Влад Райбер
Монстр в твоём шкафу
– Захар, мне тут пришла одна хорошая мысль, – сказал я доброжелательно. – Ты… не стой на пороге, заходи! Сейчас во всём и разберёмся.
– Вот это другой разговор! – сказал этот мерзавец, заходя в квартиру.
Осиновский Крысолов
Слово «маньяк», я впервые услышал, когда учился во втором классе. В городской газете вышла статья под заголовком «Осиновский Крысолов». Мама хотела, чтобы я её внимательно прочитал.
Текст был нагромождён словами, значения которых я ещё не знал и пришлось продираться через строки. В статье не было ничего про ловлю крыс. Название отсылало к средневековой легенде о похищенных детях, ведь в нашем Осиновске тоже пропадали дети и подростки. Они просто исчезали из своих домов. И это продолжалось несколько месяцев.
Никто не отыскал ни одного ребёнка и ни одного тела. Не нашёлся ни один свидетель, который хоть что-то видел. У автора статьи не было никаких фактов, но он осмелился предположить, что это дело рук маньяка, одержимого детьми.
Мама просила меня быть осторожным. Никому не открывать дверь, если её или папы нет дома, остерегаться взрослых на улице, ни с кем не разговаривать и ничего о себе не рассказывать.
Пропажи не были хаотичными. У них была закономерность: они происходили волнами. Первым всегда исчезал не какой-нибудь тихоня, а заметный ребёнок, который не был обделён вниманием сверстников. И вскоре один за другим исчезали все его близкие друзья.
Я никогда не выделялся из толпы других детей. Был как все. У меня был единственный друг – Амир. Не помню нашу первую встречу, казалось, мы знакомы с рождения. Мы жили в соседних квартирах. И постоянно проводили время вместе, то он у меня, то я у него.
Однажды у Амира появилось много друзей. Всё потому, что родители купили ему первую Плейстейшн. Говорят, что сейчас дети испорченные, меркантильные – дружат с теми, у кого самый крутой телефон… Но клянусь: так было во все времена!
В моём детстве большинство ребят довольствовались приставками на картриджах, а у моего друга раз и сразу Плейстейшн. Теперь не я один приходил к Амиру в гости. Он приводил домой одноклассников. И мы сидели компанией вчетвером, а то и впятером. Рубились в Mortal Kombat 4, целыми днями проходили первые три части Resident Evil, Dino Crisis и прочие игровые хиты того времени.
Да, я немного завидовал Амиру и ревновал его к новым друзьям. Но он не уставал напоминать мне, что я по-прежнему его лучший друг и так будет всегда.
Мы с размаху ударялись ладонями, жали друг другу руки и повторяли: «Дружба на всю жизнь!». Я в это верил. Думал, что мы и в старости будем вместе.
Однако я потерял своего лучшего друга, когда мне было восемь, вскоре, как прочитал статью в газете. Амир пропал. Исчез из своей комнаты ночью. Как растворился в собственной кровати.
Я, как и все, был в шоке, но первое время не убивался и не плакал. Просто не мог поверить, что с Амиром могло случиться что-то плохое.
Он найдётся! Мой друг всегда был и всегда будет – так мы договорились.
Потом исчез его одноклассник Дима, который часто бывал у него в гостях. Через неделю исчез Серёга – ещё один школьный друг Амира. Эти ребята тоже пропали ночью из своих квартир.
Тогда я попрощался с иллюзиями и понял: он не вернётся никогда, как не вернулись другие похищенные дети. И я тоже скоро исчезну! Меня заберёт Крысолов. Странно, что он не украл меня первым.
Мама тоже поняла, что к чему и попросила отца навесить замок на балконную дверь. Мама так волновалась, что провожала и встречала меня со школы. И у меня больше не было своего ключа. Теперь я не мог покинуть квартиру без родителей. Да и куда было рваться? Я сам боялся до дрожи.
Газетный писака использовал легенду о Крысолове лишь для красного словца. Но я был ребёнком и воспринимал это всерьёз. В средневековой истории, Крысолов манил за собой детей с помощью музыки. Я думал, что и этот маньяк может использовать звуковой гипноз.
Дети открывают перед ним двери и молчаливо уходят за ним…
На ночь я закладывал ватой уши, ведь ещё не знал, что она бесполезна, как и замки на дверях.
Я проснулся ночью и сразу увидел в углу своей комнаты страшного, высокого человека.
На нём были тёмные брюки в полоску, пальто с широкими плечами, а на голове шляпа-котелок. Такую одежду давно никто не носит. Его лицо было настолько отталкивающим, что я не мог на него смотреть.
Этот человек, похоже, дожидался моего пробуждения. У меня не получилось притвориться спящим, от страха моё дыхание стало слишком шумным и высокий человек двинулся к моей кровати.
Он поднял правую руку. Из рукава показалось что-то острое. При первом взгляде, мне показалось, что это нож, но это и была его рука – вытянутая, наточенная кость, как лезвие. А его левая рука была нормальная, как у всех людей.
Человек подступал неторопливо. Я же мигом выскочил из-под одеяла и пролетел мимо прямо в коридор. Верзила махнул рукой-ножом по воздуху.
Я вбежал в спальню родителей с криками: «Мама! Папа! Меня убивают!». Но их там не было! Их не было нигде! Ни в спальне, ни в коридоре, ни на кухне. Они исчезли, а входная дверь, обычно запертая на все замки, была открыта. В подъезде, как и в моей квартире не горели лампы.
У меня не было времени думать – за мной по коридору шёл страшный человек и я босоногий, в одной пижаме оказался на тёмной лестничной площадке.
Дверь квартиры напротив и все остальные в подъезде, тоже оказались открытыми. Я бежал вниз, звал маму и папу.
Позади громко топали ботинки, перила гудели. За мной спускался страшный верзила. Он прибавил шаг, чтобы не упустить меня.
Я звал на помощь, но не заглянул ни в одну из квартир. Интуитивно чувствовал, что все они пусты. Все люди в нашем доме исчезли. Остался только я и этот человек с ножом вместо руки.
На улице горел фонарь, но сразу погас, когда убийца ступил во двор. Он не бежал, а двигался быстрым шагом. Длинные ноги позволяли ему преодолевать сразу большое расстояние, и он отставал всего чуть-чуть.
Я запретил себе оглядываться и побежал быстро как мог. Сбивал пятки о гравий, но бежал.
Наш маленький город всегда был тихим по ночам, но тогда это была особенная, мёртвая тишина. Дрожь прошла по спине, когда я понял, что кричать бесполезно – нигде нет людей. Словно весь мир опустел. Никто не придёт на помощь!
Куда ни глянь – всё открыто: подвалы, магазины и даже трансформаторные будки. Я желал только отделаться от верзилы. Его заострённая рука обещала страшную и мучительную гибель. Я постарался сделать так, чтобы он потерял меня из виду. Сворачивал за каждый угол, бесшумно пробегал по траве и наконец нырнул в открытую дверь хлебной лавки, и укрылся в кладовой.
Я видел, как за большими окнами погасли фонари. Это означало, что он был рядом.
Человек в шляпе прошагал в холодной тьме и замер на пороге хлебной лавки. Он не входил, но и не следовал дальше, будто решал, стоит ли тратить время, чтобы осмотреться внутри.
У меня сжались и сердце, и лёгкие. Я потерял способность дышать. Верзила стоял на месте. Обе его руки скрывали длинные рукава пальто.
Мои ноги были истёрты. Я знал, что мог наследить кровью и страшный человек без труда меня найдёт, если обнаружит пятна на полу.
Что было делать? Только сидеть, молчать, не издавать ни звука и надеяться, что он пройдёт мимо.
Я сжимал руки в замке, как в молитве. Пальцы потеряли чувствительность и стали холодными.
Верзила ушёл. Он отправился искать меня в другом месте, а я так и остался сидеть на полу в кладовой.
Я проснулся от удара в живот. Грузчик нёс ящик с буханками и не заметил спящего ребёнка на полу. Увидев обычного человека и ощутив аромат свежего хлеба, я заплакал. За окнами сияло рассветное солнце и люди снова были здесь.
– Мальчишка! – вскрикнул грузчик.
Он и продавец пытались добиться от меня объяснений, как я оказался в закрытом магазине. Мои ответы не казались им правдивыми: дверь не могла быть открыта ночью, тогда бы сработала сигнализация.
Мои мать и отец уже успели со мной попрощаться. То, что моя кровать пуста мама обнаружила ещё в час ночи, ведь она часто проверяла мою комнату.
Когда мы встретились, родители меня и ругали, и обнимали, и плакали. Я не понимал их, а они не понимали меня. Мы будто разговаривали на разных языках.
Они хотели знать, как я смог выйти из закрытой квартиры. Я говорил, что квартира была открыта, а родителей не было.
– Постарайся, вспомни! – упрашивала мама. Ей казалось, что я говорю бессмысленные вещи.
Что значит «вас не было»? Как это «везде открытые двери»?
Когда я описывал того, кто за мной гнался, мои слова тоже подвергали сомнению.
– Ты говоришь: у него был нож?
– Нет! Его рука была ножом!
По моим рассказам было невозможно составить портрет. Высокий человек в старинной одежде, неопределённого возраста, лицо представляет собой сплошные бугры и рытвины. Я не запомнил, какой величины был его нос, какими были глаза.
Несмотря на то, что я был единственным ребёнком, которому удалось спастись, мои свидетельства не имели никакой ценности, потому что они напоминали кошмарный сон.
Я боялся, что верзила придёт за мной снова. Когда мне было особенно тревожно в темноте, я приходил в комнату родителей с одеялом и подушкой. Мама не говорила ни слова, если утром находила меня спящим на полу у своей кровати.
Но ничего не произошло. Ночные похищения прекратились. Больше не пропал ни один ребёнок. Амир дружил ещё с одним мальчиком из своего класса и часто приглашал его в гости. Если рассуждать в логике моей теории: он тоже должен был оказаться под угрозой. Однако с ним ничего не случилось.
И я сделал предположение: той ночью высокий человек перенёс меня в свой мир и намеревался убить, но ему это не удалось. Цепь оказалась разорвана. И не получив жертву, мистический маньяк умер.
Те дети, что исчезли ранее, так и не нашлись.
Родители Амира уже через год перестали верить, что их сын вернётся. Я это понял, когда они заглянули к нам в гости. Мама моего друга принесла коробку с приставкой, а его отец поставил передо мной стопку дисков с играми. Они попросили взять это на память.
Я, конечно, мечтал об этой приставке, но она не должна была достаться мне такой ценой. И запустил я её всего один раз. Поиграл и забыл. Оказалось, что мне не так нравились игры, как времяпровождение с лучшим другом.
Тогда в восьмилетнем возрасте моё детство закончилось. Или наоборот – я навсегда остался ребёнком. С годами мои страхи стали обычными привычками: я никогда не жил отдельно от родителей и не искал таких возможностей. Я всегда закрывался в квартире и в комнате, потому что вид пустых проёмов вгонял меня в панику.
Много лет подряд, ложась спать, я повторял себе: «Маньяка больше нет». Но если случайно просыпался ночью, сразу бросал взгляд на золочёную дверную ручку…
«В городе снова пропадают дети», – об этом начали говорить все, сразу после первого случая.
Исчезла девочка семи лет. Исчезла ночью из закрытой квартиры. И уже утром об этом знал каждый житель Осиновска. События двадцатичетырёхлетней давности были глубокой травмой для нашего города и первый похожий случай стал триггером.
В городе снова пропадают дети!
Я не хотел говорить это вслух. Надеялся, что это всего лишь совпадение. Но в ту же неделю пропала ещё одна маленькая девочка. Подруга первой пропавшей. И мне пришлось согласиться: начался новый сезон похищений. Он вернулся.
Дети пропадали, а мои воспоминания ожили. Я ощущал их ужас. Знал, что такое проснуться, увидеть его в своей комнате и понять, что рядом нет никого, кто мог бы тебя спасти.
Я стал беспокойно спать. И это повторилось со мной. В одну ночь дверь в моей комнате оказалась открыта!
Когда я увидел чёрный проём вместо золочёной ручки, у меня свело мышцы живота, а из горла едва не вырвался крик. Но в моей комнате не было страшного человека. Я просто перенёсся в его мир.
Давняя связь…
«Наверняка, он сейчас гоняется за каким-нибудь ребёнком», – думал я, стараясь уснуть.
Мне хотелось проснуться утром и обнаружить свою дверь закрытой. Так и произошло. А моя догадка подтвердилась: той ночью пропала очередная первоклассница.
Теперь я почти не спал. Не мог успокоиться. Только погружался в сон и через час просыпался. Смотрел на дверную ручку. Настала ночь, когда я снова её не увидел!
Темнота. И я один в целом доме. По телу текли струйки пота. Я откинул мокрое одеяло и встал. Комната не казалась мне безопасным местом. Надо было одеться, а главное – обуться и быть готовым бежать.
Высокий человек, мог припомнить своё незаконченное дело!
В подъезде лампы мерцали неровным светом. Я вышел из квартиры и как по старой привычке пошёл в соседнюю. Скромное жилище, похожее на моё. Давно я там не был…
Вот она – комната моего пропавшего друга. Я заглянул и увидел кого-то ужасного! Он сидел на полу, оперевшись на стену. Мне показалось, что это существо выжимает улыбку, но на самом деле его губы истлели, обнажив челюсть.
Передо мной лежало истлевшее тело. Мёртвые останки моего друга. У мумии была заметная щель между передними зубами. Точь-в-точь, как у Амира. И я узнал футболку. На разорванной ткани ещё угадывался принт с жёлтой спортивной машиной. Его любимая футболка.
Капли пота скатывались из подмышек, казалось, по телу ползают какие-то насекомые. Я увидел своего друга, который никуда не пропадал, а всегда был здесь – в своей комнате, но на другом слое реальности.
Он замер в позе своих последних страданий. Наверное, всё было так: страшный человек появился в его комнате, Амир вылез из кровати, пятился назад, пока не наткнулся на стену. И верзила пробил ему грудь.
На иссохшей коже между рёбрами осталась широкая рана…
Я смотрел и не мог пошевелиться, только живой крик заставил меня встрепенуться.
Маленькая девочка звала маму на помощь. Из окна её было не увидеть, она была далеко. Но в мёртвой тишине её крик разносился по всем улицам.
Я видел направление: где гаснут фонари – туда и нужно бежать. Раздумывать было не о чем.
И я поспешил, пока не стало слишком поздно. На том слое реальности носился пронизывающий ветер, а эта девочка с растрёпанными волосами, бежала по улице в лёгкой ночной сорочке. Она была босая и не могла бежать слишком быстро. Маньяк не торопился, издевательски плёлся позади.
Что-то в нём изменилось. Он осунулся и сгорбился, будто перенёс тяжёлую болезнь, от которой едва смог оправиться. Но он всё ещё был намного выше меня, и его рука-нож по-прежнему угрожающе сияла.
Пересекая дорогу, я подхватил девочку на руки.
Страшный человек что-то выкрикнул. То ли слова, то ли бессмысленный набор звуков. Разобрать можно было только эмоцию – злость!
Мне показалось, что он узнал меня.
Я бежал, не чувствуя вес ребёнка на руках, а ощущал только своё сердце. Девочка не переставая кричала. Страшный человек бежал за нами, теперь он старался изо всех сил.
Не знаю, как я снова оказался у той хлебной лавки. Ноги сами принесли туда.
Я зажал девочке рот ладонью и попросил её замолчать. Пока маньяк не появился на улице. Я усадил её в кладовую, сказал: «Пожалуйста, сиди тихо, тогда он нас не найдёт!». Девочка всё поняла. Она держала свою челюсть, чтобы зубы не стучали. Она верила мне, как взрослому. А я сомневался в своих словах. Думал, что в этот раз маньяк не даст себя обмануть, войдёт в хлебную лавку, прирежет сначала меня, а потом и ребёнка.
Но он прошёл мимо открытой двери хлебной лавки!
Не помню, когда я уснул, но, когда проснулся мы оказались запертыми в кладовой. Девочка смотрела на меня дрожащими глазами и молчала. Кажется, она боялась меня, ведь я был для неё незнакомым взрослым мужчиной.
Скоро нас нашли работники магазина и я попытался всё объяснить, но мне снова не верили. Отвели девочку подальше от меня, попросили сесть и успокоиться, пока не приедет полиция…
Я просил её подтвердить мои слова: «За тобой гнался страшный человек, а я тебя спас. Скажи! Я ведь говорю правду!». И девочка отвечала: «Да!». А эти люди вмешивались, говорили: «Не надо давить на ребёнка!».
И теперь меня держат в камере, как преступника, спрашивают: «Где остальные дети?».
Не я их похитил! Когда меня сюда упекли – исчезновения сразу прекратились. Но это не то, чем кажется! Я спас его жертву и снова разорвал цепь.
Прошу вас отнестись к моему письму с полной серьёзностью. Поговорите с девочкой. Не вытягивайте из неё то, что вам кажется логичным или удобным. Попросите её рассказать всё, как было и поверьте ей. Поверьте мне!
Правила леса
Я познакомился с Андроном в клубе любителей велопробегов. Мы катались вместе каждые выходные и подружились.
Зная себя, понимаю, что без него мог бы забросить спорт через пару недель. Но мне было так интересно общаться с этим парнем, что я не ленился каждую субботу вставать ранним утром и ездить вместе с группой вокруг города.
Сам Андрон активно проводил время не только по выходным, а постоянно. Он был ещё и «выживальщиком». Хотя он был против использования этого слова и говорил, что это называется не «выживание», а спортивный туризм.
Андрон выезжал в дикие места и мог проводить там несколько дней. Он так интересно об этом рассказывал, что я попросил взять меня с собой как-нибудь. И друг сказал: «Конечно! Давай в следующие выходные не с группой поедем кататься, а отправимся в лес. У меня есть вторая палатка».
И я сразу подумал: а не зря ли напросился? Это же совсем не моё – ходить по лесам, ночевать в палатках. Но почему бы разок не попробовать, вдруг будет интересно.
Мой друг как раз планировал посетить место, где сам ещё не был – незаконченная туристическая тропа в густом лесу в двадцати километрах от нашего дома.
Несколько лет назад какие-то ребята хотели прорубить там дорогу – восстановить исторический маршрут. В средние века через этот лес проходила часть торгового пути. Но энтузиасты бросили эту затею, не сделав и половину.
Андрон хотел посмотреть, как глубоко они продвинулись.
С самого начала я чувствовал дискомфорт. Мне было непривычно ехать с огромным рюкзаком. И ехать по лесу совсем не то, что по дороге – всё время скачешь по корням и кочкам, руль в руках трясётся.
Тропа шириной в два метра была как прямая линия. Мы ехали по ней минут двадцать и упёрлись в сплошные еловые заросли. Я был рад, что мы наконец слезли с велосипедов и пошли искать поляну для привала.
В глубине лес стал пореже, уже не приходилось тащить велосипед через кусты. Место казалось совсем диким, нехоженым, но вдруг нам попался предмет человеческого присутствия – кукла-пупс, подвешенная за ноги на верёвке. Игрушка висела на ветке сухого дерева. Земля вокруг него была мёртвая, всюду валежник, труха и ни одной живой травинки.
– Сектанты здесь что ли побывали, – сказал Андрон, глядя на куклу.
Она была перемазана сажей, на лбу чёрный крест. Мой друг только коснулся и у пупса отвалилась голова и по земле покатилась свёрнутая бумажка.
Я сперва принял её за сигарету, но это оказалась записка. С одной стороны было написано: «Следуй правилам леса», с другой: «Не отвечай чужим голосам». Почерк неровный, буквы прописные и печатные.
Прочитав текст вслух, я спросил Андрона, как он думает, что это такое. Он ответил:
– Наверное, какой-то квест, их часто устраивают на природе. Давай сделаем, как было, а то участники не найдут подсказку. Его слова показались мне логичными. Я сунул записку в голову пупса и приделал её на место.
Мы выбрали поляну, где было достаточно тени и света, а трава росла мягким ковром. Пока собирали палатки, я сказал, что это всё-таки выживание. Как много надо сделать, чтобы побыть на природе: вышел из зарослей – осмотрел себя нет ли клещей, надо обрабатываться от комаров, искать дрова для костра.
Андрон возразил: дрова не нужны. Оказалось, что он против разведения костров.
– Лесные пожары – страшная вещь. Современный туризм, должен быть современным, – мой друг достал из рюкзака походную газовую плиту. – Мы же не на лошадях сюда прискакали и не шалаши из веток строим.
В рюкзаке, который я нёс, нашлась специальная походная еда. И не в консервных банках, а в мягких пакетах. Мы отобедали рисом с цыплёнком, а ужинали говядиной с фасолью. И это было вкусно.
Вечером мы тоже не разводили костёр, а сидели при свете фонаря, что работал в «режиме тёплого пламени», имитируя дрожание огня.
– Зато не пропахнем дымом! – говорил Андрон.
Затем мы пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по палаткам. Мне понравился первый день в лесу. Я уже готовился засыпать и вдруг ко мне влез Андрон. Он был напуган до трясучки, а я как тот, что доверил ему свою безопасность, испугался ещё сильнее.
– У меня что-то в палатке! – сказал он.
– Змея? – это было самое страшное, что я мог представить.
– Да какая змея? – друг рылся в рюкзаке, искал нож. – Ты не слышал?.. Я лежал в своей палатке и меня снаружи кто-то спрашивает: «Ты спишь?». Голос звериный какой-то… Я подумал, что это ты надо мной прикалываешься и отвечаю: «Сплю!». И ко мне в палатку что-то забралось. Лохматое, большое, с енота размером.
Я не понимал, что это ещё за бред. Он же сам говорил, что в этом лесу не должно быть животных крупнее белок! Да и как зверь мог разговаривать?
– Это не зверь! Но и не человек. Лицо как у человека – страшная морщинистая харя… А тело звериное, лохматое. Оно мне там всё перевернуло!
Я подумал: а не врёт ли он мне? И вдруг снаружи послышался хрипучий голос:
– Ты спишь?
Андрон сжал рукоять ножа и губы его дёрнулись, но я показал ему жестом «Тихо!». Затем приблизился и напомнил шёпотом: «Не отвечай чужим голосам».
Происходящее отдавало чем-то сатанинским и мне сразу вспомнилась та записка. Друг кивнул, и мы около часа сидели не шевелясь, слушали, что происходит снаружи. Больше никаких голосов не звучало.
Спали мы по очереди, охраняли друг друга с ножом и вышли наружу только утром. Палатка Андрона была изорвана, как и вещи внутри. По всей поляне валялся пух из спального мешка. А в земле торчала высокая палка, на конце которой была накручена полоска бумаги.
Ещё одна записка с призывом соблюдать правила леса и новое требование: «Не ходи по высокой траве».
– Ты извини, – сказал Андрон. – Первый раз со мной такое. Сорвали нам отдых. Давай, поехали отсюда.
Друг сфотографировал беспорядок на телефон, собрал в рюкзак испорченные и уцелевшие вещи. Я тоже сложил палатку.
Наши велосипеды стояли на краю поляны, пристёгнутые к деревьям. Они как раз были в высокой траве и когда Андрон пошёл туда, я напомнил, что было в записке и попросил быть осторожнее.
Он только махнул рукой, а потом раздался тяжёлый звон металла, будто капкан хлопнул. Да это и был капкан! Огромный и тяжёлый, вонзился зубьями в колено моего друга и разом перерубил ему ногу!
Я услышал, как затрещала сломанная кость. Осознав, что произошло, Андрон заорал. Он не удержался на одной ноге и упал в траву. Тут же его крик прекратился. В зарослях стоял ещё один капкан, в который мой друг упал головой. Железные зубья воткнулись ему в лицо и затылок, и он мгновенно умер.
Это всё произошло у меня на глазах. Человек, который взял меня с собой в поход за секунду превратился в изувеченный труп. Надо мной сияло солнце, вокруг щебетали птицы, а я смотрел в мёртвые глаза Андрона.
Я не думал, не размышлял, а просто реагировал. Достал смартфон, чтобы вызвать помощь. Экран горел, но не реагировал на мои прикосновения.
Мой смартфон сошёл с ума… или наоборот «обрёл разум», потому что он сам по себе отвечал на сообщения моих близких. «Всё хорошо! Место чудесное. Надо нам как-нибудь и с тобой выбраться в поход», – телефон отправил это сообщение моей девушке, а после экран погас и больше не включался.
Происходящее наводило на мысли о галлюцинациях. Мой друг вчера заваривал чай с ароматными лесными травами. Может они оказались ядовитыми? Но всё было так ярко, так реалистично!
Надо было выбираться из леса, и я знал куда идти. От поляны два шага до мёртвого дерева, а там дальше тропа и шагать по прямой. Я не стал брать велосипед – он стоял в высокой траве, а ходить можно было только по мелкой поросли, по голой земле и по стволам упавших деревьев.
Так я выстраивал себе путь, словно играл в детскую игру, где ступишь не туда и попадёшь в «лаву». Только в моём случае это были не шутки. В любых зарослях могли быть капканы.
Пятачок мёртвой земли и кукла-пупс на ветке сухого дерева остались далеко позади.
– Ау! Помогите! На помощь! – я шагал слишком долго, но так и не нашёл нужную тропу.
Хотя был уверен, что выбрал правильное направление. Лес был, как бесконечный…
Мои панические поиски привели меня на то же место! Я опять оказался на поляне, но вышел уже с другой стороны. Не знаю, как это могло получиться, ведь я шёл только прямо.
Там валялись наши рюкзаки, стояли велосипеды в зарослях, а рядом тело моего друга…
Я достал бутылку с водой, смочил пересохшее горло, взял с собой рюкзак, зная, что поиски выхода могут затянуться, и опять пошёл в чащу. Снова увидел мёртвое дерево. Но теперь вместо куклы на верёвке раскачивался кусок кровавого мяса, вокруг которого летала куча мух.
Да это же была нога моего друга! С неё по капельке сочилась кровь, а из-под резинки носка торчала очередная свёрнутая записка. Я спрятал лицо в ладони, и глядя одним глазом, достал клочок бумажки из носка.
Я хотел увидеть подсказку или разъяснение, что от меня хотят. Что нужно сделать, чтобы выбраться оттуда?
«Соблюдай правила леса»… «Не произноси ни слова!». Да мне и разговаривать теперь было не с кем! Хотя стоило прикусить язык, поскольку я всё это время только и делал, что мыслил вслух, успокаивал себя и без толку звал на помощь.
«Понял, рот на замке. Только отпустите», – подумал я, закусил губу и пошёл дальше.
Где же эта тропа? Её не было. Снова поляна. Я ходил по кругу, никуда не сворачивая! Всё, что я мог придумать – это сменить направление.
На другом пути было больше травяных зарослей. Приходилось быть ещё внимательнее. Мне становилось сложнее разбирать дорогу, и я не сразу сообразил почему… Темнело! Я целый день блуждал по лесу, но так никуда и не вышел!
Красные лучи солнца ещё пробивались сквозь густые кроны. Я смотрел далеко вперёд: есть ли место, где лес становится реже?
Впереди кто-то шёл! Я не мог разглядеть, но мне показалось, что это женщина… или молодая девушка, идёт через лес придерживая юбку светлого платья. Удаляется от меня, с каждым шагом.
– Помогите! – вскрикнул я и тут же крепко сжал губы, поняв, что нарушил правило.
Думал пронесёт, но последствия оказались мгновенными. Мне в грудь вонзилось что-то острое и длинное. Оно сразило меня наповал. Я упал на колени.
Кто-то выстрелил в меня. Из правой части груди торчала самодельная стрела. И я прикусил губу чуть ли не до крови, чтобы не заорать и не получить ещё одну стрелу.
Я думал, что возможно уже смертельно ранен, ведь не мог сразу определить характер повреждения. Может стрела достала до важных органов, а может пронзила насквозь. Но оказалось, что у стрелы не было наконечника, это была лишь упругая остро заточенная ветка.
Она пробила грудную мышцу, скорее всего, достала до кости… ужасно больно, но не слишком опасно.
Спрятавшись за толстым стволом, я разорвал на себе футболку. Я знал, что из ран ничего нельзя вытаскивать, но сколько мне было нужно ходить с длинной палкой в груди? Она раскачивалась и причиняла мне страдания.
В рюкзаке нашлась аптечка. Закусив кусок тряпки, чтобы не кричать, я вытащил из себя стрелу, а вместе с ней из раны выпала новая записка и укатилась в кучу сухих листьев.
Мне было не до неё, я останавливал кровь, стягивал кожу пластырями. Сколько бинтов пропиталось насквозь…
Я осторожно выглянул из-за дерева. Фигура в светлой одежде ещё была там, и я побежал, низко пригнувшись к земле. Это оказался не живой человек, а истлевшее тело. Обрывки платья трепались на нём, что создавало иллюзию движения.
Коричневая мумия присохла к дереву, обняв руками ствол. Одна её нога была отрублена капканом. У этой жестокой игры и раньше были жертвы…
Я перестал пугаться. Страх стал моим обычным состоянием. В крови кипел адреналин, а сердце работало на предельной мощности и это было ему не на пользу.
Я вспомнил про записку и побежал обратно. Долго рылся в куче листьев, пока не нашёл. Ещё один запрет: «Не роняй кровь на землю». Это было чистым жульничеством: ранить меня, заставить истекать кровью, а затем установить противоположные правила игры. Да я уже залил всё вокруг!
И на этот запах явился хищник… Какой-то зверь шёл по следу, рыскал в траве, рыл носом землю, жевал мокрые красные бинты.
Это была не собака и не волк, а что-то совсем другое. Облезлая адская зверюга. У неё глаза были по всей морде – целая россыпь горящих глаз. Сквозь чёрную шерсть торчали кости, из брюха свисали и волочились по земле гнилые внутренности.
Ходячая падаль чуяла кровь и шла по моему следу! И заметив меня, она с воем, хрипом и лаем бросилась в мою сторону. Мне оставалось только бежать. Нестись, избегая высокой травы, терпя боль и не издавая ни звука.
Я выбежал на широкий луг, на краю которого стоял маленький деревянный домик. Простенькая хижина, сколоченная из досок.
Внутри было темно. Я забежал в домик и подпёр дверь спиной. Ходячая падаль пыталась ворваться внутрь. От ударов её лап сотрясалась и дверь, и стены. Думал, моё укрытие не выдержит, но зверюга скоро затихла.
Подложив рюкзак под голову, я так и уснул на пороге чужого дома. Проспал всю ночь и очнулся, когда из-под порога уже пробивался свет.
Как не хотелось снова просыпаться в этом месте. Просыпаться от холода и с болью в груди. Хижина состояла из одной комнаты. В ней было небольшое окошко без стёкол. С наступлением утра, в пыльном потоке света показался мертвец.
Затвердевший, обезвоженный труп сидел в деревянном кресле. В руках он сжимал лук, сделанный из палки и верёвки. Человек скрывался в этом доме, пытался защитить себя… Вот от кого мне прилетело в грудь. Но как его руки так окаменели, что стрела так долго держалась в натянутой тетиве?
Снаружи всё хотело меня убить, но и сидеть на месте было нельзя, чтобы не повторить судьбу этого бедняги…
Из пустой глазницы торчала ещё одна записка. Я решил, что буду соблюдать правила неукоснительно. Текст был таким: «Не соглашайся на помощь».
«Да, кто станет мне помогать? Вокруг одни трупы и ходячая гниль!.. Но сегодня же утро понедельника! На работе поймут, что я пропал. Что если меня придут спасать? Мне отказаться?!», – думал я, пробираясь сквозь лес. Ноги вымокли от утренней росы.
Я шёл, искал тропы без высокой травы. Мне снова и снова встречались знакомые места: хижина из досок, поляна, где мы с Андроном ставили палатки, дерево, на котором висела его нога.
И так прошло много часов. День клонился к вечеру. Как же я устал и озяб, как измучился болью, голодом и жаждой. Я не менял повязку, чтобы случайно не уронить на землю каплю крови, не произносил ни звука – следовал правилам и надеялся, что за это лес меня отпустит. Это была страшная головоломка, у которой должно быть решение.
