Владимир Аджалов
И Он пришел
Глава 13
День восьмой. Среда. Россия, Беслан
К заутрене в старую церковь маленького города на юге России собралось неожиданно много людей. В основном это были женщины, разных лет. Все они были в черных платках. Они уже давно не снимали эти траурные платки. Трагедия, которая произошла в этом городе, была известна всему миру. Этот город назывался Беслан.
Матери и бабушки детей, погибших здесь при захвате школы террористами, пришли сегодня с утра к местному батюшке не с пустыми руками. Собранные ими скромные деньги были предназначены для того, чтобы заказать молебны во спасение. В поздних ночных выпусках новостей они увидели репортаж о захвате подростков-инвалидов в далеком городе Риме.
Их собственная боль от потери детей еще оставалась очень острой. Чужое несчастье было воспринято как свое. Деньги были собраны этими очень небогатыми женщинами от всего сердца. Не все они считали себя православными. Но этот храм фактически стал местом их встречи. Разные люди – и хорошие, и не очень – пытались объединить их в какие-то организации. Но здесь у них была своя организация, ни от кого не зависящая и никому ничего не обещающая. Здесь они молились Богу о спасении душ их невинно погибших детей. Здесь же и помогали друг другу, чем могли.
Батюшка ранее служил в одном из городков под Москвой. Он сам попросил перевести его сюда после трагедии в Беслане. Ему казалось, что он может помочь потерявшим детей людям найти хоть какое-то успокоение. Когда-то он тоже потерял сына. Его убили неизвестные подонки, когда парень возвращался домой после школьного выпускного вечера.
Они не могли с матушкой больше иметь детей, его об этом в свое время предупредил врач, когда отдавал ему в роддоме ребенка. После гибели сына они с матушкой взяли на воспитание двух приемных детей. В Беслане считали, что батюшка действительно имел право быть здесь пастырем.
Он не стал брать деньги, а полез сам в карман, добавил еще и показал на стоящий посреди церкви опечатанный ящик. Там собирались деньги на ремонт храма.
– Я буду ежедневно служить молебен во спасение отроков, захваченных террористом. И я сообщу об этом в гостиницу, где это произошло. Пусть родные и близкие этих детей знают, что наши сердца с ними. Да поможет им наша молитва! Аминь.
Глава 14
Среда. Италия, Рим
Ранним утром в кафе напротив гостиницы в Риме, опустевшей и оцепленной вооруженными солдатами, сидели за столиком три человека. И по возрасту, и по комплекции, и по манере поведения сразу было видно, что это два подчиненных и шеф.
Старшим за столом действительно был управляющий директор и совладелец крупного европейского медиахолдинга. Компанию ему составляли два его лучших бойца, руководители ведущих отделов. Эти двое были даже внешне похожи: оба среднего роста, сухощавые, подвижные. Они и одевались примерно одинаково, просто потому что им нравился один стиль одежды – что-то среднее между официальным и спортивным. Их резко отличали только цвет и длина волос. И в компании, и в кругах около нее их уже давно звали просто – Брюнет и Блондин.
Встреча началась далеко за полночь. Разговор был довольно тяжелый. Шеф, мужчина крупный и сильный, был откровенно возмущен нерасторопностью своих работников. Чрезвычайное происшествие не где-нибудь за океаном, а под носом, в городе, где их знает каждая собака, где находится их штаб-квартира, – и они не в первых рядах!
Шеф слов не подбирал и выражался очень свободно. Хозяин кафе давно бы попросил его говорить потише, если бы эти трое не были одни. Но уже часа четыре как прошло распоряжение об эвакуации всего квартала, окружающего гостиницу. Это были его последние клиенты в ближайшие день-два. Они уже покушали на хорошую сумму, неплохо выпили и могли заказать еще что-нибудь на дорожку.
Действительно, шеф как раз махнул рукой и попросил себе еще двойную порцию коньяку. Подчиненные вежливо отказались.
– Значит, давайте договоримся так, – стал подводить итоги разговора шеф. – Сейчас вы бросите жребий, кому дальше топтать эту тему. Кто проиграет – сейчас же выберет себе другую тему сам. Хороших тем вокруг всегда навалом. В течение недели я хочу видеть на нашем канале настоящий сенсационный репортаж. Кто сделает – того проведу через совет директоров на свое место с нового года. Я все равно решил на покой. Если за неделю ничего не родите – ну, значит, вы слабаки, а я старый дурень. Столько лет растил хрен знает кого! Тогда еще проще – я не просто уйду, а продам свою долю совладельцам, они давно уговаривают. Я-то все в независимость играл. А эти попрактичнее. Они мечтают поиграть в большую политику, то есть выгодно лечь под правильную партию. Только тогда, сами понимаете, натащат они своих ставленников, может бесталанных, зато до дури преданных. Каждому под этот репортаж бросаю на корпоративную кредитную карту по двадцать тысяч евро. Если чувствуете, что не сделаете ничего пристойного – лучше не тратьте, вычту из зарплаты. Вопросы есть? Нет вопросов. Тогда бросайте!
Блондин вынул из кармана два евро, выбрал сторону с цифрой, бросил монетку, ловко поймал и открыл ладонь. Горячая свежая тема была его. Он довольно пригладил длинные кудри и спросил у шефа разрешения бежать.
Тот спокойно сказал:
– Беги, только не наглей сильно по пути, а то споткнешься.
Брюнет после недолгого раздумья сказал шефу, что попробует раскрутить недавно мелькнувшую информацию о продаже тела «как бы Христа»:
– Слишком легко затихла эта история. И Ватикан молчит, чувствую, что тут что-то есть.
Шеф покрутил головой, но возражать не стал:
– Твой риск, твой выбор. Действуй!
И этот побежал, понимая, что неделя для очень крутого репортажа – это почти ничего.
Только теперь хозяин кафе разрешил себе подойти к столику поближе.
– Приноси уж всю бутылку да присаживайся, старый приятель. Не думаю, что мы с тобой сейчас побежим в испуге по домам, – сказал ему гость.
Так и произошло. Они пригасили свет, чтобы не привлекать внимания, и не спеша еще часа два вспоминали старых друзей и подруг. Расставаясь, гость заплатил за все с лихвой и уже на пороге спросил:
– Ты как думаешь, кого мне поставить из них на свое место?
– Если хочешь, чтобы было больше прибыли, то Блондин пошустрее будет. Он парень способный. На многое способный. Ты меня понимаешь. А если хочешь сохранить лицо у канала, то ставь Брюнета. Он, когда с тобой разговаривает, в глаза смотрит.
* * *
Тем временем в самой гостинице, в комплексе на крыше, никто, естественно, не спал. Телевизионный экран, что висел в комнате у ребят, теперь был постоянно включен на одном из новостных каналов.
После того, как Феликс из их комнаты что-то взорвал, ребята сразу притихли. Он не сразу стал объяснять, что происходит, ушел опять из комнаты и вернулся минут через десять. По пути он захватил стоявшую у входа в комнату вторую сумку и поставил ее на стол под телевизионным экраном.
Из сумки Феликс достал небольшой, но тяжелый металлический конус, внизу диаметром сантиметров в двадцать, на квадратном основании. Он что-то включил в основании, повернулся к лежащим ребятам и произнес речь:
– Эй, уроды, слушайте меня внимательно! Вот это – боеголовка от снаряда, она со смертельным газом. Газ качественный, в Великом рейхе барахла не делали. Много таких снарядов еще лежит около одного затопленного корабля в Гданьском заливе. Черные ныряльщики за скромную мзду достали мне пару снарядов. Я снял головку со снаряда: лететь ей никуда не нужно. Оболочку, когда придет час, разорвет смонтированное мной лично снизу вполне современное взрывное устройство. Предупреждаю сразу: при попытке взять это со стола, оно сработает. И со столом не советую двигать – тоже сработает. И на меня не советую бросаться – тоже сработает, я все предусмотрел. Так что лежите себе тихо и ждите. Если со мной договорятся – может, и останетесь доживать свой уродский век. А если не договорятся – дружно похрипите немного, и все дела. Ты, медик, тоже все слышал?
Медбрат кивнул.
– Смотри за уродами, они мне живые пока нужны. Халат и карточку давай сюда, больше они тебе не понадобятся.
И Феликс удалился в подсобку, из которой через минуту выкатилась в дверь одна из кроватей. Без слов стало понятно, что медбрату впредь придется располагаться на кухне.
Головка с газом выглядела натурально, это был явно не макет. Металл был старый и местами изъязвленный. По-видимому, это были следы коррозии от морской воды. Лежавший ближе всех парень из Турции сказал, что видит сбоку вроде начало хорошо сохранившейся какой-то надписи или рисунка.
– А в центре вижу что-то типа химической формулы. Формула напоминает бабочку. В центре бабочки буква «Р», в смысле «фосфор», а от нее в разные стороны идут четыре черточки. От каждой черточки – еще какие-то химические символы. Слева вверху формула длиннее, снизу покороче, но буквы не прочитать. А справа точно сверху «O» – кислород, а снизу «F» – как «фтор».
После небольшой паузы откликнулся Индус. Темнокожий паренек с тонкими чертами лица говорил не спеша, с расстановкой, немного отдыхая после каждой фразы:
– У меня мама пострадала в результате аварии на химзаводе. Она полгода после аварии жила, меня доносила, а потом умерла. А я вот такой получился – как русалка, ноги срослись напрочь. Так что на химию у меня пунктик с малолетства. Разбираюсь немного. Думал, когда стану постарше – разработаю универсальное противоядие, чтобы у всех работников химзаводов с собой было в кармане на всякий случай. Судя по всему, в этой железке зарин. В любом случае, если буква «Р» в центре такой формулы-бабочки, это один из фосфорорганических ядов. Их тогда, в период Второй мировой, примерно двадцать тысяч тонн в год производилось. Названия разные: зарин, зоман, табун, – а действие одинаковое. Это нервно-паралитические яды. Они блокируют у человека один очень важный фермент, который отвечает за передачу нервных импульсов. Грубо говоря, мышцы перестают управляться, человек не может дышать – и все. Если в этой штуке такой газ, то дозы хватит, чтобы уложить нас за несколько секунд. А потом, по мере растекания газа, отключится вообще все живое в радиусе не меньше километра.
Все притихли. Потом Турок спросил:
– Раз яды старые, против них давно уже есть противоядия?
– Ты прав, – ответил Индус. – От таких ядов используются вещества, которые восстанавливают передачу нервных импульсов. Но, как ты понимаешь, у меня в аптечке с собой таких веществ нет. Был бы доступ в интернет, мы бы чего-нибудь сообразили. У нас, вместе взятых, лекарств разных прорва. Может быть, и можно бы чего-нибудь схимичить, но это если бы… А так – все, что посоветую: когда рванет, нужно максимально укутаться, яд действует и через кожу. Оставить нужно только нос и дышать сквозь мокрое полотенце, – может, спасатели и успеют. Если у кого есть активированный уголь – ну тогда в полотенце его под нос заверните, получится почти противогаз.
Потом ребята смотрели интервью Феликса «в прямом эфире». Стали понятны его требования. Было ясно и то, что эти требования никто удовлетворять не будет.
На какое то время в комнате наступила тишина. Телевизор приглушили – ничего нового там не было.
Еврей сказал:
– Вот уж не думал никогда, что мне пригодятся инструкции для заложников. У меня есть в компьютере. Зачитать?
– А что тут зачитывать? – сказал Американец. – На нас эти рекомендации тяжело натянуть. Первая реакция прошла, никто из нас на Феликса не кинулся. Обычно сразу кто-то из заложников не выдерживает, и его террористы убивают. Но нам кидаться как-то сложно. А потом в этих инструкциях советуют осмотрительно и терпеливо бороться за выживание. Нас этому учить не нужно. Всю сознательную жизнь так и живем.
Немец продолжил:
– Похоже, во всех странах одну и ту же тюльку по правилам поведения заложников рассылают. Давай еще вспомним про Стокгольмский синдром. Это когда заложники чуть ли не лучшими друзьями террористов становятся. Одна тетка в Стокгольме так за террориста потом и замуж вышла. У нас появились желающие выйти замуж за Феликса?
Ребята дружно хрюкнули, хотя веселого на самом деле было мало. Разговор завял. Примерно час было тихо, каждый по-своему обдумывал случившееся.
После этой относительной тишины все принялись за одно и то же. Все достали свои ноутбуки и стали писать прощальные письма родным и близким. Они были очень стойкие ребята, они учились стойкости с самого детства, поэтому не было ни слез, ни истерик. Было слышно только легкое постукивание по клавишам.
Они не надеялись отправить свои послания сейчас. Красивый коммутатор доступа в интернет висел рядом с экраном телевизора совершенно бесполезно, светодиод – индикатор напряжения не светился.
Еще примерно через час, когда началась утренняя заря, со стороны ближних ко входу кроватей, на которых были Еврей и Индус, послышался негромкий разговор. Потом Индус громко, со смешным акцентом выругался, и по кроватям из рук в руки пошла написанная Евреем записка. Никто так и не спал, разве что начали подремывать, и будить долго никого не пришлось. Каждый читал записку и передавал далее.
Записка докатилась до крайней кровати, где располагался Китаец. Тот прочитал и достаточно громко, чтобы все слышали, сказал:
– Это ты очень вежливо выразился, надо попросить Русского или Немца, они умеют круче.
Все хмыкнули. Текст был следующий: «Когда Феликс скомандовал: „К стене!“ – медбрат стоял около нас с Индусом, но побежал через всю комнату к дальней стене. Тут рядом, гораздо ближе, были две другие стенки. Откуда он знал, что будет взрыв и в какой стороне будет взрыв?»
Еще минут через тридцать Китаец вдруг тихо зашептал соседу – Русскому:
– Смотри сюда!
Русский – крупный, наголо бритый парень – с трудом повернулся к Китайцу и увидел на его классном новеньком ноутбуке изредка помаргивающую синюю кнопочку. Они стали перешептываться, что-то крутить и приспосабливать.
Потом Русский долго чего-то набирал у себя на компьютере крупными буквами и показывал Китайцу, а тот, в свою очередь, быстро шлепал по клавишам и что-то настраивал у себя в компьютере. Когда они закончили свою работу, по рядам побежала новая записка, от Китайца. Теперь она продвигалась гораздо медленнее, каждый задумывался перед тем, как передать далее. Только Индус, прочитав записку, стремительно написал в нее несколько строк и вернул соседу, шепнув:
– Всем надо прочитать мой ответ!
Еврей прочитал слова Индуса, быстро добавил от себя пару фраз и послал записку назад, в сторону Китайца.
Послание Китайца было следующее: «Ребята, я в самом углу, и тут есть чуть-чуть сигнал Wi-Fi. Русский зачистил провода наушников, мы поупирались, и теперь антенной работает вся моя кровать. Сигнал слабенький, но все же есть. Там запаролено. Русский берется влезть без пароля, но только на шестьдесят секунд в день, он знает, как это организовано. Какие идеи, на что потратим этот шанс?»
Индус ответил четко: «Если у тебя есть надежный человек, пошли короткое письмо. Попроси найти в Сети и переслать какой-нибудь простой рецепт приготовления противоядия (антидота) от зарина».
Еврей добавил: «Больше ни с кем не связывайся. Наши родные не смогут удержать внутри себя. Информация о контакте утечет, дойдет до новостей, Феликс отберет компы, и шанс оборвется».
Китаец получил письмо назад, прочитал и сказал так, чтобы все слышали:
– О’кей, попробую.
Через несколько минут напряженного сопения он поднял неестественно тоненькую правую руку, сжал ее в кулак и резко опустил локоть с коротким словом:
– Йес!
Все поняли, что письмо ушло. Первый раз за последние часы ребята немного повеселели. Индус позвал медбрата, и начался неспешный ранний завтрак, объединенный с несостоявшимся вчера ужином.
Глава 15
Среда. Испания, Канарские острова, Тенерифе
Сотрудник Канарской астрофизической лаборатории Ригоберто Мануэль Мендес ехал ранним утром заступать на смену. Его смена начиналась в восемь утра, сейчас было только около шести. Он выехал с большим запасом и сейчас хвалил себя за предусмотрительность. Погода сегодня преподнесла неприятный сюрприз. Автомобиль не успел еще серьезно подняться с побережья вверх по горной дороге, как въехал в пелену густого тумана. Семья Риго, как его звали все родные и близкие, жила в городе Гуимар, почти на побережье. Практически никто из обитателей острова не жил на высоте более двух-трех сотен метров над уровнем моря.
Обсерватория же находилась высоко в горах. Туда и в хорошую погоду с побережья было не менее двух часов пути, в основном по извилистой горной дороге. Большинство работников обсерватории были люди приезжие, с континента. Они проводили почти все время наверху, живя в общежитии при обсерватории.
Риго был единственным научным сотрудником – уроженцем этих мест, и он заслуженно этим гордился. Получить приличное общее образование здесь, на маленьком острове, еще было можно. Но стать специалистом в такой области, как астрономия, – практически нереально. Только большая мечта и упорство плюс врожденные способности к точным наукам привели Риго к цели.
Сначала он получил образование инженера-механика. Потом устроился на мизерную зарплату в обсерваторию. За десять лет Риго прошел путь от стажера до ведущего инженера по обслуживанию оборудования обсерватории. Одновременно шаг за шагом, заочно обучаясь и сдавая курс за курсом, он шел к намеченной цели. Его не устраивало просто обслуживать астрономические приборы. Он хотел сам стать астрономом.
Сначала некоторые научные сотрудники подтрунивали над ним. Постепенно все оценили его скромность и трудолюбие, и мечта Риго со временем стала общей. Когда он получил желанную степень и был официально переведен на должность научного сотрудника, праздновала вся обсерватория.
Сегодня вести машину приходилось, что называется, шепотом. Риго хорошо знал и любил свой остров. Такой туман в это время года мог означать лишь одно.
Этой ночью, месяца на полтора раньше обычного, температура воздуха наверху опускалась ниже нуля. Примерно через час медленного движения вверх по извилистой дороге он вынырнул из тумана, оказался над ним. Сколько лет Риго наблюдал эту картину – и продолжал ей удивляться. Всего два с половиной километра над уровнем моря – но насколько другой мир, другая природа, другие мысли! Внизу жарко, круглый год толпы туристов, торговцы и экскурсоводы. А еще всякая мелкая пакость, которая заводится в местах скопления людей: карманники, аферисты всякие. Здесь – красота и чистота.
Дорога далее шла через кратер бывшего вулкана. Последнее крупное извержение этого вулкана видел Христофор Колумб на своем пути в Америку. Пейзаж внутри огромного бывшего кратера радиусом в несколько километров потрясал каждого, кто впервые его видел. Не случайно именно здесь лучшие кинокомпании мира снимали фантастические фильмы. Величественная красота была действительно неземной. По краям гигантского кратера стоят невысокие скалы. Огромное внутреннее блюдце заполняет застывшая лава разных оттенков от черного до красного цвета. Всюду только хаотическое нагромождение огромных глыб. Небольшими пятнами скучилась растительность – скудные, необычной формы кустарники.
Риго привык к этой картине. Но сейчас он понял, что сегодняшний пейзаж был даже для него необычен. Восход солнца начался как раз тогда, когда автомобиль выехал из тумана на плоскогорье. Сегодня все было еще прекраснее, чем всегда. За всю свою жизнь Риго не довелось наблюдать такого зрелища. Вся поверхность земли, скалы и обломки лавы – все это тихо дымилось. Клубы белого цвета медленно поднимались над землей и таяли в воздухе. Ветра почти не было, картина была безмолвна и торжественна.
Риго понимал, что это, по-видимому, остатки тумана. Но впечатление было такое, будто камни, вся поверхность земли были еще недавно раскалены и сейчас остывают. «Так выглядела Земля сразу после сотворения», – благоговейно подумал он. Хорошее, доброе чувство осталось от увиденного зрелища, как от неожиданного и приятного подарка.
В обсерватории на входе Риго, как всегда, сначала выпил чашку кофе. Простенький автомат стоял в маленьком баре под плакатом со словами Герберта Уэллса. Плакат гласил: «Ни одно животное не станет смотреть вверх… Только это нелепое создание – человек – тратит время попусту, глазея на небо».
Сегодня в обсерватории Риго ждала обычная работа. Группа сотрудников, в которую он входил, принимала участие во всемирной программе поиска внеземных цивилизаций. Программу уже давно собирались сворачивать по всему миру. Спонсоров становилось все меньше и меньше. Этой программе было более пятидесяти лет. Группы энтузиастов работали по этой программе в обсерваториях, расположенных в разных местах земного шара. Они все по согласованной программе осуществляли непрерывный поиск радиосигналов, похожих на осмысленные. Ничего похожего на сигналы инопланетного разума за все время существования программы обнаружено не было.
Принимая смену от своего приятеля и коллеги, Риго даже не спрашивал его, есть ли что новенькое. Задавать такие вопросы в их группе давно стало дурным тоном: если что-то попадалось интересное, дежурный рассказывал сам при сдаче смены.
Алгоритм слежения был разработан под единственный радиотелескоп, выделенный на обсерватории для программы. Ручная работа была сведена до минимума. Основной интеллектуальной забавой было опознавать появляющиеся время от времени новые сигналы. Часть из них была природного происхождения. Как правило, это были слегка изменившиеся старые знакомцы. Было приятно узнавать среди них сигналы от вспыхнувших миллионы лет назад сверхновых звезд или следы неведомых нам космических катаклизмов. По-настоящему новые сигналы этой природы приходили редко. В последнее время в основном попадались обрывки сигналов от творений рук человеческих.
Когда Риго увидел на экране новый, довольно сильный сигнал, он его привычно определил как «спутниковый». Запись пошла автоматически, он стал прикидывать координаты спутника. Через несколько минут Риго понял, что источник находится не на земной орбите, а явно подальше.
Это было гораздо интереснее обычного орбитального спутника. Не так уж много дальних запусков было совершено с Земли. Риго стал перебирать в памяти, сигнал какого аппарата он может видеть. Ничего на ум из действующих проектов не приходило. «Может быть, это потерянный аппарат», – подумал Риго. Таких дальних потерянных кораблей насчитывалось не менее двух десятков.
Это было бы очень интересно и престижно – найти подобный потерянный объект. Пока он размышлял, руки автоматически настроили слежение за неопознанным источником сигнала. Вся поступающая информация в режиме реального времени стала выкладываться на специальный раздел сайта их лаборатории. При этом прошла автоматическая рассылка электронных писем-оповещений руководителям групп всех обсерваторий, участвующих в программе.
Сигналы от неизвестного объекта тем временем обрабатывались анализатором. Параллельно с простой, аналоговой, записью сигнала, прибор пытался определить скорость передачи. Если передача идет от современного устройства, то сигналы должны быть в цифровом виде. Старенький анализатор начал «снизу», постепенно повышая так называемую скорость синхронизации, скорость своей внутренней частоты. При совпадении частот происходит синхронизация, и далее запись сигналов будет вестись наилучшим образом.
Примерно через минуту Риго обратил внимание, что анализатор продолжает «пыхтеть», но никак не может определить скорость передачи сигналов от объекта.
Риго задумался. Обычно с космических объектов сигналы не очень скоростные. Это ведь не репортаж с хоккейного матча. Тем более если аппарат дальний. Чем дальше аппарат – тем шире и слабее импульсы сигнала, долетающие до Земли. Поэтому и ниже должна быть скорость передачи, чтобы сигнал уверенно принять на Земле.
Значит, или анализатор сломался, или… Риго вскочил со стула, чтобы взглянуть на индикатор текущей скорости синхронизации. Анализатор уже проскочил скорость в пять мегабит в секунду и продолжал «лезть» наверх! В аппаратах, запущенных с Земли, таких скоростей передачи не было никогда.
Риго понял, что нужно срочно будить шефа группы.
Через несколько часов был осуществлен поворот станций слежения практически всех серьезных астрономических обсерваторий мира. Те, кто находился в тени, с нетерпением ждали, когда Земля повернется «нужным» боком.
Секретности в подобных исследованиях не было. Исследование дальнего космоса уже давно перестало представлять какой-либо интерес для военных и спецслужб.
Интерес к сигналам вспыхнул во всем мире. В прямой трансляции в интернет с сайтов астрономических обсерваторий потекли получаемые сигналы. Их источником был неизвестный объект, предположительно находящийся на расстоянии одного светового дня от Земли. Средства массовой информации сосредоточили внимание на этой новости. Корреспонденты на все лады повторяли один и тот же вопрос: «Неужели это контакт?»