Влад Свон
Невидимое между нами
– Как банально, – зевнула Лиана.
– Моя реакция была такой же, но не перебивай. Юнец был из богатой семьи, но любил он дочку человека, у которого денег было гораздо больше. Тем не менее, ее родители были не снобы, и позволяли мальчишке гулять с ней. Он все бегал к ним и признавался в любви. В какой-то момент, «принцесса» устала от его внимания и поставила вопрос ребром: «Достань мне звезду с неба, и я буду твоя!» А какая звезда у нас самая красивая и яркая?
– Полярная, – гордо ответила Лиана, скрестив руки.
Герц рассмеялся от ответа, чем вызвал у нее смущенное «Что?!»
– Я сказал тоже самое, вот что! Но старик поправил: «Солнце».
– А-а-а, ну точно. Припоминаю.
В этот момент, рассказчика охватило странное чувство. Еще никогда прежде, он не ощущал такой теплоты от общения с хозяйкой кофейни. Ее реакция на историю была идентичной его, когда старик делился тайной. Герц посмотрел на ладонь Лианы, на тонкие, ухоженные пальчики и увидел алую нить. Цвет был тусклый, но уже не серый, как в их первую встречу.
«Может ли…», – мелькнуло в его голове, но он тут же откинул мысль, и продолжил:
– Юноша решил вспахать мертвую землю, и усадить ее цветами. Несколько месяцев он выходил в поле, работал под жаром утра и холодом ночи; а потом свалился без сил и зарыдал. Мощное отчаяние, заставило его буквально избивать почву. Когда из костяшек брызнула кровь, маленький фермер посмотрел на бескрайний, сухой песок, плюнул и сдался. Но дома, отец взбодрил сына простой фразой, да так, что тот сразу же ринулся в бой, вытирая слезы разбитыми руками.
«Если ты любишь ее, то борись за свое счастье».
– Но достаточно ли было цитаты, чтобы в смерти появилась жизнь? Наверно нет, но благодаря упорству, все получилось. Одним туманным утром, младший владелец фермы «SunFlower’s», обнаружил под ногами росток, и возликовал от радости. Через несколько месяцев, поле было усеяно желтыми, миниатюрными светилами. За пару лет, молва о «Втором Солнце Земли» достигла и юной мисс. Она была горда, что знает такого замечательного мужчину, который сдержал слово и достиг своей цели, не смотря ни на что. Но взаимности герой не добился. «Принцесса» нашла свою любовь с другим, с кем и была счастлива до конца своих дней. И каждый раз, видя поле подсолнухов, в ее памяти мелькал образ наивного, целеустремленного мальчишки, которого она никогда не забудет. Конец истории.
– Это очень грустно…
«Опять такой же ответ».
– Когда легенда прозвучала из уст старца, он сказал, что грустить нечего, ведь их нити судьбы, не связаны между собой.
– О, а вот эта часть мне уже нравится! – Лиана снова подалась вперед, и оперлась на ладони подбородком.
«С самого рождения, человека, с его второй половинкой, связывает невидимая веревочка. Для нее нет преград в виде обстоятельств, расстояний или времени. Она может сокращаться, растягиваться, сжиматься, становиться толще или тоньше, но никогда не рвется. Весь мир усеян нитями, красными, как пламя солнца на закате. Если бы каждый мог видеть то, что вижу я, то удивились бы истинному цвету неба. Необычайная красота переплетений окутывает планету, как шерстяным одеялом. Когда в учебниках, красной планетой называют Марс, – они просто не знают, какова на самом деле Земля!»
– Так сказал мне Кит, тот старик – сын фермера с «SunFlower’s».
– Это ведь не все, – на этом моменте Лиана помрачнела. – Что случается, когда люди сходятся, но их нити не соответствуют друг другу?
– Ты ведь знаешь.
– Ну и что? Расскажи!
– Если человек связывает жизнь не со своей судьбой, то происходит одно из двух: нить тускнеет и превращается в рваный клочок; или сливается воедино с партнерской, обвивается вокруг, и сереет вместе с ней, несчастная и страдающая. Тем не менее, ошибочный выбор – не помеха, так как нить всегда будет тянуться к своей родственной душе в надежде, что хозяин опомнится и наполнит ее красками. Такие дела.
– А дальше?
– Больше нечего добавить.
– Герц, не ври! Я помню, что потом тебе был знак, в виде мерцающего огонька телефона, и ты наткнулся на группу фотографа! Почему ты не хочешь продолжить до этого момента? – Возмутилась Лиана, ударив кулаком о стол.
– Это не важная деталь истории, – открестился он, и погладил ее по ладони. Слушательница резко выдернула руку, и прижала к груди.
– Ты ведь любил Одри, правда?
– Да.
– Тогда почему?
– Потому что Одри больше нет, Лиана. Моя нить, – Герц показал ей палец, – она трепыхается по ветру, без цели, без желания. Просто потому что ей некуда стремиться, не к кому тянуться.
– Но ведь они не рвутся…
– Нет, если человек жив. В противном случае, происходит разрыв.
– Мне жаль, я…Я не знала, прости.
– Ничего. Дела давно минувших дней, – Герц встал со стула, и отвернулся.
– Ты скучаешь?
– Не совсем. Просто жаль, что все так закончилось. Много было сказано лишнего, и так мало нужного. Я просто…, – он дотронулся до лица, и потер глаза. – К черту. Не проси меня больше рассказывать тебе эту историю, ладно? – Не дожидаясь ответа, Герц пошел прямо, оставив хозяйку кофейни позади.
Смотря ему вслед, Лиана обратила внимание на его палец и увидела нить, которая тянулась в противоположную сторону от своего хозяина, прямо к ней.
Герц провел большую часть дня в одиночестве, если можно так назвать посиделку в торговом центре у фонтана, возле которого мельтешили люди. Разговор с Лианой вызвал в его памяти неприятные воспоминания, связанные с Одри. Все время, проведенное на четвертом этаже хостела, парень пытался отыскать «замену» погибшей девушке. Его никто не торопил и не заставлял, но он надеялся, что, чем раньше разберется, тем легче будет на душе. Но Мир Клубка, именно так называл он концепт видимой реальности, с каждым разом приносил ему все больше разочарования.
Герц смотрел на прохожих, но видел лишь пустые оболочки, к которым привязаны тонкие веревочки. Он выделил для себя несколько цветов. Первый, и самый не частый тип – красный, означал, что индивид нашел свою вторую половинку, или хотя бы близок к ней. Далее – серые; с ними было все просто: пара есть, но совершенно не подходящая друг другу. Бледно-белая нить означала, что владельцу глубоко плевать, один он или нет. И последняя, худшая разновидность – черная. Символ паразитов, которые влезали в чужие жизни и не делали ничего, кроме высасывания моральных соков из своих жертв. Их веревка никогда не меняет цвет, как бы много сил они не забирали, потому что бездна бесконечно глубока и ненасытна. Дик – яркий пример энергетического вампира, и его ритм существования соответствовал этому: физическое и духовное уничтожение Лианы.
Что касается Одри, то ее нить изменилась с красной на белую, спустя несколько месяцев, проведенных с Герцем. Молодой человек получил полное равнодушие, когда жизнь девушки пошла под откос, после увольнения с предыдущего места работы. Добивающим событием послужил провал дела, на котором она хотела сосредоточиться. Тот момент, когда ты пытаешься выйти из бесконечного круга каторги на дяденек, бросить пыточную камеру, в которой приходиться горбатиться ради денег, без толики удовольствия. Одри хотела заниматься фотографией, профессионально. Но, запал быстро пропал, когда она не получила никакого отклика. Попытки Герца поддержать, и вытянуть из темного болота начинающего фотографа, лишь усугубляли ситуацию. В конечном итоге, подруга поблагодарила его за проведенное вместе время, и пожелала ему всего наилучшего. Через неделю, сестра обнаружила Одри в ее собственной квартире. Та выпила смертельную дозу снотворного, и уснула с умиротворенной улыбкой на лице.
С тех пор, нить Герца стала такой же бледной и порванной. Хотя, пусть и пытаясь скрыть это от себя где-то в подсознании, он никогда не видел, чтобы их судьбы были связаны. Они, скорее, просто очень тесно переплетались. Но осадок никуда не девался, горький привкус, от которого парень смог избавиться только несколько часов назад. Одиночка помотал головой, вытряхивая из себя всю грусть, встал со скамейки и побрел прочь из торгового центра.
Наступила ночь. В это время суток, город выглядел более жутко, чем здание внутри: черно-белые дома, готовые развалиться под тяжестью грузных, одиноких обитателей; красное небо, сквозь лоскуты которого, пробивалось слабое свечение рубиновой Луны; и толпы пустых, прозрачных оболочек, носящих название «Общество». Обладая способностью видеть реальность такой, какая она есть, Герц никак не мог привыкнуть, что весь мир напоминает площадку ткача-неумехи, который случайно нашел бабушкины спицы, и решил связать хоть что-нибудь.
«Вяжет он дерьмово», – каждый раз думал Герц.
На своем пути, гуляка набрел на невзрачное здание с фиолетовой, неоновой вывеской. Полуразбитая, мигающая надпись гласила: «Семь сахаров для размышлений». Несмотря на туповатое название, Герц решил зайти из чистого любопытства. Внутри его поприветствовал кассир, одетый в разноцветную футболку кислотных цветов, и татуировками на лице: на одной из них изображалось дырявое сердце, а левый висок украшала набитая дымящаяся рана.
– Те на-а одного-о? – сонно протянул малый.
– А что тут у вас?
– Смотровая площадка. Бер…Берешь билет, и наслашдаежзя видами н-ночного гор-рода. Если есть ж-желание, могу предложить средство для «третьего» глаза, – будет исчо интереснее, – он хихикнул, и чуть не свалился на стол.
– Вы пьяны? – С легким омерзением, спросил Герц.
– Если только люб-о-овью. Так, это, идешь – нет?
