Владимир Григорьевич Колычев Дочь за отца

Дочь за отца

Полная версия:

Владимир Григорьевич Колычев Дочь за отца

+ Увеличить шрифт
- Уменьшить шрифт

Но Кокон удержался от искушения сказать «да». Вдруг показалось, что Турман только и ждет повода, чтобы обострить ситуацию, а бить он умел – внезапно, точно и безжалостно. Сначала его завалит, потом всех остальных.

Впрочем, Кокон готовил себя к подобным действиям Турмана.

– Да нет, просто интересно.

– Тебя сейчас это не должно интересовать. Здесь сто двадцать штук, по тридцатке на рыло. Забирай и уезжай.

– Куда?

– Отпуск у тебя, через год жду обратно.

– По тридцатке на рыло? – в раздумье проговорил Кокон.

Вообще-то он старший, это его дерзкие планы срабатывали, он не боялся ничего, поэтому мог претендовать на половину от общей доли. А всем остальным по двадцатке. Такой вариант его куда больше устраивал. Тогда вообще от дел можно отойти. Шестьдесят штук зеленью – это реальный стартовый капитал, такой бизнес замутить можно.

– А что не так? – резко глянул на него Турман.

– Да нет, нормально все, – мотнул головой Кокон.

И снова Турман схватился за повод придраться к нему. Кокон остро чувствовал настроение своего босса, поэтому держал нож в рукаве. Пистолет сразу не выхватишь, ножом быстрей.

– А то, может, ты думаешь, что так и остаешься за старшего? – глянув на Рвача, спросил Турман.

– Все, закончилась делюга, – осклабился тот.

Кокон предостерегающе глянул на него и даже качнул головой. Нельзя им сейчас разобщаться, вместе надо держаться, ясно же, что Турман нарочно разгибает пальцы, ослабляя кулак.

– Журбан, ты со мной! – сказал Турман, требовательно глянув на пацана.

Журбан кивнул, молча подошел к сумке, наклонился, вытащил оттуда четыре «котлеты».

Полуха занервничал, встал за ним, занимая очередь. Рвач возмущенно распахнул глаза, то на одного глянет, то на другого. А вдруг ему денег не хватит!

На Турмана смотрел только Кокон. Только он один понимал, для чего тот выдернул из связки Журбана.

А Турман, в свою очередь, понимал, что Кокон начеку – врасплох его не взять. Но Турман почему-то ничуть не переживал и улыбался так, как будто все шло по плану.

И еще Турман бросил взгляд за плечо Кокона. Очень быстро посмотрел, не задерживая взгляд на человеке, который заходил к нему со спины.

Кокон резко с разворотом рванул в сторону. Он уже успел изучить местность вокруг себя, справа от него лежала большая, ветром сорванная с дерева ветка, нельзя не принимать ее в расчет.

Разворачиваясь вокруг своей оси, Кокон увидел Маркиза из ближнего окружения Турмана. Профессиональный убийца, о котором говорили, что он отошел от дел. Если так, значит, он вернулся, с пистолетом в руке. Маркиз шел, нацеливая пистолет с глушителем на первую по счету жертву.

Но Кокон уже находился в движении, не забывая о ветке за спиной, на которую его несло. А останавливаться он не собирался, потому что Маркиз уже собирался нажать на спусковой крючок.

Киллер выстрелил, но в тот момент Кокон уже падал, пуля прошла над ним.

– Эй, что за дела?

Рвач опомнился, вырвал из-за куртки пистолет, Маркизу пришлось отвлечься. Он перенес огонь на Рвача, уложив его точным выстрелом в голову. А Кокон тем временем приподнялся с земли и прыжками на полусогнутых рванул к толстоствольному дубу. Но выстрелил в него сам Турман, пока Маркиз занимался Журбаном, который попытался убежать от него.

Убегал и Полуха. Завалив Журбана, Маркиз выстрелил и в него, но тот успел спрятаться за дерево. А Кокон уже не прятался. Едва достав пистолет, он вспомнил о своем фарте и выстрелил. Чилиец еще только доставал пистолет, собираясь присоединиться к стрельбе, Кокон метил в Турмана, но тот успел среагировать. Выстрелив, он сместился за Чилийца. Взяв поправку на это движение, Кокон тоже выстрелил, но попал в Чилийца, что совершенно его не расстроило.

Турман щедро снабдил их оружием, автоматы советские, а пистолеты забугорные, Кокону досталась испанская «Астра», в магазине семнадцать патронов, стрелять можно относительно долго. И он стрелял, добив Чилийца и заставив Турмана пятиться. И еще он переключил на себя внимание Маркиза, чем тут же воспользовался Полуха, фактически находившийся у него в тылу. Он выстрелил, Маркиз выгнулся в спине и стал падать, раскинув руки. А Турман бросился бежать. Гурман взялся его прикрывать, но Кокон заходил к нему с одной стороны, Полуха с другой, пацан понял, что дело дрянь, и тоже бросился бежать. Кокон разрядил в него остатки магазина, и у Полухи закончились патроны в магазине. Но уже после того, как он достал беглеца. Падая, Гурман еще и споткнулся и с треском завалился в заснеженные кусты. Одна пуля попала ему в затылок – это верная смерть.

Полуха остановился, меняя обойму. И Кокон решил не бежать за Турманом. После того, что случилось, он уже больше никому не сможет доверять. Полуха мог выстрелить ему в спину и уйти со всеми деньгами.

К сумке с деньгами они вернулись вместе. Чилиец принял две пули, обе в грудь, но при этом выжил. Он лежал на спине, подняться не мог, но шарил рукой справа от себя в поисках оружия. Маркизу повезло больше, он умер сразу.

– Как же так, братан, мы к вам со всей душой, а вы как подлые шакалы! – с осуждением процедил сквозь зубы Кокон.

Чилиец не мог ничего сказать, но смотрел на него умоляюще. И едва заметно двигал головой, давая понять, что ничего не знал.

– Да знал ты все! – Кокон выстрелил ему в голову и глянул на Полуху. – Ну чего стоишь? Берем деньги, уходим!

Журбан успел взять всю свою долю, Полуха только половину. В сумке осталось семьдесят пять кусков, Кокон забрал себе шестьдесят, Полуха забрал все остальное. И у Журбана карманы вычистил.

– К машине? – спросил он.

– Маркиз там был, вдруг заминировал, – пожал плечами Кокон.

Машина у них откровенная дрянь, к тому же замазана по самое не хочу, зато в ней тепло, когда на улице холодина. Но идти к ней в любом случае опасно. Возможно, Маркиз ее заминировал или Турман там затаился, ожидая их. От Турмана всего можно ждать.

– Пешком?

– Пешком. До машины.

От паленых автоматов они уже избавились, но еще остался один «чистый» «калаш». Две гранаты, патроны, бронежилеты, сухпай, наконец. И все это в машине.

Опасения не подтвердилось, Турман слинял, от его «мерса» остался только след на снегу. Кокон тщательно обследовал машину, не забывая посматривать на Полуху. Мины вроде нет, и двери не взламывали. Он загнал Полуху на водительское место, но и сам сел рядом с ним. Если вдруг что, то на воздух они взлетят дружной компанией.

Но ничего не произошло, Полуха завел двигатель, они выехали на дорогу. Кокон положил автомат на колени. Турман мог устроить засаду, исключать этого нельзя.

– Что будем делать? – спросил Полуха.

– Расходиться.

– Или вместе пойдем?

– Куда?

– А не знаю… Деньги есть, квартиру купим, ты себе, я себе. Можно рядом, – пожал плечами Полуха.

– Квартиру… В розыске мы, или ты думаешь, что менты нас не прочухают?

– Ну, крутимся пока.

– В глушь надо ехать, дом где-нибудь на отшибе ставить… Ксиву справить, участкового на всякий случай купить… Все можно. Если осторожно, – тоскливо сказал Кокон.

Он ведь хотел подняться на волне, стать вровень с Турманом, а со временем и вовсе заменить его. А ведь он мог занять его место, после битовской резни его авторитет резко поднялся. Но Турман, похоже, что-то почувствовал. А может, всего лишь хотел убрать их как свидетелей.

– А Турман? Он ведь не успокоится, пока нас не найдет.

– Мы слишком много знаем, – усмехнулся Кокон.

– Вот и я о том.

– Валить Турмана надо.

– Как?

– А с кем он перемирие заключил? От кого бабло получил?

– Круто мы Сафрона шуганули! – расправил плечи Полуха.

– А кто-то на нашей шее в рай въехал!

– Ну да.

– Сафрона еще раз нужно шугануть.

– Зачем?

– А перемирие захерить!.. Нас нет, Маркиза нет, Чилийца, Гурмана… Кто там еще у Турмана остался? С кем он от Сафрона отбиваться будет? А Сафрон наедет!

– Ну, если мы его хорошо тряхнем!

– Не надо хорошо, так, пальнем по машине, положим кого, хорошо, а не положим, хрен с ними.

– А как Сафрон узнает, что это мы? В смысле Турман.

– А кто еще?

– У него же с Турманом перемирие!

– А Логач на что?

– Кончать его надо!

– Не надо. Даже Турман о нем не знает. И Сафрону не скажет… Логач скажет Сафрону, что это мы сделали. Типа видел нас… Тебя видел, ты же с ним чалился, как он тебя мог забыть? – ухмыльнулся Кокон.

Он такое дело в Битове провернул, сегодня чудом уцелел, поэтому можно не бояться. Хватит им везения еще на одно дело, тем более что мочить никого не придется. Заедут, отстреляются, и на этом все… Можно будет потом кончить Полуху, отобрать у него бабки. Сто двадцать штук всяко лучше, чем шестьдесят.

Глава 8

Отпуск закончился, едва начался, но Степан все же успел познать вкус полноценного отдыха, когда спать ложишься рано, а просыпаешься поздно, но не наоборот. А к хорошему привыкаешь быстро. Вот и мучайся сейчас. Вторая половина ночи, хочется спать, а нужно сидеть и смотреть на Логачева, который может плюнуть на все и удрать. А наручники на него надевать нежелательно. Телефон мог зазвонить в любой момент, Логачева нужно держать в моральной готовности к правильному применению, чтобы он не сболтнул лишнего в разговоре с турмановскими бандитами. В наручниках он и назло может поступить.

Федот дежурил до часа ночи, сейчас он спал, перекрывая собой выход. Если вдруг Логачев попытается вырваться из своей берлоги, наткнется на него, а просыпается Комов быстро. И бьет больно.

Степан кивнул, представляя, как Логачев просыпается, как бросается к выходу, как натыкается на Комова, как тот хватает его, валит на пол. Степан и сам тогда проснется, поможет ему надеть наручники на беглеца… Да, он проснется, он обязательно проснется.

Степан понял, что засыпает, продрал глаза, с завистью глянул на спящего Логачева. Хоть бы храпака для приличия дал, а нет, как назло, даже не сопит. Тихо спит, как будто умер, и Федот не подает признаков жизни. Никто не мешает Степану засыпать.

В общем-то, ничего страшного, если он вдруг все-таки заснет. Ясно же, что Кокон со своими отморозками залегли на дно. Не позвонят они сегодня. И завтра не позвонят. И послезавтра… Может, они вообще никогда не позвонят, а они пасут его, теряя драгоценное время. А работы много. По личному плану тоже кое-что есть. Прокурор так и не отстал от Степана, пришел, спросил, почему он не в отпуске. Кузовиков сказал, что все силы брошены на поимку преступников. Но Шашкин только посмеялся. Не сможет капитан Круча найти убийц, не сможет…

Неспроста Шашкин на него так взъелся. Может, он все-таки вступил в тайный сговор с битовскими бандитами? Если так, то нужно его давить. Слежку за ним установить, выявить факты приобретения предметов роскоши, дорогостоящей недвижимости… И дело не только в личной неприязни к прокурору. Насколько Степан понял, убийство Катафьева пытаются спустить на тормозах, следователь так и не расколол свидетелей, Верзила в материалах дела не фигурирует. А дело нужно раскрыть, глухарей у Степана и без того хватает. В общем, работать надо, а времени нет, нужно спать…

Степан распахнул глаза. Какой спать?.. В этот момент зазвонил телефон. Степан схватил Логачева за плечи, несильно тряхнул, заставляя проснуться.

Проснулся и Федот. Еще и глаза не продрал, а уже заговорил:

– Вперед, труба зовет!

Логачев кивнул, взял трубку.

– Да! – отозвался он и тут же кивнул, выразительно глянув на Степана. Неужели Кокон? – Ну дома. А что такое?..

Степан вплотную приблизил ухо к трубке и узнал голос Полухина.

– Да поговорить надо.

– Но мы же договаривались! – страдальческим тоном протянул Логачев.

– В последний раз, отвечаю!.. И мочить никого не надо!..

– Ну если не надо, – со скрипом согласился Логачев.

– Давай, давай… Выходишь сейчас из дома, и направо. До трансформаторной будки пройдешь, там я тебе позвоню.

– Прямо сейчас?

– Нет, ля, утром!.. Давай выходи!.. Менты уже проснулись? – вдруг спросил Полухин.

– Какие менты?! – изобразил удивление Логачев.

– Какие-какие, красноперые!

– Нет у меня таких!

– А какие у тебя есть?

– Нет у меня вообще никого!..

– Ну, хорошо. Три минуты у тебя! Трансформаторная будка!

– Пять минут! – поторговался для порядка Логачев.

Связь оборвалась. Пока Логачев надевал бронежилет, Степан позвонил в отдел, велел срочно оцепить район, где могли находиться бандиты. Сирены не включать, в эфир до поры до времени не выходить, в общем, оговорено было все заранее. А вот экипаж, чтобы поджать бандитов с тыла прямо сейчас, не выделили. Как-то не очень верилось, что турмановские киллеры выйдут на связь в первую же ночь.

Логачев вышел из квартиры, Степан и Комов осторожно двинулись за ним. Он спустился с шестого этажа на третий, тогда все и началось. Не стали бандиты ждать, когда он спустится вниз и выйдет во двор, они встретили его в самом подъезде.

Полухин вышел прямо на Логачева, за которым шел Степан. Сначала они встретились взглядами, а затем пустили в ход пистолеты. Полухин выстрелил в Логачева, а Степан в него после того, как пуля ударила в живот его самого.

Его бронежилет выдержал удар, а Логачев скорчился от боли, и не понять, проникающее ранение или это всего лишь реакция на кинетическую энергию пули.

Бронежилетом, как оказалось, защищен был и Полухин. Две пули попали в грудь, бандита отбросило к стене, пистолет вывалился из руки.

– Федот! – перескакивая через перила, крикнул Степан.

Полухина он оставил Комову, а сам рванул вниз. И правильно сделал. За одним бандитом шел второй, этот сразу же задал стрекача.

Степан рванул за ним, но на первом этаже его скрутила дикая боль в животе. И все-таки он превозмог себя, выбежал во двор, но беглец уже сорвал машину с места. Степан выстрелил, но «Лада» продолжила движение.

Степан кое-как доковылял до своей «Волги», сел, завел двигатель. Но когда он тронул машину с места, «семерка» уже исчезла за поворотом. Впрочем, его это не остановило.

Он позвонил в отдел, дежурный заверил, что вся дежурная смена уже в действии, очень скоро на пути у Степана появился «уазик» патрульно-постовой службы. А чуть погодя он выехал на светофор, в который врезалась белая «семерка». Дверь открыта, в лобовом стекле пулевое отверстие, на боковом – кровь, но внутри пусто. Похоже, Степан стрелял не зря, водителя он ранил, а кто еще находился в машине, они скоро выяснят. Как только возьмут раненого водителя, а далеко он точно не уйдет.

* * *

Ночь, спать сил нет как хочется, а Виталик звонит в дверь как чокнутый.

– Козел! – заставляя себя подняться, прошелестела Женя.

Вот уж кто непригоден для семейной жизни, так этот придурок. И зачем только Женя позвала его к себе? На второй день поссорились. На третий он вернулся. В тот же день она снова выгнала его из дома. И вот опять! Она бы послала его к черту, но ведь звонит, соседям спать мешает, сейчас выглядывать начнут, выговаривать. И без того они уже успели привлечь внимание соседей, сколько раз она кричала на Виталика. До утра его нужно впустить, а потом пусть уматывает.

Женя открыла дверь, из груди вырвался немой крик. На пороге стоял незнакомый парень. Среднего роста, толстый, кривоногий. Левой рукой он жал на клавишу звонка, правой держался за шею, все пальцы в крови.

Женя шарахнулась от него, закрывая дверь, но парень подставил ногу и вломился в квартиру. Он уже захлопнул за собой дверь, когда Женя снова вспомнила про главное оружие женщины, в этот раз она собиралась крикнуть по-настоящему, но неизвестный набросился на нее, рукой закрыл рот.

– Тихо!

А рука окровавленная, липкая, от отвращения Женю едва не стошнило.

– Кричать будешь? – спросил он.

Женя мотнула головой. Не надо кричать, соседи не так поймут. Будут думать, что это она снова с Виталиком ссорится.

– Попробуешь сбежать – пристрелю! – пригрозил он.

И нащупав клавишу выключателя, зажег в прихожей свет. Грубые черты лица, близко посаженные глаза с расширенными зрачками, лицо, куртка – все в крови. А за поясом самый настоящий пистолет.

– Ты кто такой? – спросила Женя.

– Я кто такой? Народный мститель!.. – осклабился парень. – Можешь звать меня Толиком. Ты меня видела.

– Где я тебя видела?

– Бинты есть?

– Не знаю, – мотнула головой Женя.

Ремонт в квартире, мебель новая, но посуды почти нет, бельевые шкафы почти пустые, одежда на плечиках не висит. Не обжита еще квартира, нет в ней домашней аптечки.

– Чистая простыня сойдет и наволочка… Водка есть?

– Ликер.

– А одеколон?

Одеколон нашелся, и чистый носовой платок тоже. Толик вымыл руки, смочил платок одеколоном, приложил его к ране, которая издалека не показалась Жене глубокой. Чем-то царапнуло его, кровь уже остановилась.

Толик скривился от боли и потребовал чистую наволочку. Но в спальню отправился вместе с Женей, не отпуская ее от себя. И наволочку разорвал сам, ее же попросил перебинтовать шею.

– Где я тебя видела? – возвращаясь к начатому разговору, спросила она.

– Автосервис помнишь? Верзила друга моего замочил, я в машине тогда за рулем был. А ты стояла, смотрела… В меня стреляли. Вот, пуля задела. Я за друга своего спросить хотел, за то, что его убили. А они стрелять!..

– Кто они?

– А кто дружбана моего убил?

– Бандиты?

– Ну а кто еще?.. Ищут они меня!

– Бандиты?

– Я у тебя здесь пересижу.

– А как ты меня нашел?

– Да так и нашел… Может, я влюбился в тебя, – оскалился Толик. – Может, искал тебя. А кто ищет, сама знаешь…

– Я знаю, ты бандит. И воюешь с такими же бандитами.

– Соловей я.

– Кто?

– А ты баснями меня кормишь. На кухню давай, пожарь что-нибудь. А то я тебя пожарю!

– Очень вежливо!

– Это от любви!

Толик загнал Женю на кухню, поставил стул в дверях, сел, положив руку на рукоять пистолета.

Кровь из раны все-таки сочилась, на повязке уже выступило красное пятно.

– Слышал я, Верзила тебя у себя держал? – спросил он.

– Держал, – кивнула Женя, с опаской глядя на него.

– Теперь ты меня в плену держать будешь, – ухмыльнулся он.

– Да как-то нет желания! – открывая холодильник, мотнула головой девушка.

В магазин она уже ходила сама, вчера холодильник пополнился продуктами, масло, колбаса, яйца, молоко, в шкафу свежий хлеб, есть консервы, крупа. Два-три дня прожить можно, если экономить. А жить придется в неволе, Толик просто так ее от себя не отпустит.

Она жарила яичницу, а он все сидел в дверях, голова постепенно опускалась, глаза закрывались. Женя сняла с плиты сковородку, думая о том, что ею можно воспользоваться как оружием. Не на обеденный стол ее поставить, а опустить бандиту на голову. Но Толик вдруг открыл глаза и грозно глянул на нее.

– Даже не думай сбежать!.. – сказал он. – Я ведь поймаю. И накажу!.. Сказать как?

– Не надо!

– Тогда не буду говорить. Но накажу!

Женя все понимала. Толик мог банально изнасиловать ее и убить. Вынести тело на балкон, а самому жить в квартире, никому не открывая. У Виталика ключа нет, а отца Толик мог так же банально застрелить. Нет, не надо будить лиха…

– И наказывать не надо.

– Ты хорошая? – спросил он, глядя, как она ставит сковороду на стол.

– Если честно, не очень.

– Где твой парень? Ты с ним не живешь?

– Нет.

– Если придет, дверь ему не открывать.

– А отцу?

– Он у тебя прокурор?

– Да.

– Это плохо. Для него.

– Ты его не тронешь!

– О себе думай… – скривился бандит.

Он съел яичницу, выпил чаю, выкурил сигарету и повел Женю в спальню.

– Ты хоть понимаешь, что я могу делать с тобой все, что угодно?

Он полез в шкаф, взял чистую простыню, развернул ее, разорвал вдоль на две части, скрутив каждую в жгут.

– Начнем? – спросил он, гнусно глядя на Женю.

Она и опомниться не успела, как оказалась под ним на кровати. Она открыла рот, чтобы закричать, но Толик заткнул его носками, возможно чистыми. А кляп этот Женя вытащить не могла, потому что бандит, уложив ее на живот, заставил вытянуть руки вдоль туловища. И связал ее веревкой из простыни.

– Ну что, готова? – спросил он, шлепнув ее по попке.

Она замычала, он засмеялся. И лег рядом. Но руками ее больше не трогал.

– Будешь шевелиться, трахну! – засыпая, пробормотал он.

И Женя лежала, боясь от страха пошевелиться. Она ведь совершенно беззащитна перед ним. Никто не в состоянии помочь ей, даже отец.

* * *

Бронежилет выдержал пулю, но сила удара вызвала болевой шок. А на груди образовался огромный синяк.

– Больно мне, начальник! – закатывая глаза, проговорил Полухин.

– Больно тебе будет на параше!

Полухина доставили в больницу, а Степан так и остался на ногах. А на животе у него синяк не меньший, чем у Полухина. И боль держит внутренности в постоянном напряжении.

– Не надо меня пугать!

Степан ударил Полухина кулаком в грудь, не сильно, но по больному месту. К счастью, врача в палате не было, а то нетрудно представить его реакцию.

– Ты чего? – взвыл от боли бандит.

– Это тебе за Горбуна.

– За кого?

Степан ударил снова.

– А это за Хоровода… Еще двадцать осталось.

– Я никого не убивал!

– Двадцать два трупа, Полуха! Двадцать два! А вам все мало!

– Да не собирались мы никого мочить!

– Логачева зачем вызвали?

– Так поговорить…

Степан замахнулся, Полухин закрыл глаза и заранее скривился от боли.

– В Сафрона хотели немного пострелять!

– Немного?

– Не убивать! Чисто шугануть!.. Турмана подставить… Турман мир с Сафроном заключил, мы должны были немного пострелять, чтобы Сафрон этот договор о мире отменил…

– Чем вам Турман не угодил?

– Так убить он нас хотел. И бабки отобрать.

– Бабки за что?

– Так по пять тысяч… – Полухин спохватился, осекся.

– По пять тысяч за мертвую голову?

У бандита при обыске изъяли крупную сумму денег, шестьдесят тысяч долларов. Похоже, Турман расплатился со своими киллерами. Но зачистить их не смог.

– Ну да.

– Где Урываев?

– Так убили его. И Журбана убили. Только мы с Коконом остались.

– Деньги на двоих поделили?

– Ну-у…

– Между живыми деньги, между мертвыми смерть, – усмехнулся Степан.

– О чем это ты, начальник?

– Кто битовских бандитов убил? На Сафрона наехали, на Хоровода, на Горбуна.

– Ну было… Рвач стрелял и Журбан!

– Кокон это подтвердит? – ничуть в том не сомневаясь, спросил Степан.

Действительно, зачем брать на себя убийства, если их можно списать на покойников? А ведь на Рвача и на какого-то Журбана действительно можно все свалить, если петь хором и в унисон. А Кокон и Полухин могли договориться заранее.

– Как было, так и скажет.

– А если мы ему не поверим? Если тебе не поверим?

– Но так было!

– Но можем и поверить… Где сейчас может быть Кокон?

– Я откуда знаю, где он может быть? Вы за ним гнались.

– Куда он мог уйти?

– Куда!.. Шестьдесят штук у него, с такими деньгами хоть куда можно! – завистливо сказал Полухин.

– Куда он собирался уходить?

– Да куда-нибудь в глушь, участкового купить, дом поставить…

– Здесь, в Битове, где он может быть?

Кокона искали усердно, всех, кого можно. бросили на патрулирование, пути-выезды перекрыты. Собака искала, резво начала, пошла по следам крови, но потом Кокон сыпнул под себя «кайенской смеси», это отбило у собаки нюх. В общем, потерялся Кокон. И Степан потеряет уважение к себе, если не найдет эту сволочь. Он уже и Логачева допрашивал, вдруг что-то знает, теперь вот за Полухина взялся.

– Да не знаю я!

– Где у вас тут лежка?

– Какая лежка? Не было у нас тут никакой лежки. На машине все время!

– Разбита машина, и Кокон ранен. Не справился с управлением.

– Значит, без машины.

– А без машины где он может быть?

– Да я почем знаю?

– А ты подумай хорошенько!

– Не могу думать, болит у меня… Все болит!

– Обезболивающий укол можно… Или лучше обезболивающий удар? – Степан замахнулся, и Полухин сжался в ожидании страшного удара.

– Ну хорошо, я подумаю.

– Думай!..