Владимир Александрович Зангиев
В тени транспарантов
– Тот, что справа от вора – это недруг моего подопечного, депутат нашего парламента. Не могу озвучить имени своего клиента, поскольку лицо официальное и на него не должна пасть тень. А этот парламентарий замаран порочащими связями.
– Но тут лицо совсем невозможно рассмотреть, – старательно приглядывался я к фото. – Да и голова немного опущена. Что, если опороченный гражданин захочет отстоять своё доброе имя? Любой суд примет его сторону.
Янина таким испепеляющим взглядом обдала меня, что я почувствовал жар мартеновской печи, исходящий от её кипучей натуры. Она знала, что делает! И перечить её воле было чревато. Можно запросто превратиться в жалкую кучку золы от её пламенного темперамента. Я тут же отчётливо уяснил отведённую мне роль: строго держаться нейтралитета и исправно выполнять свои профессиональные обязанности.
– С этим сама разберусь. Под статьёй моё имя будет обозначено – мне и держать ответ. Обещаю, репутация вашей газеты не пострадает.
– Да-да, конечно, – поспешил я заверить её в своей лояльности. – Вам виднее. Я лишь хотел обратить ваше внимание на возможность возникновения проблемы.
Но Янина уже была на другом витке спирали торнадо. Она, словно стихийное бедствие, сама раскручивала головокружительное завихрение, разбушевавшимся бесом скача в смертоносном потоке. Как будто издали донеслось:
– Пока суть да дело, предвыборная кампания завершится. А после драки поздно махать кулаками. Мой оппонент будет размазан по стене и дело с концом. Сергей, ты пока этот материал готовь. Немного погодя будут ещё!..
В тот раз, как, впрочем, и в других случаях, Янина привела в исполнение своё обещание. Жертва её притязаний больше никогда не напомнила о своём существовании. Так над головой утопленника смыкаются чёрные воды, а от разбежавшихся кругов вскоре не остаётся следа на поверхности. Судебный процесс так и не был инициирован. Просто имя несостоявшегося деятеля больше никого не интересовало, чтоб привлекать к нему внимание. В этих случаях говорят: поезд ушёл!
Несколько лет Янина Соломоновна бесчинствовала в публичном пространстве республиканской столицы, а затем, как насытившийся чужой кровью Дракула, внезапно исчезла и больше не задавала тон политическому мейнстриму во Владикавказе. Поговаривали, будто она отошла от дел, исчерпав себя на арене клановых междоусобиц враждующих группировок, где, по сути, ей отводилась роль всего лишь орудия достижения власти в республике. Может быть, действительно Янина заслуживала большего, только в жестокой борьбе никто не учитывал её интересов, ведь за спиной у неё не стоял авторитетный клан сподвижников. Она всегда оставалась одиночкой, как матёрая волчица среди таёжной чащобы.
Тяжёлые времена начались на Кавказе, особенно когда в 1994 году разразилась чеченская война. Вся страна погрузилась в хаос. Многие оказались безработными. К счастью, газета наша уверенно держалась на плаву, ибо щедро финансировалась из государственных источников. Иначе и не могло быть, ведь любой власти необходим рупор, вещающий в массы отфильтрованный тщательным образом информационный поток. А Ковитиди всегда держал нос по ветру.
Часто в тот период менялись политические предпочтения правящей власти, газетчики терялись в выборе установок, коих следовало придерживаться в рамках печатных публикаций. Однако наш главред каким-то неведомым образом правильно ориентировался во всей этой чехарде.
Именно в этот шаткий период в редакции «Сути времени» появился однажды гражданин внушительной наружности с ухватками сельского недотёпы. На нём был мятый костюм отечественного пошива с потёртыми на рукавах пиджака локтями и вздутыми пузырями вытянутых коленей на невыглаженных штанах. Пожалуй, клоун Никулин в своём сценическом образе Балбеса, по сравнению с нашим посетителем, выглядел гораздо предпочтительней. У этого, к тому же, галстук отсутствовал, отчего невыгодно открывался вид на исподнюю часть воротника несвежей рубашки. Да и благоухание от него разносилось отнюдь не французского парфюма. Пришелец не претендовал на презентабельность. В его лице преобладало заискивающее выражение и глубокая неуверенность. Весь облик хранил печать заскорузлой наивности и, где-то, даже той самой простоты, о которой известный классик сказал, что она хуже воровства. И в то же время, в чертах его простоватого лица улавливались глубоко запрятанные бульдожья хватка и непомерное ослиное упрямство.
Тогда ещё я это заметил в Мурате Кессаеве. Так случилась наша первая встреча. Я сразу догадался, почему Ковитиди этого своего посетителя препроводил ко мне. Хотел побыстрее избавиться от него. Кому охота расходовать драгоценное время на заведомо нереспектабельного клиента. Не нужно было ничего объяснять, по одному только приторно-обходительному выражению физиономии главреда читалось, что этого назойливого типа следует навсегда отвадить от нашей редакции. Рабочий день подходил к концу, и я особенно не заморачивался каким образом буду отделываться от незнакомца.
– Сергей, познакомься с товарищем. По-моему, он интересные идеи излагает. Это по твоей части, – изрёк шеф с интонациями гробовщика, вбивающего последний гвоздь в предмет своего попечительства.
Я любезно предоставил Мурату возможность расположиться за моим столом и озвучить свои идеи. Из изрядно потрёпанной сумки, с какими мы в школьные годы бегали на тренировки в спортивные секции, он извлёк внушительную стопу рукописных листков и выложил их на стол.
– Что это? Вы написали роман своей жизни? – простонал я, представив какую уйму времени пришлось бы потратить на выслушивание столь объёмного произведения. Хотя подобные прецеденты уже случались и, ссылаясь на малый газетный формат, удавалось без труда выпроваживать подобных романистов.
Мурат не повёл и бровью:
– Что вы! Я не пишу романов. Здесь перспективный экономический проект, направленный на развитие нашего региона и повышение благосостояния его граждан. Если следовать моим расчётам, то появится столько рабочих мест, что придётся привлекать в республику дополнительные силы, задействовать инвалидов-чернобыльцев с афганцами, пенсионеров и т. д. Эффект от проекта таков, что Северная Осетия из дотационного субъекта федерации обернётся в прибыльный.
– Любопытно узнать, коим образом можно достичь в нашем положении успеха, который вы прочите? – так, чтобы только протянуть время до окончания трудового дня, без особого энтузиазма поддержал я благородные порывы соотечественника. Всё же благое дело затеял он, и беззаветно печётся о всенародном благе. Безответственно будет с моей стороны не выслушать его. «Пусть выскажется чувак!» – решил я для себя.
Дальше мой собеседник принялся раскладывать перед моим носом многочисленные проекты различных производств со схемами функционирования, эскизами расположения цехов с привязкой к местности, графиками материалообмена между смежными подразделениями связанной в единую систему экономической модели. Как Эйнштейн, бесспорно, он знал толк в своём деле.
Заскорузлым пальцем крестьянина с въевшейся коричневой окантовкой вокруг ногтя, он тыкал в аккуратные столбики цифр со своими расчётами и в формулы, применённые при этом. В ход пошли выдержки с нормативами из технических справочников.
У меня двинулась кру́гом голова от потока такого количества аргументов со всеми бесспорными обоснованиями. Я чувствовал себя откровенно профаном во всей этой истории. Мне и в школе не давались точные науки. Во мне вовсю властвовал неистребимый гуманитарий. Стрелки часов на стене, словно усы запорожца, уныло повисли на половине седьмого. Уже полчаса назад я должен был покинуть рабочее место. Но что-то было в Мурате магическое, отчего я не мог просто так его прервать. Тем более я не спешил домой. Там мать последнее время совсем достала навязчивым желанием непременно оженить меня на дочери какой-то знакомой нашей Валентины. Чтоб не выслушивать долгих нотаций, я повадился попозже заявляться домой и сразу заваливаться в постель. А свободное время обычно убивал в компании друзей либо избывал в ближайшем кабаке.
Указав на часы, я напомнил посетителю об истечении времени. Пора было закругляться. Пока Мурат собирал в сумку бумаги, на его лице отразилась такая неподдельная мука – даже без психоаналитика было ясно, что он сейчас испытывает. Во мне проснулось сочувствие христианина к ближнему, и я неожиданно для себя предложил:
– Но мы можем продолжить нашу беседу в кафе. Это тут недалеко.
Словно радуга после дождя освежила ещё не распогодившееся небо, так воспринял моё приглашение собеседник. Казалось, целый куль счастья обрушился вдруг на его озабоченную голову.
– Наверное, я вас утомил? – виновато спохватился радетель рода человеческого. – Может, оставим это дело до другого раза?
Я-то понимал, что другого раза не будет, поэтому решил набраться терпения и разом покончить с вопросом. «Сейчас, – решил я, – поддам горячительного и раскрепощусь. Тем более, в нерабочей обстановке проще объясниться». И я протянул ему спасительную длань в океане людского безразличия, где он тщетно барахтался без надежды на сочувствие.
– Нет-нет, мне действительно интересно, – без пафоса поспешил я заверить его. – Признаюсь, в расчётах я ничего не смыслю, но сама идея меня увлекла.
Мы расположились за дальним столиком, и я заказал коньяка. В этом заведении я завсегдатай, поэтому мои гастрономические предпочтения давно известны персоналу. Официантка Любаша подала пепельницу и через некоторое время принесла бутылку «Белого аиста» с двумя хрустальными стопками и плиткой шоколада «Особый».
Увидев перед собой приготовленную чарку, Мурат, как сатана от крестного знамения, отпрянул в испуге. С брезгливостью он отстранил посудину в сторону и решительно объявил:
– Извините, Сергей, я не употребляю алкоголя.
Я попытался плеснуть ему в стопку из бутылки:
– Да вы не стесняйтесь. Я угощаю.
Он быстро накрыл своей лопатообразной ладонью хрустальное изделие, и оно потерялось в его пятерне:
– Я правда не буду пить, Сергей.
– Что же, мне в одиночку прикажете напиваться? Как-то не по-русски получается. Говорят, в одиночку пьют те, кто на последней стадии алкоголизма, – уже сожалел я о своём неосмотрительном предложении продолжить знакомство.
– А вы не обращайте внимания на меня. Чтобы вам не испытывать неловкость, я закажу себе минералку и останемся при своих. Каждый будет пить то, что ему нравится, – нашёл выход из положения несговорчивый компаньон.
Видя, что бесполезно настаивать, я вынужден был поддержать обозначенный паритет. Хлестнув одну за другой пару стопок, почувствовал себя в кондиции и приготовился дальше выслушивать очередную версию создания рая на земле.
Мурат бесстрастно отлил пузырящегося «Кармадона» в стакан и, запрокинув голову, залпом выплеснул содержимое в рот, шумно глотнув при этом несколько раз и сопроводив судорожными толчками кадыка движение жидкости внутрь. После этого он разложил на столе уже знакомые мне листы. И продолжилась нудная цифирная тягомотина. Поддав ещё коньяка, я ощутил в себе достаточный философский настрой, чтобы в циничной форме реагировать на происходящее, и беспардонно прервал вдохновение Мурата:
– Слушай, так не пойдёт! Я тебе объяснял, что перед тобой гуманитарий. Значит, давай уберём все твои расчёты, и просто изложи человеческим языком, что всё это значит. Короче, представь, что пересказываешь художественное произведение из хрестоматии на уроке литературы. Только так я способен адекватно воспринимать мир.
И я вдохновенно закатил глазки, в предвкушении услышать интересную историю. Мурат наоборот опешил от такого неожиданного предложения. В неофициальной обстановке мы незаметно перешли на «ты» и почувствовали себя более свободно. Надо отдать должное моему собеседнику, он быстро сориентировался в выдвинутых мною новых условиях.
– С чего же начать? – озабоченно принялся он входить в предложенную роль.
– Так ты уже два часа назад начал, – напомнил я. – Просто сложи назад в сумку все эти бумаги со скучной цифирью и излагай по существу суть своей идеи.
– Ладно, – согласился он, – я и без бумаг наизусть помню почти все вычисления, ведь не один год бился над расчётами.
– Мурат, ты неисправим. Наверное, учился в заведении с математическим уклоном?
– Я студент Саратовского архитектурно-строительного университета.
– А-а! Тогда всё понятно. Вот почему тебя осенила мысль именно через архитектурное проектирование осчастливить весь белый свет. Тоже мне, благодетель выискался. Тебе бы хосписом заведовать.
– В общем, дело было так, – сосредоточился Мурат на предмете обсуждения. – Я работал в отделе градостроительства города Белая Башня. До того, как меня выперли оттуда, приходилось встречаться с простыми людьми и вникать в их проблемы. Я много размышлял над тем, почему в самой богатой на планете ресурсами стране народ влачит нищенское существование. Я задавался вопросом: неужели нельзя это каким-то образом исправить? Ведь другие успешные страны при гораздо меньших возможностях обеспечили же своим гражданам достойную жизнь. У нас одних только пустующих земельных территорий непочатый край. Их должно обживать население. Смотришь иной раз в телевизоре на каких отвесных кручах, словно ласточкины гнёзда, налеплены жилища в какой-нибудь заморской стране и диву даёшься. А ведь это у них там не от хорошей жизни. Просто дефицит территорий. Вот и устраиваются, где только возможно. У нас же кто-то упорно не хочет, чтоб население владело – каждый своим земельным наделом, и люди бы строили там семейный уют по собственному разумению. Разве что олигархам позволено прибирать к рукам всё, что вздумается. Слышал, что в отдалённых местах на Севере можно по сходной цене приобрести внушительный земельный участок в пользование. Только на кой мне сдался этот Север, когда я родился в Осетии, здесь прах моих предков хранит земля. Вон, горы кругом стоят пустые – сколько можно настроить там, как на какой-нибудь Мальте, удобных жилищ. Так не дают людям возможности. А почему? Ты никогда, Сергей, не задавался этим вопросом?
Признаться честно, меня задел монолог Мурата. Он действительно затронул насущные проблемы нашего общества. И тут я сам невольно поддался его темпераменту, последовал с интересом за ходом конструктивных мыслей. В принципе, неплохо было бы каждому иметь собственное жильё, да ещё с приусадебным участком, а не стоять по многу лет в очереди, чтобы, в лучшем случае, к пенсии получить малогабаритную клетушку в общем железобетонном улье. Я был солидарен с Муратом, только по привычке отозвался туманно:
– Пути господни неисповедимы… Ох и смутны дела, что творит наша власть! Ты, Мурат, что конкретное предлагаешь?
– Наверное, слышал, Сергей, как один столичный комик турецкую Анталию, заполненную нашими туристами, назвал всероссийским курортом?
– Слышал, конечно! Кажется, это был Михаил Задорнов.
Мурат снова отпил «Кармадона» и косо, озираясь украдкой, взглянул в окно. На улице начинало смеркаться. Зажглись фонари вдоль тротуара, проезжающие автомобили слепили огнями фар, закатное зарево на небе потухло и, словно из глубин космоса стали всплывать этакими пузырьками на поверхности, звёздные светляки.
– Темнеет, – виновато обмолвился архитектор счастливой жизни, поймав мой взгляд на себе.
– Я никуда не спешу, – успокоил я его. – Кафе закрывается в полночь.
В его лице промелькнул светлый проблеск, как будто шашлычник взмахнул картонкой над мангалом и тлеющие угли полыхнули ярко в ответ. И он продолжил:
– Это ж сколько миллиардов рублей наши граждане увозят из страны! И не только в Турцию, Таиланд, страны Евросоюза… Кругом с распростёртыми объятиями принимают щедрых российских туристов. Почему мы не можем у себя наладить достойный отдых для граждан? Деньги не покинут тогда пределов Отчизны. Мало кто захочет обременять себя дополнительными заботами, связанными с оформлением виз, общением с обслуживающим персоналом на незнакомом языке и прочими прелестями заграничного сервиса. Даже непривычная пища и та неблагоприятно воздействует на организм, приводя кишечник к глубоким расстройствам. У них там другие бактерии, несвойственные нашему климатическому поясу. Нередко наши соотечественники подхватывают их вирусы, а это уже чревато серьёзными последствиями. За границей много случается неприятностей с русскими людьми.
– Никак не возьму в толк, что ты конкретно по этому поводу предлагаешь? – призвал я опять не тянуть кота за хвост.
– Надо пресечь такое расточительство. Вот этим я и обосновал свою систему построения успешного общества. То есть, она зиждется на создании целого комплекса мер, объединённых экономической целесообразностью. Иными словами, нужно создать в стране туристическую индустрию для своих обитателей.
– Ах, вон куда ты клонишь! – стал я понемногу вникать в суть. – Легко сказать, но как это выполнить?
– В одном иностранном журнале, – с вдохновением продолжал Мурат, – я как-то наткнулся на любопытную статью. В ней речь шла об ангаре, когда-то построенном для дирижабля, размером это сооружение 400 на 800 метров и высотой – 50. Там воссоздали флору с фауной острова Бали. Соорудили горную гряду вдоль одной стены, концами опускающуюся в живописную лагуну, заполненную натуральной морской водой. Несколько небольших островков там разбросаны по акватории. Пляж вдоль линии берега засыпан золотистым песочком. С одного края территории возвышается современный городок в миниатюре с отелями, ресторанами и сувенирными бутиками. Там громоздятся многоэтажные здания. Даже фонтан украшает центральную площадь. Здесь же расположен рынок с продукцией местного производства: фрукты, овощи, сыры, копчёности, посуда, одежда, сладости, изделия народных промыслов, книги, музыкальные диски и прочее. Функционирует экскурсионное агентство, знакомящее отдыхающих с достопримечательностями региона. Импровизированный пиратский парусный корабль 18-го века расположили в лагуне возле берега, а внутри него устроили казино и на верхней палубе открытый ресторан. Вход в увеселительное заведение прорубили в обшивке борта. Остальная территория суши засажена экзотическими растениями, разбито много цветников, проложены дорожки для любителей пеших прогулок. Под горами пресное озерцо с ниспадающим сверху в него водопадом, а оттуда вытекает ручей, наполненный пёстрыми аквариумными рыбками. Ручей петляет по парку, в местах пересечения с дорожками радуя глаз ажурным кружевом орнамента перекинутых через него лёгких мостиков. Мелкой породы обезьянки, белки, газели, павлины с фазанами и попугаями да разные игуаны обитают в этом райском уголке, искусственно воссозданном рукой человека.
– Ты просто романтик, Мурат! – невольно поддавшись искушению, и я размечтался вместе с ним. Лишь сделав над собой усилие, вернулся к реальности. – Но у нас ведь суровый климат. Такое для наших широт не подойдёт.
– Самое забавное, что этот ангар, превращённый заботливыми хозяевами в райский уголок, находится в ледяной Гренландии!..
От такого известия, признаться, я окончательно обалдел. Если бы не порции коньяка, методично отправляемые внутрь, неизвестно чем бы всё это волшебство закончилось для меня.
– Слушай, Мурат, таким открытием ты кого хочешь доведёшь до психушки. Тут можно реально тронуться умом. Понятно, почему от тебя стараются поскорее избавиться ответственные мужи. Однако, продолжай, мне интересно слушать.
– Да-а! На чём я остановился? – сдержанно продолжал он. – Ага! Расписные индейские пироги и катамараны на мускульном приводе с площадками для ныряльщиков бороздят воды лагуны. В глубинах обитают морские существа: рыбы, лангусты, креветки, раковины, морские звёзды, осьминог… Вдалеке в отдалённом углу, в воде, устроены на сваях с десяток лёгких бунгало. Это для искушённых любителей заокеанской экзотики. Прочие могут просто любоваться прекрасным видом креольской деревни на фоне лагуны. В горах сеть таинственных гротов с цветной подсветкой привлекает игрою света в причудливых стеклянных кристаллах. Я внутри искусственных гор оставил бы ёмкую полость для обустройства там дискотеки. Народ наш любит веселье и оценит такую инициативу. А потолок ангара нужно драпировать белым полотном и на этом экране проецировать лазерной установкой небесную лазурь с плывущими облаками. Получится как настоящее небо.
– Ничего не скажешь. Красиво! – зашёлся я в умилении. – Не представляю только на какие средства всё это содержать?
– Давно подсчитано всё без нас. Единовременно там размещаются до восьми тысяч отдыхающих. Значит, в течение месяца четверть миллиона человекодней, получается, мы имеем в приходе. От этой цифры и следует отталкиваться в расчётах.
– Опять эти цифры… – простонал я болезненно.
– Хорошо, не буду. Но суть ты себе уяснил?
– О да! Весьма впечатляет весь этот проект. Вроде бы, действительно самоокупаемость ему обеспечена. Доходность такого комплекса не вызывает сомнения. И всё же, не понимаю, каким образом наполнять всю эту систему товарами. Опять импортировать из-за границы?
– Вот здесь-то и кроется гвоздь всей программы. Она заключается в создании значительного количества рабочих мест. Если брать увеселительный комплекс, условно названный мною «Бали» и построенный в ангаре, за основу, то к нему нужно создать целую инфраструктуру вспомогательных производств. Да и сама аббревиатура БАЛИ в моей интерпретации звучит, как Большой Ангар Локализированной Инфраструктуры. То есть, все отдельные локальные производства объединены в единую инфраструктуру для обслуживания большого ангара с туристическим комплексом. Начну с того, что мясное питание отдыхающим обеспечивается со своих ферм и птицефабрик. Там же колбасные цеха и коптильни запасаются мясной продукцией для своего производства. Далее. Для разведения рыбы необходимо создать сеть прудов, которые удовлетворят потребности не только туристического комплекса, но и больше того. Осётр, сом, форель, сёмга, карп, раки и другие виды должны присутствовать в меню наших граждан. Цех по расфасовке чёрной и красной икры должен обязательно здесь присутствовать. А копчёные деликатесы и балыки давно ведь стали редкостью на столах обычных россиян. И это большое упущение.
– Я сейчас захлебнусь слюной. Прекрати, Мурат, заниматься гастрономическим садизмом.
– …какой позор употреблять эти западные подачки в виде «ножек Буша», – не обращая внимания на мою реплику, гнул свою линию упорный искуситель. – А этот сыр из Европы. В наших горах столько брошенных шахт, что там без проблем можно открыть сыроваренное производство. Можно, также, там разместить фермы по выращиванию экологически чистых грибов. И для приготовления качественных марочных вин там подходящий микроклимат с постоянной температурой. В Южной Осетии виноградные плантации такой богатый урожай приносят, аж аграрии не знают, куда его подевать. Вот и завозить оттуда сырьё. Гораздо дешевле обойдётся. И своим соседям, таким образом, сбыт сельхозпродукции поможем наладить. Хватит травиться поганым пойлом и всяким шмурдяком недостойным.
– Хорошо поёшь – приятно слушать, – подлил я масла в огонь, повышая градус полемики.
Мурат не обратил на мою иронию никакого внимания и, увлечённо, словно запойный мужик, витающий в пьянящих испарениях, нёс своё:
– Вблизи ангара нужно построить котельную для обогрева курортного комплекса БАЛИ, в котором будет устроена электронная система поддержания микроклимата, дозированно и экономично использующая отопление. Кроме того, тепло из котельной отводится в расположенное тут же тепличное хозяйство, где выращиваются ягоды, овощи, фрукты. Да-да, фрукты тоже, ибо деревья при нашем климате будут лучше плодоносить в теплицах. Есть прецеденты, когда в Заполярье выращивали ананасы. Автоматика обеспечит соответствующий климат внутри. И вообще, НИИ и КБ должны быть ориентированы на удовлетворение потребительских нужд населения в своём Отечестве. Должны создаваться отечественные поточные линии, автоматизированные автономные производства для фермерских и личных хозяйств, новые более дешёвые композитные материалы для промышленного и индивидуального строительства в наших экстремально-рискованных широтах и прочее на потребу обычным гражданам. Ну, что там ещё? Торговая база для снабжения продуктами со всеми холодильными камерами и другими хранилищами должна находиться тоже рядом, чтоб без проблем удовлетворять запросы ресторанов и торговых точек комплекса. Собственные пасеки должны обеспечить мёдом сластён. Кулинары пусть этим займутся. В нашей цветущей республике пчёлам вольготно на природе. Развернуть производство красивой и качественной посуды. Эх, какие сервизы везут из-за границы наши туристы – прямо художественные произведения! Разве нельзя и у нас изготовить такое? А с мебелью дело обстоит ещё хуже. И ведь каждый год в пожарах уничтожаются сотни гектаров леса, а это миллионы кубометров древесины. Что огню не досталось, так китайцы увозят к себе. А это лучшее сырьё для постройки столь дефицитного у нас жилья.
Не был бы Мурат архитектором, если бы не затронул тему строительства домов. Применить профессиональные навыки, кажется, сам бог велел при его-то складе характера. И мечтатель глубже погрузился в сочинённые богатым воображением грёзы:
– Наша власть много раз обещала каждую семью обеспечить отдельной квартирой или домом. И мы знаем, чего стоят эти обещания. А казалось, чего бы проще. Развернуть производство уютных домиков из отечественного лесоматериала. Прекрасные шале из деревянных срубов в горных Альпах настроили швейцарцы и французы. Это самый полезный для здоровья материал. Из некондиционных обрезков деревообрабатывающего производства следует конструировать более дешёвые, утеплённые с помощью композитных материалов коттеджи. И сбывать эту так необходимую населению продукцию, применяя долгосрочное кредитование. В нашем холодном климате не проживёшь ведь в лёгком бунгало или картонной хижине. Такое производство в России принесёт баснословный доход. Не понятно, почему правительство до сих пор не озаботилось этим. Сколько рабочих мест можно создать на этой базе!
– Вопросы действительно до сих пор остаются без ответов, – осталось лишь констатировать мне очевидное положение дел.
– Пустые-то территории никак не дождутся своих хозяев, – вздохнул Мурат. – Перестали их засевать. Кроме этого, их должны заполнять многочисленные стада и отары одомашненной скотины. Мясной продукцией насыщать надо рынок. Коврово-ткацкая фабрика, кондитерская, обувная, скорняжная, гончарная, других народных промыслов – ждут своего часа. Нужно возродить забытые ремёсла.
– Полезное замечание. Только где набраться для этого специалистов?
– Их готовить надо. Для этой цели я предлагаю создать центр по подготовке ремесленников. Во Франции, например, по окончании последней мировой войны был создан подобный учебный центр, где обучали народ шить одежду, выделывать шкуры, лепить и обжигать горшки. Безработные обретали рабочие профессии и в период экономического упадка в государстве разворачивали собственное дело, которое позволяло прокормиться семье и производить отчисления в казну.
– Всё так! – согласился я. – Да только на всю эту грандиозную программу откуда взять средства?
– В этом главная проблема. Поэтому для начала следует выбрать один экспериментальный регион и на нём обкатать программу. Северная Осетия лучше всего подходит для этой цели. Во-первых, автохтонное население здесь исповедует христианство, а это немаловажно для нашей страны с преобладающим православным вероисповеданием. Во-вторых, природные пейзажи у нас завораживающие. Климат достаточно благоприятный – озон никогда не переведётся. В-третьих, народ осетинский толерантно относится к чужакам. В то время, когда развалился Советский Союз, кругом развернулась такая оголтелая русофобия. Единственная республика на Кавказе, где не изгоняли русских и не выступали за прекращение всяких связей с Россией – оказалась Осетия. Это ли не основания, чтоб именно здесь объявить зону экономического развития? А деньги сюда можно привлечь из тех средств, что государство хранит в иностранных инвестиционных фондах и казначейских бумагах. Ещё, часть доходов с нефтегазовых промыслов стоит направить на эту программу. В перспективе такое вложение капиталов непременно окупится.
– А иначе и быть не может! – охотно поддержал я пассионария. И тут же скептически добавил. – Только вряд ли наделённые властью лица станут обременять себя лишней заботой. Никто не заинтересован запускать средства в грандиозный и многолетний проект. Пока он осуществится, многие из правителей уйдут на пенсию. Проще им заниматься распилом страны и отхватывать для себя лакомые куски. Огорчу тебя, дорогой друг! Реальность такова, что никто не займётся твоим замечательным проектом. Заруби себе это на носу. И не теряй зря времени на хождения по редакциям газет. Скажу тебе откровенно, в газетных установках не предусмотрено идти поперёк государственной идеологии. А здесь, несомненно, присутствует идеологическая составляющая. Представляю, как бы воспринял всё это народ, предоставь ему на суд твою программу. Бунт неминуем тогда! А русский бунт, да при нынешнем смутном времени – это же катастрофа глобального масштаба. Моё мнение таково: засунь ты этот свой проект с условным названием «Бали» куда-нибудь подальше и больше никому не показывай.
Видели бы вы каким взглядом ожёг меня Мурат в тот момент! В нём отразился весь пыл кипучей натуры, вся боль от крушения надежд. Это было похоже на электрический самовар, в котором неожиданно, в самый момент кипения, сгорел нагревательный элемент. Бедняга сник, будто только что на глазах автомобиль сбил его любимого дитя.
«И всё же, лучше горькая правда, чем сладкая ложь! – успокаивал я себя. – Пусть лучше займётся каким-нибудь полезным делом мужик». Не ведал я тогда, чем дело закончится и что последует тому продолжение, будет отведена роль там и для моего участия. Но не следует забегать вперёд – всё, как есть, расскажу по порядку.
Тем поздним вечером, как казалось обоим, распрощались мы навсегда на ступенях кафе «Фаворит» (И название заведения оказалось символическим!). Едва заметно прихрамывая на правую ногу, Мурат уходил в бесконечность ночи. Долгим сочувствующим взглядом я проводил его понуро удаляющуюся фигуру, сам отправился в противоположном направлении туда, где дожидалась меня уютная постель. Хотелось поскорей зарыться в её прохладное лоно и забыться до утренних петухов. Коньячный эффект проявлял своё действие, расслабляющей негой обволакивая изнутри.
