Влада Ольховская
Безмолвные призраки Хионы
Два прыжка действительно прошли привычно – неприятно, но терпимо. Пауза между ними получилась недолгой, Альда даже не выходила из своей комнаты. Однако после второго прыжка выйти все же пришлось: зазвучал сигнал предупреждения.
Сначала Альда и вовсе приняла его за сигнал тревоги. Воображение, еще туманное после прыжка, тут же бросилось рисовать жуткие картины мучительной гибели: корабль поврежден, сейчас воздух кончится, их тела никогда не найдут и не похоронят!..
Но потом онемение отступило, вернулась способность мыслить здраво, и Альда поняла, что сирена завывает не так громко и противно, как положено при тревоге, да и световых сигналов нет. Значит, речь все-таки шла о предупреждении. Опасности для корабля и его команды пока нет, но угроза может появиться, так что всем необходимо собраться у панели управления.
Натягивая форму, телепатка проверила, кто ее окружает. С командой и правда все было в порядке: все живы, здоровы и насторожены не меньше, чем Альда.
А еще рядом есть посторонние.
Так не должно было случиться: после двух прыжков «Северная корона» оказалась очень далеко от общих маршрутов. Сюда не долетают ни пассажирские транспорты, ни торговцы… Но кто тогда, пираты? И они рискнули высунуться перед военным кораблем? Бред какой-то… В любом случае, в своих способностях Альда не сомневалась. Она точно знала, что рядом с «Северной короной» сейчас находятся два корабля, в каждом из них – по пять человек.
До точки сбора она добралась одной из последних и обнаружила, что корабли не скрываются. Два космических истребителя замерли перед «Северной короной», преграждая ей путь – они направляли на нее оружие! Так вели себя пираты, вот только на пиратов они не походили.
Потому что даже самые удачливые из пиратов обычно летают на пассажирских кораблях, кустарно переделанных под боевые. А эти машины были идеальны – одна из новейших моделей, одинаково блестящие черной краской, с серебристым символом одного из подразделений специального корпуса на крыльях.
– Это что, Легион? – нахмурилась Римильда. – Это истребители Легиона?
– Они самые, – невозмутимо подтвердил Триан.
– Что они здесь делают?
– Понятия не имею.
– Триан, прошу вас воздержаться от шуток, – вмешалась Лукия. – Нам действительно требуется пояснение.
– Это понятно, капитан, но у меня его нет. В этих кораблях даже не легионеры, это солдаты, которые работают на Легион.
Альда тоже неплохо знала инструкции и понимала, что так не должно быть. Истребители не могли оказаться на их пути случайно – и уж тем более не должны были направлять на них оружие. На «Северной короне» указано название корабля и его номер, выяснить, что он собой представляет, можно за три секунды!
Однако озадачиваться этим истребители не собирались. Очень скоро от них поступило сообщение:
– Назовите себя.
– Говорит капитан Лукия Деон, номер 17 в иерархии специального корпуса. Это корабль «Северная корона», мы направляемся в созвездие Лебедя в рамках проекта «Исход». У нас официальное задание. Освободите дорогу.
Этого должно было хватить. Этого было даже больше, чем достаточно – Лукия вообще не обязана объясняться, все задания внесены в единую базу данных. Но отступать Легион не собирался:
– Ответное сообщение не получено из-за технической проблемы. Назовите себя.
– Да они издеваются, что ли? – возмутился Киган.
– Нет, они не издеваются, – напряженно произнесла Римильда. – Они провоцируют.
– Отставить такие разговоры, Фревилл, – велела капитан. – Мы не имеем права допускать, что Легион способен на подобные поступки.
Говорить она могла что угодно, но правду Лукия наверняка понимала. Все, что происходило сейчас, ровно в точке выхода «Северной короны» из прыжка, не могло быть ничем, кроме провокации. Легион заранее узнал, на какое задание их направили, и послал свои истребители перехватить их.
Альда невольно подумала о том, что такие же корабли могли выпустить дрон, безо всяких сомнений уничтоживший огромный пассажирский транспортник возле Адрана. И кто тогда был наказан? Да никто, дело толком не расследовали!
Лукия повторила ответ, но и на этот раз солдаты Легиона сделали вид, что ничего не поняли и очень этим встревожены. Оружие они не убирали.
– Рэйборн, «Северная корона» сможет выстоять, если они нападут? – уточнила Лукия.
– Ну, драться с ними проблематично, не для того корабль создавался, – указал Киган. – Мы можем попытаться уйти за счет сложных маневров, но начинать нужно уже сейчас…
И вот тут наконец соизволил вмешаться Триан:
– Так, стоять! Никаких маневров.
– Что вы тогда предлагаете, Триан?
– Что они делают, то и вы делайте. Они делают вид, что глухие дебилы и не слышат ответ, – без проблем, повторяйте ответ на каждый их запрос. Рекомендую сразу сделать запись, чтобы каждый раз с нуля не надиктовывать.
– Если по нам пальнут из всех орудий, мы не выдержим, – мрачно предупредил Киган.
– Они не пальнут по нам даже из одного орудия, не то что из всех. Там уже за то время, что мы здесь стоим, пилот три раза обгадиться от ужаса успел. Не верите мне – пусть телепатка наша проверит.
Альда проверила и без его советов, терпеть собственную тревогу она не собиралась. Просто сразу сказать об этом она не могла, потому что официально такая проверка требовала позволения Лукии. Зато когда капитан кивнула ей, она наконец сообщила:
– Триан прав, они действительно не готовы пойти дальше такого вот психологического воздействия.
– Не понимаю… зачем им это? – поинтересовалась Лукия. Она даже сейчас казалась равнодушной, хотя Альда все же сумела уловить ее удивление. – Чего они могут добиться? Они всего лишь отнимут у нас время, да и то немного.
– Они не знают, капитан. Им дали приказ делать ровно то, что они делают сейчас, никто им ничего не пояснял. Они готовы повторить запрос еще пять раз, потом перед нами извинятся и позволят лететь дальше. Иных последствий не будет.
– Это по-прежнему бесполезная трата ресурсов, причем немаленьких. Триан, возможно, объяснение есть у вас?
– Да не ищите никакую причину, все наверняка сведется к чему-то по-детски простому. Либо кто-то намудрил с приказом, его отдали не тем и не тогда, либо это вообще какой-нибудь прикол, в Легионе и не такое бывает. Думаю, если вы направите официальную жалобу в руководство специального корпуса, задора у шутников резко поубавится. Но делать это лучше после третьего прыжка.
– Поняла вас, Триан. Тогда повторяем ответ пять раз и продолжаем путь.
Триан отыграл свою роль на отлично, но с ним иначе и не бывает. Он казался скучающим, ситуацию с истребителями находил занятной – и не более того. Он сумел обмануть всех, даже Римильду, не сводившую с него глаз.
И только Альда чувствовала, что на самом деле ему совсем не весело. Связь с ним давно уже была куда крепче, чем с другими членами экипажа. Сложно сказать, произошло это из-за миссии на Левиафане или после того, как она защитила его сознание от Стефана, но факт оставался фактом: они стали связаны крепче, чем раньше. Впрочем, Альда не была уверена, что сам Триан это заметил.
Она давно не использовала мысленную связь с ним, потому что не знала, что сказать, да и, что таить, несколько обижалась за демонстративное равнодушие. Но играть в детские обиды можно было в свободное время и уж точно не на задании. Так что Альда обратилась к нему почти сразу.
«Что происходит на самом деле?»
«Почему так сложно поверить в версию с приколом?», – поинтересовался Триан. Упрекать ее за то, что она влезла ему в голову, он не стал, но блок поставил, Альда это почувствовала.
«Слушай, остальные поверили в твою версию с приколом, потому что они сейчас сосредоточены на миссии, причем сложной миссии. У них нет ни сил, ни настроения отвлекаться на закидоны Легиона. А я девочка опытная, я умею думать несколько мыслей одновременно. Так что происходит на самом деле?»
Альда ожидала, что он еще немного поупрямится, пытаясь отвязаться от нее нейтральными версиями. Но Триан, видно, и сам сообразил, что ложь она легко распознает, какие бы блоки он ни ставил, и не отвяжется, пока не вытянет из него правду. Поэтому к правде он и перешел.
«Это предупреждение, мелкая. От Легиона».
«Северной короне?»
«Лично мне. «Северная корона» им важна не больше, чем внутренние конфликты Холинсу. Просто миссия на Адране получилась на редкость паршивой, это ты и так знаешь».
«И что? За всеми, кто в ней участвовал, теперь будут истребители гоняться?»
«Возможно, за всеми, ты явно недооцениваешь бюджет Легиона. А может, только мне такой бонус достался».
«Почему только тебе? – возмутилась Альда. – Там все облажались даже с точки зрения Легиона!»
«Много ты знаешь про точку зрения Легиона… Но дело не в этом. В Легионе никогда не прекращалась борьба за власть, просто иногда она идет вяло, иногда обостряется».
«И из-за смерти Дианы все обострилось?»
«Именно. Все остальные участники действа на Адране занимают чью-то сторону, так или иначе. Я же непонятно где. Сегодня мне намекнули, что эту вольницу пора сворачивать».
На уровне мыслей эмоции скрывать сложнее, и Альда не могла не заметить, насколько устало звучал его голос. Теперь понятно, почему он столько дней оставался один… Она подозревала, что все дело в скорби о Диане, хотя такая сентиментальность была несколько странной для Триана. Но если предположить, что он не сидел и лил слезы, а пытался просчитать, как отреагирует Легион и как ему вывернуться… вот это уже больше похоже на привычного ей Триана.
Теперь же Легион не просто угрожал ему. Оружие направили на всю «Северную корону», намекнув Триану, что его команда может пострадать из-за него.
«И что ты будешь делать?», – настороженно спросила Альда.
«Еще не знаю, мелкая. Это не та ситуация, когда можно кому-то послать сообщение «Ребята, я с вами!» и пару забавных картинок. Любое заявление о лояльности потребуют подкрепить делами… Короче, все сложно».
«Я могу помочь тебе».
«Вот уж нет, – отрезал Триан. – И помогать не будешь, и держаться от меня еще дальше начнешь. Сегодня они были осторожны, потому что знают: команда «Северной короны» не так уж важна для меня…»
«Но это же неправда!»
«Правда, мелкая. Запиши, если запомнить не сможешь. А если они хотя бы заподозрят, что мне кто-то в этом мире дорог, они не будут устраивать демонстрации. Они будут стрелять сразу. Больше мы к этому разговору не вернемся, его, я считаю, вполне достаточно».
«Триан, я так не могу!»
«А ты поднапрягись и смоги. Потому что, если ты не научишься вести себя правильно, я просто запрошу перевод в другую команду сразу после этой миссии, только и всего».
* * *
На этот раз добиться разговора с Мирари оказалось куда сложнее. Нет, никто Элии не отказывал и уж тем более не гнал его со станции. Но управляющая мистическим образом оказывалась жутко занята каждый раз, когда он приходил к ее кабинету.
В принципе, это могло быть правдой: буря добавила столько работы, что еще долго разбираться придется. До следующей бури, а там – по новой! Да и Мирари далеко не всегда принимала его по первому требованию. Однако на сей раз он не мог отступить, он поселился на станции, для зоолога и здесь работы хватало. Очень скоро всем стало очевидно: просто так он не уберется. Вот тогда Мирари и пригласила его к себе.
Она выглядела гораздо лучше, чем во время их последней встречи. Не изменилась чудесным образом, нет, просто казалась бодрой и отдохнувшей, взгляд снова стал ясным. Это вроде как подтверждало версию Мартина о том, что она просто отдыхала на больничном. Однако Элии и сейчас было не по себе – когда он видел, что управляющая жива, здорова и свободна.
– Зачем тебе понадобилось меня видеть? – поинтересовалась она.
– Хотел узнать, как ты. Совсем не похоже на тебя…
– Что именно?
– Да все – и отдых этот, и то, что ты в Орифию не приехала… Вот я и подумал, что тебе, может, нужна помощь!
– Ты делаешь странные выводы. Я начала вести себя как взрослый человек. Как видишь, все мои решения принесли только пользу.
Элия ожидал, что этот разговор пойдет не совсем так, и даже растерялся:
– Ну, да… Я… Я слышал, что на станции есть заболевшие, даже видел парочку кашляющих. Жуткая штука! Вы уже разобрались, что происходит?
– Не в чем тут разбираться. Это обычная простуда, ледняк, как называют ее некоторые, или же снежный кашель. Нормальное явление после сильной бури или дальней охоты.
– Не похоже это на обычную простуду…
– У меня есть отчет медиков, могу предоставить тебе копию, чтобы ты успокоился. На станции все хорошо. Если не веришь мне, можешь запросить официальную проверку. Ничего нового она не покажет.
– Да верю я… Конечно, верю.
Верить как раз не получалось, он просто не мог больше спорить. Мирари вела себя так, как надо – как и подобает при ее должности. Она говорила с ним вежливо и доброжелательно, объясняла ему элементарные вещи, как маленькому ребенку. Разговор этот наверняка записывался, в кабинетах руководства всегда стояла прослушка. Если бы Элия вздумал жаловаться, ему не в чем было бы упрекнуть управляющую, все доказательства оставались на ее стороне.
Вот только это была не Мирари, не та, к которой он привык. Нельзя сказать, что они стали друзьями, однако Элия успел неплохо изучить всех управляющих станций. Мирари была отличным профессионалом, но смирением она никогда не отличалась. Каждый раз, когда он задавал ей дурацкие – по ее мнению – вопросы, ворчать она начинала уже на второй секунде разговора. Или орать. Или доказывать ему, что сложно найти на Хионе создание глупее.
Теперь же она улыбалась ему и оставалась очень милой, а Элия не мог избавиться от ощущения, что говорит с пусть и улучшенной, но копией. Такой, которая понравилась бы его отцу, потому что Мауро ДиНаталь всех хотел бы сделать идеальными. И в этом, кстати, новая Мирари была похожа на нового Мартина Видала. Его тоже больше не видели в барах, он все свое время посвящал работе.
Показатели станции улучшились, сотрудники, похоже, были счастливы, и один только Элия не находил покоя. Чем больше он поглядывал по сторонам, тем меньше ему нравилось то, что он видел.
Нет, заболевших на станции Нот было очень мало, да и они быстро выздоравливали. Не было совершенно никаких причин вызывать медиков из города. Только вот выздоровевшие становились какими-то слишком… положительными, что ли. Элии сложно было подобрать правильное слово, потому что при любой попытке описать это состояние казалось, будто болезнь сделала их лучше, а в это он верить не собирался.
Он поймал себя на мысли, что уже рассматривает происходящее как единую болезнь – и заметные симптомы, и последующие психические изменения. При этом заражались на станции не одновременно, но и процесс не останавливался. Началось все во время бури, хотя в этом Элия не был до конца уверен.
Ему оставалось найти нечто общее, объединившее время изоляции и следующие дни. То, что использовали все. То, что в потенциале могло вызвать болезнь. После долгих размышлений вариант у Элии остался только один: сурнджи.
Как раз перед бурей группа Мартина Видала притащила на станцию большую партию этой дряни. Настолько большую, что некоторые сурнджи плавали в резервуаре до сих пор, а новых уловов давно уже не было. Получается, те, что остались… это те же сурнджи, которые были здесь во время бури!
Ему нужно было исследовать их. Элия прекрасно понимал, что вариант подходит по всем пунктам. Сурнджи выловили на дальних территориях, там, где раньше не охотились. Что, если в них была какая-то неведомая зараза? Только его отец верил, что Хиона изучена и покорена. Элия давно уже в этом сомневался.
Он как раз направился на продовольственный склад и выловил из резервуара первого попавшегося сурнджи, когда за спиной у него прозвучал знакомый голос:
– Что ты делаешь?
Элия понимал, что не должен нервничать. Он, зоолог, имел полное право здесь находиться и должен был вести себя уверенно. А он все равно вздрогнул так сильно, что невольно толкнул мобильный аквариум, расплескав воду себе под ноги.
Обернувшись, он увидел Мартина Видала. Заместитель управляющей невозмутимо наблюдал за ним, скрестив руки на груди. Вроде как ни в чем не обвинял, просто спрашивал, однако от его взгляда Элии все равно становилось не по себе.
– А на что это похоже? – нервно улыбнулся он. – Беру сурнджи на исследование.
– Это я вижу. Зачем?
Придумать что-нибудь правдоподобное у Элии в таком состоянии все равно не получилось бы, поэтому он решил сделать ставку на правду.
– Проверить хочу, насколько они безопасны. Я заметил, что и на станциях, и в городе у многих появились одинаковые симптомы. Возможно, это связано с питанием?
– Вряд ли. В колонии питаются сурнджи со времен ее основания.
– Но это ведь улов издалека… Вдруг это какой-то новый подвид? На который у людей аллергия? Или они чем-то заражены?
– Мы их всех проверяем перед тем, как употребить в пищу. За безопасностью на станции Нот всегда следили очень внимательно.
– Я знаю, но это ведь старые протоколы… Вот поэтому я провожу не проверку, а исследование.
– Ты выбрал очень неудачный момент. Посмотри, сурнджи в резервуаре осталось немного. Ты можешь подождать до возвращения охотников с новым уловом?
– Я бы хотел проверить старый улов, который ели здесь и в городе.
Все это время Мартин говорил с ним спокойно, с неизменной улыбкой. И все же Элия вдруг подумал: если придется прорываться на свободу с боем, справится ли он? Они с Мартином примерно одного роста и веса, оба неплохо подготовлены, и все же… Было во взгляде Мартина что-то такое, что подсказывало: не справится. Если главный охотник станции Нот захочет, не будет ни исследования, ни самого Элии.
Тот Мартин, с которым они были знакомы много лет, никогда не стал бы для него угрозой. Однако этот, новый, был способен на что угодно.
Молчание затянулось – как показалось Элии, на целую вечность. Тяжелое молчание, ощутимое, почти как Безмолвие. Оно могло закончиться чем угодно – например, криком, призывающим охрану.
Но вместо этого Мартин лишь улыбнулся чуть шире:
– Хорошо, забирай. Думаю, протянем и без этого сурнджи, считай, что мы им тебя угостили.
Испытывать судьбу Элия не собирался, он мрачно поблагодарил охотника и поспешил увезти аквариум.
На следующие два дня он заперся в лаборатории, хотя совсем недавно он и предположить не мог, что ему доведется тратить столько времени на нечто столь примитивное, как сурнджи. Первый осмотр показал, что существо не выглядело ни больным, ни хоть сколько-то отличающимся от остальных сурнджи, которых в колонии ели десятилетиями. Рентген и последующее вскрытие тоже не дали ответов.
Элия не ожидал, что так будет. Он был уверен: стоит ему заглянуть внутрь этого существа, и правда наконец-то раскроется. Но нет, он будто снова вернулся в институт, где проводил первые вскрытия под надзором профессора. Сурнджи, оказавшийся перед ним сейчас, был таким типичным, что впору фотографировать для учебника.
Сдаваться Элия отказывался. Он провел полный анализ крови и образцов мышц, органов и даже шкуры существа. Если это болезнь, сурнджи может оказаться просто носителем, которому она не вредит, а вот для людей она опасна. Элия не ожидал, что распознает эту болезнь – как вирус или паразита. Но любую странность он готов был трактовать как угрозу.
Вот только странностей не было. Сурнджи в колонии изучали дольше, чем других созданий Хионы. По ним давно уже были заданы нормы, и сейчас компьютер невозмутимо показывал, что нормы эти соблюдены. Кровь чиста. В шкуре нет ни единого паразита. Мясо пригодно для питания. Мартин не обманул его, этот улов наверняка легко прошел проверку. Да так и должно быть: сурнджи ведь тестируют и на станции, и в городе, минимум дважды.
Получается, в болезни, поразившей людей, виновато не питание… А что тогда? Иного общего знаменателя просто нет!
Когда Элия наконец покинул лабораторию, измотанный и обозленный, никто не стал его упрекать. И все равно ему казалось, что и Мартин, и Мирари, и другие переболевшие бросают в его сторону многозначительный взгляды, посмеиваются над ним… Они-то понимают, что скрытая истина действительно существует. Они просто верят, что Элия слишком глуп, чтобы разобраться в ней.
Но это они напрасно – не на того напали! Элия сделал вид, что смущен, извинился перед всеми, кто только попался на его пути. Он пробыл на станции Нот еще день – ему и правда требовался отдых, да и хотелось подтвердить, что он больше ничего не ищет. А потом он собрал свои вещи и направился на станцию Эвр.
Потому что там тоже были зарегистрированы случаи странной болезни, которую признали сильной простудой. И сурнджи там тоже ели – правда, тех, которых поймали сами. Но результат-то один! Несколько дней Элия просто наблюдал за местными и убедился, что история повторяется. Сначала начинались симптомы, потом зараженный на некоторое время пропадал, а возвращался здоровым, невозмутимым, но… другим.
– Почему ты уверен, что другим? – поинтересовался Гектор. – Ты что, так хорошо знаешь охотников со станции Эвр?
Гектор Риверо был единственным, с кем Элия решился поделиться своими подозрениями. Остальные ему никогда бы не поверили, и даже Гектор, которого уже много лет звали психом, смотрел на него с удивлением.
С ним Элия связался через видеоканал, благо бесснежная погода это позволяла. Он пока не готов был покинуть станцию Эвр.
– Именно этих охотников я не знаю, зато знаю, какие они обычно. Грубоватые, хамоватые, с плоскими шуточками – да на всех станциях так! А эти не такие. Они всегда говорят ровно, интонаций толком нет, улыбаются как-то заученно…
– По-моему, ты переутомился.
– А тебе самому такое никогда не говорили, когда ты исследования проводил? Дико приятно слышать?
– Но ты ведь не проводил исследования, – указал Гектор. – Просто один раз вскрыл сурнджи…
– Не один раз. Здесь, на Эвре, я провел еще два вскрытия.
– Ну и как? Были шокирующие находки?
– Не было, – неохотно признал Элия. – Сурнджи как источник заражения можем отмести.
– А другого просто нет. Я бы еще поверил, если бы болезнь передавалась через пищу, но этот сценарий ты сам забраковал. А ничего другого и не подходит! При воздушно-капельном у нас были бы не единичные заражения. Короче, забудь…
– Да, это самое разумное на пороге непонятной эпидемии – забыть, сделать вид, что ничего не происходит!
– Что ты предлагаешь?
– Подойду с другой стороны и изучу не причину, а следствие, больше узнаю о самой болезни.
– Удачи тебе, – хмыкнул Гектор. – Позвони, когда убедишься, что я был прав.
Значит, и на его поддержку можно было не рассчитывать. Однако Элию не пугало то, что он, по большому счету, остался один против всех, отступать он не собирался.
Он изучил ту информацию, что хранилась о зараженных в лазарете. Такой было немного: все вокруг считали болезнь простудой, медики выписывали поддерживающие лекарства, серьезное обследование никто не проводил. Да и понятно, почему: это ж охотники! Они напрягутся, только если их снежный демон погрызет или вот кобагару насквозь проткнет. Кашель, язвы, высокая температура – это мелочи, на которые они не привыкли обращать внимание.
Особенно при том, что все выздоравливают. Элия уже обозначил две стадии болезни: активное проявление симптомов и полное выздоровление с изменением психики. Но неизвестной оставалась промежуточная стадия: что происходит с людьми, когда они исчезают? Предполагалось, что они просто отлеживаются, спят, выздоравливают. Вот только Элия сомневался, что все настолько просто, ему нужно было знать наверняка.
Поэтому он и следил за несколькими зараженными, делая вид, что проводит исследования. Он не мог постоянно таскаться за каждым из них, не вызывая подозрений, но это было и не нужно. Он знал, что зараженные исчезают на несколько дней, времени у него хватит.
Первой пропала молодая медичка, которая в последнее время выглядела совсем уж паршиво. Элия насторожился, не обнаружив ее в столовой во время обеда. Скоро его догадки подтвердились: на ужине она тоже не появилась.
Но и в спальне ее не было. Элия придумал предлог для разговора, направился к ней, постучал – и не получил ответа. Убедившись, что никого поблизости нет, он вскрыл замок и заглянул внутрь. Это ни к чему не привело: кровать осталась заправленной, все вещи лежали на месте, не хватало только обитательницы комнаты.
Он никому об этом не сообщил, потому что слабо представлял, кому на станции Эвр еще можно доверять. Элия пробрался в узел видеонаблюдения и использовал контроль-код семьи ДиНаталь, чтобы получить доступ ко всем записям. Так он и выяснил, что медичка еще вчера утром вошла в один из ледяных складов – а обратно уже не вышла.
По идее ей вообще нечего было там делать: на ледяном складе хранилось оборудование для дальних экспедиций. Им и охотники-то пользовались очень редко, а медики – вообще никогда. Элия не отказался бы и внутрь заглянуть с помощью камер, однако в ледяных постройках их никогда не устанавливали, пришлось идти лично.
Склад не был заперт, но, судя по следам, никто после медички туда не входил. Элия проскользнул внутрь, укрываясь от ледяного ветра, включил освещение – несколько прожекторов, установленных на стенах, ну а потом…
Потом он, всю жизнь проживший на Хионе и многое повидавший, наивно уверовавший, что готов ко всему, впервые узнал, что такое настоящий, непреодолимый, подавляющий разум ужас.
