Владимир Алексеевич Колганов
Феномен ДБ
Глава 5. Эвакуатор и другие
С романом «Эвакуатор», появившимся на полках магазинов в 2005 году, случилась странная история [8]:
«"Эвакуатор" вообще писался как сценарий. <…> У меня купили на него права и не стали снимать фильм, то есть я получил деньги и не опозорился. Мы с Максимом Чертановым написали «Ставку», трагедию в одном акте, которую я до сих пор считаю единственным своим приличным сценическим произведением. Было двое реальных сумасшедших: один выдавал себя за царевича Алексея, чудесно спасшегося, а другая – за чудесно спасшуюся царевну Анастасию. И вот им устраивается очная ставка, чтобы проверить, кто из них настоящий. Вот эта очная ставка, написанная на двоих, и есть сюжет пьесы».
По какой причине пьесу так и не поставили, не берусь судить. Быков утверждал, что продал пьесу Олегу Табакову, так что все претензии к нему. Здесь же могу лишь пересказать то, что многим хорошо известно. Быков написал и пьесу, и роман под впечатлением трагических событий в североосетинском городе Беслан. Автор пытается найти ответ на вопрос «что делать?». Вывод однозначный – следует бежать! Но вот куда? По счастью героям романа повезло – нашёлся добрый человек, который предложил улететь вместе с ним на другую планету, где царят мир и благоденствие.
В принципе, это желание бежать, куда глаза глядят, понятно. Мне самому кажется, что в нашем мире слишком много злобы, лицемерия и зависти. Была бы возможность, подумал бы о бегстве… Но дело в том, я уже не верю в обещания, на которые оказывается щедр иной «эвакуатор». На мой взгляд, единственный реальный выход – это не бегство и даже не борьба непосредственно со злом. Всё, что мы можем и обязаны делать – способствовать улучшению человеческой породы. А в этом решающая роль принадлежит писателям, художником и вообще работникам культуры – и начинать это дело надо теперь, пока ещё не наступила катастрофа. Быков не то чтобы отвергает подобную возможность, но предлагаемый им метод – это что-то вроде «самоампутации». Попавший в капкан зверь не способен перевоспитать охотника и вот вынужден спасаться, оставляя в капкане собственную лапу. Но мы-то с вами не звери. И не одуванчики, чтобы под напором ветра куда-то улетать.
Итак, снова сюжет романа навеян вполне реальными событиями. Снова автор предлагает выход, которого попросту не может быть: ну где, позвольте, страждущему человеку найти посланца с Альфы Козерога? И вот в который раз приходится признать, что Быков словно бы зовёт на помощь некое божество, в нашем понимании, сверхчеловека. Если не в состоянии разобраться в происшедшем, если нет сил сопротивляться, что тогда? Это как в кошмарном сне – кричишь, зовёшь кого-то в надежде, что проснёшься. И вот просыпаешься, весь с головы до ног в холодном, липком поту, и всё пытаешься понять, как удалось спастись от ужаса и пересилить смерть. И после долгих и мучительных раздумий приходишь к выводу… Да собственно вывода никакого нет, поскольку остаётся только вера – вера, что кто-то всемогущий придёт к нам и спасёт.
Кстати, есть что-то общее в романах Быкова и Акунина. Скажем, в «Азазели» герой не раз попадает в ситуации, из которых не находит выхода. Да потому что его нет! И вдруг – о, случай! – на помощь приходит человек, неведомо как оказавшийся здесь, неведомо как узнавший, что есть надобность в его участии, в общем, спаситель в полном смысле слова. Чуть не сказал, что Бог… По сути, это фантастический сюжет, закамуфлированный под реальность. У Быкова всё то же самое, но только он не чурается фантастики. Для него фантастика – это то самое, размазанное по пространству книги божество, на которое надеются, поскольку иных шансов не находят. Тот же Фандорин у Акунина мог бы гибельную ситуацию предусмотреть, если бы хватило для этого ума. И даже Быков, прежде чем «эвакуировать» с Земли своих героев, мог бы попытаться найти более реалистичный выход. Но то ли не в состоянии найти, то ли в подобных поисках не видит никакого смысла.
Что ж, пора обратиться к мнению критика – возможно, Ольга Рогинская опровергнет мнение читателя [63]:
«Следы интенсивных, сумбурных переживаний и мыслей о катастрофе присутствуют в романе, именно поэтому в нём так много всего собрано и намешано. Ощущение избыточности не может не возникнуть. Видно, как автор панически перебирает все известные ему варианты спасения от гибели, описанные в литературе: уход, забвение, любовь, катарсическое слияние со смертью, – прилаживая их к своим героям».
Конечно, жаль, что ни писатель, ни критик так и не нашли реального способа спасения от гибели. Меня успокаивает лишь спокойный тон стихотворных строк, приведенных Быковым в финале своего романа:
Но есть и та еще услада
На рубеже,
Что ждать зимы теперь не надо:
Она уже́…
Вот к этому «она уже́» мы ещё вернёмся в последней главе, ну а сейчас обратимся к следующей книге Быкова.
Роман «Списанные» опубликован в 2008 году и анонсирован как первая часть фантастической трилогии «Нулевые». Герой романа помимо своей воли оказывается в некоем загадочном списке, где значатся десятки других людей разного возраста и социального статуса. Вполне естественно, что начинаются мучительные поиски смысла появления этого списка, попытки найти решение этой загадки, определить то общее, что их объединяет. Увы, всё без толку.
Посмотрим, как критик Марк Амусин определяет цель создания и списка, да и самого романа [40]:
«В “Списанных” Быков поставил себе задачей создать моментальный портрет если не эпохи, то десятилетия, зафиксировать его в разных ракурсах и позах. Устами своего героя он формулирует характернейшие черты духа времени, которые, парадоксальным образом, сводятся к отсутствию характерности: бескачественность, аморфность, сумеречность. Ощущение бессмысленности существования, утраты целей, принципов, органических скреп жизни нагнетается в романе весьма экспрессивно».
Итак, если Быков написал портрет десятилетия, тогда понятно, почему ограничился небольшим перечнем людей. Но почему бессмысленность существования стала «духом времени»? Неужели нельзя было подыскать хоть какой-то смысл для нескольких своих героев? Неужели сам Быков не видит никакого проку от написания романов и стихов, кроме получения средств на пропитание? Если поверить критику, и это занятие кажется Быкову не вполне осмысленным, иначе он более внимательно относился бы к тому, что пишет [40]:
«Быкова подводят торопливость, фельетонная скороговорка, склонность формулировать диагнозы и раздавать оценки, практически минуя стадию художественного анализа. Повествование ориентировано на социально-критическую парадигму в духе чтимых автором Трифонова и братьев Стругацких (реминисценции их повести “За миллиард лет до конца света” здесь особенно заметны), но словесная, да и смысловая ткань его оказывается сильно прореженной – не полотно, а марля».
Готов согласиться с тем, что марля не подходит как основа для изображения ни эпохи, ни десятилетия. Точно так же отмеченные критиком «сумеречность» и «аморфность» могли бы выглядеть более выразительно, если бы автор смог противопоставить декларируемой бессмысленности хоть какой-то смысл. Видимо, дело тут не в смысле, а всего лишь в психологии автора, проецируемой на образы людей – кстати, не только на персонажей этой книги.
В 2012 году вышел в свет роман Дмитрия Быкова под названием «Икс». Название говорит само за себя – здесь рассказ о загадочной истории, связанной с авторством романа «Тихий Дон». Казалось бы, в дискуссиях на эту тему много копий было сломано, но вот у Быкова появился свой резон, то есть своя собственная версия. Чуть выше я об этом уже написал, а здесь предоставлю слово Быкову [30]:
«Разговоры о том, что кто-то за кого-то пишет, на мой взгляд, обычно полная ерунда. Особенно дурацким (мне важно сказать это именно здесь, в Ростове) представляется миф о том, что «Тихий Дон» написал не Шолохов. Ведь по роману видно, что его писал очень молодой человек, который не видел империалистической войны, но видел гражданскую. Который от начала к концу книги рос, мужал и, наконец, пришёл к тяжелейшим для себя выводам. На протяжении всей книги чувствуется одна рука, причём из этого романа можно вычитать о самом Шолохове практически всё. Предполагать, что это написал кто-то другой? Трудно было бы найти другого писателя с таким же набором человеческих черт».
Что ж, это благородная задача – найти дополнительное подтверждение того, что «Тихий Дон» написал ни кто иной, как Михаил Шолохов. Даже несмотря на то, что в таких аргументах нет нужды, любопытно познакомиться с новой версией затянувшейся истории. Саму эту версию можно на одной страничке изложить, но вот что обращает на себя внимание. В книге более полусотни персонажей, и как предполагаю, у каждого есть свой прототип. Понятно, что Михаил Шолохов назван Шелестовым, а Бехтерев весьма прозрачно замаскирован под фамилией Дехтерев. Вот разглядел ещё Николая Эрдмана и Фёдора Панфёрова, да и то не без подсказки литературоведа. Но что делать с десятками других присутствующих в романе персонажей – ума не приложу, просто голова раскалывается! В моём понимании это всё иксы и игреки, призраки, возникающие из небытия для того, чтобы произнести хотя бы пару фраз, и снова исчезающие в неизвестности. Могу допустить, что историкам фамилии их прототипов хорошо известны, но что же делать нам, рядовым читателям, лишённым необходимой информации для сопоставлений?
Вот и в рецензии Полины Рыжовой, отметившей, что в романе представлена «галерея портретов советских посредственных писателей и поэтов», ответов на свои вопросы я не нашёл [64]:
«Однако, несмотря на бесспорно любопытные уравнения смыслов, талантливо проиллюстрированные героями, "Икс" оставляет ощущение не блестяще доказанной теоремы, а наспех проговоренной гипотезы. Новый роман не только обнаруживает следы быстрого письма, но и редкую диспропорцию: много смысла, мало слов (хвалёную чеховскую краткость в случае с этим романом сложно воспринимать как комплимент). Зачастую неаккуратный, растрепанный».
В общем, для меня этот роман так и остался неким иксом. Зачем Быков его написал? Возможно, это что-то вроде шутки гения – догадка, возникшая в голове классика во время лежания на крымском пляже, реализованная нехотя, как бы между прочим. Такое в принципе возможно, но утверждать, конечно, не берусь.
Вслед за «Иксом» вышел в свет ещё один роман Быкова – «Сигналы». Вот так автор анонсировал роман [65]:
«Через несколько дней в любом книжном можно будет купить роман «Сигналы» – об Ан-2 с подгулявшими полицейскими, пропавшими под Серовом. Эта история держала в напряжении власть почти год, а желание свердловского губернатора <…> выплатить семьям компенсации едва не привело к народным бунтам».
Про бунты ничего такого не слыхал, да и про самолёт припомнил еле-еле. Пожалуй, стоит почитать другие комментарии от Быкова [65]:
«Вот я сейчас написал роман про Ан-2, который пропал под Серовом. Я абсолютно уверен, что меня все будут упрекать в журнализме. Ну и пусть, зато я написал про реальную историю. Живую, во многих отношениях забавную, во многих трагическую».
Охотно верю, что история реальная, хотя в моей голове с трудом совмещается забавное с трагическим. Однако в чём суть проблемы с эти самолётом? Самолёт пропал?
Быков отвечает [65]:
«Да, совсем пропадает! А у меня ещё и выясняется, что он, возможно, не вылетал».
Оказывается, катастрофа была всего лишь имитацией, проектом партии «Инновационная Россия», столь необычным образом отчитавшейся о наличии партийной ячейки в уральском городе Перов. Час от часу не легче! То есть хорошо, если обошлось без катастрофы, но кто же всё-таки пропал? Причём здесь испытания секретного оружия и борьба с вражескими диверсантами? Пожалуй, оставлю эти загадки для читателей. А в качестве подсказки сошлюсь на мнение критика – вот к какому выводу пришёл Алексей Татаринов [66]:
«О чём сигналит быковский роман? Россия – архаическая дурь: неокрепостничество, стилизованное язычество и неискоренимый советизм. Плюс – желание сделать деньги, точнее, получить их».
Ну, дурь так дурь – каждый имеет право на собственное мироощущение. А о деньгах логичнее поговорить в связи со следующим творением автора «Сигналов».
В 2014 году – новый подарок от Дмитрия Быкова, роман «Квартал. Прохождение». Работать над романом автор начал ещё за два года до выхода книги из печати, но судя по всему, тема никак не поддавалась. Это и немудрено – в процессе чтения необходимо выполнить длиннейший перечень заданий, причём сомнительно, что самому Быкову с первого раза это удалось [67]:
«Книга называется "Квартал", она прямо обращена к читателю, и даёт ему задание на каждый день, на квартал одного года. В результате правильного исполнения всех заданий он получит большие деньги».
Признаюсь, обещание денежного вознаграждения, причём без указания конкретной суммы, меня ни в малой степени не увлекло. Но вот прочитал в коротенькой рецензии Майи Кучерской [68], что это вовсе не игра, и даже не аналог популярной телепередачи «Что, где, когда?», которую теперь называют «интеллектуальным казино» – здесь выигравшим телезрителям платят деньги. Нет, в романе всё не так – там будто бы автор рассказал про детские и юношеские годы. Если искренний рассказ, то он ценнее всяких ассигнаций.
Ну вот, опустил за ненадобностью вступление – передо мной три первые абзаца, здесь привожу только самое начало каждого из них:
«Июльские вечера полны невыносимой грусти. <…> Тихи июльские ночи, даже собаки не брешут. <…> На тихом июльском закате обязательно видишь в небе паруса».
Что ж, впечатляет. Перелистаю несколько страниц:
«Окончательная формула Финансового Индекса выглядит так: ФР = № бил. × S + S1 + S2/L × D + S3».
Если бы не знал, что цель состоит в том, чтобы осчастливить бедного читателя, решил бы, что это текст диссертации на соискание учёной степени кандидата экономических наук. На мой взгляд, формула тут ни при чём, то есть просто ни к селу, ни к городу. Однако продолжим чтение:
«Вчера я выиграл 50 рублей, и в сумме это даёт нам 133, прошу любить и жаловать. Очень прилично. Не знаю, как вы, а я доволен».
Известно, что российские писатели российским же издателям обычно уступают свои рукописи за гроши, поэтому я рад за Быкова, если и такая сумма его вполне устроит. Вчера пятьдесят случилось выиграть, а завтра – сто. Известно, что курочка клюёт по зёрнышку. В принципе, это финансовое отступление на страницах книги я мог бы Быкову простить, но вот что обращает на себя внимание. Ещё в начале 90-х, если мне не изменяет память, на телевидении появилась тьма-тьмущая передач, целью которых был розыгрыш денежных или иных призов. Я как бы слышал из уст создателей этих викторин и лотерей призыв: «Граждане! Обогащайтесь, кто как может!» Затем появились финансовые пирамиды типа «МММ», за ними – сомнительной репутации банки, предлагавшие жуткие проценты вкладчикам. В общем, у многих воображение настолько разыгралось, что скоро их раздели до трусов. Но речь тут не о том. Прошло немного времени, и сограждане наши, наученные горьким опытом, поумнели, ну или хотя бы стали осторожнее, и вот… Нет, не могу поверить, что прежнее способно повториться снова! Ведь что тут происходит: Быков предлагает скупать по нескольку экземпляров его опуса, потом после нескольких манипуляций книги нужно сжечь, и в результате читателю достанется – сами догадайтесь, что. Известная всем «МММ» хотя бы раздавала эмэмэмочки, а здесь, помимо обещаний, кучка пепла и больше ничего!
Не думаю, что Быков решил получить кое-какой приварок с книги, сыграв на чувствах своего читателя – то ли на любопытстве, то ли на безмерной алчности. Скорее всего, единственная его цель – привлечь внимание, напомнить о себе.
Но вот читал, читал, и наконец-то добрался до той самой сути, обещанной в рецензии Кучерской:
«Я в детстве часто просыпался среди ночи от невыносимой тоски, которую описать сейчас не смогу, потому что давно притерпелся, и на месте этого вечно болевшего участка души у меня теперь твердая мозоль, – но, в общем, это была смертельная жалость ко всему. Себя я в такие минуты не жалел, потому что был отдельно от прочего мира. <…> Иногда я и теперь еще просыпаюсь по ночам в тоске, принимающей теперь форму общей душевной тошноты – в которую всегда переходит слишком сильная и притом бессильная жалость».
В этих неожиданных вставках из воспоминаний подкупает искренность автора, готового иной раз вывернуть наизнанку самого себя. Вывернуть без малейшего стеснения, словно бы так и полагается известному писателю. Я бы, пожалуй, побоялся или приписал бы такие откровения персонажу, не похожему на меня.
В книге несколько страниц посвящены интимным воспоминаниям автора – сожалениям о несбывшейся любви, об ошибках юности, которых у каждого из нас хватало. Но, позвольте, есть ли что помимо этого? Увы, вокруг – бессмысленная мишура, однако и ей автор находит оправдание:
«Это мозаичная автобиография вымышленного лица. <…> Это такая форма рассказа о себе для человека, которого давно никто не слушает. <…> А поскольку рассказывать о себе подряд невозможно – жизнь еще не кончилась, и единой точки зрения на неё у меня нет, – получается фасеточный, словно отражающийся в стрекозином глазе, дробный рассказ, обрамленный нехитрыми упражнениями, без которых никто это читать не будет».
Малоубедительное пояснение, которое, на мой взгляд, ничего не разъясняет. Возникает впечатление, что Быков исписался, да он и сам в этом признаётся в передаче «Непрошедшее время» на «Эхе Москвы» 1 января 2012 года. Правда, это своё ощущение почему-то переносит на Пелевина:
«Для того, чтобы была проза, нужно, чтобы пришла новая реальность. Старая каталогизирована, а новой ещё нет. Пока её нет, даже самые талантливые авторы, такие как Пелевин, высасывают из пальца какую-то ерунду».
Если бы не упомянутые лирические отступления, если бы не сбивчивая исповедь, подкупающая своей искренностью, было бы жаль времени, истраченного и мной, и Быковым на эту книгу. Впрочем, всё совсем не так бессмысленно, как может показаться огорчённому читателю [69]:
«Невероятно смешной, отрезвляющий и, вместе с тем, очень поэтический роман, от которого совершенно невозможно оторваться. Масса историй, воспоминаний, рассказиков, наблюдений автором упакована азартно и остроумно. Зная, как наш читатель любит всякую чепуху из серии "как найти под кустом миллион", саркастический Дмитрий Быков выбрал для своей замечательной книжки форму игры-инструкции, которая в конце концов (за три месяца) должна читателя избавить от лоховства и привести ко всяческому успеху и богатству. Но вот в чём парадокс: несмотря на всю пародийность, эта книга действительно что-то сдвигает в мозгах – может, даже прокладывает там дополнительную извилину, отвечающую за смысл жизни».
Вероятно, здесь я должен выразить восторг по поводу того, что у журналистки «Комсомолки» появилась новая извилина. А вот мне, увы, не повезло.
Глава 6. Премиальные
В этой главе речь пойдёт о премиях. Лично мне, не избалованному «Нацбестом» и прочими литературными наградами, куда привычнее называть их премиальными. Тут логика простая: зачем городить весь этот сыр-бор, зачем писать многостраничные романы, если в результате получишь фигу с маслом, то есть прошу прощения – устную благодарность от читателей или красочно оформленный диплом. Понятно, что здесь бьются не за какие-то медали, а за натуральное «бабло», как бы его устроители и спонсоры не называли. И снова спросят: что же здесь плохого? Да вроде бы ничего. Вполне естественно, если писатель заботится о пропитании семьи или испытывает блаженные чувства, сидя на веранде своей дачи, построенной на литературные доходы. Ведь надо же иметь какой-то стимул, чтобы каждый день по нескольку часов горбиться за письменным столом. Одного желания нести просвещение в умы здесь явно недостаточно – нужен увесистый материальный базис.
Однако предоставлю слово Быкову [52]:
«Премия <…> не показатель успеха. Её ведь присуждает чаще всего не экспертное сообщество, а жюри, состоящее из разных людей с разными интересами».
Довольно спорное, неожиданное утверждение. Выходит так, будто в жюри заседают люди, не смыслящие ничего в литературе? Может быть, они даже книжек наших не читают? Вот только глянут на обложку, и сразу ясен результат. Нет, граждане мы с вами так не договаривались! Впрочем, не исключено, что именно в этом дело, то есть имеется некий интерес: заранее договорились, кого надо поддержать, причём исключительно из благородных побуждений. А мы-то смотрим этим людям в рот в надежде услышать аргументированное мнение, чтобы затем стремглав бежать в ближайший книжный магазин, так и не дождавшись предновогодней распродажи.
Тут надо бы ещё добавить, что приведённая цитата заимствована из интервью Быкова, датированного 2006 годом. Не исключено, что после града премий, которые обрушились на Дмитрия Львовича в том знаменательном году, его мнение слегка переменилось. Думаю, что в лучшую сторону, если говорить о компетентности жюри – премию «Нацбест» в 2011 году Быков получил, как утверждают, благодаря решающему голосу председателя жюри Ксении Собчак.
Однако перейдём сразу к существу, то есть к списку премий, полученных Быковым-журналистом, Быковым-поэтом и Быковым-писателем:
1. «Мраморный фавн» – 2003 год (за роман «Орфография»).
2. Международная премия в области фантастической литературы имени Аркадия и Бориса Стругацких («АБС–премия») – 2004 год (за роман «Орфография»).
3. «Студенческий Букер» – 2005 год (за роман «Эвакуатор»).
4. Премия журнала «Полдень, XXI век» – 2006 год (за роман «Эвакуатор»).
5. Международная премия в области фантастической литературы имени Аркадия и Бориса Стругацких («АБС–премия») – 2006 год (за роман «Эвакуатор»).
6. «Бронзовая улитка» – 2006 год (за роман «Эвакуатор»).
7. «Национальный бестселлер» – 2006 год (за книгу «Борис Пастернак»).
8. «Большая книга» – 2006 год (за книгу «Борис Пастернак»).
9. «Мраморный фавн» – 2006 год (за роман «ЖД»).
10. Международная премия в области фантастической литерату-ры имени Аркадия и Бориса Стругацких («АБС–премия») – 2007 год (за роман «ЖД»).
11. «Большая филигрань» – 2007 год (за роман «ЖД»).
12. «Мраморный фавн» – 2007 год (за рассказ «Отпуск»).
13. «Портал» – 2008 год (за рассказ «Отпуск»).
14. «Бронзовая улитка» – 2009 год (за роман «Списанные»).
15. «Портал» – 2009 год (премия имени М.А. Булгакова).
16. «Мраморный фавн» – 2010 год (за роман «Остромов, или Уче-ник чародея»).
17. Премия для журналистов «Золотое перо России» – 2010 год.
18. «Портал» – 2011 год (за роман «Остромов, или Ученик чаро-дея»).
19. «Национальный бестселлер» – 2011 год (за роман «Остромов, или Ученик чародея»).
20. «Большая книга» – 2011 год (3 премия за роман «Остромов, или Ученик чародея»).
21. «Большая книга» – 2011 год (2 место в номинации «Приз чи-тательских симпатий» за роман «Остромов, или Ученик чародея»).
22. «Мраморный фавн» – 2011 год (за эссе «Жить очень трудно, брат»).
23. «ПолитПросвет» – 2011 год (за проект «Гражданин поэт»).
24. Гран-при премии «Сделано в России» журнала «Сноб» – 2012 год (за проект «Гражданин поэт»).
25. Международная премия в области фантастической литерату-ры имени Аркадия и Бориса Стругацких («АБС–премия») – 2013 год (за роман «Икс»).
26. Премия «Странник» – 2013 год (за роман «Икс»).
Если что-то упустил, прошу меня не винить – претензии к автору этой подборки, Марии Плясовских с портала «Мегаэнциклопедия Кирилла и Мефодия» [70]. Моё же участие состояло в том, что премии я для порядка пронумеровал – так достижения Дмитрия Львовича куда нагляднее – да ещё дополнил список двумя премиями за «Икс». Напомню также, что в 2007 году Быков стал финалистом премий «Большая книга» и «Национальный бестселлер» за роман «ЖД», а в 2012 году – финалистом Бунинской премии за книги стихов «На самом деле», «Отчёт: стихотворения, поэмы, баллады». Следовало бы рассказать о денежной составляющей каждой из полученных им премий, но вот беда: в подобных делах я совсем не разбираюсь.
Куда более интересно найти приемлемый критерий для присуждения литературной премии тому или иному из писателей. Для примера рассмотрим премию «Нацбест». Вот как оргкомитет в очередной раз декларирует принципы присуждения этой премии [71]:
«Оргкомитет премии имеет честь предложить наиболее известным и уважаемым представителям литературы и искусства, общественным деятелям и ученым, книгоиздателям и журналистам выступить номинаторами премии за 2014 год и выдвинуть на конкурс одно прозаическое произведение, обладающее, на их взгляд, потенциалом интеллектуального бестселлера, созданное на русском языке и впервые опубликованное в 2013 году или известное им в рукописи».
Снова повторюсь, но трудно удержаться от такого восклицания: «потенциал интеллектуального бестселлера» – это впечатляет! Вопрос лишь в том, кто и как будет отделять дурь от интеллекта. В последнее время всё так перепуталось, что прежде казавшиеся неоспоримыми определения некоторых понятий кажутся позаимствованными из каменного века. Теперь всё просто: наличие или отсутствие таланта у писателя определяют простым голосованием, причём довольно часто голосуют люди, единственным достоинством которых является их популярность среди публики.
Вот и лауреат 2006 года, никак не демонстрируя своего восторга по поводу присуждения награды, похоже, сомневается в компетентности жюри [5]:
«Я не то чтобы рассчитываю проиграть, но не рассчитываю выиграть. Победа в "Нацбесте", не поверите, вызвала у меня некоторую досаду, поскольку книга о Пастернаке вообще не должна бы рассматриваться в этом контексте. Это филологическая работа с элементами биографии. <…> Премия "АБС" – совсем другое дело. Это самое радостное событие в моей литературной биографии, потому что Стругацкие на меня повлияли сильнее всех других авторов».
О премии братьев Стругацких речь впереди. С «Нацбестом» же связана непонятная история. Началась она в 2006 году, но мы начнём с 2011 года – иногда, если двигаешься задом наперёд, как ни странно, бывает легче в существе дела разобраться. Итак, через пять лет после присуждения первого «Нацбеста» за книгу о Борисе Пастернаке, Быков удостоился новой чести – тут сразу и «Нацбест» за «Остромова», и «Супернацбест» за «Пастернака». Но вот какая странность – Быков не пришёл на церемонию, рискуя остаться без денежного приза, который достаётся только тем, кто лично прибыл. Вот как сам Быков пытался разъяснить эту ситуацию в газете «Новые известия» [72]:
«Сказать по этому поводу я могу только одно: я не хочу посещать мероприятия "Нацбеста" и не нуждаюсь в его деньгах. Оргкомитет этой премии ведёт себя неприлично, и мне приятно, сознаюсь, что присуждение мне последнего "Нацбеста" спровоцировало эту публику на ещё большее неприличие. Ларчик открывается нехитро – в одном из эпизодических героев "Остромова" оргкомитет усматривает шарж на петербургского переводчика Виктора Топорова, инициатора "Нацбеста". Помилуйте, как можно! Описанный в романе персонаж – литератор Одинокий – это вполне реальный Александр Тиняков (русский поэт Серебряного века. – "НИ"), хоть и безобразный человек, но талантливый поэт».
На мой взгляд, Одинокий-Тиняков здесь совершенно ни при чём, тем более что речь здесь не о шаржах, а о премиях. «Заклятый друг» Быкова, ныне уже покойный Виктор Топоров так комментировал эту историю [73]:
«Если Д.Л. Быков "не нуждается в деньгах "Нацбеста", означает ли это, что на сей раз он, в отличие от предыдущего, не станет их выклянчивать? Потому что, впервые став лауреатом пять лет назад и в тот раз тоже проигнорировав церемонию (а значит, не имея формального права на приз), Дмитрий Львович засыпал нас письмами – угодливыми, но вместе с тем чрезвычайно назойливыми. И клялся нам (да и другим), что отдаст все деньги на памятник Пастернаку. Ну и как, отдал?»
Были какие-то письма или не было, и если были, насколько оказались назойливыми, я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть по той простой причине, что доступа к переписке Быкова у меня нет. Нотариально заверенного обещания пожертвовать свои кровно заработанные деньги на благородные дела я в глаза не видел. Однако подтверждение намерению пожертвовать кое-какие средства на памятник любимому поэту находим в разговоре критика Игоря Свинаренко с Быковым, опубликованном в январе 2007 года, после присуждения автору книги о Борисе Пастернаке премии «Большая книга» [21]:
– <…> Я слышал, ты решил эту премию потратить на издание книг своих друзей и на строительство памятника Пастернаку.
– Это я про другую премию говорил, про "Национальный бестселлер"! Но мне её пока не дали.
– А, это просто была неточность. А судьба этих трёх миллионов тогда понятна, ведь известно, что ты семьей из четырех человек живёшь в «двушке». И давно копишь на решение квартирного вопроса. Я рад за тебя.
– Спасибо. А очень многие люди не рады, что я получил премию…
В том, что кое-кто не рад, мы уже имели возможность убедится. Про себя ничего такого не скажу, поскольку в тот год мне было не до чтения бестселлеров – уж так сложилась жизнь. Что же касается памятника Пастернаку, то ещё в ноябре 2006 года, получив премию «Большая книга», Быков заявил в беседе с обозревателем «Полит.ру» [74]:
«Значительная сумма должна уйти на памятник Пастернаку. Собственно, деньги для памятника должны были прийти еще и с "Нацбеста", но оттуда я ни копейки так и не получил. Думаю, что Виктор Топоров чувствует свою вину за это и поэтому так нападает на меня в своей статье. Пользуясь случаем, хочу передать Топорову, что на его деньги я не рассчитываю».
Вообще-то книга эта посвящена жизни и творчеству Дмитрия Быкова, но вот с какой-то стати то и дело возникает посторонняя фамилия. Причину этого недоразумения придётся объяснить. Неприязнь Быкова к ответственному секретарю премии «Нацбест» Виктору Топорову стала следствием появления его статьи. Вот строки из неё [75]:
«Изрядно обмишулился (пишу об этом с болью) и "Нацбест". Компиляция (из пяти прежних общеизвестных исследований) всё того же Быкова "Борис Пастернак", разбавленная отходами газетно-журнальной публицистики первого из упомянутых в этом абзаце авторов, на общенациональную премию явно не тянет. В середине года Быков опубликовал новый роман "Ж/Д" и предложил читателям расшифровывать данную аббревиатуру по собственному усмотрению. Я так понял, что речь идёт о…»
Далее не стану цитировать во избежание претензий от цензоров Роскомнадзора. А то ещё, не дай бог, обвинят в разжигании межнационального конфликта. К тому же в этой статье Виктор Топоров так и не сумел блеснуть остроумием, поэтому более подробно анализировать её не имеет никакого смысла. Куда интереснее посмотреть, как обстоят дела с памятником Пастернаку. Тут снова возвращаемся то ли к полученным, то ли к недополученным деньгам.
