Владимир Алексеевич Колганов
Антифарм
Глава 3. Соседка сверху
Ну вот зачем меня в свою квартиру притащила? Я же не маляр и не паркетчик… Ладно, посмотрел. Вижу, без ремонта тут и впрямь не обойтись – прежние хозяева даже обои ободрали, не говоря уж об электрических розетках. Только паркет, как ни странно, уцелел…
В общем, пришлось пригласить её к себе – в квартиру этажом пониже. Готовлю чай, имея в виду кое-что покрепче – это зависит от того, как дальше сложится. А она по комнате всё бродит, поглядывает по сторонам.
– У вас довольно мило, – и после паузы: – Хотя вот этот гарнитур и вешалка в прихожей… Надо бы обновить интерьер в соответствии с последней модой.
Унизить меня хочет, что ли? А потому что говорит с какой-то подковыкой, словно бы я смерд, а она царица Савская. Да видали мы таких! Взял бы и выкинул её за дверь, тоже мне соседка. Жаль, воспитание не позволяет…
Тут слышу:
– А как вам это?
И указывает на телевизор. Конечно, не самая последняя модель, но я к нему привык…
– Что вы имеете в виду?
– Ну, скажем, назовите свою любимую программу.
Поковырялся в памяти, но так ничего и не нашёл.
– Так он для мебели у вас?
– Что-то в этом роде.
Да я и сам не знаю, зачем мне это чудо современной техники. Ну, за обедом краем глаза гляну или вечером посмотрю по старой памяти футбол, поскольку голова уже не варит. Но так, чтобы что-то увлекло, давно уже такого не было.
Мадам вроде бы разочарована:
– Как же так? Вот мы стараемся, горим буквально на работе, чтобы вам доставить удовольствие. А в результате равнодушие, а то и вовсе чёрная неблагодарность.
Позвольте, за что мне их благодарить? Больше сотни телеканалов, а смотреть, по сути, нечего. При том, что изо всех щелей реклама вылезает. Так чего ж она пристала?.. Смутило то, что в её словах уловил еле заметные следы сарказма и иронии. Только теперь до меня дошло, что она вовсе не актриса. Но кто?
И вдруг слышу:
– Честно говоря, вся эта бурда, которую мы льём на ваши головы каждый день, уже достала. Сил никаких нет! Я ведь закончила театральное училище. Как раз сегодня попыталась вернуться в прежнюю профессию, припёрлась на эту киностудию…
– И что?
– Да ничего! Говорят, симпатичных молодых актрис теперь хоть пруд пруди. Есть только одна реальная возможность получить роль: переспать с режиссёром или же с продюсером.
– Пробовали?
Рассмеялась.
– Нет, это не по мне, – и тяжело вздохнула. – Так что придётся до седых волос заниматься журналистикой.
Что ж, сочувствую. Я-то чем могу помочь? Тут сам словно бы на распутье, не могу разобраться, что к чему. А уж устраивать чужие судьбы…
До выпивки дело так и не дошло. Всё потому что журналюг я не люблю. Если б знал заранее, ещё там, на киностудии, послал бы эту настырную куда подальше. Со страхом думаю о том, что будет, когда она переедет в наш дом. Помнится, во время летних каникул от одной такой сбежал из Крыма на Кавказ – лишь потом вернулся, когда сообщили, что опасность миновала. А тут куда сбежишь? Искать новое жилище – это хлопотно.
И тут вдруг, откуда ни возьмись, ещё одно признание:
– А ведь это я вашу кандидатуру режиссёру предложила.
– Зачем?!
Я и впрямь очень удивлён.
– Так ведь хотела ему угодить, да и с вами поближе познакомиться. Всё потому что с соседями следует дружить.
Ну, во-первых, вряд ли угодила, а во-вторых, снова ошибается. Думает, если будем дружить, спокойнее перенесу грядущие еврокатаклизмы выше этажом? Так ведь, если пакостят друзья, это гораздо неприятнее. Вот если бы…
Но не успел завершить мысль, а она словно бы прочитала то, что ещё только крутилось в подсознании:
– Другому соседу могла бы предложить бутылку выдержанного виски в качестве компенсации за беспокойство. Но вижу, что с вами этот номер не пройдёт.
Ну почему же, я б не отказался. Но у неё есть более интересный вариант:
– А не пойти ли нам на вечеринку?
Договорились встретиться через несколько часов, и вот, наконец-то, прибыли на квартиру её подруги…
Ба! Знакомые всё лица! Тележурналисты и несколько молодых актрис, примелькавшихся в телесериалах.
– Позвольте вам представить, это мой сосед…
Так просто – сосед и больше ничего. Впрочем, она толком обо мне ничего не знает. Да я и сам за последние дни стал сомневаться – я это или уже не я?
И вот оказался среди совсем чужих людей. Всё бы ничего, если бы не приставали ко мне с расспросами. Особенно усердствовала блондинка с такими жадными глазами, словно бы готова меня съесть. Жаль, что не в моём вкусе, так что пусть не зарится.
– А вы чем занимаетесь?
– Да так, всем понемногу… В общем, живу на проценты с капитала.
– Наследство получили?
– Вроде того.
– Вот ведь повезло! Я бы тоже от такой халявы не отказалась.
И всё прижимается ко мне, будто я и впрямь мешок с деньгами.
Потом стали обсуждать новинки Голливуда. Мне вот что странно – вроде бы все, как один, закоренелые патриоты, с телеэкрана твердят о достижениях отечественной культуры и т.п., а на поверку… Оказывается, что чуть ли не писают от восторга, когда заходит речь о заграничных блокбастерах, знают наперечёт всех американских кинодив, и кто с кем спал, и сколько миллионов отступных получил после развода. Да что там говорить, если зачитываются комиксами для великовозрастных дебилов, ну а на сон грядущий у них очередной шедевр о Гарри Поттере. По мне, так это уже ни в какие ворота не влезает! А в разговоре так и сыплют модными словечками – хайп, тренд, драйв, кэш… Да я совсем не против новых слов, но тут сам чёрт не разберёт, о чём судачат.
Но вот вроде бы взялись за интересную тему. А началось всё со слов немолодого мужика с патлатой шевелюрой, почти как у Вильяма нашего Шекспира, – помнится, этот патлатый вёл на телевидении какой-то затрапезный «круглый стол».
– Американцы… они совсем другие! Нам до них ещё расти и расти. Другой менталитет, а деловая хватка, как у того бульдога!
– Зато в нравственном и культурном плане мы их значительно опережаем.
Это моя соседка решилась мэтру возразить.
– Ну да, Достоевского и Шекспира не читали, могут перепутать Австрию с Австралией… Но зачем им эти знания, если зарплата на порядок больше, чем у нас? Ты свой культурный уровень не предъявишь для оплаты покупок в супермаркете. Так что хлебать нам эти постные щи до тех пор, пока…
– Пока не станем пятьдесят первым штатом США?
– Это ты загнула! Зачем такие крайности?
– А я бы не возражал. Сейчас в ожидании грин-карты можно и состариться, – посетовал на судьбу, видимо, самый нетерпеливый из этой журналистской братии.
Стали прикидывать так и сяк, что будет, если голубая мечта когда-то станет явью. Вилла на окраине Лос-Анжелеса или в Майами – это был предел мечтаний. Тут я и подумал – не подложить ли им свинью? То есть не свинью в буквальном смысле, нет – всего лишь описать некую, весьма отдалённую перспективу, которая вряд ли им понравится.
– А давайте представим такую ситуацию. Наша страна по уровню ВВП и доходам на душу населения опередила США и все другие государства…
Гомерический хохот! Даже моя соседка улыбнулась. Кричат:
– Этого не может быть! От слова никогда!
– Так я не утверждаю, что будет, но вот давайте чисто гипотетически, на минуточку представим, что случилось это невероятное событие… А в Штатах тем временем всё наоборот, началась великая смута. Негры бунтуют, экономика рушится, Мексика захотела вернуть себе Техас, а британцы – плодородные земли в Джорджии, Алабаме, Южной Каролине…
– Ну, допустим. И что тогда?
– А вот что. Пройдёт какое-то время, и мы с вами станем походить на нынешних американцев, в то время как американцы станут такими же, какие мы сейчас.
Вижу, медленно доходит.
– Нет, это невозможно!
– Почему?
– Да потому что американцы неспособны так низко пасть.
– Ну почему же низко? По-моему, всё наоборот, – снова негодует моя соседка. – Но я вот с чем не согласна. С какой стати нам уготована столь незавидная роль? Для нашей нации приоритетом являются самобытность и духовность. И это останется с нами навсегда, вне зависимости от уровня материального благополучия.
– А вот вы спросите у любого, что для него успех, и он ответит: деньги! И это уже сейчас, а что будет лет через пятьдесят?
Тут опять она на меня взъярилась:
– Не надо мерить всех одним аршином. Конечно, деньги всем нужны, но…
Упертая явно не возрасту. Мыслит, как какой-нибудь «старпёр», которому ещё в прежнюю эпоху подарили квартиру за трудовую доблесть и предоставили возможность купить автомобиль – из тех, что разваливаются на ходу и каждый год требуют капитального ремонта.
– Я вижу, не все поняли, поэтому, позвольте, поясню. Есть опасение, что после того, как мы построим мощную экономику, духовность просто отомрёт, как ненужный придаток организма. Ну в самом деле, зачем она нужна, если кормят досыта, если можешь купить всё, что только в голову взбредёт? Но самое страшное, это я по секрету вам скажу: обжорство снижает способность к ассоциативному мышлению. Человек начинает мыслить от сих и до сих, поскольку стимул для поиска нестандартных решений у него начисто отсутствует. А в результате возникает та самая разруха в головах…
Вижу, брюнет напротив чуть не подавился кусочком лососины, ну а ведущая одного популярного ток-шоу, тараща на меня глава, ни с того ни с сего вдруг стала поправлять свою причёску – да просто рука сама собой потянулась к голове. Всё по Фрейду – прав был старик, тут уж никуда не денешься.
– Я понял, к чему вы клоните, – усмехнулся мэтр. – Якобы только с голодухи человек начинает развивать свой интеллект, потому что сытому такие заморочки явно ни к чему… Нет, нам это не подходит! – и заглотнул тарталетку с паюсной икрой. – Да вы закусывайте, милейший, а то смотрю, у вас после третьей рюмки уже крыша съехала.
Ну что поделаешь, пришлось ответить должным образом:
– У меня тут возникло подозрение, что всех несогласных с вашей точкой зрения намерены отправить на Колыму, а сами будете плавать в собственном соку, как сельдь иваси в консервной банке.
Слово за слово, и понеслось! Кто-то визжит, кому-то стало плохо… Последнее, что помню, это та приставучая девица, которая всё выпытывала, чем зарабатываю себе на жизнь… И вот напоследок словно бы присосалась к уху и кричит:
– Если ты сейчас меня не изнасилуешь, я тебя убью!
Ей невдомёк, что у меня после этой пьянки вряд ли что-нибудь получится.
Глава 4. Приехали!
Только к полудню я пришёл в себя после вчерашнего. Вдруг раздаётся звонок в дверь. Открываю – там опять эта соседка, на этот раз с незнакомым мужиком. Лысый, с внушительным брюшком и несомненной значительностью на лице, да и одет по последней моде. У Версаче, что ли, отоваривается? Тут она мне и говорит:
– Здравствуйте! Это мой папа.
– Да, вот зашли к вам по-соседски.
Как-то он себя назвал, но я всё равно имён не в состоянии запомнить. И протягивает бутылку коньяка. Не выгонять же незваных гостей – пришлось достать рюмки, кое-какую закуску сообразил и жду, что дальше будет.
Поговорили о том, о сём, о ценах на нефть и как хорошо в сентябре на Бали и на Сейшелах. А затем папаша неожиданно спросил:
– Вы хорошо себя чувствуете? Голова не кружится? Бессонницей в последнее время не страдаете?
– С чего вдруг такие странные вопросы?
– У вас усталый вид. Лицо бледное и зрачки слишком сужены… Мне это совсем не нравится.
– Вы врач?
Соседка поясняет:
– Папа работает в крупной фармацевтической компании. Он может достать любое лекарство, таких в аптеке не найти. Вы не стесняйтесь, расскажите всё, как есть.
– Да ничего особенного, только вот псы иногда мерещатся.
Папаша почесал загривок.
– Помнится, у Эжена Ионеско носороги бегали по городу. А у вас голодные псы…
– Увы, реальность гораздо примитивнее фантазии.
– К реальности ваши псы не имеют никакого отношения.
Вот и он о том же. Никто не верит, но как не верить собственным глазам?
– Предлагаете не обращать внимания на то, что происходит?
– А почему бы нет?
– Пробовал, не получается.
Я молчу и жду – может, что-нибудь подскажет… А он только губами шевелит, словно бы пытается сформулировать диагноз.
– Ну что ж, я бы порекомендовал курс медикаментозных инъекций. Полежите пару недель под капельницей и всё как рукой снимет…
Он продолжал ещё что-то говорить, а в моей голове что-то щёлкнуло, словно бы некий выключатель сработал. Я вспомнил больничную палату и лицо врача, склонившегося надо мной, и как наяву слышу его гнусавый голосок:
– Вы видите то, чего на самом деле нет. Это ненормально! Вот вам клинический диагноз, а заодно и приговор. Назначу вам курс внутривенных инъекций, и через пару месяцев всё станет на свои места. Будете, как свеженький огурчик, прямо с грядки, с жёлтеньким таким цветочком на одном конце.
Это шутки у него такие. А мне-то каково?..
Есть подозрение, что и папаша, и тот врач заодно, действуют по кем-то заданной методе. А я для них всего лишь пациент, заранее обречённый на то, чтобы послушно исполнять их волю. Но почему? Кто это допустил?
Тем временем папаша пытается внушить, что без помощи врачей человечество обречено на вымирание:
– Вот мы разработали общенациональную программу под названием «Health and Hospital», сокращённо, He&Ho или ХиХо, как кому понравится. Скоро этот логотип появится на всех товарах отечественного производства, от кастрюль до грузовых автомобилей. Всё для того, чтобы люди не забывали о своём здоровье! А знаете, сколько мы в ХиХо вложили сил, какие финансовые средства на неё затрачены?
Не знаю, и знать этого не хочу! Потому что ни о чём таком я не просил. А папаша продолжает:
– Думаете, нам всё это нужно? Нет, мы пытаемся внушить, что только медицина сможет сделать вашу жизнь долгой и счастливой!
Ничего себе перспектива – дожить до ста лет, лёжа под капельницей или сидя в инвалидной коляске. Если уж пришла пора, тогда уж сразу, без всех этих припарок, клистиров и резекций! Я бы так и сказал этому «спасителю нации», но его уже не остановить:
– А сколько мы сил тратим на разработку новых препаратов! Тысячи специалистов денно и нощно трудятся над их созданием… И для чего? Для того, чтобы вы сказали, мол, и так пройдёт. Выходит, работаем напрасно?
– Ну, не совсем так. Есть немало людей, которые ведутся на рекламу…
– И правильно делают! Мы выделяем на рекламу огромные средства, чтобы лекарства не лежали на аптечной полке до тех пор, пока срок годности истечёт. А вы… Вот чем вы лечитесь, к примеру, от простуды?
– Малина, мёд, грейпфрут. Ну и злым луком регулярно дышу…
Папаша словно бы дар речи потерял – размахивает руками, тычет в меня пальцем, словно бы обращаясь к нации: «Вы посмотрите на этого диссидента, отщепенца и отступника!» Тут и соседка встряла в разговор:
– Папа вам ещё не всё сказал. Ведь я пожертвовала артистической карьерой ради того, чтобы реализовать его идеи…
– Так вы учёный, а не журналист?
Смутилась.
– Вы меня неправильно поняли. Моя обязанность заключается в том, чтобы следить за выполнением контрактных обязательств всех наших партнёров по программе «Health and Hospital». Это касается и телевидения, и печатных СМИ, и интернета… По нашему заказу даже киностудии дорабатывают сценарии, вставляя в каждый фильм несколько сцен в больничной палате или в морге. И всё это для того… Впрочем, папа уже сказал, а вот вы почему-то не хотите нас понять.
Она и впрямь огорчена. А у меня такое впечатление, что где-то я всё это уже слышал… Но где, когда?
Видя, что у дочки ничего не получается, папаша, немного отдышавшись, снова обрёл дар речи и способность к агрессивному внушению:
– Вы кончите жизнь в страшных мучениях где-нибудь под забором, и уже никто не сможет вам помочь.
Да меня уже достали все эти их речи, внушающие страх! «Минздрав предупреждает»… Шли бы вы куда подальше со своими наставлениями!
Не помню, как выпроводил «дорогих гостей»… Папаша упирался, настаивал на госпитализации, но я его уже слушал. Когда ушли, лёг на диван, закрыл глаза и сразу погрузился в сон… Это было что-то странное – то ли я спал, то ли вспоминал то, что было запрятано где-то в подсознании.
И вот ассистентша с киностудии предстала в образе старшей медсестры. Румяный из «Общества спасения» и Длинный с хвостиком – это санитары. Ну а папаша здесь царь и бог – в белоснежном халате, со стетоскопом, свисающим с груди. Все при деле, словно бы стоят на страже чьих-то интересов, как горная гряда, которую мне не преодолеть при всём желании. Да просто руки опускаются, когда гляжу на них! Впрочем, рук не разглядеть, когда лежишь на белой простыне в смирительной рубашке. Господи, за что мне это?!
Помнится, профессор Преображенский пытался собаку превратить в человека, а тут, похоже, некто хочет сделать всё наоборот – кого-то превратят, условно говоря, в пекинеса или в бультерьера, других – в овчарку, дога и т.п. Ну а меня во что – в тот самый овощ или во что-то совершенно непотребное? Я так и сказал тогда врачу, а он не на шутку рассердился:
– Так мы, по-вашему, здесь этим занимается?
– Другого объяснения я не нахожу.
Тут вдруг он взвизгнул, как будто ужалила змея или ему самому вкололи лошадиную дозу какой-то гадости, отшатнулся от меня, а потом, не сказав больше ни слова, повернулся и ушёл. Если бы на прощанье вильнул хвостом, я бы ничуть не удивился.
Сталин вроде бы когда-то говорил, что люди – это только винтики в сложном механизме. Но здесь что-то другое, поскольку винтики из нас уж точно не получатся, разве что какие-нибудь четвероногие… И тут в мозгу возникла мысль: а что если человек произошёл не от орангутанга или шимпанзе, а от собаки? Пород собачьих множество, потому и характеры у людей такие разные. А мы всё удивляемся, почему лаемся друг с другом, не в состоянии принять разумное решение, как обустроить этот мир…
Да нет, скорее всего, псы тут ни при чём. Просто человечество – это тупиковая ветвь развития животного мира, в отличие от тараканов, псовых, земноводных, грызунов… Ну вот, к примеру, достигли альпинисты вершины Эвереста, а дальше пропасть, словно бы тупик. И что им делать? Да вариантов просто нет – надо возвращаться назад, туда, откуда и пришли. А в нашем случае – это превратиться в обезьяну…Час от часу не легче. Я в ужасе! Кричу, обращаясь к самому себе:
– Снова лезть на дерево?!
И сам себе тут же отвечаю:
– Не надо так утрировать! Тем более что это лишь гипотеза. Ближайшее столетие покажет, как оно на самом деле…
Ну вот за что меня упрятали в психушку? Слишком борзый, имею собственное мнение? Или кому-то на мозоль случайно наступил? Раньше всё было просто: нет человека – нет проблемы. А теперь? Шаг влево, шаг вправо, и ты никто – без имени и без судьбы, затерянный где-то в дебрях подсознания. Ты жертва! И пора тебе смириться с тем, что в любом, даже вроде бы полезном деле жертвы неизбежны.
И вот я словно бы опускаюсь в лифте на немыслимую глубину, хочу этот лифт остановить, нажав на кнопку «Стоп», но этой кнопки почему-то нет! Как такое возможно, чтобы остановка не была здесь предусмотрена?..
Вдруг лифт затормозил. Смотрю на горящее табло, а там то ли номер этажа, то ли что ещё – 2016… Да это же тот самый год, когда всё началось.
