Влада Ольховская
Красный кардинал
Красный кардинал – одна из самых популярных птиц в США, символ нескольких штатов. Долгие годы желающие получить его красоту и прекрасный голос в личное распоряжение отлавливали кардиналов и держали в клетках. Но птицы не терпят неволю, и сегодня поимка, удержание в клетке и убийство красного кардинала караются по закону – крупным штрафом или тюремным заключением.
Пролог
Тело лежало поперек узкой дорожки, затерянной среди моря пожухшей травы. Оно казалось ярким пятном, слишком неуместным, почти вызывающим на фоне землистых оттенков осени. Контраст был настолько велик, что Инга невольно, не успев даже осознать, что происходит, вывернула руль и ударила по тормозам.
Это оказалось не лучшей идеей. У нее был отличный велосипед, горный, с легкостью переносивший бездорожье, но к таким бездарным маневрам оказался не подготовлен даже он. Широкие шины скользнули по влажной земле, Инга потеряла равновесие и повалилась в лужу.
Она много лет не падала с велосипеда, а с этого, нового, вообще никогда. Она была уверена, что уже никогда и не упадет! Инга знала, почему это произошло, знала, какую ошибку допустила, однако винить себя за нее не могла. Если бы ситуация повторилась, она бы сделала то же самое. Даже оказаться в ледяной луже было не так страшно, как наехать на человеческое тело и снова упасть – но уже на него.
А ведь день начинался так приятно, так мирно! У нее впервые за несколько недель выдался выходной, и то, что он выпал на будний день, ее совершенно не смущало. Да она только радовалась! Инга работала продавцом, она устала от бесконечной смены новых лиц, от сотен голосов, от необходимости всем и всегда улыбаться. Она хотела одиночества, чтобы была только она и движение ветра в волосах, а людей рядом – как можно меньше. Да и тем ей не обязательно улыбаться, они не будут на нее смотреть и ждать чего-то!
Инга не просто поехала в парк, она свернула на самые отдаленные, мало кому известные дорожки. Она не чувствовала никакой тревоги, она уже не раз здесь бывала, знала каждый поворот. Это позволяло ей оглядываться по сторонам, наслаждаясь великолепием осени даже в такой пасмурный день, как сегодня.
А потом она повернула на эту дорожку и увидела то, что до этого скрывали от нее старые яблони и пышные кусты шиповника.
Тело. Настоящий человек – но вместе с тем уже не человек. Люди ведь даже если ложатся, делают это по-другому, в позе есть осознанность, предсказуемые движения, удобство. Но тело на дорожке просто… просто валялось. Как забытая кем-то кукла – или, может быть, выброшенная намеренно.
В первые несколько секунд шок оказался настолько велик, что Инга была неспособна воспринимать информацию. Она видела перед собой тело в немыслимо ярком пальто и чувствовала – человек мертв. Только это и занимало все ее мысли, парализовывало ее, не давало подняться из холодной мутной воды.
Человек мертв, мертв… Здесь только я и мертвец! Или, может, тот, кто его убил? Боже, нужно бежать!
Однако у нее даже бежать не получалось, не сразу. Инга понятия не имела, сколько времени прошло, прежде чем ее тело снова начало чувствовать холод и боль от травмированного при падении колена, а разум попытался придать увиденному хоть какой-то смысл.
Это не просто тело. Это женщина. Немыслимое пальто, ноги в колготках, туфли на невысоком, удобном каблуке, на подошвах – земля и сухие листья. Она пришла сюда сама, совсем как Инга! И уже здесь была убита… Это заставило Ингу подскочить на ноги и испуганно оглянуться по сторонам.
Но день в городском парке продолжал быть спокойным, насмешливо мирным. Если бы кто-то по-прежнему таился поблизости и хотел напасть, он давно уже сделал бы это. Нет, Инга была одна… Она снова перевела взгляд на покойницу.
За свою жизнь Инга посмотрела немало детективных сериалов. Она знала, что в парках обычно нападают на молодых стройных девушек – таких, как она! Но мертвая женщина была совсем другой: полной, с седыми волосами, сейчас разметавшимися бело-серыми прядями вокруг головы. Неподалеку валялась расстегнутая сумка – большая, из дешевого кожзама, который ныне принято называть экокожей. В траве проглядывали еще какие-то вещи. На черной земле возле тела можно было разглядеть мокрое пятно, темное, но другого оттенка, отличающееся от дорожки.
«Кровь, – догадалась Инга. – Господи, да это же кровь!»
Ей нужно было что-то сделать. Она это понимала. Да хотя бы подойти к женщине и убедиться, что та точно мертва! Что если на нее напали, но она выжила и теперь умирает тут из-за чужого бездействия?! Инга сделала шаг к ней, однако тут же остановилась.
Она сумела разглядеть под пеленой спутанных прядей лицо покойницы – и ее раскрытые глаза. Давно уже раскрытые. По одному глазу ползала сонная осенняя мушка. Инга почувствовала, как желудок сжался в болезненном спазме.
Значит, помогать уже поздно. Она вообще не хотела впускать в свою жизнь такой кошмар! Зачем, зачем она свернула в эту глушь?! Каталась бы себе по центральной велодорожке, как все, дура!
А может, еще не поздно это исправить?.. Что если поднять велосипед и уехать прямо сейчас, оставив эту старуху в грязи? Не Инга виновата в том, что с ней случилось, почему она должна страдать?
Где-то неподалеку, за завесой деревьев, зазвучали голоса. Обычные человеческие голоса, мирный разговор людей, прогуливающихся по парку. Это словно разбудило Ингу, вывело из оцепенения. Нелепые и злые мысли о побеге исчезли, и она знала, что потом ей будет стыдно до слез. Но сейчас она должна была действовать.
– Эй! – крикнула она. – Кто-нибудь! Сюда, помогите! Помогите ей, здесь женщина, ей плохо!
Она прекрасно понимала, что женщине не плохо. Женщина мертва, и ей уже все равно. Но произнести это вслух у нее не получалось.
Сырой осенний воздух с готовностью подхватил ее жалобный голос и разнес далеко по парку. Ингу услышали: очень скоро рядом с ней появилась молодая пара, те самые голоса, которые она уловила. Позже прибежал собачник, выгуливающий бодрого и не очень послушного далматинца, потом – еще два велосипедиста.
Эти люди были совсем не похожи на Ингу. Они точно знали, что нужно делать. Кто-то из них подошел к телу и уверенно, почти профессионально проверил пульс на шее, кто-то принялся звонить в полицию. Ингу оттеснили в сторону, она была не нужна. Она подняла свой велосипед из грязи и откатила его в траву, освобождая дорожку.
Ей было холодно, больно и страшно. Все еще хотелось уехать, но она знала, что уже не решится. Она была важной свидетельницей, первой, кто обнаружил труп. Полиции это может понадобиться, хотя Инга не представляла, что скажет им – что тут вообще можно сказать!
Оказавшись в стороне от мертвого тела, она увидела еще одно пятно, совсем маленькое и почти незаметное среди травы. Инге пришлось приблизиться к нему, чтобы рассмотреть, что это такое.
В нескольких шагах от нее лежал плюшевый розовый заяц, уже промокший и от этого особенно несчастный. Игрушка совсем небольшая и не новая: было заметно, что он давно принадлежал какому-то ребенку. И ребенок любил его, таскал с собой повсюду, кормил своей едой и засыпал с ним в обнимку. От этого мех зайца потерся и покрылся небольшими пятнами, но остался мягким и пушистым.
Такую игрушку не бросают просто так среди травы. Ребенок никогда не оставил бы своего лучшего друга, он, даже уронив зайца, рвался бы обратно к нему. Но Инга, оглядевшись по сторонам, никакого ребенка не увидела.
И от этого стало еще страшнее, потому что плюшевый заяц лежал шагах в пяти от мертвого тела.
Глава 1
Она переехала в его квартиру. Это казалось самым логичным вариантом, единственно правильным для близнецов. Поэтому, когда Ян предложил его, Александра сразу же согласилась.
Ян понимал, что, предложи он это своей старшей сестре, Нине, та начала бы смущенно отказываться, рассказывать, что она не хочет его притеснять, что они, в конце концов, взрослые мужчина и женщина – что подумают люди!
Но Александре было абсолютно все равно, что подумают люди, и всегда так было. Она понимала, что после четырнадцати лет пустоты, незнания и холодного, почти мертвого одиночества он первым не выдержит, если она исчезнет. Если уж она чудесным образом вернулась в его жизнь, Яну нужно было поверить в это, ведь иначе все снова предстало бы неясной смесью сна и галлюцинации.
Поэтому Александра приняла его приглашение и поселилась с ним. Двухкомнатная квартира позволяла каждому получить свой уголок, но они все равно были рядом, слышали, чувствовали, совсем как раньше. Как будто и не было этого кошмара длиной в целую жизнь!
Воссоединиться с ней оказалось куда легче, чем он ожидал, и Ян каждый день благодарил за это судьбу. Он прекрасно понимал, что для его старших брата и сестры все будет куда сложнее. Для них Александра была чужим человеком, только что шагнувшим из могилы, совсем незнакомым, а потому настораживающим. Им требовалось время, – и немало времени! – чтобы поверить: это действительно она. Потерянная и найденная.
Он от таких сомнений не страдал. Он чувствовал, что это она, совсем как раньше. Вновь объединиться им оказалось так же легко, как четырнадцать лет назад. Два фрагмента мозаики с годами не начинают подходить друг другу хуже, два магнита не теряют притяжение. Они мало что знали о прошлом друг друга – да почти ничего! Но близнецам, как ни странно, было важно совсем не это. Ян видел, что они на одной волне – как и раньше. Они думали одинаково, их вкусы совпадали во всем, у них были если не одинаковые, то похожие мнения, убеждения, ценности. Общая основа! И это было гораздо важнее, чем все остальное.
Ему было комфортно жить под одной крышей с сестрой. Они никогда не договаривались, кто будет выполнять обязанности по дому, все получалось само собой. Александра могла приготовить завтрак, он – убрать кухню, и в этой очаровательно скучной рутине возникало чувство, что всегда так было.
Александра, естественно, переехала к нему с собакой. Иначе и быть не могло. Впервые увидев их вместе, Ян сразу понял: эти двое не расстаются без острой необходимости. Огромный зверь не нуждался ни в поводке, ни в наморднике, он подчинялся хрупкой девушке, которая вряд ли сумела бы удержать его силой, добровольно.
Пес был удивительно красивый, этого не отнять. Крупный – в холке не меньше семидесяти сантиметров, а в длину, если оценивать от носа до кончика длинного пушистого хвоста, значительно больше метра будет. У животного была великолепная стать, напоминавшая о чистокровной русской гончей: плавные линии тела, длинные сильные лапы. На мощной шее красовалась крупная голова с квадратной мордой и небольшими стоячими ушами, обрамленными более длинным мехом, чем на лбу и затылке. Шкура у пса была роскошной, ухоженной, рыжий со светлыми подпалинами мех блестел и особенно сильно пушился на хвосте. Единственным заметным недостатком была хромота на переднюю правую лапу, которая, впрочем, нисколько не мешала псу двигаться.
От Александры Ян узнал, что пса зовут Гайя и ему четыре года. Вначале он был убежден, что имеет дело с дворнягой, а потом только присмотрелся повнимательней. Дворняги, во всем своем разнообразии, имели одну общую черту: легкий изъян, указывающий на скрещивание разных видов. Этот изъян, как ни парадоксально, мог быть красивым, или забавным, или отталкивающим. Но он все равно был – знак несовершенства. Гайя же, во всей непривычности своей внешности, был идеальным творением природы, каждая его черта гармонировала со всеми остальными, а так обычно бывает, когда речь идет о полноценном виде, формировавшемся столетиями.
Поэтому Ян решился спросить напрямую:
– Слушай, а Гайя – он какой породы?
– Динго.
– Ты шутишь?..
– Нет.
Он все равно не поверил ей на слово, полез проверять в интернет и убедился, что Александра не пытается его обмануть. В его квартире действительно была та самая дикая собака динго, о которой многие слышали, но мало кто представлял, как она выглядит. Яну всегда казалось, что эти животные должны быть больше похожими на волка, откровенно хищными, раз уж они веками жили вдали от людей.
Но Гайя выглядел именно собакой, в нем не было ничего волчьего или шакальего. Правда, он совсем не лаял, и это в какой-то момент поставило Яна в тупик. Он ведь слышал собачий лай, шел на этот звук, когда нужно было выбраться из горящего дома! Но все оказалось просто: лаял не Гайя, лаяли на Гайю. Появление дикого пса перебудило собак в дачном поселке, их голоса слились в один, так Яну показалось из-за шума пожара. Сам же Гайя, как и все динго, был способен только выть по-волчьи, но еще ни разу этого не делал.
Пес был потрясающе умен. Он понимал команды на русском и английском языках – которые, впрочем, Александра сделала очень похожими, пренебрегая традициями и правилами грамматики. «Сидеть» и sit. «Стоять» и stay. Так можно было выдрессировать многих собак. Гораздо больше Яна впечатлило то, что Гайя был обучен понимать команды, отданные жестами. Это уже было навыками служебной, а не просто дрессированной собаки.
– Как ты вообще его заполучила? – не выдержал Ян. – В интернете написано, что динго не приручаются человеком!
– А кто тебе сказал, что я приручила его?
– Какие еще варианты?
– Гайя – дух равнин и проводник в мир мертвых, – невозмутимо заявила Александра. – Это все, что тебе пока нужно знать о нем.
– Да уж… Исчерпывающая характеристика!
Впрочем, дух равнин и проводник мертвых любил гулять, как любой другой пес. Он отправлялся на прогулки с близнецами, а позже Яну была доверена честь самостоятельно выводить его на улицу. Спустя пару недель проживания под одной крышей пес перестал подозрительно коситься на Яна и даже иногда, под настроение, выполнял отданные им команды. Александру это, кажется, радовало.
– Мы ведь когда-то хотели собаку, – улыбалась она. – До того, как стали их бояться. И вот собака у нас есть.
– Мы предполагали, что это будет просто хороший мальчик, а не проводник мертвых душ!
– Одно другому не мешает.
Так что их настоящее было гармоничным и безоблачным. А вот их прошлое… Оно маячило за спиной ядовитыми туманами: зайдешь на их территорию надолго – и уже не выйдешь. Они душат, лишают сил, они убивают медленно и беспощадно… Но и забыть о них нельзя, это было бы слишком наивно.
Александра уже знала о его прошлом все. Рассказать ей было несложно, потому что Яну нечего было скрывать. Она знала о его успехах и поражениях, знала имена всех его коллег, друзей и даже любовниц.
А вот она не спешила откровенничать, и ему было известно немногим больше, чем Нине и Павлу.
Александра действительно укатила в США, чтобы избавиться от сокрушительного, беспросветного давления отца. Она не хотела жить так, как нравится ему. Она была упрямой, и если она ставила перед собой цель, отступать она не собиралась. Она не предупредила брата только потому, что не хотела ему вредить.
– У тебя-то как раз было здесь нормальное будущее, – пояснила Александра. – Тебе отец не мешал, ты отлично учился. Я решила, что не имею права заставлять тебя бросать все это и бежать со мной.
– Ты должна была спросить, а не решать за меня.
– Ты прав… Прости. Если бы все можно было переиграть, я бы задала тебе вопрос. Но я бы все равно сбежала, с тобой или без тебя. Ты знаешь, что я не могла остановиться на этом пути.
– Я знаю. Я бы на твоем месте тоже не смог.
Она и мысли не допускала о том, что может не вернуться. Ее план был сложен в исполнении, но прост по своей сути: рано или поздно поступить в полицейскую академию и тоже стать следователем, как Ян. Они и правда были одинаковыми, поэтому делили одни мечты на двоих.
Но когда она только перебралась в Америку, ни о какой академии не приходилось и мечтать. Александра знала, что так будет, и была готова к трудностям. Она начала работать официанткой в небольшом ресторанчике, подружилась с другими девочками-иммигрантками и наслаждалась жизнью. Она никогда ничего не боялась, и однажды это ее подвело.
Ее и нескольких других девушек похитили по дороге домой из клуба. Все оказалось до смешного просто: остановился большой черный фургон без окон, их, ошалевших, немного пьяных и не способных бежать из-за высоченных каблуков, затолкали внутрь. Александра была единственной, кто попытался сопротивляться, остальные замерли, как перепуганные мышки. Да и ее это ни к чему хорошему не привело: только получила синяк на пол-лица и разбитую губу.
Их выбрали не случайно, это она поняла уже потом. Такие, как они, были основными жертвами похитителей. Красивые молодые девушки, приехавшие в Штаты самостоятельно. Без родных, без друзей среди местных – без прав и привилегий. Их забирали, потому что знали: никто не будет их искать. То есть, в розыск кто-нибудь подаст, и то если повезет, но никто не будет по-настоящему сражаться за них, каждый день беспокоить звонками полицию, развешивать объявления на стенах. Среди всех, кого видела рядом с собой Александра сразу после похищения и позже, не было ни одной американки.
Похитители использовали еще и то, что в США не идеально налажено расследование преступлений, совершенных в разных штатах. Похищенных девушек попросту перевозили через внутреннюю границу туда, где они никогда не жили и никто их не знал. Это значительно усложняло задачу полиции.
Так Александра оказалась в борделе, где провела два долгих года. Об этом она говорила сухо, без эмоций, но никогда не вдавалась в подробности. Ян не задавал ей вопросов. Он и так мог догадаться, что случилось дальше, а знать наверняка не хотел. Нет, Александра, возможно, и выдержала бы рассказ – но он не выдержал бы, и сестра об этом знала. Чувство вины готово было сожрать Яна изнутри.
Он должен был помочь ей. Защитить! Но он не смог… Почему не смог – это уже не важно. В конечном счете имеет значение только то, что ты сделал или не сделал. Оправдания никому не нужны.
Он не сделал. Не был с ней, не уберег, позволил ей пройти через это. Теперь ему нужно было научиться жить с новым знанием о мире. Ян осознавал, что рано или поздно ему придется услышать все – это лучше, чем неизвестность. Но позже, когда он будет готов… Он не сомневался и в том, что Александра все расскажет только ему, Павел и Нина так и не узнают всю правду.
Пока же он выяснил, что из борделя, в который попала Александра, никто никогда не освобождался живым. Из других подобных заведений рабынь иногда выкупали особо щедрые клиенты – хотя это не было освобождением, это, скорее, было смертью в других условиях. Но владельцы борделя, в котором оказалась она, были очень осторожны. Они знали, что даже алчность нужно контролировать. Лучше получить чуть меньше, но остаться на плаву, чем отпустить живое доказательство своей вины и попасться в руки федералам!
Александра все это прекрасно понимала, но все равно не сдалась. Она надеялась сбежать оттуда, и эта надежда давала ей сил, исцеляла от безумия и апатии, которые со временем поразили других девушек. Она не надеялась на что-то конкретное, она просто помнила: до тех пор, пока она жива, у нее есть шанс вырваться на свободу. Вот и все, что она сказала Яну – сейчас. Но по ее глазам Ян видел, что в этих двух годах скрыто нечто большее, настолько ужасное, что он никогда не представит это, если она не объяснит.
Через два года бордель взяли штурмом федеральные власти. Многие девушки тогда погибли – потому что им не повезло или потому что им уже было все равно. Но Александра осталась в живых.
Это не значит, что она почувствовала себя свободной. Первое время, попав в больницу, она ни с кем не разговаривала и все ждала подвоха. Ей казалось, что это не по-настоящему, за ней вот-вот придут похитители и уволокут ее обратно в клетку.
Она притворилась, что не помнит ни свое имя, ни свою семью. Почему? Да она просто боялась за них! Даже тогда, в тех жутких условиях ей хотелось защитить своих близких. Ей два года твердили, что, если она посмеет сбежать, ее найдут и вырежут вместе со всей семьей. Александра поверила этому – вынуждена была поверить. Она слишком много видела.
Ей казалось, что она сходит с ума, что нормальной жизни для нее просто нет. Возможно, ее история тоже закончилась бы печально, если бы ее не взял под крыло один из агентов, проводивших штурм. Это было больше, чем нейтральная, безликая забота, которую получали в больнице все спасенные девушки. У Александры появился человек, который искренне интересовался ею и хотел ей помочь. Когда она выздоровела, он забрал ее из больницы в свой дом. Вскоре он стал ее мужем.
– Он ни к чему меня не принуждал, – подчеркнула Александра. – Но в этом и суть после всего, что уже было. Он, по-моему, даже боялся ко мне приближаться, когда ему хотелось. Он не знал, как подступиться ко мне! Это все равно что желать обнять человека, с ног до головы покрытого ожогами. Сначала он был уверен, что не заинтересует меня, и помогал мне как друг, бескорыстно, даже не намекая, что я должна ему что-то. Когда я убедила его, что между нами возможно нечто большее, он практически сразу сделал мне предложение – он хотел, чтобы все было официально, чтобы я вошла в его дом на правах жены. Я знаю, что многие друзья тогда не поняли его, решили, что он «потерял голову на старости лет». Он не был старым, ты не подумай, хотя и намного старше меня. Мне это было не важно. Важно только, что он меня любил. После двух лет в аду я от этого отвыкла.
Специального агента, который спас Александре жизнь, звали Эрик Моррис. Он раньше не был женат – он всего себя посвятил службе и добился значительных успехов. Он и не рвался к теплу домашнего очага, у него никогда не было цели обзавестись степенной супругой и наплодить детишек. Он мог бы оставить Александру при себе любовницей, но он слишком уважал ее для этого. У всего, что он сделал, не было иной причины, кроме любви, и Ян понимал, что он навсегда останется в неоплатном долгу перед неизвестным ему американцем.
Заботами Эрика Александра медленно, но верно оттаивала. Чтобы ей было проще, он перевез ее в другой штат, туда, где ничего не знали о ее прошлом. За это время она научилась говорить на безупречном английском – без малейшего акцента. Так что после свадьбы она представлялась всем Сандрой Моррис, никому и в голову не пришло бы, что она из России.
Потребовалось несколько лет, чтобы она снова почувствовала себя живой и настоящей. Вот тогда Александра заинтересовалась семьей, позволила себе робкую надежду на воссоединение. По ее просьбе Эрик выяснил, как повела себя ее семья после ее исчезновения, как ее искали, ищут ли до сих пор. И Александра обнаружила, что она, оказывается, давно уже мертва. Ее похоронили, забыли, жизнь пошла своим чередом.
Ян знал, что так будет. Ей должно быть все известно, раз она нашла его сама… Ну а в том, что случилось, нет его вины. Он ничего не решал, его даже не подпустили к телу! Но это снова был тот случай, когда оправдания не нужны и бесполезны. Когда он думал о том, что должна была пережить Александра после этой новости, он чувствовал ее боль. А ведь четырнадцать лет назад ему и в голову не пришло, что нужно ее разыскивать! Он скучал по ней, он не жил по-настоящему, но он не искал, бесполезно отрицать это.
Александра решила, что, раз она не нужна дома, то и возвращаться нет смысла. К тому времени ее муж сменил работу: он стал преподавать боевую подготовку, писать книги. Сначала он работал в США, а потом поступило приглашение из Австралии, куда переехали многие его друзья, ныне занимавшие очень высокие посты. Эрик решил, что молодой жене будет полезна смена обстановки, и согласился.
Так семейство Моррисов переехало в Австралию, где они жили до самой смерти Эрика. Ян знал этого человека только по короткому рассказу сестры – но даже этого было достаточно, чтобы понять, что специальный агент Моррис был из особой породы. Из тех, кто сражается до конца – и до последнего остается на ногах. Увы, этого не хватило, чтобы победить рак, и последним успехом Эрика стало то, что перед смертью он подготовил все условия для спокойной и безбедной жизни молодой супруги.
Вот только про деньги Александра тогда думала меньше всего, она вновь осталась совсем одна. Да, ее положение было не таким бедственным, как раньше. Но она этого не замечала, мир вокруг нее кружился и рассыпался на осколки. О том, что было в эти годы, она молчала так же решительно, как о времени, проведенном в рабстве. Ян не настаивал, он дал ей право самой определить, когда и что ему говорить.
И вот наконец она приняла решение все-таки найти свою семью, раз больше у нее никого не осталось.
Александра была уверена, что готова к этому. Она прилетела в Москву – впервые с того момента, как почти девчонкой удрала в США. Несколько дней она приходила в себя и по крупице собирала сведения о своих родственниках. То, что как Александра Эйлер она мертва, заботило ее меньше всего. У нее были действующие документы на имя Сандры Моррис и двойное гражданство, которое ее вполне устраивало. Дело ведь не в деньгах и не в документах!
Начать она решила со встречи с Яном. Иначе и быть не могло: он был ее половиной, им нужно было воссоединиться, и уже тогда, вдвоем, они справились бы с чем угодно. Но то, что красиво звучало на словах, на деле оказалось колоссальным стрессом для них обоих. Не только Ян был поражен, увидев ее. Александра, впервые встретившись с ним, посмотрев ему в глаза, оцепенела. Она поняла, что допустила ошибку, и поспешила уйти, потому что ей больше ничего не оставалось.
Однако она продолжила наблюдать. Она ездила за Яном по городу, она часто бывала возле его дома, она знала, где живет Алиса, и догадывалась, какие отношения между этими двумя. Она чуть не попалась ему в торговом центре – и с ужасом наблюдала, как его сбила машина. Тогда все обошлось, но Александра поняла, что ей нужно как можно скорее преодолеть собственный страх, иначе станет только хуже.
Вот только встретиться с Яном наедине после того случая было не так-то просто. Он с головой ушел в расследование, а ей оставалось лишь наблюдать за ним, готовясь подстраховать, если придется.
Это она умела – и не только как сестра-близнец, понимающая его мышление. Ее покойный муж был одним из лучших инструкторов ФБР, настолько талантливым, что его уговорили преподавать в другой стране. Естественно, он тренировал ее! Иначе и быть не могло, это стало важным этапом ее восстановления. Чтобы жить полноценной жизнью, Александре нужно было стать сильной, обрести способность постоять за себя. Поэтому сначала ее обучал только муж. А уже потом, в Австралии, она официально получила то, о чем так долго мечтала – полицейское образование.
– Так что я коп, да, – широко улыбнулась Александра. – Когда я следила за тобой, это было не просто наблюдение в духе «О, вот и Ян, интересно, что он затеял?» Я понимала твои действия и видела, что ты летишь прямиком в ловушку. Ты всегда был безрассудным, но для того природа и создала меня – чтобы не дать тебе убиться.
Она прекрасно знала, что Ян разглядел ее в горящем доме. Задержать ее он не мог, потому что пострадал гораздо больше, чем Александра. Но она не сомневалась, что он ее не забудет. Ей нужно было рассказать ему правду и не мучить его.
Она дождалась, когда его выпишут из больницы. Почти сразу после этого он направился к Нине, и Александра поняла, что идеальный момент настал. Она могла поддержать близнеца и раскрыть правду всей семье.
По крайней мере, необходимую правду, самую основу. Там, в кабинете Нины, Александра рассказала большую часть своей истории, но не все. Остальное она упоминала, уже когда жила в квартире Яна, урывками, по чуть-чуть – потому что иначе не могла.
Он все равно понимал ее и принимал – с того дня, как убедился, что она жива. С Ниной и Павлом все было сложнее. Они часто звонили, но только Яну и у него узнавали, как там Александра. У них пока не хватало смелости и сил признать, что она действительно вернулась. Павел даже потребовал провести тест ДНК – несмотря на всю очевидность ситуации. Ян оскорбился, Александра мгновенно согласилась, и тест был проведен лабораторией, которую выбрал Павел, чтобы его точно не обманули.
Результат теста удивил разве что Павла. Все остальные давно уже знали правду.
Александра не торопила их, давала им время. Их поведение задевало ее, но не слишком сильно. Они никогда не были близки, и пока все другие чувства для нее перекрывала радость от того, что они с Яном снова вместе.
Им повезло: у них было несколько недель, которые они провели вдвоем. Яну полагался солидный больничный, который он дополнил оставшимся отпуском. Все эти дни близнецы не так уж много говорили о прошлом – и то чаще Ян, чем Александра. В остальное время они делали то, что на четырнадцать лет оказалось поставленным на паузу. Они смотрели фильмы, гуляли по городу, читали книги. Они просто жили и наслаждались тем единством мышления, по которому так скучали, им повезло, что им дали время на адаптацию.
Но это не могло длиться вечно, и к концу октября Ян вернулся на работу. Он заслуженно считался одним из лучших следователей, поэтому никто не позволил бы ему сидеть в кабинете и тонуть в незаполненных документах. В первый же день после возвращения его поставили перед фактом:
– Эйлер, в парке нашли тело. Убийство плюс, похоже, похищен ребенок. Разбираться будешь ты.
И он направился в парк.
К моменту, когда он прибыл, дальняя дорожка, на которой нашли тело, была оцеплена полицией. Если бы убийство произошло в городе, толпа зевак у ограждения уже собралась бы, но в парке аудитории на такие развлечения не нашлось. Здесь гуляли в основном мамаши и няньки с детьми, они как раз поспешили уйти. Собачники тоже беспокоились, что их питомцы неправильно среагируют на труп, и не задерживались. Глазели только школьники постарше и несколько велосипедистов.
Дальше, за ограждением, работали эксперты, а прибывшие медики пытались привести в себя свидетелей. Больше всего хлопот им доставляла невысокая полная женщина: она рыдала так, что не могла произнести ни слова, и все рвалась к мертвому телу. Ее удерживали врачи и мужчина примерно одного с ней возраста – возможно, муж. Он не плакал, но выглядел потерянным и едва ли понимающим, где находится.
Чуть в стороне от них, позабытая всеми, дрожала от холода молодая девушка, испуганно жмущаяся к велосипеду. Судя по грязи на одежде, она недавно упала, но грязь успела засохнуть и превратиться в покрытую трещинами корку.
Первым делом Ян направился к девушке. Он сначала снял куртку и накинул ей на плечи, а потом только задал вопрос:
– Как вас зовут и какое отношение вы ко всему этому имеете? Ян Эйлер, следователь.
