Влад Савин
Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит (сборник)
Но мы сейчас мирные, белые и пушистые. Приказ был всего лишь зафиксировать место, время, курс и скорость. Так-так, а ведь место и время примерно нам было сообщено – значит, что имеем? А например, проверку и уточнение информации о графике движения «королев», как-то добытых разведкой. И что из этого следует?
А очень плохое для пассажиров. Время отправки или прибытия можно уточнить и в порту, а вот маршрут это однозначно для перехвата. И очень может быть, в следующий раз будет такой приказ, подстеречь «королеву», утопить и исчезнуть, списав на тех же немцев. Но тогда уж точно придется сначала немецкую субмарину найти и топить, где-нибудь поблизости, чтобы было на чей счет списать. Если поступит приказ.
Хотя лично мне было бы жаль. Несправедливо как-то – из всех суперлайнеров войну пережили как раз они, две «королевы», которые все время, считай, честно служили «на передовой». А те, что прятались в портах, погибли все, как французская «Нормандия». Неправильно будет их топить, но… Цинично рассуждая, именно эти две «королевы» обеспечили значительную часть американских военных перевозок к пока еще будущему «Оверлорду». Считайте по максимуму: пять суток на рейс, три раза туда и обратно за месяц, пятнадцать тысяч на борту. Обе вместе – девяносто тысяч в месяц, в год больше миллиона американских солдат в Британию. Именно военнослужащих, комбатантов – так что лавры немца, утопившего «Лузитанию», мне не грозят.
Но пока плыви, «королева». Не было приказа тебя топить.
В назначенное время вышли на рандеву с «Куйбышевым» и «Урицким», постоянными нашими спутниками. 20 марта вошли в Полярный.
Узнали новости. Во-первых, пока нас не было, Полярный бомбили. Причем трижды. И во время последнего налета одна из бомб легла на наш причал, среди охраны НКВД и тыловых были убитые и раненые. Наши истребители и зенитчики в долгу не остались – однако на неприятную мысль этот факт наводил, с чего бы это люфты проснулись? Во-вторых, конвой PQ-21 дошел благополучно. И что характерно, в британской зоне ответственности фрицевские лодки были замечены рядом, а в нашей их не было и следа. В-третьих, фрицы все же воспользовались моментом – считая, что мы сосредоточим силы на проводке конвоя, в Нарвик проскочил «Цеппелин», под охраной миноносцев, так что у кригсмарине под нашим боком очень неслабая эскадра, что-то они замышляют?
За «Канариас» с нас никто ничего не спросил. Но и не похвалили.
А вот узнать бы, что же такое мы сделали?
Генералиссимус Франко.
Мадрид
Проклятые британцы! Подлые продажные твари! Нигде не упускают своей выгоды! И для них не существует таких понятий, как честь, порядочность – лишь бы выглядело прилично. Ваши деньги перекочевали в наш карман, ай эм сори, такова жизнь!
Сначала они пытались поставить под свой полный контроль всю внешнюю торговлю Испании. Так же, как они делали это со скандинавскими странами в прошлую войну. Естественно, не забывая своей выгоды – мы должны были покупать лишь то, что нам дозволено, у них, по их цене, и доставлять под их контролем. Не останавливаясь перед угрозами и прямым террором – несколько наших судов были потоплены в море «неизвестными» субмаринами. А в ответ на наши вопросы их посол лишь кивал на немцев, топящих все что плавает – вообще-то это может быть и правдой, хотя в Берлине тоже категорически все отрицают. Но я уверен, что истина посередине, есть и немецкие ошибки, но также присутствует и злой умысел англичан!
Испания не слишком богатая страна, тем более после братоубийственной гражданской войны. И сам бог велел нам наживать прибыль, когда одной из воюющих сторон позарез нужно что-то у себя не производящееся. Например, самолеты, да, хорошая была комиссия! Теперь вот никелевый концентрат, при требуемой регулярности поставок, это просто золотое дно!
Причем платили – мы! Восемь тысяч тонн никеля, наши американские друзья предпочли не задавать вопросов о конечном покупателе, сколько еще ушло на взятки (по уговору, накладные расходы должны быть возмещены немцами после). А сколько потребовалось, чтобы некий американский Чин приказал одному из противолодочных патрулей сопроводить наше судно почти до наших берегов? Наконец, «Канариас» должен был встретить пароход на последнем этапе, во избежание досмотра британским флотом. А дальше – лишь разгрузить, отправить немцам, получить с них деньги и считать прибыль!
Проклятые англосаксы! Да, сделка с врагом во время войны – это занятие грязное. Эти господа, что из Сити, что с Уолл-Стрит ради наживы влезут в любую вонючую лужу, но при одном условии: чтобы все это выглядело пристойно. Иначе будет благородный гнев и кто-то запросто лишится кресла, а может быть, и головы. Но ведь хочется и деньги получить, наши деньги! И кто виноват, если груз не дойдет? «Неизвестная» сторона?
Эта субмарина ждала почти в точке встречи – всего через два часа после того как американцы сняли с себя ответственность, был потоплен не только транспорт, но и «Канариас», гордость нашего флота! И снова эти ублюдки с вежливой миной разводят руками и кивают на немцев – но спасшиеся члены экипажа говорят, что слышали работу сонара, которого у немцев на лодках нет! И потопив транспорт, они добивали наш крейсер, лишенный хода – словно желая показать нам, что будет за несговорчивость! Ай эм сори, мы не знаем. Самые грязные ругательства будут излишней вежливостью, чтобы высказать, что я думаю о проклятых британцах! Они думают, что Испания все это проглотит безропотно?
У вас, господа британцы, тоже есть уязвимые места. Например, Гибралтар. Могу я поддаться на уговоры, или даже угрозы фюрера германской нации, пропустить по своей территории его войска? Бедная Испания вынуждена была подчиниться силе! Как Петен, который умудряется как-то иметь на русском фронте больше десятка дивизий, формально оставаясь вне войны!
Сразу действовать или сначала пригрозить британцам? Если они возместят нам потери и передадут по их ленд-лизу корабли вместо бедного «Канариаса»?
Москва, Кремль, 22 марта 1943 года
– …ну что ж, Лаврентий, все прошло хорошо. Лазарев не только сорвал поставку руды, но и по-крупному поссорил Франко с англичанами. Конечно, восемь тысяч тонн концентрата, считая требуемый процент никеля, это очень много, хватило бы на две тысячи танков, или пару линкоров. Верно, что сейчас рейх, потеряв никель, а теперь еще и марганец, отчаянно нуждается в легирующих добавках: это и броня, и нержавеющая сталь на верфи, и многое другое, без чего очень плохо воюется. Но вот стоило ли так рисковать уникальным кораблем, и такими же людьми, ради столь малой цели?
– Товарищ Сталин, дело ведь не только в руде! Сорвать сговор между союзниками и Гитлером, кому не нравится наша слишком быстрая победа, этак и в Европу не успеем. Во-первых, это отнюдь не укрепит доверие сторон друг к другу. Как можно с немцами иметь дело, если они собственным флотом не могут управлять? А ведь подумают на немецкую лодку, у «мальчиков Дёница» была привычка топить все, что плавает, что следует из мемуаров их «бриллиантового» подводного мегааса Вольфганга Люта, у него треть потопленных – нейтралы, причем многих он сам до атаки признал таковыми! А во-вторых, эта акция удачно наложилась на другую операцию, «Кирпич». Если со Швецией немцы еще могут расплачиваться продовольствием и сельхозпродуктами из Румынии, Венгрии, Болгарии, Словакии, то чем рейху платить союзникам за по сути контрабанду (а значит, по двойной цене)? Только краденым еврейским золотом и фальшивками!
– Азартно играет фюрер. Весь их «Бернгард» – это, по сути, огромная авантюра. Массово, в промышленных масштабах, печатать фальшивые доллары и фунты! Да, можно привлечь химиков, чтобы определили состав бумаги, идентичный подлинному. Математиков-дешифровщиков, чтобы разгадать зависимость определенных серий купюр от номеров. Печатников, которые идеально сделают свою работу. И даже специально мять, пачкать, топтать банкноты, придавая им вид побывавших в карманах и кошельках. Но неужели немцы не понимают, что это вылезет непременно, просто по конечному результату, когда излишняя денежная масса станет заметной? А этого фюреру не простят категорически! Потрясение финансовых основ – это больше, чем бомбежки Лондона и попытки убийства королевской семьи. И на что фюрер рассчитывает тогда?
– Ну, товарищ Сталин, в той истории фальшивые деньги всплывали, и были подозрения, но никто не знал, НАСКОЛЬКО широко поставлено дело. Картина в полной мере стала ясна лишь после капитуляции, в сорок пятом. Все было очень глубоко засекречено, информация потомков с фактами, местами и именами не могла быть предусмотрена никем.
– Насколько успешно прошел вброс информации союзникам? Так, чтобы они поверили, и сумели проверить?
– Судя по тому, какой скандал в Швейцарии… Когда два очень уважаемых банка вдруг оказались на грани краха, из-за того, что значительная часть их активов оказалась в фальшивой валюте. И это лишь то, что выплеснулось наружу. Немцы ведь не расплачивались за сомнительные сделки пачками наличных в коробках. Фальшивки клали на счет швейцарского банка особо доверенные люди, а уже после деньги перемещались «условно», списываясь со счетов. В результате банки, которые слишком усердствовали, оказались с рисованной бумагой вместо денег. И как после такого должны отнестись к Германии англо-американцы? Да и «друг Франко» тоже, наверное, рассчитывающий на процент? Джентльмены могут, если им выгодно, торговать хоть с самим чертом. Но кто будет иметь дело с тем, кто вас внаглую обманул?
– Все равно ведь договорятся. Если им это выгодно. Как думаешь, Лаврентий?
– Договорятся, конечно. Но – время? Сколько займут, при резко возросшем недоверии друг к другу, дипломатические игры, торг по-новому, требование гарантий? Месяцы, за которые очень многое случится.
– Подготовка к «Полыни-3»?
– К-25 дойдет, и Лазарев справится. Группа захвата также практически есть. Но надо еще маршрут эвакуации подготовить, «легенда» еще не проработана. Считаю опасным форсировать мероприятия с той стороны, рискуем потерять все.
– Ну, работайте, ты же докладывал, что тех двухсот пятидесяти тонн товарищам ученым хватит. Пока хватит.
– «Виндзор»?
– Нет! Не сомневаюсь, что К-25 это по силам, но дело будет слишком грязное. Если это когда-нибудь выплывет, если будет установлено, что никаких немецких лодок в том месте и в то время не было и быть не могло… Этого нам категорически не простят.
– А при успехе не простят немцам.
– Вот немцы это и сделают, Лаврентий. «Использовать врага лучше, чем просто уничтожить», так, кажется, говорил Сунь-Цзы? Нашей будет лишь информация – причем передадут ее те, кто будут искренне уверены в своей заслуге перед рейхом. И даже если кто-то что-то заподозрит, следов будет не найти. Лишь версия, одна из многих, выдвинутая каким-нибудь историком лет через пятьдесят.
– Что делать с Лазаревым? У него талант «перевыполнять план», но так, что это оказывается к месту.
– А никак, Лаврентий. За успешно выполненное задание наградить, но только за него. А вот «Канариаса» там не было. Вообще не было, ты понял? А то Лазарев войдет во вкус, и кто знает, кого он «перевыполнит» в следующий раз. И мне очень не хотелось бы применять к нему меры.
Где-то во Флориде, 23 марта 1943 года
Сельский стиль жизни был популярен еще в старой доброй Англии в викторианскую эпоху, поскольку в те времена Лондон, первым вкусивший прелестей урбанизации и перенаселения, был вонючей клоакой (где даже принц Альберт, супруг самой Виктории, помер от тифа прямо в Букингемском дворце), то представители английской элиты предпочитали жить не в столице, а в загородных имениях. И устраивали приемы, приглашая друг друга в гости. Съезжались с утра всей компанией, играли в гольф, стреляли в цель, просто гуляли по парку или играли в преферанс; обязательной частью был обед и вечерний бал, где все могли оценить мастерство поваров хозяина и драгоценности и туалеты дам. А еще джентльмены обсуждали там свои важные дела, собравшись узким кругом.
После первой Великой войны жизнь изменилась, теперь очень немногие даже из аристократов могли позволить себе содержать имения со множеством слуг. Но традиция не умерла, переселившись в аристократические клубы.
Клуб назывался… а впрочем, какая разница? Значение имело лишь, какая публика сегодня здесь собралась. Посторонний, попади он сюда в этот день, мог бы удивиться количеству охраны по периметру – как полицейские в форме, так и крепкие люди в штатском. Но охрана находилась исключительно снаружи, не мозоля глаза законным гостям.
Кто были эти гости? Они не занимали никаких официальных постов, а некоторые даже не числились официальными владельцами, председателями советов директоров или держателями контрольных пакетов корпораций. Но именно они были Теми, Кто Решает – держит в руках реальные рычаги. Оставим авторам романов идеи «всемирного тайного правительства» ордена масонов или розенкрейцеров, семьи Ротшильдов, британского королевского дома или даже корпорации «ос»[6], хотя большая часть собравшихся принадлежала именно к «осам» (так сложилось исторически). Были ли собравшиеся здесь тайным обществом? И да, и нет.
Ведь крупные игроки обязаны знать, «кто есть кто», с чьими интересами надо считаться. Договариваться друг с другом, хотя бы о разделе сфер влияния, решать какие-то вопросы, касающиеся их всех. У них не было общей для всех цели, как у тайного общества, у них была одинаковая для всех цель. Деньги и власть. Все и ничего. Ничего кроме денег и власти, и все, что деньги и власть могут дать.
Они были не семьей, а стаей, которая собирается вместе для охоты на общую добычу и разорвет любого из своих, кто покажется слабее. Потому среди них не было безусловного вожака – если бы такой появился, это значило бы конец для всех прочих. В то же время каждый мечтал когда-нибудь стать таким и зорко следил, нельзя ли при случае избавиться от кого-то из стаи, сегодня от одного, завтра от другого, и так остаться единственным, последним. Потому войти в это общество новому человеку было очень трудно, даже накопив достаточно богатства и влияния, так как «старые» члены клуба старались бы избавиться от новичка, в том числе и физически. И каждый из этих людей, кажущихся всесильными, вздрагивал, узнав, что акции какой-то из его компаний опустились на несколько пунктов. Потому что это значило не только потерю пусть пренебрежимо малой части состояния, но потерю власти, влияния, а значит, самой жизни.
При всем этом они были бы искренне оскорблены, если бы их сравнили с гангстерами. Хотя их методы были столь же жестоки, и никакой Аль Капоне не мог бы мечтать о таких масштабах. Но ведь все это делается лишь ради прибыли, ничего личного, джентльмены? Будем конкурентоспособны, ведь выживут лишь обладающие этим качеством в должной мере. А слова про нравственность и мораль оставим для успокоения толпы.
– Итак, джентльмены, мы собрались здесь, чтобы решить, – сказал первый из них, выглядевший лощеным английским аристократом, – с кем эта страна будет воевать через год, а может даже и раньше.
Толстяк с сигарой, похожий на британского премьера, лишь чуть пониже ростом, спросил:
– А в чем причина войны? Биржевые показатели великолепны. И динамика тоже.
– Европа. Что будет, если русские завершат войну раньше и в одиночку, пока мы будем где-то у Соломоновых островов?
Вмешался третий, в ковбойской шляпе. Руку он держал так, словно хотел коснуться несуществующего кольта у бедра.
– И что? Русским тоже понадобится свободный капитал, чтобы восстановить разрушенное. А вот тут мы будем диктовать правила.
– А если русские окажутся упрямы, – заметил «аристократ», – и несмотря ни на что, не откажутся от своей монополии? А значит, правила диктовать будут уже они. Нам не нужен только рынок сбыта, нам нужен рынок сбыта, контролируемый нами.
– Может быть, сначала закончить с Европой? – подал голос четвертый, с военной выправкой. – По авторитетному мнению комитета начальников штабов, рейху отпущен срок максимум до сорок шестого.
– Эта война совсем не похожа на ту, прошлую, – покачал головой «аристократ», – на Тихом океане, если не брать в расчет авианосцы вместо дредноутов, те же морские сражения, где успех медленно склоняется на нашу сторону, а через год станет подавляющим. А в Европе все с самого начала идет не так! И гораздо быстрее, чем в ту войну, и совершенно непредсказуемо.
– И что? – спросил «ковбой». – По большому счету сейчас русские для нас – это пушечное мясо против джерри. Такое же, как раньше турки, кавказские горцы или бухарский эмир против самих русских.
– А если они завтра начнут свою игру? И перейдут дозволенные нами границы?
– Даже если так, на мой взгляд, у нас есть время, – сказал человек с армейской выправкой. – Еврорейх кажется мне заметно более сильным игроком. Конечно, если мы позволим ему укрепиться.
– Я тоже кое-то смыслю в военных делах, – отрезал «аристократ». – Все в комитете сходятся во мнении, что высаживаться во Франции можно лишь в летнее «окно». И поэтому нам сейчас надо решить, нацеливаться на это лето или на следующее, когда, возможно, русские уже будут брать Берлин.
– Верфи загружены заказами на корабли основных классов, необходимые для тихоокеанской войны, – проинформировал толстяк, – линкоры, авианосцы, крейсера, эсминцы – великий флот, с которым мы задавим Японию. Этим летом у нас просто не хватит десантного тоннажа.
– Хватило на Гуадалканал и Африку.
– На пределе, – сказал военный. – Теоретически высадиться можно. Но это сильно ослабит наше давление на Японию. И затянет войну на том театре еще минимум на год.
– Джентльмены, не вижу оснований спешить! – поддержал толстяк с сигарой. – Как было сказано, по основным экономическим показателям, таким как промышленная мощь, выплавка стали, выработка электроэнергии, у Германии над СССР превосходство вдвое большее. И заявленную фюрером величину его армии, четыреста дивизий в строю, наша разведка считает вполне правдоподобной, с учетом мобилизационного потенциала оккупированных стран. Можно ожидать, что боевые качества вновь сформированных частей будут сильно отличаться от качеств тех, кто брал Париж в сороковом, но из предосторожности считать следует по максимуму. В то же время нет никакой уверенности, что русским удастся хоть в малой мере повторить свой успех. Вспомните их Москву сорок первого, у них всегда получалось воевать зимой. Но после был Харьков и прорыв немцев к Волге. С чего вы взяли, что в летней кампании этого года будет иначе?
– Поддерживаю, – сказал «ковбой». – Прикиньте расстояние по карте. Они не вышли пока даже на свою же границу. И за год, считая от начала летней кампании, дойти хотя бы до Варшавы – это возможно лишь при очень большом везении.
– И вы забыли про поляков, имеющих от нас гарантии, – вставил военный. – Польша уже служила в свое время кордоном от русской угрозы. Учтите, что законное польское правительство, во главе с Сикорским, заявило, что объявит России войну, если хотя бы один русский солдат перейдет границу Польши без дозволения!
– Простите, какую границу? – усмехнулся «ковбой». – Тридцать девятого года?
– Однако же наши гарантии полякам, данные весной тридцать девятого, никто не отменял! И если тогда некоторые обстоятельства помешали, то не вижу причин, почему мы должны игнорировать эти гарантии сейчас!
– Объявим Сталину войну из-за поляков?!
– Нет, конечно! Но предупредим. Думаю, русским тоже неохота воевать с нами из-за польской границы.
– Джентльмены, мы, кажется, отвлеклись от текущего вопроса, – прервал спорящих «аристократ». – Что делать сейчас? Повторяю, если мы решим высаживаться в этом году, решать надо немедленно!
– Я за то, чтобы не идти на обострение из-за гипотетической угрозы, – заявил толстяк. А вот убытки будут реальны!
– Ваша прибыль – усиливать русских? – усмехнулся «ковбой». – Продавать им промышленное оборудование, да еще в таких количествах?
– И что? Их возможности с нашими все равно не сравнить! Что там они у меня купили – полные комплекты нефтехимического завода, завода автомобильных дизельных двигателей и собственно автомобильного. А сколько таких заводов у нас?
– И еще большое количество станков и машин самого разного назначения, по списку.
– Из запрещенного? – вмешался военный.
– Из того, чем они могут ослабить нашего пока еще главного конкурента, Еврорейх, – отрезал толстяк. – И я не понимаю, зачем нам из-за «завтра» мешать тому, что приносит очень неплохую прибыль сегодня. А вот когда они ослабят фюрера и понесут потери… Зачем нам влезать самим?
– Поддерживаю, – сказал военный. – После летней кампании, если она окажется с тем же итогом, будет повод к беспокойству. Сейчас – нет.
– Не говоря уже о том, что, получив от нас ультиматум, русские могут ответить совсем уж непредсказуемо, – поддержал «ковбой», – вплоть до перемирия и союза с гуннами и макаками против нас.
– После того, что гунны у них натворили?
– А вам знакомо такое понятие, как «реалполитик»? – усмехнулся «ковбой». – Повторяю, сейчас русские нам нужны. Глупо выбрасывать инструмент, не сработанный в полной мере. А русские сейчас выступают именно таким нашим орудием против рейха. Меня гораздо больше беспокоит этот проходимец Петен. По-вашему, это терпимо, что он умудряется фактически вести войну и против русских, своей армией, и против нас, своим флотом, формально оставаясь нейтралом? Также и голландцы, бельгийцы, датчане…
– Если Петен обосновывает свои действия «боязнью ужасов войны», то мы можем показать ему, как он ошибается, ожидая их исключительно с одной стороны, – ответил военный.
– Это оттолкнет от нас французов, – заметил толстяк.
– А что, кого-то интересует их мнение? Зато ПВО в Париже пока слабее, чем в городах самого рейха.
– Принято, – подвел итог «аристократ». – А что решим с Испанией? Каудильо бесится. Требует от нас всего лишь компенсации за утопленное корыто. Грозит, что в противном случае не станет противиться требованию фюрера пропустить немецкие войска к Гибралтару.
– «Кузены» точно ни при чем?
– Клянутся, что да.
– Тогда это однозначно гунны, – заявил военный. – Ради алиби утопили свой же груз, а заодно и корабль своего союзника, взамен надеясь получить Гибралтар, а значит, все Средиземное море. Что теперь будет с нашей тунисской армией, черт побери!
– Теоретически, это могла быть и ошибка, – сказал «аристократ», – неуместная инициатива какого-то немецкого или итальянского командира субмарины. Не только у ребят Локвуда есть привычка сначала стрелять, после смотреть.
– «Канариас», – усомнился военный, – это уже явный перебор.
– Могли принять за британца, тип «каунти».
– Это имеет значение? – спросил «ковбой». – Короче, каудильо нужен нам, или…
– Вообще-то может понадобиться, – заметил толстяк, – в ситуации как тогда, с транспортными самолетами. Может, уступить ему старых эсминцев по весу? Не жалко!
– Излишне. Каудильо не настолько глуп, чтобы не понимать, что продолжение его политики в данном направлении обязательно будет носить фатальный для него характер, – отрезал «аристократ». – Он просто пытается стребовать с нас хоть что-то. Зачем нам платить за его невмешательство даже металлоломом – если мы получим это и так?
– Вопрос последний: что происходит на севере? – сказал военный. – Насколько достоверна информация, что русским удалось создать оружие, сместившее в их сторону соотношение сил на море?
– Если не брать в расчет гипотезы и слухи, то русские всего лишь построили большую подводную лодку с турбинами Вальтера. Аналогичные корабли строятся и в Германии.
– А у нас?
– Кораблестроительное бюро ведет работу над проектом.
– Медленно и плохо! Если этот тип субмарин так хорош, то мы не можем упустить первенство.
– Заказ?
– Решим в рабочем порядке.
– Джентльмены, по этому вопросу нам очень желательно получить более полную информацию. Если русским удалось придумать что-то новое, мы, естественно, не можем остаться равнодушными. Потребовать, купить, получить в обмен, или же… Насколько мне известно, в России сейчас находится наша разведывательная миссия, под прикрытием писак?
– У этой миссии были и другие задачи, – заметил «аристократ». – Наблюдение за всем русским фронтом. Сейчас в главной базе русских на севере, в Молотовске, находится лишь один наш агент. Но донесений от него, кроме известных вам, пока не поступало.
Джемс Эрл, капитан ВМС США, по документам – корреспондент «Чикаго трибюн».
Молотовск, военно-морской госпиталь, этот же день
Как голова болит, о-о-о! Точно, сотрясение…
Но это уже вопрос принципа! И неприятно, когда из тебя безнаказанно делают дурака и на репутации, а значит и карьере, ставится жирная клякса. А вот успех в конце спишет и грехи в процессе. Короче, выяснить подробно, что это за очень большая русская подлодка и куда она делась.
Может, все представленное было инсценировкой? Нет, сложно поверить, что русские при общей нехватке ресурсов в войну отважились построить столь масштабный макет, ведь что-то большое в доке стояло, я ясно видел! И хотя я слышал, в СССР жизнь ценится дешево, Сталин вполне мог списать сотню-другую своих нижних чинов ради сохранения секретности – но химия была настоящей, я чуть вдохнул, и валялся в этом же госпитале больше месяца! И до сих пор задыхаюсь, как астматик, стоит мне двигаться чуть активнее. А кстати, что это было? Не могу сказать, поскольку не химик. Черт, надо было как-то взять пробы для анализа! Хотя, если лодка базируется здесь, то как ее снабжают и заправляют? В отдаленной части военного порта или прямо на территории завода, если проект экспериментальный, в процессе доводки?
В любом случае следы надо искать на заводе. Куда я и отправился, лишь выйдя из госпиталя. Русские власти не препятствовали, потому что я опоздал. Док был пуст, лишь вчера из него вывели «Шеер» с уже установленным новым валом. Тут большая подводная лодка стояла, где она?
Русские в самом деле такие тупые или притворяются? Меня не пытались куда-то не пустить, активно препятствовать (попробовали бы!). Они всего лишь делали вид, что не знают или не понимают, о чем речь. Я убил на расспросы несколько дней! Наконец мне шепнули, с опаской оглядываясь по сторонам, что очень большую подлодку отбуксировали в дальний затон, во избежание заражения. И теперь там спецтюрьма НКВД, где смертники-штрафники очищают лодку от химии. Всех с завода, кто плохо работает, посылают туда, и пока никто живым не вернулся! Эта безжалостность вызывает и ужас, и восхищение: начинаешь понимать, отчего русский политический строй показывает иногда просто чудеса эффективности. Он совершенно не требует обеспечивать интересы личности там, где существует общая цель. Издержкой является чрезмерный расход человеческого материала – но при русском многолюдстве и малой цене их необученного человеческого ресурса это терпимо.
Но где же все-таки подлодка, спрашивал я. Ну это не к нам, мистер, ни флот, ни завод к этому отношения не имеют, это все НКВД, отвечали мне. А от них лучше держаться подальше и лишних вопросов не задавать! Вот только не мне, я же американский журналист – лицо неприкосновенное! В самом начале я действительно был репортером в родном Фриско. Затем на меня обратили внимание парни из военно-морской разведки, и я как-то незаметно оказался сначала на подхвате, а затем и в штате этой конторы. Однако профессиональные навыки остались и не раз оказывали мне услугу. Или совсем наоборот, как тогда в Китае в тридцать девятом… но не будем о плохом.
Считается, что разведчик должен быть незаметным. Таким серым мышом, обывателем, законопослушным до одури, кто на виду старается быть как все, а по ночам стучит на ключе шифровку в центр или пробирается с динамитом на вражескую базу. В цивилизованных странах так оно и есть, но вот в странах варварских и диких, как Китай или Россия, роль богатого путешественника-иностранца гораздо эффективнее. Хотя бы потому, что обладает большим социальным статусом, а значит, свободой действий. А также оттого, что там белый человек и так лицо очень приметное. Кстати, когда-то я был уверен, что русские – это не белая раса, а монголы, пока в Шанхае не увидел представителей их высшего класса, дворян-эмигрантов. Один из них учил меня русскому языку и аристократическим манерам заодно.
Можно, конечно, и в дикости быть незаметным. Классика – это история Вамбери, девятнадцатый век, то ли Хива, то ли Бухара, ну в общем, где там британцы воевали с русскими? Человек, посаженный дикарями в яму, так виртуозно ругался по-арабски и на память цитировал Коран, что глупые азиаты поверили, что он действительно их святой, «хаджи», и отпустили Арминия Вамбери, майора британской разведки. Но это работа штучная, скрупулезная, доступная лишь британцам. Мы же, американцы, предпочитаем не развязывать узел, а сразу его рубить. И потому лично мне больше нравится работать по второму варианту, который вполне возможен и в Европе: Франция, сорок первый, глава местного Сопротивления, граф и промышленник, устраивает прием на собственной вилле, где присутствуют и немцы, а в задней комнате «коммерсант из Аргентины» беседует с кем надо (это был не я, но я того парня знал)…
Вообще у нас на службе очень не поощряется рассказывать о конкретных делах. По понятной причине, ведь секретными являются не только имена, но и методы нашей работы. Потому, смею заверить, что вся так называемая «шпионская» литература не имеет с реальностью ничего общего, поскольку или написана теми, кто никогда не занимался подобными делами, или намеренно искажена (попробовал бы кто написать правду, завтра бы помер от «сердечного приступа» или стал бы жертвой автомобильной катастрофы). Когда я был в Британии в сорок первом, то сдружился там с неким Флемингом, он тоже раньше был писакой и всерьез намеревался после войны издать книгу о приключениях вымышленного им героя. И для этого выспрашивал меня о всякой экзотике – Китай, Индия, Малайя, Япония и прочий там Восток. Ну я и рассказал – вот только, во-первых, приукрасив, конечно (и чтобы непременно в конце красивая женщина и полный карман денег), а во-вторых, промолчав, что многое из этого случилось не со мной. Знал я там одного парня, археолога из Индианы, который имел просто талант влипать во всякие истории и, что невероятно, выходить из них живым и даже с прибылью (может, он был тоже человек от конторы, только чьей?). А в-третьих, пришлось и мне из Шанхая ноги уносить, едва успел – но про то никому знать не надо. Шеф мне сказал как-то: «Вы дважды ноль, мистер Эрл», имея в виду, что я два раза по-крупному облажался (до Шанхая еще одно дело было) и что если еще раз такое случится, то меня вышибут как неудачника пинком, останется лишь книжки писать, чтоб заработать. А Флеминг это услышал и спросил. Ну я и ответил с серьезным видом: у нас два ноля перед личным номером означают право убить, если для дела нужно. Не знаю, поверил ли он, при его должности и осведомленности – но если да, вот будет смех, ведь по сути любой тайный агент это право имеет, если при исполнении и ради дела. Да и не только тайный. Вон, в тридцать первом во Фриско полисмен кого-то застрелил на улице – ну не повезло парню быть внешне похожим на какого-то гангстера, коп и испугался, когда тот в карман полез, – так думаете, когда разобрались, тому полицейскому за это что-то было, кроме порицания?
