое русло. Из нищего и никому ненужного писаки-самоучки, он превратился в очень популярного, самого читаемого Писателя с большой буквы. Доход от его таланта кормил и обеспечивал не только его, но и всех кто имел с ним дело. Такого количества успеха мало кому доводилось получать в столь короткое время, и даже самому недалекому по своему образованию наблюдателю без труда было заметно, что здесь без чьей-то посторонней помощи не обошлось. Ну, а так как в поле зрения не попал ни один влиятельный человек способный оказать поддержку Писателю, то тотчас возникали мысли о нечистой силе. Как в случае с Паганини или Моцартом, якобы продавшим душу дьяволу взамен на успех.
Было время, Писатель и сам откровенно верил всем этим россказням, пока не встретился с Пресвятым Сергием Радонежским и его очаровательной внучкой. Теперь, очень хорошо понимая всю суть случившегося, Писатель только с улыбкой наблюдал за страхами несведущих представителей человечества.
О, Боже! Как же он, Писатель благодарен Господу Богу, Святому Сергию Радонежскому и милому ангелочку Пташке за то, что они наделили его этой наполненной чудом и глубоким смыслом судьбой, наделяющей его, Писателя безграничной перспективой и великим Будущим.
Господи, спасибо за все, что Ты для меня делаешь!!!
***
Однажды Писатель сидел за рабочим столом в своей квартирке под крышей. В той самой квартирке, куда впервые явился Пресвятой Сергий Радонежский. Эту квартирку Писатель вскоре выкупил, успех в литературе приносил ему немалую прибыль.
Так вот, однажды в окно этой квартирки влетел голубь, белоснежный лишь только одно синенькое перо в правом крыле выделялось на белом фоне.
«Точно, как у Пташки». – Подумал Писатель.
Голубь стал по подоконнику важно расхаживать, не сводя взгляда с Писателя.
Писатель подумал, что вероятно голубь голоден и просит, чтобы его покормили. Он сразу же полез в тумбу стола достать оттуда печенюшку. Когда он закрыл выдвижной ящик и выпрямился, то увидел, что голубя уже нет. Он раздосадовано положил печенюшку обратно ящик и, чтобы удостовериться окончательно в том, что голубя нет, еще раз окинул взглядом всю комнату и снова подоконник. На подоконнике Писатель увидел маленький белоснежный сложенный лист бумаги. «Очень интересно». – Подумал Писатель и, протянув руки, взял этот листок. Развернув, Писатель увидел на листе – написанный очень аккуратно каллиграфическим почерком текст.
Прочитав, Писатель побледнел. Что это? Неужели это уже все? Неужели все уже закончилось? Пташка! Милая Моя Пташечка! Они хотят нас лишить друг друга! Что же делать? Что?
Текст, ввергший Писателя в отчаяние, гласил о приглашении Писателя на суд. Судить должны нет не его, а Пташку. Бедненькую, беззащитную девочку Пташку.
Сердце Писателя от одной только мысли, что Пташку будут судить, сжималось до нестерпимой боли. Хотелось выть и не хотелось жить. Писатель рыдал, как маленький ребенок. Он ничего не мог с собой сделать. Ему было очень плохо.
Внезапно, он заметил в кресле в углу комнаты белую фигуру. Писатель протер глаза и, проморгавшись, всмотрелся в темень угла. Так и есть. В кресле тихо, закинув ногу на ногу, в белоснежном дорогом костюме сидел Преподобный Сергий Радонежский. Заметив, что его увидели, произнес:
– Не надо так убиваться. Эта записка является приглашением на суд, а не на похороны. Поэтому плакать совсем нет причины. Лучше возьми себя в руки и подумай, как будешь себя вести.
– Здравствуйте. – Первым делом поздоровался Писатель. – Что вообще происходит? Что это за суд такой?
– В этом нет ничего страшного. Слушание, на которое тебя приглашают, слишком громко названо судом. На самом деле будет совсем небольшое собрание, но не самое простое. Разница в том, что будут на нем присутствовать в качестве судей и присяжных представители с обеих сторон…
– Что значит с обеих? – Внезапно перебил Писатель. – Это ангелы и люди?
– Нет! Ты слишком высоко возвысил людей. Люди в расчет никогда не принимаются. Две стороны – означает светлая сила и темная сила. Как у вас говорят – Рай и Ад.
– В таком случае, раз люди не имеют для вас значения, зачем меня приглашают?
– Людей обычно если приглашают, то только в качестве свидетеля. Но учти, учитывая вашу способность говорить неправду, тебе дадут испить из чаши зелье правды и прочитать две строчки заклинания. Ты не сможешь лгать, и этим они могут очень умело воспользоваться. В этом случае умение владеть собой и происходящим тебе очень сильно понадобиться.
– Ну, а судить-то, за что будут Пташку? – Вскричал Писатель.
– Подумай сам!
– Из-за меня?
– Нет, не совсем. Даже совсем не из-за тебя. Она сама сделала выбор.
– Выбор? – Не понял Писатель. – Какой выбор?
– Все мне пора! – Святой встал на ноги. – Ты же не хочешь, чтобы и ко мне тебя вызывали. Шучу!
– Постойте! – Не унимался Писатель. – Объясните, что вообще происходит?
– Все, я достаточно долго провел здесь времени. Мне пора. – И с этими словами Пресвятой Сергий Радонежский исчез, так же как появился.
Писатель, окончательно сбитый с толку, уселся на диван и обхватил обеими руками за голову. До суда, судя по записке, оставалось два дня. Было время привести мысли в порядок. И сосредоточиться на предстоящем событии. Как же было бы неплохо повидаться с Пташкой.
***
Все было не так уж просто, как хотелось, но на самом деле намного проще, чем казалось.
Суд, о котором было столько разговоров, не заставил себя долго ждать. Приглашение Писатель получил в письменном виде от голубя. То есть письмо с приглашением было принесено голубем. Время назначено.
Писатель ко дню суда изнервничался не на шутку. Но каково же было его удивление, когда он явился на этот суд.
Казалось суд как суд. Присяжные, судьи, обвинительная сторона, сторона защиты. Но здесь все было совсем иначе.
Посреди зала стоял длинный обеденный стол, ломящийся от яств. За столом сидели …, Писатель не поверил своим глазам… Люди. Кого-кого, а людей Писатель увидеть на суде совсем не ожидал. Он представлял увидеть чертей и дьяволов – представителей нечистой силы и ангелов – представителей рая. Но люди, тем более сидящие за накрытым обеденным столом. Такого Писатель даже представить себе не мог. Но никуда не деться, факт есть факт.
«Может это такие же святые, как Преподобный Сергий Радонежский? Только в обличье человека?» – Мысленно задался вопросом Писатель.
«Нет, это люди, совсем не святые, но и не принадлежащие себе».
Писатель вздрогнул. Голос он услышал, а говорящего эти слова рядом не было. Стало немного не по себе. Он огляделся вокруг себя. Никого не было обращающего на него внимание. Вдруг в последний момент взгляд зацепился за очень знакомое лицо. Да! Точно! Вот кто заговорил с Писателем силой мысли на расстоянии. Сам Святой Сергий! Какая удача!
Писатель улыбнулся и с довольной миной направился было в сторону хорошо знакомого Старца. Ведь, как же Писателю было не обрадоваться, когда кроме жути нагнанной одним только пониманием суда еще давило присутствие совсем не знакомых и не очень приятных на первый взгляд людей, он встретил уже полюбившегося ему человека. Да и Старец, тоже относился к Писателю очень даже доброжелательно.
Писатель уже сделал несколько шагов к Святому Сергию, как в голове прозвучал голос:
«Погоди не спеши. Успеем поздороваться, а пока занимай свое место в зале и наблюдай за действиями. С тобой ничего плохого не случится, будь уверен».
Писатель посмотрел на Старца. Тот в свою очередь подмигнул ему и наградил доброй отеческой улыбкой вселяющей надежду в сердце. На душе Писателя стало тепло и спокойно.
***
Владимир, потом неоднократно вспоминал этот случай и поражался собственной наивности и простоте. Почему он мог удивляться, что увидел в зале заседания в качестве судебных заседателей людей. Ведь кому как не ему знать, что все святые являются людьми в образе человека. Вполне возможно, что причиной этому является с детских лет впитанное до мозга костей убеждение, что представители темной и светлой силы выглядят совсем не как люди. К примеру, бесы выглядят как козлы, а святые в виде белых голубей или ангелов с крыльями. Но ни в коем случае не ожидал увидеть обычных людей.
***
Писатель, преисполненный верой в справедливость и надеждой приподнявшись на цыпочки, искал взглядом среди большого количества людей свою Пташку.
Все присутствующие и вновь приходившие рассаживались по своим местам в кресла, расставленные вокруг стола, за которым уже расположились заседатели суда, разглядывающие какие-то документы в виде листов бумаги. На юристов они не были похожи совершенно.
Писателю очень хотелось увидеть Пташку.
Раздался звон колокольчика. Люди в зале мгновенно прекратили шумную возню и, замерев на месте, прислушались. Один человек из группы заседателей встал со стула и, держа перед собой лист бумаги, зачитал присутствующим суть собрания. Затем он еще некоторое время представлял, называя имена, всех судебных заседателей. И, наконец, в продолжение слушания дела предложил ввести в зал виновную.
Писатель увидел долгожданную Пташку. Он словно поедал ее взглядом, стараясь заметить каждую мелочь, указывающую на то, в каком настроении она, что у нее на душе, чтобы судить о серьезности ее положения. Но судя по выражению лица и взгляда, Пташка унывать и не собиралась. Казалось, все было хорошо и как никогда лучше. Пташка даже улыбнулась и подмигнула взволнованному Писателю.
Пташка прошла к столу с заседателями и аккуратно села в кресло с торца стола в противоположной стороне от судей.
Снова зазвонил колокольчик. Зал притих.
По собственному незнанию судебной системы и полной некомпетентности в этом вопросе Писатель очень многое пропустил. Он совсем ничего не понимал, что вообще происходит вокруг него на этом заседании и почему его пригласили сюда, он тоже не понимал. Единственное, что дарило спокойствие и уверенность ему то, как великолепно держала себя Пташка в течение всего этого процесса и улыбка, уверенная осанка самого Сергия Радонежского, непрестанно наблюдавшего за ходом всего процесса. По его поведению и выражению лица можно было предположить о благоприятном исходе дела. Что, в общем-то, подтвердилось в скором будущем. Пташку отпустили сразу же в зале. Она подошла к Писателю и под взором сотен пар глаз обняла его и, прижавшись, положила голову ему на грудь. Вот теперь-то Писатель успокоился окончательно, хотя еще не совсем понимал, что все-таки произошло. Вероятно, Пташка была прощена.
Девушка внимательно посмотрела в глаза Писателя и мило, как только могла одна она, улыбнулась.
– Прощена? – Спросил он.
Писатель опять спохватился, вспомнив, что Пташка очень хорошо читает мысли.
– Не переживай, милый, все нормально. – Девушка снова улыбнулась, заметив замешательство Писателя. – Так ты думаешь, что я прощена?
– Да. – Пока ничего не понимая, заикаясь, ответил Писатель.
– Нет, я не могу быть прощенной! – Проговорила спокойно Пташка. – Я не могу быть прощенной, потому что я ни в чем не виновата. Меня просто не за что прощать. Нет причины!
– Не понял. А что же было несколько часов назад? Суд?
– Нет, милый, не суд. – Тихо, очень спокойно проговорила Пташка. Она очень хотела прижаться к Писателю, обнять его за шею. – Прости меня, пожалуйста, я не хотела тебя волновать. За последнее время столько перенервничала. Я ведь боялась, очень боялась. Но я боялась не за себя, со мною ничего не сделали бы. Я боялась за тебя, любимый. За тебя мне было очень страшно. Я боялась, что с тобой могло, что-нибудь произойти.
Писатель до глубины души поразили эти слова. Он уставился на Пташку, пытаясь что-то сказать, но не мог. Мысли в голове мгновенно замелькали, путаясь между собой. Но железная логика при помощи догадки пыталась расставить все на свои места.
– Подожди. – Наконец, обратился он к Пташке. – Ты хочешь сказать, что кто-то из вас, ангелов, мог причинить мне какой-либо вред?
– Да, могли бы. – Четко ответила Пташка. – Но не все. Если ты заметил, пребывая в помещении суда, присутствующие все без исключения, кроме тебя человека, конечно, были в одеяниях трех цветов – это белый, серый и черный.
Писатель, не замечавший на заседании лиц присутствующих, напряг свою память. О, Боже! Действительно очень многие, за всех он не решился говорить, были одеты именно в эти цвета одежды. Что это могло означать?
– А означать это могло … – Пташка по своему обыкновению стала отвечать вслух на мысленные вопросы Писателя, чем каждый раз приводила его в изумление. – Означать могло, то, что расцветки эти были даны неспроста, не случайно. Здесь ничего случайного не бывает, как и в вашей жизни.
– В нашей? – Переспросил Писатель.
– Да в вашей человеческой, земной. Так вот в белых одеяниях были те, кто был по своей принадлежности и убеждениям, вере ближе к Богу. В черных костюмах были те, кто себя относил к противоположной стороне. Как вы говорите, дьяволу. Ну, а серые костюмы принадлежали к …
– …Тем и другим. – Не выдержав, вставил Писатель.
– К сожалению, нет, они отдельная обособленная сторона. И она, к сожалению самая опасная.
– Почему они? Мне казалось, что черные самые опасные.
– Хотелось бы так думать, но все совсем иначе. А опасные они потому, что готовы на все ради того, чтобы как можно тверже укорениться в нашей системе. Если белые и черные за многие тысячелетия приобрели постоянство и некую предсказуемость, то серые – это направление новое и неизученное, следовательно, от них следует ждать всего, что угодно, тем более предсказуемость наша для них огромное преимущество.
– Очень интересно. – Почесал затылок не на шутку озадаченный Писатель.
– Еще как! – Поддержала его Пташка.
Писатель оглядел Пташку:
– Интересно, а у тебя крылья ведь не белые, а синие. Что может это означать?
– Синий цвет родственный белому. Мы синие крылья принадлежим белой стороне и выполняем те функции, которыми наделил нас создатель. И задачи мы выполняем тоже поставленные им. Мы ему принадлежим.
– Понятно. – Пробормотал Писатель. – И много подобных вам подразделений?
– Хватит. Ты даже не догадываешься сколько.
– Охотно верю, – согласился Писатель.
***
Следующая встреча с Пташкой произошла не скоро. Писатель весь извелся в ожидании ее. Он не мог ни писать, ни работать с издательствами в результате, как следствие, пошли сбои в налаженном процессе. Но упадок возникший таким образом продлился совсем не долго, его даже нельзя было назвать упадком, так просто небольшие изменения в подъеме.
Пташка тоже не могла найти себе место без своего любимого Писателя. Ей так сильно его не хватало. Она почти каждую минуту мечтала, как прикоснется к нему, как положит голову ему на плечо. Ей не хватало даже просто преданного и преисполненного чувств взгляда. Пташка очень любила Писателя.
Разлука хоть и казалась величиной с вечность, но все же закончилась. Наконец-то они увиделись друг с другом. И Писатель с особым блаженством заключил в свои пылкие объятия тающую от нежности и любви Пташку.
– Я знаю, что у тебя не все в порядке с делами. – Наконец, Пташка выбрала время для разговора.
– Есть немного. – Вздохнул Писатель. – Я без тебя не мог ни о чем думать, из рук все валилось. Ну и дела конечно пошли наперекосяк.
– Я знаю, как тебе тяжело было без меня, мне без тебя тоже было очень плохо. Но все прошло, мы снова вместе, а значит, у нас появилась отличная возможность исправить ситуацию в свою пользу. Тебе нужен ошеломляющий успех. Заодно мы…
С этими словами Пташка замолчала, не договорив фразу, и задумчиво посмотрела куда-то в пустоту.
Писатель встревожился:
– Что? Что-то произошло? Что мы заодно? – Он прямо завалил ее вопросами в нетерпении услышать ответы.
Пташка посмотрела на Писателя очень грустными глазами, слезинка стекла по щеке.
– Заодно мы испробуем последний урок, заключительный.
Писателя словно током ударило:
– То есть будем убивать людей?
– Почти. Что-то в этом роде.
На этот раз голос девушки уже звучал более твердо и категорично.
– Не надо раскисать! – Воскликнула она бодро. – Как у вас людей говорят? «Это жизнь»! И ничего здесь не поделаешь – закон джунглей. Либо тебя съедят, либо ты сам насытишься.
Пташка выпрямилась и взглядом полным уверенности в победе посмотрела Писателю прямо в глаза.
– Ты должен это увидеть. Кроме того ты должен научиться делать это сам.
– Людей убивать? – Ужаснулся Писатель.
– Нет, не убивать. – Поправила его Пташка. – Завладевать их удачей, их успехом. А умереть они сами смогут без нашей помощи. Каждому свое.
– Ты готов? – Пташка провела рукой по волосам своего любимого и, не дождавшись ответа, решительно скомандовала. – Тогда вперед к победе!
И увлекая за руку Писателя, потянула в самые небеса.
Лететь пришлось довольно долго. Далеко под облаками мелькало искристое зеркало воды, много воды. Должно быть поверхность океана. Наконец, Пташка скомандовала сменить высоту и потянула Писателя вниз к земле. Действительно, за рассеявшимися густыми облаками показалась поросшая зеленью земля.
«Как же, все-таки, она красива!» – Отметил красоту земли в мыслях Писатель.
– Да, ты прав! – Ответила вслух Пташка, очередной раз удивляя Писателя своим умением читать мысли. – Каждый раз, наблюдая землю с высоты, я поражаюсь ее красоте. Несмотря на старания людей, она держит себя достойно в полном порядке.
– Я люблю тебя! – Прошептал Писатель.
– Что? Я не расслышала!
– Я люблю! – Громко прокричал Писатель.
– Меня или землю? – Не поняла Пташка.
– Тебя, милая, тебя! Я люблю только тебя!
С этими словами Писатель накинулся на Пташку и стал ее целовать в лицо, шею. Он с безумной страстью стал целовать ей руки, грудь.
Пташка не сопротивлялась, она даже отвечала на ласки, мило улыбаясь и хихикая от щекоток. Она тоже очень любила своего Писателя.
Земля и здесь оказалась прекрасной, укрыв пышной травой влюбленных.
***
Дом, к которому подлетели Пташка и Писатель, трудно было назвать домом. Для Писателя, не видевшего за всю свою жизнь ничего подобного, дом выглядел дворцом в современном стиле, почти современном. Рядом с домом располагался большой голубой бассейн. И все это утопало в густой зелени деревьев. Красота!
Писателю всегда нравились такие дома в таких местах, но до этого времени ему приходилось видеть их только на фотографиях и видео. Но в реальности все это выглядит в тысячи раз впечатляюще.
– У тебя тоже будет такой! Очень скоро! – Прокричала Пташка. Из-за шумевшей от легкого ветерка листвы деревьев приходилось говорить намного громче, чем обычно.
Писатель посмотрел на нее с удивлением. Он хотел разглядеть в выражении ее глаз, ее лица, мимики хоть минимальную долю признака, указывающую на шутку в словах.
– Нет, не смотри на меня так! – Улыбнувшись, крикнула Пташка. – Ты просто на это обречен!
– Обречен? – Не понял Писатель.
– Да, обречен! Все, разговоры потом! Сейчас возьми себя в руки. Мне необходимо, чтобы ты сосредоточился. У нас очень мало времени. Двигаемся к главному входу.
– Почему через дверь? Можно ведь в окно? – На всякий случай спросил Писатель.
– Мы же не дикари. – Отрезала Пташка и пояснила: – У нас хорошее воспитание, да и уважение к хозяину дома тоже должно быть. Кем бы мы ни были – мы гости.
Писатель возражать не стал. Они приземлились во дворе дома и предстали перед массивными дубовыми дверьми. Двери были открыты.
– Почему двери не заперты? – Удивился Писатель.
– Сейчас узнаем.
Писатель и Пташка вошли в дом. Они очутились в небольшом холле. Пол был устелен дубовым под старину обработанным паркетом. Углы белых стен, плинтус, двери и дверные проемы облагорожены лакированным красным деревом справа и слева находились запертые двери. Впереди справа располагалась массивная дубовая лестница на второй этаж, слева широкий проход в залу первого этажа. Над проходом с высоченного этажа свисала огромная золоченая люстра, выполненная под старину с лампами в форме свечей в подсвечниках, освещающая сразу проходы первого и второго этажа.
Пташка заметила, как Писатель разглядывает интерьер дома и, подтолкнув слегка в бок, прошептала: «Насмотришься, когда приобретешь свой». И вслух добавила:
– Пойдем, время уходит.
Пташка повлекла Писателя по лестнице на второй этаж.
Поднимаясь по лестнице, Писатель услышал голоса людей. С каждым шагом, он отчетливо услышал, что голоса принадлежат двум мужчинам, и они о чем-то спорили. Слов нельзя было разобрать, но становилось понятно, что один мужчина в чем-то уверял второго. Он уговаривал его.
Пташка подошла к приоткрытой двери. В проем было видно, как на большой кровати лежал мужчина, лица не было видно, его перегородил сидящий на стуле второй мужчина и, судя по интонации, уговаривал лежачего что-то сделать.
– Я ничего не понимаю, это английский. – Прошептал Писатель. – Что он говорит?
Пташка в ответ улыбнулась и притронулась пальцами ко лбу Писателя. В это мгновение Писатель услышал от сидящего мужчины внятную русскую речь. «Что это?»
– Это чтобы ты понимал. Идем.
Пташка неслышно отворила дверь. Дверь не издала ни звука и так же неслышно прошла в комнату. Писатель последовал за ней, стараясь не шуметь. Он очень боялся, что их увидят и поднимут панику.
– Не бойся, они нас увидеть не смогут, зато услышат легко. – Прошептала Пташка.
Писатель заметил, что Пташка шепчет, не двигая губами, мысленно.
Она повернулась к нему и одобрительно кивнула.
– Ты только заметил?
– Получается, что «да». – Признался тоже мысленно Писатель.
– Ты начинаешь учиться и этому. – Одобрила Пташка.
В это время мужчина на стуле не унимался, она даже встал и нервно стал расхаживать по комнате.
– Майкл, если ты не выпьешь эти порошки, тебе может стать еще хуже, как ты этого не понимаешь. Доза очень маленькая, она только поправит твое самочувствие. – Твердил мужчина.
Писатель с любопытством посмотрел на мужчину, лежащего на кровати, и … обомлел.
– Это же…! Это…! Он! – Пораженный увиденным пробормотал Писатель.
– Тихо, пожалуйста! – Прошипела Пташка. – Да, это он! Именно тот, кого ты имеешь в виду. Только, пожалуйста, веди себя тихо, иначе ничего не получится.
Писатель, наконец-то понял, что они пришли именно за этим человеком, за его душой.
– Милая Пташка, прошу тебя, не делай ему ничего плохого. Это мой кумир. Я вырос на его музыке, на его песнях. Прошу тебя оставь его живым.
С этими словами Писатель, словно обезумевший схватился за руки Пташки, не давая ей их высвободить. Он надеялся таким образом защитить своего кумира.
Пташка без труда высвободила руки и прижала к себе своего Писателя. Она отчетливо понимала, что происходит в душе этого человека. Ей было очень жаль, но времени для объяснения не оставалось. Мужчина снова подошел к лежавшему:
– Если ты мне не доверяешь, то сам насыпь ту порцию, какую считаешь нужной. Я только посмотрю со стороны. Но в любом случае принять это лекарство необходимо.
Лежавший мужчина очень тяжело дышал. Он был необычайно бледен и слаб. Он с большим трудом приподнялся на кровати и, взяв в руки пакетик с порошком, стал слабыми движениями пальцев ссыпать редкой струйкой порошок в бокал с водой.
В это время в дверях появились двое, еще несколько лиц появились в окне. Пташка, заметив их, вздрогнула.
– Это наши. Их необходимо остановить.
В дверях появились еще. Через окно уже было видно огромное количество подлетающих.
– Откуда они взялись? – В ужасе пробормотал Писатель, пятясь задом от двери.
– Осторожно! – Вскрикнула Пташка, заметив, как Писатель подходит к серванту, но было поздно. Он локтем задевает стекло и от удара сервант покачнулся. Маленькая хрустальная статуэтка мальчика со скрипкой, потеряв равновесие на стеклянной полке, падает в приоткрывшуюся дверку прямо на пол и разбивается вдребезги.