Владимир Алексеевич Колганов
Что делать?
Глава 3. Симеон Первый
Не мудрено, что в сложившейся обстановке Забродин решил идти напролом – самое время нанести решающий удар. Да при такой поддержке со стороны регионов можно горы своротить! После недолгого обсуждения Дума приняла решение отправить премьера в отставку и теперь только оставалось подписать указ у президента. Но то ли кот был не в настроении, то ли у него болел живот оттого, что объелся лососины, но стоило Кондрату Васильевичу зайти в президентский кабинет, как кот начинал визжать и аудиенция заканчивалась, так и не начавшись. «Вот ведь вражина! – возмущался Забродин. – Всё дело портит. Тут либо кот, либо я».
Служба думской безопасности не смогла установить, кто подбросил президенту этого кота – видимо, он давно уже обретался в Мариинке, отлавливал мышей. Возникла идея подсыпать в кошачью лососину яда, но даже если эта затея удастся, итог непредсказуем. А что, если президент не переживёт расставания с любимцем? Тогда Пеструхин станет вполне легитимным главой государства вплоть до следующих выборов и всё, чего добился Забродин со времени переезда в Питер, пойдёт словно бы коту под хвост.
Этого допустить никак нельзя, но подходящих вариантов выхода из кризиса Кондрат Васильевич так и не нашёл. И тут на помощь пришёл Мясоедов. Глава правящей партии к тому времени тоже перебрался в Питер – нельзя же отрываться от коллектива, ведь лучшие кадры партии заседали в Думе. Да и город ему хорошо знаком – здесь прошли студенческие годы.
Задумка Мясоедова была до безобразия проста – надо снова привлечь к делу Яшу Либерзона. Тот помог с заменой Ивана Лукича на его полного тёзку, за что получил солидный гонорар, пусть и теперь потрудится во славу Родины. Ну а гонорар можно перечислить из партийной кассы, денег там вполне достаточно.
Долго искать Яшу не пришлось, сам позвонил:
– Я тут проездом в Питере. Может, посидим где-нибудь, обсудим текущие дела?
Встретились в ресторане «Кореана» на Варшавской. От азиатской кухни Мясоедов не в восторге, но здесь уютно, тихо, можно спокойно поговорить. Хотя какое уж тут спокойствие, если страна катится в тартарары?! Вот и Яша примерно того же мнения:
– Надо что-то срочно делать, иначе костей потом не соберём.
– Но что можно предпринять, если коса нашла на камень и никто не желает уступать?
– Это и понятно. Каждый хочет откусить от пирога кусок побольше.
– Неужели нет никакого выхода?
Мясоедов с надеждой посмотрел на собеседника, ну а тот словно бы читает мысли:
– Ты не тяни кота за хвост, говори прямо, а я уж посмотрю, смогу ли чем помочь.
– Так ведь как раз в коте всё дело!
Когда Антон Евгеньевич изложил Яше свою просьбу, тот ненадолго задумался – почмокал губами, потом упёрся взглядом в потолок словно бы в поисках подсказки, и наконец выдал результат мозговой атаки:
– Надо в кошачью еду подсыпать успокоительное, чтобы кот сохранил способность мяукать, а о визжании начисто забыл.
Мясоедов ничего подобного не ожидал. Решение настолько простое, что людям, имеющим отношение к управлению государству такое в голову не могло прийти ни при каких условиях – привыкли что-то там мудрить, изыскивать необходимые ресурсы, а тут раз – и всё готово!
– Потрясающе! Ты гений, Яша!
Яша не возражал, однако тут же объяснил причину озарения:
– Я ведь проездом из Швейцарии. Народ в тех краях спокойный, немногословный, всё бы хорошо, но коты, понимаешь ли, визжат. Да что тут говорить, с котами у них вечные проблемы, поэтому и подключили к делу фармацевтов…
– Да уж, в Швейцарии фарминдустрия на высшем уровне, – согласился Мясоедов, ещё не понимая, к чему Яша клонит.
– В общем, эту проблему швейцарцы для себя решили, а я вот о чём подумал: если заведу себе кота, надо бы и мне иметь средство, чтобы не подымал с постели среди ночи?
– И что?
Яша достал из портфеля флакон и, потрясая перед носом Мясоедова этим чудом фармацевтики с надписью на этикетке «made in Switzerland», воскликнул:
– Две капли в день, и никаких огорчительных последствий!
У Мясоедова чуть ли не слюнки потекли:
– А как бы мне?..
– Дарю! Если заведу себе кого-нибудь из семейства визжащих или рыкающих, ещё достану.
Редко так бывает, чтобы человек выдал блестящую идею и даже денег за неё не взял, сколько Антон Евгеньевич ни упрашивал. Ему и в голову не пришло, что у Яши были свои соображения на этот счёт.
А дело в том, что глава нефтегазовой корпорации Михаил Идельсон, с которым Яша был связан деловыми узами, мог оказаться у разбитого корыта, а вместе с ним и Яша. Наверняка так бы и случилось, если бы Сибирь присоединилась к санкциям против Москвы. Увы, всё к этому и шло – брожение умов докатилось до Урала, а там и Таймыр недалеко… И тут Яша предложил Мише сделать ход конём:
– Надо, чтобы Забродин сам вляпался, проще говоря, совершил непоправимую ошибку. Перефразируя Булгакова, ошибку окончательную, фактическую, настоящую! Мы ему в этом поможем, но останемся как бы ни при чём.
Ни Мясоедов, ни Забродин не догадывались о кознях Либерзона, и потому кот получил дозу чудодейственного препарата – официантка из обслуги помогла, её тоже визжание изрядно раздражало… Кот и вправду успокоился, однако на следующее утро сдох. Ещё через два дня за ним последовал и старичок, по чьей-то прихоти назначенный руководителем большого государства. «Жаль, конечно, но тяжёлых потерь на пути к процветанию нам не избежать. Почтим же минутой молчания память усопшего и его кота!» Эти слова Забродин произнёс на внеочередном заседании Госдумы, посвящённом трагическим событиям в Зимнем дворце. А про себя подумал: «Ну сдали Зимний! Уже не в первый раз. Однако Пеструхину ещё рано радоваться, так просто мы ему власть не отдадим!»
Тем временем и в Москве тоже не дремали. С учётом обстановки в стране и в мире инаугурацию решили не откладывать – премьер стал главой государства уже на следующий день, а то как бы Забродин ещё какую пакость не придумал. Новоизбранный президент Семён Иванович Пеструхин в своём обращении к нации провозгласил три принципа, которые должны стать основой существования России и её ускоренного движения к процветанию:
– Прежде всего, это единоначалие. Для повышения эффективности управления страной мы внесём поправки в Конституцию, согласно которым будут урезаны права Госдумы. Пусть разрабатывают законопроекты, но последнее слово останется за президентом. Я отвечаю перед всей страной, мне и решать, что нужно делать, а что категорически нельзя.
В зале раздались аплодисменты.
– Второй принцип – это послушание. В Уголовный кодекс введём статью о наказании за невыполнение распоряжений президента вплоть до тюремного заключения и конфискации имущества. Наконец, третий принцип – это терпение. Я обращаюсь к вам, дорогие россияне, с просьбой: ради счастливого будущего грядущих поколений потерпите! Наш народ, как никакой другой, обладает стойкостью, ему не страшны любые невзгоды и страдания. Так будьте же достойными наследниками тех, кто пережил и вторжение войск Наполеона, и нападение гитлеровских полчищ!
На этот раз послышались только редкие хлопки. Видимо, присутствующие в Георгиевском зале были заняты тем, что подсчитывали возможные убытки для семейного бюджета. Это и понятно – одно дело, если снова урежут доходы рядовых пенсионеров, и совсем другое, если грядёт конфискация валютных вкладов и прочее, и прочее… Так ведь можно лишиться стимула для того, чтобы бороться за призрачное процветание.
– А сейчас, прямо на ваших глазах я подпишу первый свой указ – в нём речь идёт о возвращении Москве статуса столицы. Другим указом Дума передислоцируется на Охотный ряд, где её законное место. Третьим указом я отменяю все указы моего предшественника, а во исполнение четвёртого указа будут закрыты границы страны для товаров их тех губерний, которые отказались поставлять продовольствие в Москву.
Все встали. Долгие и продолжительные овации. Из зала крики:
– Не сдадимся! Мы им ещё покажем!
На этом торжественная часть закончилась, а вот в Питере всё только начиналось – в народе зрела ненависть к заезжим депутатам. Мало того, что Мариинку оккупировали, так ещё снесли целый квартал в центре города под строительство комплекса правительственных зданий, выселив жителей на дальние окраины. А теперь выясняется, что строить ничего не будут! По сути, питерцам наплевали в душу. Да после этого Забродина со всей его командой надо посадить на баржу и отправить в бессрочное плавание по морям и океанам, чтобы духу их здесь не было! Подходящей баржи не нашли и ограничились тем, что согнали на Театральную площадь мусоровозы со всей округи, предложив депутатам воспользоваться этим видом транспорта для скорейшего исполнения президентского указа.
Ответного хода от Забродина не пришлось долго ждать – вместе с депутатами он перебрался в Самару и уже на следующий день провозгласил там Поволжскую республику. Только одного он не учёл – Саратов и Волгоград тоже претендовали на столичный статус. Это и понятно – в столице снабжение будет получше, да и зарплаты гораздо выше. Саратов предложил провести по этому вопросу референдум, а вот Волгоград пошёл иным путём – депутаты местного законодательного собрания вернули городу стародавнее название – Царицын. На этом основании губернатор заявил, что в Поволжье должен «царствовать» Царицын, вне зависимости от того, кто стоит во главе государства – женщина или мужчина. Нельзя же каждый раз переименовывать город – из Царицына в Царёв и обратно, в зависимости от пола властвующей персоны. Это мнение поддержала Астрахань, пригрозив, что вместе с новоиспечённым Царицыным перекроет Волгу для грузовых перевозок в случае невыполнения их требования. А что же это за государство, если оно не имеет выхода к морю?
Узнав о провозглашении Поволжской республики, всколыхнулись другие регионы, но возникла закавыка с принятием решения, поскольку не вполне понятно, как новое государство называть. Если возникновение Уральской республики никого не удивит, то возрождение Казанского ханства могло вызвать кривотолки – то же касается и северокавказского региона, где ещё жива идея создания независимого халифата. А уж Колымская или Мордовская республики и вовсе навевали грустные воспоминания, связанные со сталинскими лагерями или исправительно-трудовыми колониями для особо опасных зэков.
У стороннего наблюдателя могло возникнуть впечатление, что все российские власти одновременно сошли с ума – виданное ли дело так раздербанить страну? Странно, что никому не пришло в голову, что делят шкуру неубитого медведя. Но что поделаешь, если очень хочется?
Глава 4. Безнадёжное лето
Настало лето, а вместе с ним пришли новые заботы – народ запасался продовольствием впрок, сметая с полок что ни попадя. Для Ивана Лукича такая ситуация не впервой, ещё в конце 80-х получил кое-какой опыт, настоявшись в очередях за кефиром и колбасой. Теперь немного по-другому – и супермаркетов побольше, и холодильники стали пообъёмистее. А народ всё тот же: дают – бери, а бьют – беги! И ни малейшего желания хотя бы пальцем пошевельнуть, чтобы попытаться изменить что-то к лучшему – опустят бюллетень в урну, а остальное по фигу.
Вот и его новые соседи той же породы – всю лоджию забили ящиками с рыбными консервами и пивом. Так это смотря какой у кого вкус – Иван Лукич, хоть и не богат, но вместо пива предпочитал сухое вино, благо зарплата позволяла. Да здесь все соседи новые, поскольку Иван Лукич ещё в марте, предварительно отрастив бороду, чтобы не узнали в нём того, кто пару недель правил страной, перебрался из Южного Бутово в Бирюлёво. А там глядишь и Патриарши в отдалённой перспективе – глава Высшей избирательной комиссии, который и сообщил о том, что Иван Лукич стал президентом по ошибке, обещал посодействовать, если появится возможность. Вот что значит не противиться властям, не лезть на рожон, а выказать смирение и послушание – тогда остаётся хоть какая-то надежда. Ну а дальше посмотрим, что получится.
Почему задумался о новом месте жительства? Так ведь соседи, любители пива, оказались очень шумные – что ни суббота, то пьянка чуть ли не до самого утра, спасали лишь французские беруши, их приятель из Гренобля прислал. И каждый раз непременно просят одолжить им стулья – не сажать же на пол дорогих гостей. Только вот у Ивана Лукича кроме дивана и двух громоздких кресел весом килограммов под пятьдесят в запасе лишь четыре табуретки. Тем соседи и «отваривались», а на следующий возвращали.
Но как-то ночью, когда очередная вечеринка у соседей закончилась и гости вроде бы разошлись, в дверь позвонили – оказалось, соседка решила табуретки вернуть. Почему в столь неурочное время, Иван Лукич выяснять не стал – если женщина просит, придётся исполнять. Сам забрал из её квартиры табуретки, но потом выяснилось, что у соседки есть ещё желания – причём, как позже она рассказала, на то были серьёзные причины.
И вот лежат они в постели, а Ляля объясняет, что и как, и почему мужа среди ночи дома нет – дошло до того, что, если бы не Иван Лукич, пришлось бы ей самой перетаскивать эти табуретки:
– На выходные приглашает гостей, а потом заваливаются в ночной клуб. Мне такая нагрузка не по силам – и закуску им готовь, и обслуживай, а потом ещё шляться по кабакам до самого утра.
– Так почему же не ушла от него?
– А куда? Я родом с Украины, своей квартиры нет. Да и не в этом дело. Мы с ним в Останкино работаем, он мой начальник. Если уйду, останусь без работы, вот потому и терплю.
Немного позже, после того как Иван Лукич попытался отвлечь Лялю от грустных мыслей вполне доступным ему способом, она и говорит:
– Ах, Ваня, ну почему так странно жизнь устроена? Муж мой сейчас развлекается в постели с какой-то шлюхой. А я вот тут, с тобой…
– Так и у нас что-то вроде развлечения.
Она задумалась, а потом спросила, глядя пристально в глаза Ивана Лукича:
– А может быть, это судьба?
Этого только не хватало! Иван Лукич уже давно привык к жизни холостяка, а тут такой весьма настойчивый намёк. Попробовал переубедить:
– Ты у себя в Останкино наверняка прилично зарабатываешь, а на мою зарплату вряд ли проживём.
Ляля рассмеялась:
– Ваня, не бери в голову, я не о том. Ну подумай, кто нам мешает иногда встречаться, если квартиры на одном этаже, чуть ли не дверь в дверь? – а потом добавила: – Хотя, были бы у тебя только усы, тогда можно и влюбиться.
– А что с моей бородой не так?
– Уж больно жёсткая.
В общем, свела всё к шутке.
А Иван Лукич вот что надумал: «Ляле далеко за тридцать, но весьма привлекательна, хотя не обошлось без импортного макияжа, и ничто не мешает ей найти более достойного любовника, чем я. Так чем же вызвана её симпатия? Вряд ли разглядела во мне того Ивана, который баллотировался в президенты и пару недель обретался в этой должности. После того, как отрастил бороду и усы, сам с трудом себя узнаю… Скорее всего, ей просто лень – тут рядом все удобства: под боком начальник, который выписывает ей зарплату, да ещё даёт в конверте некую приличную сумму в долларах, а за стеной любовник без каких-либо претензий. Хорошо устроилась! И вот теперь есть у меня приходящая жена – всю жизнь только о том и мечтал, так что грех жаловаться».
Смущало только то, что Ляля вторглась в его жизнь, как бы не спросив согласия. Впрочем, могло ли быть иначе? Ну вот войдёт и скажет: а давай-ка переспим!.. К этому его неудовольствию примешивалось ещё одно малоприятное ощущение – будто им опять пытаются управлять, подсунув в постель симпатичного соглядатая. Сперва Ляля будет только контролировать, а потом… Кто знает, что им в голову придёт – могут опять разыграть какую-то комбинацию, с них станется, поэтому придётся быть настороже. Но как, если в постели мужика можно брать буквально голыми руками?
Да если надо, пусть присматривают – такая уж у них работа. У Ивана Лукича и в мыслях ничего такого не было, чтобы сделать что-то против власти. Если уж оказавшись в роли президента так ничего не смог реально изменить, так теперь уж точно не получится – плетью обуха не перешибёшь! Впрочем, иногда задумывался о том, что мог бы предпринять, однако всё впустую. Хотя смотреть на то, что они творят, уже нет сил – это же какое здоровье надо иметь, чтобы пережить такие времена? Да, время смутное, но ведь сами виноваты – верили, а вот теперь от этой веры остался только шиш!
Что особенно угнетает, так это отсутствие правдивой информации. Оппозиционные газеты, телеканалы, интернет-сайты позакрывали, «вражеских голосов» по радио не слышно, по телевизору лишь победные реляции, да пустой трёп – в Москву доставили эшелон свиной тушёнки, у министра финансов породистая сука принесла сразу семь щенят, а певец Растворов справил свадьбу в павильоне «Рабочий и колхозница» на территории ВДНХ, причём женился то ли в пятый, то ли в двадцать пятый раз. Страшно представить, сколько денег потерял на дележе имущества после расторжения семейных уз, но ведь всё равно не бедствует. А мог бы и сэкономить, приняв ислам – количество любимых женщин в гареме ничем не ограничено. При нынешних властях и такие чудеса вполне возможны – по слухам, что ни день, то либо возникает новая республика, либо переименовывают города, возвращая давно забытые названия.
– Делать этим пустобрехам нечего, а народ страдает!
