Владимир Александрович Жуков
Тайна старого грота

1. Левон и Матильда

Вика Корецкая решила сократить путь. Набрела на одну из тропинок и вскоре вышла на край крутого склона. Заросший кустарниками и изрезанный петляющими среди зеленой травы тропинками, склон возвышался над узкой полосой песчаного пляжа. Уютный, защищенный от ветра, он манил к себе многочисленных отдыхающих из ближайших санаториев и пансионатов.

Был разгар сезона – благодатный солнечный июль. Перед удивленно-восторженным взором девушки распахнулся простор до едва различимой, подернутой дымкой линии, где море сливалось с выцветшим небом, блистал бирюзовый плес. На поверхности воды дробились миллионы блестящих осколков. Они слепили глаза, и Вика поспешно вынула из пакета с надписью "Маrlboro" солнцезащитные очки. На минуту замерла, залюбовавшись пейзажем. Сквозь перламутровые стекла очков стали резче видны яхта с высоким белым крылом паруса, оставляющий за собой пенистый след теплоход с пассажирами. Перевела взгляд и в поле ее зрения попали два спортсмена в оранжевых жилетах на кайт-серфингах, ловко управляющие тугими парусами и воздушными змеями..

В зоне, ограниченной красными буйками, купались люди, мелькали яркие мячи, надувные шары и резиновые плотики, слышались восторженные детские голоса. Вблизи дощатого причала у металлических свай покачивался на волнах спасательный катер. Пляж с ровными рядами топчанов был заполнен бронзовыми и шоколадными телами людей. Одни неподвижно нежились на солнце, другие наслаждались прохладой воды, а третьи передвигались у самой кромки берега, где набегающая волна лизала влажный песок. Девушка вначале огорчилась, что проспала и не успела к восходу солнца. Но потом подумала, что у нее еще будет возможность вместе с Алексом понаблюдать за ранним рассветом, когда красное колесо солнца поднимается из глубины моря. А как прекрасен закат.

Второй день, как москвичка прибыла в пансионат, а впереди три недели беззаботной жизни, в которой будет все: любовь, море, солнце, увлекательные экскурсии по древнему городу, морские прогулки и ночные купания. Перед отлетом она успела кое-что прочитать о Пантикапее, Акре, Мирмекий, Нимфее и Тиритака – античных городищах, о царе Митридате, в честь которого названа гора, о знаменитом склепе Деметры.

Еще дома, в Москве, перед вылетом в южный приморский город, Корецкая была уверена, что отдых удастся на славу. Удачливый и расторопный Алекс, брокер одной из московских бирж, умеет все устроить красиво и шикарно. С мужем она чувствовала себя, как за каменной стеной. Он не хотел отпускать ее на юг одну, а вылететь вместе ней не мог, так как предстояли выгодные торги. А она, истомившаяся в ожидании отдыха, не хотела жертвовать семейной путевкой в престижный пансионат "Бирюза". Алекс обещал управиться со своими делами, крупно пополнив их, теперь уже общий бюджет, и через три-четыре дня прилететь следом.

"Все складывается отлично", – подумала она и радостно рассмеялась. Слегка притормаживая, чтобы не сорваться стремительно вниз, она стала опускаться по твердой глинистой, кое-где каменистой тропинке. Ей помогали растущие по бокам и на поворотах тропинки кусты с длинными плетями ветвей, за которые она цеплялась руками. До слуха доносились ровный шум волн, крики чаек, людские голоса, детские смех и плач. Тропинка, петляя среди невысоких холмов и ложбинок, вывела девушку на желтый, искрящийся под солнцем пляж. Она сняла босоножки и ступила в мягкий, приятно согревающий ноги песок.

Вика огляделась, отыскивая свободное место. Все топчаны были заняты, но это нисколько не огорчило ее. Она расстелила предусмотрительно захваченную скатерть, утопив ее концы в песке, чтобы не сдуло ветром. Сняла с руки часики и спрятала их на дно пакета. Сбросила с плеч легкий сиреневый халатик и осталась в купальнике, который одела перед тем, как отправиться на пляж. Хотела снять кулон на золотой цепочке – свадебный подарок Алекса, но передумала. Оглянулась на соседей. В двух метрах от нее на топчане, прикрыв лицо газетой, дремал негр. "Каким ветром его сюда занесло? – подумала Корецкая. – Должно быть, студент. Только непонятно, зачем ему при его темно-коричневой коже загар. Может, фиолетовым хочет стать?"

Она не смогла сдержать смех и прыснула в ладони. Негр зашевелился, убрал с лица газету. Поймал на себе девичий взгляд и растянул в широкой улыбке большие губы, обнажив жемчужные зубы. Весело вращал белками глаз. Поднялся, свесив поджарые ноги на песок. Потом влюблено и интригующе поглядел на девушку, словно для того и испепелял свою кожу на солнце, чтобы дождаться и встретиться с незнакомкой. На голове у него курчавились мелкие и жесткие волосы.

– Ты ошен карош. Мой есть доллар, – попытался он вступить в диалог с красавицей. – Хошь доллар? Рашен баба, си-си во-о! – он изобразил руками пышные округлости груди, бедер и пообещал. – Валют, валют, баб…люб меня карашо…

– Сам ты бабай, бао-баб, – мимоходом бросила Корецкая, немало озадачив аборигена далекого континента..

Он смущенно улыбнулся. Потом встал, демонстрируя свою атлетически сложенную фигуру, сильные ноги с четко обрисованными мышцами, узкие в оранжевых плавках бедра, широкую грудь и играющие под кожей бицепсы. Негр был экзотичен и красив и мог бы, украсить плакат на тему: "Свободу народам Африки!", но у Вики были иные представления о красоте. До нее дошел смысл выражений и энергичных жестов иностранца.

"Мне для экзотики только негра не хватало, – обиделась Вика. – За кого он меня принял? За интердевочку? Попрошу Алекса, он легко достанет доллары. С валютой нет проблем". Но в следующий момент она посочувствовала негру: "Каково ему здесь среди белокожих особей! Хотя, наверное, найдется женщина, которая польстится на доллары, нырнет к нему в постель. Так что, черный джентльмен, наберись терпения, фортуна тебе улыбнется".

Вскоре у нее сложилось впечатление, что его совсем не интересует загар: негр высматривает симпатичных девочек. Самой Вике нравилось, когда мужчины обращали на нее внимание. Значит, все в порядке: она обольстительна и желанна. Но похотливых и слащавых взглядов, когда ее словно раздевали донага, она не переносила.

Чувствовала себя неуверенно, краска стыдливости заливала лицо, будто ее уличили в чем-то неприличном. Негр понял, что она не проявляет к нему интереса, и снова прилег на топчане, очевидно, тоскуя о далекой темнокожей африканке. С другой сторон от Корецкой расположилась молодая семья: высокий лет двадцати пяти парень и хрупкая женщина. Возле них в распашонке бегала девочка лет трех на вид.

Поблизости, в пункте проката, шла бойкая выдача шезлонгов, водных лыж, матрацев, ласт и масок, другого пляжного инвентаря. Вика, стройная и изящная, аккуратно обходя лежащие на песке тела, пошла к воде. Набежавшая волна мгновенно слизала ее маленькие следы, оставшиеся на влажном песке.

Отдаляясь от берега, она, раскинув по сторонам руки, с трепетной радостью ощущала, как вода остужает ее молодое горячее тело. Вика нырнула и поплыла, рассекая ладонями воду. В зацепившейся за ресницу капельке засияли цвета радуги. Было светло и радостно. Рядом играли в мяч подростки, на надувном матраце проплыла полнотелая женщина. В двадцати метрах, очевидно, завидев мелкую рыбешку, с криком бросались в воду чайки.

Она хорошо плавала, однажды на студенческих соревнованиях даже заняла призовое место. Особенно удавалось ей плавание вольным стилем и на спине. Тренеры и подруги прочили ей спортивную карьеру, но Корецкая твердо решила, что будет плавать не для рекордов, а для души. А тут нежданно-негаданно, как снег на голову, свалилось замужество, и другие заботы отодвинули спорт.

Она легко и быстро доплыла до металлического, покрытого красной краской буйка. Усталости не было, могла бы плыть и дальше, но не хотелось дразнить спасателей, внимательно следивших за пловцами с вышки, размещенной на причале. Едва кто-то заплывал за буйки, как по трансляции из репродукторов звучало строгое предупреждение.

Минут через двадцать вышла на берег. На ее упругом, гибком теле искрились капельки, тут же сжигаемые лучами солнца. Она зябко вздрогнула, но вскоре ее высохшую кожу окутала теплынь. Девушка, ощущая на себе взгляды, легла животом вниз на расстеленную скатерть. Пока она купалась, молодая семья успела собрать свои вещи и уйти. Их место уже успели занять другие. Затем достала из пакета сборник детективов Жоржа Сименона и углубилась в чтение.

Книга увлекла, читать начала еще в салоне Ил-62, на котором прилетела вчера на юг. Интригующий сюжет, поступки героев вновь завладели ее воображением, поэтому робкие попытки чернокожего привлечь внимание восклицаниями о наличии долларов не увенчались успехом. Обиженный ее равнодушием, он встал и лениво побрел к воде, провожая томным взглядом двух соблазнительных девушек в бикини. Они, искусно вертя бедрами, прошли мимо.

– Срочное цветное фото! Не скупитесь, граждане! – послышался задорный мужской голос. – Фотография – лучшая память о солнечных днях, проведенных на юге. Заказ выполняю в течение двух суток. Не упустите свой шанс. Фотография – лучшая память…

Вика подняла голову, встряхнула каштановыми, слегка подсохшими волосами. Метрах в десяти от нее худощавый, до медного цвета загоревший мужчина среднего роста в белых шортах и широкополой шляпе, устанавливал в песок ножки штатива с фотоаппаратом наверху. Через его правое плечо была перекинута сумка на узком ремешке, а на левом ловко восседала зеленовато-серая обезьянка. Время от времени ею овладевало беспокойство, она начинала прыгать по плечам и голове фотографа, то пряча, то показывая свою потешную мордочку. Следом за нею метался поводок, пристегнутый к ошейнику.

– Сейчас, Матильда, сейчас. Успокойся, – уговаривал фотограф обезьянку, почти автоматически работая руками и успевая оглядеть потенциальных клиентов. Внезапно его цепкий веселый взгляд встретился с Викиным взглядом. Он хитро ей подмигнул, будто говоря и до тебя, милая, очередь дойдет.

– Может, желаете с Матильдой? – предложил фотограф после нескольких кадров молодой супружеской паре с пятилетним мальчиком. – Будете потом рассказывать знакомым, что побывали в Африке или Индии. Правда, забавно?

– Мам, хочу обезьянку, – начал попросил малыш. Мамаша – блондинка порылась в кошельке и согласилась.

– Матильда, работа! – приказал фотограф. Обезьяна только и ждала этой команды. С хозяйского плеча прыгнула прямо на руки опешившему мужчине. Тот машинально отдернул руки.

– Не бойтесь, Матильда хорошая, – успокоил его фотограф. Он посадил обезьянку рядом с малышом, навел объектив и щелкнул затвором.

– Все хорошо, прекрасная Матильда, – пропел он, получая деньги из рук женщины и вручая ей квитанцию-расписку. – Фирма качество гарантирует. Через два дня ждите меня здесь.

Эта сцена позабавила москвичку. Она отложила книгу, присела, обняв колени руками и наблюдая, что будет дальше. Фотограф не торопился складывать штатив. Матильда заняла место на его плече.

Как Вика и предполагала, он направился к ней. "Не обладаю ли я телепатией? Сама его к себе привлекла", – подумала девушка. Подняться и войти в воду было бы бестактно. Поэтому она решила остаться на месте. К тому же ей приглянулся этот подвижный, видимо, преуспевающий фотограф, умеющий поймать клиентов на крючок, особенно тех, у кого дети. Редко кто из них откажется от соблазна сфотографироваться с потешной обезьянкой. Попробуй, откажи ребенку в таком удовольствии, и пляж огласится детским плачем.

По мере того, как фотограф приближался к Вике, его обветренные губы растягивались в улыбке. Матильда, предчувствуя очередной сеанс работы, была возбуждена, резво подпрыгивала, визжала на его плече.

– У вас прекрасное лицо и великолепная фигура, – произнес он, глядя женщине прямо в злато-карие глаза.

– Я это знаю, – внимательно следя за фотографом, отбросила прядь волос со лба. Обезьянка присмирела, вслушиваясь в разговор, а ее хозяин неожиданно стушевался. Потом поспешно продолжил:

– Для меня будет одно удовольствие вас снимать. Плата чисто символическая и только после изготовления фото. Для вас я сделаю исключение и не возьму предоплаты.

– Почему так? – улыбнулась она.

– Потому, что у вас нежные глаза и доброе сердце, – ответил фотограф и добавил для убедительности: – Поверьте мне, я в людях очень редко ошибаюсь.

– Хорошо, уговорили, – девушка поднялась в полный рост. Он оглядел ее стройную фигуру, тонкую талию, небольшую аккуратную грудь, запястья рук и увидел на пальце обручальное кольцо.

– О, сударыня, вы замужем. И совсем недавно! – воскликнул он, выбирая удобную позицию для съемки.

– Да, замужем, – ответила Корецкая. – Но как вы узнали, что недавно? Экстрасенс или хиромант?

– Колечко у вас абсолютно новенькое, недавно купленное.

– Вот оно что, – она посмотрела на кольцо, которое успела надеть после купания. – Вам не откажешь в наблюдательности. Наверное, обладаете даром ясновидения?

– Нет, опытом общения с людьми, – смутился фотограф. – Но обожаю книги о магии и приключениях. Правда, летом на них времени не остается. После пляжа в фотолаборатории пропадаю.

Он на мгновение замолчал, выдержал паузу. Вика вся подобралась, гордо вскинув голову.

– Вот так, замечательно, настоящая фотомодель, – похвалил он. – Внимание, снимаю!      Щелкнул затвор фотоаппарата.

– Давайте, душечка в знак благодарности я вас сниму с Матильдой бесплатно, – предложил он.

– Зачем же бесплатно, я охотно заплачу, – сказала она. – Имя у вашей обезьянки необычное, Матильда. Так звали знаменитую балерину       приму Мариинского театра Матильду Ксешинскую.

– Не знаю такую мадам, не встречался.

– Она родилась в Х1Х веке, отличалась красотой, умом и виртуозностью исполнения балетных партий. Блистала на сцене, купалась в роскоши и бриллиантах. Хотя в ее время балерины, артистки поневоле исполняли и роль куртизанок для состоятельных вельмож-меценатов, но Ксешинская была настоящей личностью, – пояснила Вика.– По ней сохли все состоятельные дворяне, в том числе царствующие особы из семьи Романовых. За одного из них Андрея Владимировича она впоследствии, эмигрировав во Францию, вышла замуж. Прожила долгую жизнь, почти сто лет. Это уже после нее заблистали балерины советской школы, которые были впереди планеты всей. Я восхищена героинями пушкинской и тургеневской эпох. Люблю таинственные истории, приключения.

Она указала глазами на лежащую у ног книгу:

– Например, детективы. Ужасно захватывающие вещи. Расследования преступлений…

– Не переношу убийства, даже в книгах, – с потускневшим голосом ответил фотограф. – Меня привлекают путешествия, морские странствия. А вы красивая женщина, могли бы сделать карьеру в модельном бизнесе в качестве манекенщицы.

– Меня такая скандальная слава не прельщает, ведь от топ-модели до порнографии один шаг. А я православная и поэтому строго почитаю библейские заповеди.

– Жаль у меня для вас созрело заманчивое и прибыльное предложение. Несколько фото и красивый, увлекательный отдых вам обеспечен. Есть люди, готовые платить за красоту…

– … и наслаждения, – продолжила она его мысль и властно изрекла. – Не надо! Я не алчна, скромна в потребностях и мне хватает собственных денег на достойную жизнь.

Он сделал еще несколько снимков на фоне бирюзового моря, в том числе с обезьянкой в руках. Поблагодарил Корецкую за прилежность и терпение и, улыбнувшись, спросил:

– Зовут вас как, прелестная незнакомка?

– Вика, – улыбнулась она в ответ.

– Значит Виктория – победа, божественное имя. Красиво. Я – Левон Семенович. А если проще, то дядя Лева с Матильдой.

Заслышав свою кличку, Матильда принялась усердно перескакивать с плеча на плечо.

– Почему я прежде я вас не заметил на пляже. Наверное, из курортников? – поинтересовался фотограф.

– Да, я – москвичка, только вчера прилетела.

– Вот вам квитанция. Деньги отдадите потом, – Левон Семенович подал четвертинку бумаги, где были указаны его фамилия, адрес и срок выполнения заказа.

– Не надо квитанции, я вам на слово верю, – возразила девушка.

– Так положено. Качество гарантирую. Жду вас послезавтра в полдень на этом же месте.

– До встречи. О'кей, – Вика изящно взмахнула рукой.

Потом порылась в пакете, достала часы. Они показывали 11.32. "Еще разок искупаюсь, и пора в пансионат, иначе опоздаю на обед", – решила она и с разбега окунулась в набежавшую волну. Ее примеру последовал негр, все еще лелеявший надежду на взаимность. На гребне волны Вика увидела его курчавую голову и улыбающееся с белыми зубами, лицо. Он вынырнул и оказался рядом. Их мерцающие в воде тела едва не соприкоснулись. Она испуганно отпрянула в сторону.

– Не боись баба, рашен, Джек карош, – обиделся негр. В его глазах сквозили грусть и одиночество, и она невольно прониклась участием к этому сильному и наивному темнокожему человеку. Ей пришло на ум, что честность, доброта, порядочность и другие добродетели не зависят от цвета кожи. Сколько злодеев, аферистов среди белокожих людей. Корецкая невольно улыбнулась аборигену Африки, решив больше не отвечать на его улыбки, чтобы не травить ему душу напрасными ожиданиями и надеждами. Ей не нужны его доллары и ласки, у нее есть Алекс, и скоро она встретится с ним. Эта мысль согревала ее.

Девушка вышла на берег, подставляя спину под палящие лучи повисшего в зените янтарного солнца. Мимо в белом халате с тяжелой сумкой в руке прошла женщина, предлагая отдыхающим желтые початки вареной кукурузы. Со всех сторон налетела детвора. Вика, глядя, как взрослые и малыши уплетают за обе щеки слегка присыпанную солью кукурузу, почувствовала, что голодна. Она достала из пакета деньги и купила один початок. Охотно впилась зубами в ровные, как пчелиные соты, рядки кукурузы и ощутила во рту солоновато-молочный привкус зерен.

К полудню на пляже все громче начинали раздаваться голоса хозяек из находившихся неподалеку одноэтажных домов. Они предлагали сок и фрукты, овощи. Несколько старушек торговали литературой об эротике и сексе. В большом ходу на пляже были брошюры с тайнами Камасутры, с анекдотами, секретами крымско-татарской и караимской кухни, кроссвордами, отпечатанные на газетной бумаге в городской типографии. Тогда, в канун развала СССР, где "секса не было", подобная литература с непристойными иллюстрациями, пользовалась большим спросом среди читателей разных возрастов, делавших для себя открытия в интиме.

"Сервис на все потребности и вкусы", – с грустью подумала москвичка. Дождавшись, пока освободится ближняя кабина, она переоделась, собрала вещи в пакет и, не надевая босоножек, пошла по воде у кромки берега. На повороте, идущей на подъем тропинки, замешкалась.

Обратила взгляд на пустынную тропинку и почувствовала непонятную тревогу. Ей показалось, что за ней кто-то наблюдает. Она не видит этого человека, но он следит за каждым ее шагом. Мистика, наваждение. Корецкая, стремясь избавиться от смутного чувства тревоги, заторопилась к группе людей, поднимавшихся вверх по бетонным ступеням лестницы под кроны деревьев тенистого парка.

2. Ночные купания

Обед в столовой пансионата прошел пресно и скучно. Публика подобралась довольно однородная – солидного возраста мужчины и женщины, некоторые с детьми. Привилегированное номенклатурное общество. Корецкая отличалась от них молодостью и очарованием. Поэтому несколько седеющих и лысеющих мужчин, считавших себя на время отпуска холостяками, норовили попасть за ее столик. Любезничали, пытались завязать непринужденный разговор. Девушка отвечала без энтузиазма, охлаждая их пыл и давая понять, что на большее они могут не рассчитывать. Она, ощущая на себе завистливые взгляды отцветающих женщин и робкие их обрюзгших мужей, быстро пообедала и через весь зал грациозно направилась к выходу.

– Напыщенная гордячка, приехала чужих мужей отбивать, – услышала она за спиной чей-то ядовитый голос. Остро почувствовала, что многие женщины в зале настроены против нее, видя в ней молодую красивую соперницу, способную совратить их благородных мужей. "Скорей бы приехал Алекс, – взгрустнула москвичка. – Может, тогда мелким интрижкам и зависти будет положен конец. Ухажеры с их колкими взглядами сразу же отойдут в сторону, растворятся в шумной толпе".

Она поднялась на второй этаж, где находился их с Алексом двухместный номер. В просторном холле взяла у портье ключи и открыла дверь. Вчера вечером, едва устроившись в пансионат, бросив небольшую дорожную сумку (основной багаж привезет Алекс), она умчалась к морю, чтобы окунуться в его прохладу, и пробыла там допоздна, пока крупные звезды не усыпали небосвод. Только теперь у нее появилась возможность внимательно оглядеть их временное жилище.

Номер был удобен: небольшая прихожая, гостиная, спальня, отдельно – ванная. В гостиной находились два кресла, стулья, журнальный столик и телевизор. В спальне – две диван-кровати, шкафы для одежды, трюмо, тумбочка и телефон, а в стенной нише – холодильник. На стене, оклеенной светлыми обоями, висела картина "Аю-Даг. Гурзуф".

"Мило и уютно, – оценила обстановку Вика. – Нам с Алексом здесь будет очень хорошо. Я постараюсь, чтобы ничто его не огорчало, ведь не даром женщину называют хранительницей очага".

Что ее тревожило, так это прохладные отношения со свекровью. Она прочила Алексу в жены дородную пышногрудую Эльзу Френкель, дочь своей подруги состоятельной еврейки – банкирши, с которой бы тот горя не знал, "катался, как сыр в масле". А тут, по ее словам, на пути встала эта вертихвостка, у которой, если что и есть, то красота, но и та от природы. По убеждению свекрови, с лица воду не пить, а красивая жена обязательно чужая любовница. Мысленно невестка возражала ей, и на это были веские основания. Ведь Вика успешно училась на третьем курсе экономического факультета. А экономисты и юристы нынче, когда чуть ли не на каждом углу кричат о рыночной экономике, на вес золота. Об этом она открыто не говорила свекрови, лишь иногда жаловалась Алексу.

"Слюбится, все перемелется, – успокаивал он ее. – Детишки пойдут, вот увидишь, оттает сердце у матери. Внуки – это такая сила…"

При мысли, что у них будут дети, Вика нежно склоняла голову на плечо Алекса. Он осторожно гладил ее по голове, перебирая пальцами нити каштановых волос.

Женщину будто обдало теплой волной, когда она вспомнила об этих счастливых минутах. Думать об Алексе и знать, что сейчас он далеко и не может ее обнять, было мучительно больно, и она решила отвлечься. Легла на диван-кровать и принялась размышлять над событиями первой половины дня.

"Какой потешный дядя Лева с Матильдой! Не взял с меня ни копейки, – улыбнулась она, воочию вообразив фотографа. – Может он специально прикидывается добряком, чтобы заманить в ловушку, в секс-притон. Не замыслил ли он использовать мои фотографии для какого-нибудь порнографического издания, сделав из них монтаж либо коллаж? Как это до меня сразу не дошло! Возможно, демонстрируя свое бескорыстие, он рассчитывает путем шантажа добиться согласия на съемки с натуры. Ну, дудки, ничего у него не выйдет. Приедет Алекс и все образуется. А вообще фотограф забавный и вряд ли он станет рисковать своей репутацией". Утешало то, что и другие девушки, женщины и дети на пляже охотно позировали дяде Леве.

Резко, настойчиво зазвонил телефон на тумбочке. Вика, вздрогнув от неожиданности, догадалась, что это междугородка. С волнением подняла трубку, поднесла ее к уху и услышала родной голос:

– Вика, прелесть моя, как ты там устроилась?

– Отлично, милый Алекс. Мне без тебя грустно, я сейчас заплачу, – она понарошку всхлипнула в трубку.

– Не плачь, малыш. Потерпи, завтра я буду у твоих ног, – пожалел он. – Вечер подарит нам встречу. Торги прошли удачно, сверх моих ожиданий. Свалилась куча денег, и у нас будет повод хорошо отпраздновать это событие. Что ты молчишь, Вика, богиня моя? Я хочу слышать твой голос. Мне очень не хватает тебя, моя ласковая женушка…

Корецкий замолчал, слышалось лишь его напряженное дыхание.

– Знаешь, я уже успела немного загореть и покупаться, – похвасталась она. – В день приезда не поленилась и вечером пошла купаться. Отыскала очень уютную бухточку в километре от пляжа, мне подсказали, что она называется Синее Око. Правда, очень поэтично? Ты не представляешь, какое это блаженство – ночные купания. Они тебе обязательно понравятся, и мы будем ходить в бухточку вместе, а то одной страшновато. В прошлый раз мне послышались мужские голоса.

– Что? Какие голоса? – всполошился Алекс.

– Да там, в бухточке, о которой я тебе только что говорила, – ответила она. – Знаешь, Алекс, это все так таинственно и интересно. По телефону обо всем не расскажешь. Приезжай, милый.

– Дай слово, что до моего приезда ты не будешь ввязываться ни в какие авантюры, – строго потребовал он. – Я ведь знаю твой характер. Начиталась детективов, и теперь тебе везде грезятся кошмарные истории. Имей в виду: в реальности больше опасностей, чем в книгах и фильмах, будь осторожна. От мужчин держись подальше, ты ведь у меня такая хорошенькая и соблазнительная. Умоляю тебя.

– Хорошо Алекс, спасибо за комплимент. Ты знаешь, я очень послушная жена, – вздохнула она. – Да, не забудь захватить с собой крем для загара, а то я боюсь обгореть. Кожа начинает шелушиться.

– Больше ничего не забыла? – ласково спросил Алекс и добавил. – А шампанское и цветы? Или ты к ним равнодушна?

– Это по твоему усмотрению, милый. Для меня ты – лучший подарок,– рассмеялась она, и связь неожиданно оборвалась.

В это время телефонные каналы в южном направлении сильно перегружены, а мобильной связью еще не была охвачена территория. Прождала у телефона минут двадцать. Уже было решилась сама набрать через код домашний номер, но вспомнила, что Алекс не сказал, откуда он звонил. Случайно напороться на свекровь у нее не было ни малейшего желания. Та своим надменно-грубоватым голосом, неизменными нравоучениями неразумной строптивой невестке могла испортить приятное впечатление от разговора с Алексом.

Вика, совершенно нагая, встала с постели. Увидела свое отражение в зеркале и вдруг смутилась, словно в комнате находился кто-то посторонний и украдкой подглядывал за ней. Женщина, не без огорчения, что лучшие наряды упакованы в чемодан, который привезет Алекс, надела красно-белое комбинированное платье. Ей очень хотелось появиться на ужине в чем-нибудь новом, пофорсить перед печальными взорами отцветающих дам и их стареющих мужей, которые, видно, не первый сезон нежатся на золотом песке, тогда как простые смертные довольствуются ролью дикарей, проживая в палатках.

За ужином Корецкая раздумывала: пропустить ночные купания или остаться верной своему зароку – продолжать их регулярно. Благо от этих мыслей ее никто не отвлекал. По-видимому, в послеобеденное время слишком откровенно на нее глядевшие мужья получили от ревнивых жен суровый инструктаж и теперь вели себя, как почтенные отцы благородных семейств". Если я сейчас пропущу купание, один раз позволю себе расслабиться, то не смогу отказать себе в этом и в другой раз, – размышляла москвичка. – Нет, я должна преодолеть свою слабость и пойти. А завтра, когда прилетит Алекс, предо мной не возникнет никакой дилеммы. И я его приучу к ночным купаниям, очень полезным для здоровья. Не все же мне быть скромной послушницей, надо когда-то и свой характер, волю проявить…" С решительностью на лице она поднялась в свой номер. Собрала в пакет вещи: полотенце, зеленую резиновую шапочку пловца. Взглянула на часы – 20.15 и заторопилась по ступеням вниз к подъезду. Через двадцать минут она была уже на пляже. К ее удивлению, десятка два мужчин и женщин купались в море.

Солнце уже скрылось за нависшим над берегом склоном и кронами деревьев. Широкая тень легла на песок, на топчаны, на прибрежную гладь воды, где еще плескались люди. Вдали от берега море блистало в красноватых бликах заходящего солнца. На волнах раскачивалась великолепная яхта, будто сошедшая со страниц гриновской феерии "Алые паруса". А над ней резвились белокрылые чайки.

"Значит, не одна я – любительница ночных купаний, – обрадовалась Корецкая и решила остановиться в этом месте – среди людей будет веселей". Но вдруг вспомнила, что забыла прихватить с собой сухое нижнее белье. Одно дело, когда плаваешь днем, солнце за час высушит купальник, и совсем иное – вечером и ночью.

Ей ничего не оставалось делать, как пройти к облюбованной ею бухточке Синее Око, подковкой врезавшейся в скалистый берег с древним гротом. Там, как и в прошлый раз, Вика могла раздеться догола, не опасаясь быть увиденной. В миле от берега в сгустившихся сумерках, словно на якоре, застыла яхта. Последний отблеск заката скользнул по ее парусу и погас.

Корецкая обернулась, вглядываясь в пугающую темноту прорезанного в скале грота. Его происхождение было для нее не ясно: то ли это результат воздействия воды и ветра, то ли выработки, оставленные человеком. Завтра днем они с Алексом обязательно обследуют здесь каждый уголок, облазят все скалы. Прекрасное место для уединения, для любви.

Вдруг за спиной послышался шорох. Со скалы сорвался и шлепнулся в воду камешек. Шурша крыльями, из грота вылетела незнакомая птица. Вика вздрогнула, зорко всматриваясь в темноту. "Вот трусиха, наверное, это летучая мышь", – пожурила она себя.

Но ощущение того, что за ней кто-то следит, не оставляло девушку. Чтобы избавиться от него она силою воли подавила страх. Предусмотрительно, дабы не потерять, сняла золотую цепочку с кулоном, наручные часы и не успевшее врасти в кожу обручальное кольцо. Оно легко поддалось и поэтому в воде могло соскользнуть с пальца и кануть. Потом разделась, положила вещи в пакет.

Спрятала его за омытый штормами и выбеленный солнцем, утонувший в прибрежном песке большой валун. Нагишом смело вошла в мерцающую фосфором воду. Удивительно теплые, как парное молоко, струи приятно ласкали ее гибкое тело. Поплыла, с радостью ощущая легкость и гибкость тела, плавные гребки руками. Легла на спину, будто паря в невесомости.

Ночь была тихая, безлунная. Вдалеке на изгибе береговой линии сверкали огни пригородного рыбацкого поселка. Корецкая повернулась лицом к гроту и замерла. Из глубины черного чрева метнулась чья-то большая тень. Страх мгновенно сковал движения девушки. Вместо того, чтобы поплыть прочь, она повернулась к берегу, к одежде и опоздала…

3. Тревога Алекса

Прерванная телефонная связь с юной женой огорчила Алекса. Конец разговора получился без милого ему "нежно обнимаю и целую". Он недостаточно убедительно наказал жене быть осторожной, не предпринимать действий, представляющих для нее опасность.

Несколько раз пытался набрать код, но линия связи была занята. Тогда он заказал переговоры через телефонистку. И как ни уговаривал соединить быстрее, раньше чем через час она не обещала. "У нас масса заказов", бесстрастным голосом, подобно автоответчику, сообщила телефонистка. Чтобы скоротать время, пока родители смотрели в театре балет "Жизель", Корецкий занялся сборами в дорогу.