Полная версия:
Владимир Григорьевич Колычев Картель
- + Увеличить шрифт
- - Уменьшить шрифт
– Что, память вернулась?
– Нет, но внутренней гематомы нет, девочка идет на поправку. Дня через три можно будет выписывать. Вопрос, куда только, – и она выразительно посмотрела на Севастьяна. Дескать, если он следователь, то должен был установить личность потерпевшей.
– И для меня это пока вопрос, – развел руками Глушков.
– Что, ничего не узнали?
– Узнал. Василиса ее зовут. Ну, если она правильно назвала свое имя.
– Кому назвала?
– Несостоявшемуся насильнику.
Судя по заключению судмедэкспертизы, следов насилия на теле потерпевшей не было. Более того, даже девственная плева не повреждена. Так что Шемшуку очень повезло – отвечать ему придется за умышленное причинение вреда здоровью и применение насилия в отношении представителя власти. До пяти лет лишения свободы ему грозит, но получит два-три. А вот если бы дело дошло до изнасилования, тогда ему точно пришлось бы несладко.
– А ее пытались изнасиловать?
– Да, водитель фургона.
Севастьян осматривал куртку, которую Василиса оставила в машине. Не было там ничего такого, что помогло бы установить личность потерпевшей. Зато были обнаружены пятна бурого цвета, похожие на кровь. Экспертиза еще пока не дала своего заключения…
– За проститутку ее принял, пытался совратить, Василиса его укусила, и он ее ударил.
– Чем?
– Кулаком. Он у него как кувалда.
– Подонок!
– Ничего, он за это ответит.
– Это хорошо, что вы нашли преступника, – благодарно улыбнулась Елена Матвеевна.
– Ну, преступник он или нет, это установит суд. Но, в общем-то, подозреваемый сознался. Только вот непонятно, откуда взялась Василиса. Третий день уже пошел, а заявлений о ее пропаже не поступало.
– Может, сирота?
– Ну, может, и сирота. Но вряд ли беспризорная. Одежда у нее не из дешевых. Балетки фирменные, такие не меньше десяти тысяч стоят…
Балетки можно было и украсть. Или на панели на них заработать. Но Василиса не проститутка, Севастьян точно был в этом уверен. И вряд ли наркоманка. Возможно, кто-то просто пытался подсадить ее на иглу. От этого «кого-то» Василиса, видимо, и сбежала. Убежала от одного урода, чтобы попасть в лапы другого.
Преступник найден, изобличен, его ждет наказание. А дальше что? Нельзя выписать девочку в пустоту, значит, надо личность ее устанавливать, родственников искать.
В палату к больной Севастьян зашел в сопровождении Елены Матвеевны. Девушка полусидела на койке и листала глянцевый журнал. Повязки на голове уже не было.
– Привет, Василиса! – подмигнув ей, поздоровался Севастьян.
Девушка улыбнулась, с интересом глянув на него.
– Как здоровье?
– Ничего, голова не кружится, не тошнит, – бодро ответила она.
Голос у нее звенел как колокольчик. Севастьян вдруг загрустил. И все потому, что у его дочери тоже был такой же нежный и звонкий голос…
– Память не вернулась? – с надеждой спросил он.
– Нет, – вздохнула девушка.
– А то, что я назвал тебя Василисой, тебя не удивляет?
– Так меня Василисой и зовут, – удивленно вскинула она брови. – Да, меня Василисой зовут!
– А фамилия?
– Не помню. Но если вы скажете, я вспомню… Мне кажется, что вспомню…
– Иванова? – скорее в шутку, чем всерьез спросил Севастьян.
– Нет, не Иванова, – наморщив лоб, покачала головой Василиса.
– Кашеварова?
– Нет, и не Кашеварова… Не помню.
– А живешь где?
– Тоже не помню.
– Может, в Черноголовке?
– В Черноголовке? Нет, не в Черноголовке… А почему вы про Черноголовку спросили?
– А это название кажется тебе знакомым?
– Ну, слышала про Черноголовку… Но я там не жила…
– А что, вспомнилось что-то?
– Он про Черноголовку говорил…
– Кто он?
– Ну, человек…
– Какой человек?
– Большой такой! – Раскинув руки на всю ширину, Василиса обвела ими круг.
– Круглый?
– Бесформенный. И растекающийся.
– Растекающийся?
– Ну да, растекающийся. Как сливовое желе… Это я его таким вижу…
– Может, ты его таким видишь? – Севастьян достал мобильник, вывел на экран фотографию Шемшука, показал Василисе.
– А кто это?
– Водитель автофургона. Дальнобойщик. Это он ударил тебя по голове. Кулаком. Ты его укусила, а он ударил…
– Не помню.
– Он тебя в районе Черноголовки подобрал. И про Черноголовку мог говорить.
– Нет, это не он… А может, и он. Я не помню…
– А что ты в Черноголовке могла делать?
– Не знаю. Не помню.
– Но кто-то про Черноголовку тебе говорил.
– Ну, мне кажется, что да… Он когда вез меня, кому-то говорил…
– Куда вез?
– Не знаю…
– Кому говорил?
– Не помню… Ничего не помню, – Василиса пальцами сжала виски.
– Может, это ты говорила ему про Черноголовку? Может, тебе нужно было туда?
– Не помню.
– А родителей помнишь?
– Нет, не помню. Пытаюсь вспомнить, но не получается, – виновато посмотрела она на Севастьяна.
– И где жила, не помнишь?
– В Москве жила… Точно, в Москве… А где, не помню…
– Ну вот, уже что-то… – улыбнулся Севастьян.
– Да, это уже хорошо, – кивнула Елена Матвеевна. – Василиса, я тебе карту Москвы сейчас принесу, будешь смотреть и произносить вслух названия улиц. Вдруг вспомнишь.
Глушков одобрительно посмотрел на женщину: ему понравилась ее идея. Действительно, вдруг что-то щелкнет у Василисы в мозгу, когда она прочтет название некогда знакомой улицы. А там и номер дома вспомнится…
Елена Матвеевна ушла, а Севастьян взял девушку за левую руку и показал ей на следы от уколов:
– Наркотиками увлекаешься?
– Наркотиками?.. Нет, это в первый раз… И я не хотела…
Судя по выражению ее глаз, в голове у Василисы действительно что-то щелкнуло.
– Что ты не хотела?
– Ну, Женя предложил, а я сказала, что не буду…
Девушка зависла в напряженном раздумье. У Севастьяна зачесалось от желания узнать, кто такой Женя, но он не решился вклиниваться в ее мыслительный процесс.
– Женя предложил… Мы у него дома были… – медленно, растягивая слова, проговорила она. – Музыка играла… Шампанское было… Все, больше ничего не помню.
– А дом у него где?
– Не помню…
– Может, в Черноголовке?
– Не знаю… А Черноголовка далеко от Москвы?
– Километров пятьдесят…
– Ну, может, и там.
В палату зашла Елена Матвеевна, неся под мышкой автомобильную карту Москвы. Хорошо, если эта карта поможет узнать, где живет Василиса, и неплохо было бы выяснить, кто такой Женя и почему он предлагал ей наркотики.
Но стоило ли Севастьяну лезть в прошлое Василисы? Ведь он же нашел человека, который причинил ей физическую травму. Осталось только разыскать ее родителей, и можно умывать руки.
А вдруг Василисе угрожает опасность? Что, если ей нельзя возвращаться домой?.. В таком случае он должен принять участие в ее судьбе. Ведь если бы кто-нибудь заступился за его дочь, когда Шухов затаскивал ее в свою машину, она была бы сейчас жива…
Василиса начала с алфавитного указателя улиц, просмотрела все, но так ничего и не вспомнила. И карту она рассматривала очень внимательно, но и это не помогло. Про Женю она тоже ничего не вспомнила. Но Севастьян не унывал. Лед в ее голове тронулся, значит, рано или поздно воспоминания вернутся.
Глава 4
На этот раз все в порядке – и апельсины в пакете, и шоколад, и йогурты. И Василиса смотрела на Севастьяна не просто, как на следователя, чувствовала заботу с его стороны, поэтому в ее взгляде сквозила благодарность.
– Меня сегодня выписывают, – сказала она.
– Как это выписывают? – удивился Севастьян.
Он запретил заведующему отделением выписывать пациентку без его разрешения, но ведь у того свои начальники.
– Елена Матвеевна сказала, что не выпишут, – вздохнула Василиса. – А Олег Антонович говорит, что меня в приемник-распределитель отправить надо.
– Я его сам туда отправлю, – покачал головой Севастьян.
– Вы не нашли моих родителей?
– Нет. А ты ничего не вспомнила?
Василиса с сожалением развела руками и вздохнула, печально закатив глаза.
Севастьян держал руку на пульсе событий, но девушку, похожую на Василису, в розыск не подавали. Он и сам разослал ориентировки на нее, но пока все без толку. И память к ней не возвращалась. Третьего дня вспыхнула какая-то искорка в ее сознании, но так и не разгорелась.
– Завтра суббота, может, завтра по Москве прокатимся? – предложил он. – Вдруг узнаешь свой район?
– А если меня в приемник-распределитель отправят?
– Не отправят. Во-первых, должно быть решение суда. А во-вторых… – Севастьян запнулся и замолчал.
– Что во-вторых? – с надеждой посмотрела на него Василиса.
– Ну, ты могла бы пожить у меня… – неуверенно проговорил он.
Сама по себе идея хорошая, но его могут не понять. Как ни крути, а Василиса – малолетняя и симпатичная девушка, а он – взрослый мужик. А педофилов сейчас развелось столько, что запросто можно попасть под подозрение.
– Правда? – просияла она.
– Ну, не знаю…
– Что, жена не разрешит? – загрустила Василиса.
– Я не женат. В том-то и дело, что не женат. И живу один. А ты не совсем взрослая…
– Почему? Мне уже шестнадцать лет!
– Откуда ты знаешь, что шестнадцать лет? – вскинулся Севастьян.
– Откуда я знаю? – Она задумчиво приложила палец к переносице. – Не знаю… Но знаю, что мне шестнадцать лет.
В кармане у Глушкова завибрировал сотовый телефон. Звонила Елена Матвеевна.
– Севастьян Юрьевич, у нас проблемы! Василису выписывают! – дрожащим от волнения голосом сообщила она. – Надо вмешаться!
– Я знаю и обязательно вмешаюсь… Я здесь, у Василисы, а вы где?
Елена Матвеевна еще только подходила к больнице, и Севастьян спустился во двор, чтобы встретить ее.
– Мне позвонили, сказали, что Прокопов решил выписать Василису, – задыхаясь от быстрой ходьбы, сказала она. – А он у нас товарищ с большими странностями.
– Возможно.
– Надо с ним поговорить… Я и сама попытаюсь, но ведь он такой, что не послушает…
– Но Василиса не может вечно находиться в больнице.
– Почему вечно? Рано или поздно все прояснится.
– А если это случится поздно? – обескураживающе спросил Севастьян.
– И что вы предлагаете? – напряженно посмотрела на него Елена Матвеевна.
– Ну, если вы готовы взять на себя функцию инспектора, то я могу взять Василису к себе. Дом у меня небольшой, но со всеми удобствами. Сад есть…
Сад запущен, огород бурьяном порос, но Севастьян готов был навести порядок на территории. Проснулось в нем вдруг такое желание. Вместо того чтобы пиво по вечерам пить, можно ветки у деревьев подрезать, стволы побелить. Да и вообще…
– Сад?.. А что значит взять на себя функцию инспектора? – непонимающе смотрела на него Елена Матвеевна.
– Ну, может показаться странным, что я взял к себе домой малолетнюю девочку. А народ сейчас умный пошел, все вокруг воры да извращенцы… Вы меня понимаете?
– Думаю, что да… – кивнула она.
– Если вы будете навещать Василису хотя бы раз в день, вопросы отпадут… Хотя, если честно, я в этом не уверен, – замялся Севастьян.
Он чувствовал себя дураком, который сам же и выставил себя на посмешище. Известно же, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным… И дернул его черт взяться за гуж.
– Я могу навещать Василису и два раза в день… – задумчиво проговорила Елена Матвеевна. – Но что скажет ваша жена?
– Если бы я жил с женой, то вопросов бы не было. Но я в разводе, поэтому живу один.
– Теперь понятно, что вас смущает…
– Думаю, что я зря поднял этот вопрос. Поговорим с Прокоповым, пусть еще недельку Василису подержит.
– Неделю подержит, показания для этого есть. А что дальше?
– Думаю, за неделю ситуация изменится. Или мы что-то узнаем, или родители Василисы на нее выйдут… Кстати, сегодня она вспомнила, что ей шестнадцать лет. А может, и придумала, – озадачился Севастьян.
Они поднялись к заведующему отделением, не оставив ему никаких шансов, затем зашли в палату к Василисе.
– Я вспомнила! – радостно встретила их она. – Я вспомнила, где живет Женя! Я вспомнила его дом!
– И где он находится? – разволновался Севастьян.
– Не знаю… То есть я знаю, что это где-то на Осташковском шоссе, а где именно… Там деревня какая-то, за ней – поселок элитный…
– Может, ты и сама жила в этом поселке?
– Нет, я на машине туда приехала.
– На какой машине?
– Не знаю, может, на такси…
– А родителей своих вспомнила?
– Нет. Это все в темноте. А Женю вспомнила. И ребята с ним были. Ну, и девчонки. Все из нашего класса… Да, из нашего класса, точно из нашего класса! – просияла Василиса.
– Ну вот! А номер школы какой?
– Не знаю. Не помню… Так, обрывки какие-то кружатся в голове…
– Кружатся, – кивнула Елена Матвеевна. – А завтра сложатся в целую картину. Завтра ты назовешь номер школы, где учишься, и адрес, где живешь.
– Вы думаете?
– Я уверена.
Но, увы, прогноз врача не сбылся, и Василиса ничего интересного не вспомнила. Но про Женю она не забыла и вызвалась показать, где он живет.
Поселок действительно был элитным – дома как на подбор: высокие, красивые и, конечно же, дорогие. Только въезд в этот поселок почему-то не охранялся. Ограда, ворота, сторожка, шлагбаум – все есть, но въезд свободный.
– Вот Женькин дом! – Василиса показала пальцем на белый коттедж с коричневыми фахверками.
Дом был третьим по счету от бездействующего контрольного пункта. Высокая ограда из белого кирпича, красивые кованые ворота.
Севастьян вышел из машины, нажал на кнопку встроенного в калитку домофона. Ждать пришлось недолго.
– Что такое? – недовольно спросил густой мужской голос.
– Майор юстиции Глушков, Следственный комитет, – приложил Севастьян к глазку видеокамеры служебное удостоверение.
– Одну секунду! – Хозяин дома резко сменил тон.
И еще страх в его голосе появился. Во всяком случае, майору так показалось. Может, у него с законом нелады? Время нынче суровое, нечистые на руку дельцы уже далеко не так спокойны за свою шкуру, как прежде. Возможно, и за этим человеком какие-то грешки водятся.
К Севастьяну вышел средних лет мужчина с широкой залысиной на крупной и круглой как шар голове. Он не пытался изображать перед ним крутого, но чувствовалось, что нрав у него суровый, жесткий.
– Какие-то проблемы? – спросил мужчина, внимательно глядя на Севастьяна.
– Скажите, у вас есть сын?
– Сын?! А что с моим сыном не так?
– Его зовут Евгений?
– Ну, допустим…
– А я могу с ним поговорить?
– Зачем?
– У меня к нему несколько вопросов.
– Так вас мой сын интересует? – едва сдерживая вздох облегчения, спросил мужчина.
– Я могу с ним поговорить? – повторил Севастьян.
– Он что-то натворил?
– Надеюсь, что нет…
– Ладно.
Мужчина закрыл калитку и спустя время вышел за ворота вместе со своим сыном.
К шестнадцати годам девчонки обычно перегоняют в физическом развитии мальчишек, но в этом случае все было как раз наоборот. Если, конечно, Жене действительно было шестнадцать лет. Выглядел он на все восемнадцать – рост под метр восемьдесят, плечи широкие и жирные, брюшко. И голова крупней, чем у отца. И черты лица такие же тяжелые. Взгляд осмысленно-недовольный.
Василиса узнала его, вышла из машины:
– Привет!
Парень растерянно посмотрел на нее, затем перевел взгляд на следователя.
– Ну, что скажешь, Евгений… – Севастьян выразительно глянул на отца.
– Евгений Степанович… – подсказал тот. – Что скажешь, Евгений Степанович? Что ты там опять натворил?
– Э-э… Ничего, – попятился парень.
– Узнаешь Василису? – кивнул на девушку Глушков.
– Ну и что? – буркнул Женя.
Севастьян знаком велел Василисе вернуться в машину. Если она ему понадобится, он ее позовет.
– Степан… Извините, не знаю вашего отчества… Степан, я бы хотел поговорить с вашим сыном наедине.
– Степан Игнатьевич я. Степан Игнатьевич Дубенский, – неохотно представился мужчина. – А с сыном говорите при мне.
– Ну, как знаете… Вы в курсе, что примерно неделю назад ваш сын устраивал дома вечеринку? – глядя на Женю, спросил Севастьян.
– Не знал. Но догадывался.
– После этой вечеринки Василиса попала в больницу с черепно-мозговой травмой.
– Это не я! – шарахнулся парень.
– А кто?
– Санька за ней побежал!
– Куда побежал?
– Ну, Василиса убегать стала, а он за ней…
– А убегала она почему?
– Ну, не знаю, – отвел взгляд Женя.
– Почему она убегала? – Дубенский схватил сына за шкирку, с силой тряхнул и процедил: – Смотри, если девчонку изнасиловали, я тебе все там оторву!
Севастьян спрятал усмешку, глядя на сурового родителя. Изнасилование – это срок, а Степан Игнатьевич явно не желал этого для сына. Поэтому он делает вид, что сам готов наказать своего непутевого отпрыска с тем, чтобы затем договориться со следователем. Дескать, я понимаю, что так делать нельзя, но надо войти в положение… Только не войдет Севастьян в положение, если Василису пытались изнасиловать.
– Да никто никого не насиловал! – взвизгнул парень.
– А наркотики?
– Не было ничего такого! – побледнел Женя. И вдруг спрятал за спину правую руку.
И Севастьян сообразил, зачем он это сделал, и отец.
– А ну-ка!
Тепло на улице, а Женя в рубашке с длинным рукавом. В общем-то, ничего подозрительного, если не знать, что этот парень предлагал Василисе уколоться. Или даже заставлял ее это сделать.
Дубенский схватил сына за руку, закатал рукав, побледнев, заорал:
– Я тебя убью, барана!
На внешней стороне локтевого сгиба Севастьян заметил синяки от внутривенного укола.
– Употребление наркотиков – это одна статья, а организация притонов для потребления наркотических средств – другая. До четырех лет лишения свободы, – беспристрастно выдал Глушков.
– Ну, это еще доказать надо! – зло глянул на него взбешенный родитель.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
