Влад Райбер
Монстр в твоём шкафу
Благодарности
Название к этой книге и иллюстрацию для обложки выбрали сами читатели, с помощью голосования в моём телеграм-канале. Спасибо вам за участие!
Также я благодарю Карину Чепурную, Марию Трусову, Тимофея Быкова, Александра Михайлова и Екатерину Булатову. Спасибо им за финансовую поддержку.
Как всегда, отдельно благодарю Алёну Кулакову. Радуюсь, что она до сих пор со мной и редактирует все мои книги.
Люблю бесконечно!
Влад Райбер
Семейка чудовищ
Я ещё никогда не ехал на такой скорости. Мне хотелось оказаться в ближайшем городе до темноты. Я мчался по совершенно пустой дороге, пересекал местность, что казалась необитаемой. Брошенные поля, ржавые водонапорные башни и деревья, деревья, деревья…
А мне бы доехать до любой закусочной. И было бы здорово, если у них окажется натуральный кофе. Не растворимый, не «три в одном», а крепкий, ароматный. И к нему бы простую яичницу с солью. Это бы сделало меня самым счастливым человеком на свете.
Я на мгновенье посмотрел на экран навигатора и снова перевёл взгляд на дорогу. Впереди как из воздуха появилась старая карга. Вылезла на трассу и встала посередине!
Нога ударила в педаль тормоза, руки до онемения сдавили руль. Машину повело в сторону. Старуха и не дёрнулась. Машина чудом её не задела.
По инерции выполнив полный разворот и чуть не оказавшись в кювете, машина наконец остановилась. Трагедии удалось избежать. Мой ужас быстро превратился в гнев, и мне хотелось немедленно его обрушить на объект переполнявших меня чувств. Старая карга будто дожидалась этого.
Трясущейся рукой я отстегнул ремень безопасности, вылез из машины.
– Дура! Старая! Зачем на дорогу вышла? – грубые слова так и рвались из меня.
Седая женщина смотрела на меня с довольным видом. Она дождалась, когда я подойду ближе, широко раскрыла глаза и произнесла:
– Тихо! Тихо! Молчи!
От её улыбки у меня свело живот. Старуха смотрела мне в глаза, и я уже не шёл к ней, а стоял на месте. Мне хотелось обругать её, но одним приказом молчать, она лишила меня дара речи.
Женщина не моргала, пока из её глаз не потекли бледно-красные капли. Похоже, вместе со слезами она источала кровь. Я почувствовал диковинную чуждость происходящего: мы со старухой стояли посреди пустой дороги, смотрели друг на друга.
У меня из головы испарились все мысли, я не мог ничего ей сказать и не мог заставить себя вернуться к машине.
– Успокоился?.. Давай, бери меня под руку и пошли.
Я ощутил физический шок, когда понял, что не могу сопротивляться словам старухи. Я подошёл и взял её под руку. Она так и навалилась на меня. Старуха была полной. Кожа на её шее лежала складками и напоминала детскую пирамидку из разнокалиберных колец.
– Хорошо, что ты остановился, а то бы уехал, – бубнила она. – Веди меня домой. Я живу там.
Старая карга указала мне на два могучих тополя, между которыми ползла песчаная дорога и тянулась вверх по холму.
Мы пошли… Моя машина с открытой дверью так и осталась на обочине трассы.
Старая женщина тяжело дышала. Ходьба ей давалась трудно. На складках её шеи выступил бледно-красный пот. Её кожа постоянно источала кровь. Наверное, это было её проклятьем.
Я подумал, что должен вырвать руку и уйти, но не мог вспомнить как это – напрягать мышцы по собственной воле.
– Немножко осталось, – сказала бабка, когда мы поднялись в горку.
Внизу стоял старинный усадебный дом, истёртый до кирпича. Двухэтажное жилище окружали деревья и холмы, поэтому его не было видно с трассы.
– Будешь мне помогать, – еле слышно бормотала бабка. – От этих ублюдков помощи не дождёшься!
Мне стало ясно: старая ведьма одним только взглядом сделала из меня послушного зомби. Для этого она стояла на дороге – ловила себе прислужника.
Повинуясь словам женщины, я помог ей подняться по ступенькам, открыл перед ней дверь. Мы вошли в переднюю, еле освещённую закопчённой керосинкой. Тут же появились двое. Меня поразило их уродство, но на лице не шевельнулся ни один мускул. Я не мог выразить испуг, и только удары сердца были такими сильными, что доставали до горла.
Меня разглядывал горбун. Его лицо пересекал длинный рубец, с которого когда-то не сняли швы и нити вросли в кожу. Рядом с ним стояла худощавая девчонка, с жиденькими хвостиками. Она была дёрганная, как марионетка. Её улыбка растянулась от уха до уха, и она показала акульи зубы. Я оказался в семье чудовищ!
– Ба! Кого ты привела! Он прекрасен. Из него получится настоящий шедевр! – горбун говорил это обо мне, но мне его слова не льстили…
– Даже не думай, – ответила старая карга. – Я старая и мне нужно помогать. А вы, сволочи, сами теперь ловите себе людей.
Я принял от неё пальто, похожее на мешок, и повесил на крючок.
– Не обижайся, Ба… я его съем, – сказала девчонка визгливо и пронзительно. – Я подыхаю от голода. Ты должна мне его отдать!
– Только попробуй, дрянь, и ты вырвешь себе все зубы! Я тебя заставлю! – пригрозила бабка, потом она обратилась ко мне. – Пошли, там надо прибраться.
И я пошёл. Мы оказались в чёрной кухне. Там стояли тазы с горами немытой посуды, ящики с гнилыми овощами.
– Ба! Ну отдай его мне! – визжала тощая зубоскалка.
– Исчезни! – кричал ей горбун. – С другими делайте, что хотите, а этот нужен мне. Я давно хотел такой материал!
Они переругивались и друг с другом, и со старухой.
– Вышли вон с кухни и не смейте заходить! – крикнула бабка. – А ты принимайся за уборку.
Она сунула мне в руки лохматую щётку с длинной ручкой, а сама села на стул. Я скрёб липкий пол и только размазывал грязь… Я должен был отдыхать в гостинице, а не заниматься этим. Меня выдернули из моей жизни и погрузили в кошмар наяву. Мне хотелось кричать, плакать, но это было невозможно.
В кухне снова появилась худощавая девчонка. Поглядев на меня, она облизнула крупные треугольные зубы.
– Я сказала сюда не заходить! – заорала бабка и её складки на шее задрожали.
– Ты моришь меня голодом, но не запрещай хотя бы пить! Я хочу воды, – с обидой сказала девчонка.
Старуха дёрнула головой, мол «давай быстро». Зубоскалка шмыгнула ей за спину, но вместо кувшина, она схватила тесак для мяса и, размахнувшись обеими руками, ударила им бабке в затылок. Старая карга закатила глаза, издала булькающий стон и ощупала голову.
– ХА-ха-ХА-ха-ХА-ха! – тощая девчонка задыхалась от смеха.
Бабка подалась вперёд и грохнулась всем весом. Стул торчал ногами вверх на её огромной заднице.
Я исполнял последнее распоряжение старой карги – натирал пол щёткой. Теперь я ещё и размазывал её кровь по паркету. В кухню вошёл горбун.
– Ты зачем её убила? – обеспокоено спросил он.
– Хрычовка мне надоела, – девчонка затрясла хвостиками. – И ты слышал, что она сказала? Она больше не хотела приводить нам людей. Тогда зачем её терпеть?
Горбун поднял и опустил плечо.
Мелкая убийца подскочила ко мне и выбила швабру. Я застыл на месте. Девчонка раскрыла пасть и вгрызлась мне в левую руку. Я почувствовал, как острые зубы рвут кожу, мясо, перекусывают кости. Она отхватила мне два пальца – мизинец и безымянный. Мне было невообразимо больно и страшно, но кричал я только у себя в голове. Моё лицо не двигалось, глаза моргали не чаще обычного. Я лишь смотрел, как людоедка, стиснув зубы тянет жилы от моей руки.
– Гадина! – горбатый дёрнул девчонку за плечо, развернул к себе и врезал по лицу огромным кулаком.
От удара у неё изо рта вылетели мои пальцы.
– Не смей его жрать! – орал горбун. – Я забираю его себе.
– С какой стати? – девчонка ударилась в слёзы.
– Потому что я теперь старший в доме. Он мой, а ты можешь съесть хрычовку!
– Сам её бери и делай из неё свою дурацкую статую!
Я наблюдал ссору двух чудовищ, а из моей руки фонтанировала кровь.
Уходя Горбун взял девчонку за ногу и уволок её с кухни. Через минуту он вернулся с лампой и железной шкатулкой. Поставил эти вещи на стол и подобрал с пола мои пальцы.
– Садись! Пришью!
Моё тело послушно устроилось на стуле рядом со столом. В двери кухни появилось зарёванное лицо людоедки.
– Видишь! Он меня слушается! Значит, перешёл мне по наследству, – хвастался горбун.
Он вонзал иглу мне в плоть, работал нитью. Наконец мои глаза выдавили пару слезинок. Я хотел, чтобы моё сознание растворилось. Если тело больше не подчиняется мне, тогда для чего оставили разум? Чтобы терпеть пытки?
– Погляди-ка! – горбатый мучитель показал мне мою руку.
Он пришил мои пальцы наоборот – ногтями к внутренней стороне ладони! Мои бледные, обескровленные пальцы были согнуты не в ту сторону!
– Так красивее, – убеждал меня горбун. – Я большой художник! И ты будешь моей лучшей работой.
Я не был способен ему возразить, и «большой художник» с гордой улыбкой разглядывал мою руку.
– Он увидит твои статуи и пожалеет, что я его не сожрала! – дразнила мелкая людоедка.
– Вот дрянь… не зря хрычиха тебя так называла – оскорбился горбун. – Но твоя правда. Пусть посмотрит и решит сам, что лучше: быть съеденным или стать настоящим шедевром. Решим всё без ссор и у нас не будет обид друг на друга.
Девчонка заставила его поклясться, что он отдаст меня ей, если я не захочу стать его творческой работой. Горбун был так самоуверен, что легко давал на отрез свою голову.
Он бросил иглу и нить и повёл меня за собой. Мы спускались по лестнице в чёрный подвал. Меня оставили около входа. Мелкая людоедка помогла горбуну зажечь старинные лампы. Свет являл моим глазам одну фигуру за другой. Весь подземный зал был заполнен страшными статуями.
Скульптуры из человеческих трупов стояли, сидели, были изогнуты в театральных позах. Человек без кожи, прикрывается руками, будто стесняется «своей наготы». Другой буквально разрывает на себе плоть, показывая скелет. Обнажённая женщина с разрезанным животом, пытается удержать руками свои внутренности. Лица большинства скульптур перекосил немой крик агонии и ужаса.
Горбун водил меня от статуи к статуе. Особенно он гордился теми работами, что были выполнены с использованием разных предметов: худой старик, сидящий на коленях, держал руль детского велосипеда, а сам велосипед пробивал его тело насквозь. У лысого здоровяка был корабельный иллюминатор в груди, а за ним коричневые лёгкие и сердце.
– Хорошо, когда есть зрители, а то мне их и показывать некому, – с сожалением сказал горбун, эти надругательства над человеческими телами он всерьёз считал искусством. – Это называется «пластинация». И самое сложное в ней – подготовка материала. Прежде всего нужно остановить процесс разложения. Сначала купаешь труп в ванне с формальдегидом, потом вымачиваешь в ацетоне, потом в жидком силиконе. И только на это уходят многие месяцы… Знаешь, что я сделаю из тебя?.. Отпилю тебе верхнюю часть черепа, опустошу голову и наполню её землёй, а потом посажу плющ. Представь себе: из твоей головы, из глазниц и изо рта будут расти побеги плюща и оплетут всё твоё тело. А твоё место будет у подвального окна. Ну! Разве я не гений?
«Убийца! Маньяк! Чудовище!», – вот, что я о нём думал и моё горло скручивалось от тошноты.
– Говори! Решай, чего ты хочешь: чтобы я превратил тебя в вечный шедевр или чтобы она тебя сожрала? – спросил горбун.
– Я сделаю это быстро! – пообещала девчонка.
Мне приказали говорить, и я почувствовал, что могу слегка шевелить языком. Сделав усилие, я произнёс всего два слова: «Отпустите… домой!».
Горбун ударил меня по лицу и пожелал провалиться. Людоедка готовилась снова устроить перепалку.
– Давай лучше так: пусть не достаётся никому, – сказал горбун. – Закопаем его в землю, и мы с тобой не в ссоре! Сами себе поймаем, кого захотим. А этот хрычихин раб пускай сдохнет. Нечего нам из-за него ругаться.
Эта идея привела девчонку в восторг. Ей так хотелось увидеть мои похороны, что она забыла о своём голоде.
Ругаясь о том, что я не был достоин видеть его экспозицию, Горбун вывел меня из подвала, показал, где стоит лопата и отдал распоряжение: «Иди на задворок и копай себе могилу!».
И я пошёл… Позади дома за каменным заборчиком было устроено небольшое кладбище в несколько надгробий. Там не было свободных мест, и я начал раскапывать одну из могил. Чудовища не возражали, они уселись на заборе и наблюдали, как я работаю.
У меня кровоточили недавно пришитые пальцы, алые струйки бежали по черенку, а я всё копал и копал. Уходил в землю, по колено, по грудь, по макушку… пока лопата не ударилась в старый гроб. Горбун подошёл к краю могилы.
– Ну-ка открой! – приказал он и с любопытством наблюдал, как я вытаскиваю руками ржавые гвозди.
– Это наш дед! – воскликнул горбатый увидев кости и отрепье. – Сам давно сгнил, а гроб целый. Давай ложись к нему. Будешь его другом на том свете.
Я подчинился. Подо мной хрустели и рассыпались кости. Вонь стояла непереносимая. Прах набился мне в ноздри и в горло. Я лёг и надвинул крышку. Теперь, не исполняя ничьи приказы, я мог подумать о случившемся:
«Вот как мне придётся закончить – заживо погребённым в зловонном гробу».
На крышку падала земля. Скоро мне стало нечем дышать и, похоже, я ушёл в отруб раньше, чем меня закопали…
Теряя сознание, я уже не рассчитывал прийти в себя и примирился с неизбежной смертью. Но холодный ночной воздух снова вернул меня в чувства.
Я не мог поверить, что вижу звёздное небо. Над могилой стоял запыхавшийся горбун.
– Так ты ещё живой, – сказал он шёпотом. – Вставай, не сдох в земле, так утонешь в ванной.
Я встал… и, кажется, сделал это сам, а не по приказу. Горбун помог мне вылезти. И тут, невесть откуда, выскочила тощая людоедка. С остервенением бешеной собаки, она бросилась на горбуна.
– Я знала, что ты мне соврёшь! – девчонка впилась зубами ему в ногу и одним махом её отгрызла.
– Помогай! Убери её! – орал мне горбун. С каждым укусом людоедка отбрасывала в стороны куски плоти.
А я не двигался с места. Ко мне вернулась свободная воля!
Горбун дотянулся до лопаты, и тяжёлым ударом пришиб девчонку. Стоя на коленях, он потратил последние силы, чтобы разрубить её лезвием. Круглая голова людоедки откатилась к забору.
– Гадина, – простонал горбун, его растрепали до костей, мясо висело обрывками. – Неси меня в дом!
Его слова никак не подействовали, и я ударил его ногой в лицо. Горбун упал в разрытую могилу. Он не мог вылезти сам и выкрикивал мне в след грязные ругательства. А я, не чуя под собой земли, бежал к трассе, где на обочине всё ещё стояла моя машина с открытой дверью.
Трещины
Мне казалось, что судьба решила надо мной поиздеваться. Едва мне удавалось приспособиться к последствиям одной беды, на меня сваливалась новая.
Моя жизнь разбита. У меня даже машины не осталось, я её продал, чтобы погасить часть долгов. И приходилось ездить на метро, как в студенческие годы. Мой дом теперь был на самой последней станции. В пути я утешал себя тем, что это временно. Многие падают на дно и начинают всё с начала, да и вообще миллионы людей живут в таких же условиях.
Но когда мой вагон опустел и два соседних тоже, стало казаться, что меня одного занесло к чёрту на рога. Стараясь спасти вечер, я купил торт – самый дорогой, что был в магазине. И ещё взял хорошего вина.
Хотел устроить жене маленький сюрприз. Просто так, без повода. А её не оказалось дома. В комнате и на кухне горел свет, но Кати не было в квартире.
Её белый пуховик, который она часто носила, висел на вешалке, а любимые сапоги стояли у порога. Она могла уйти в чём-то другом, ведь у неё было полно одежды и обуви. Но её сумка стояла на журнальном столике. Мне показалось странным, что, Катя её не взяла. К тому же в ней лежали её ключи от квартиры.
Я попытался вспомнить: открыл ли я дверь своим ключом или она была не заперта? И, вроде бы, у меня осталось в памяти, как в одной руке я держал торт и вино, а другой крутил замок. И мне было неудобно, я боялся что-то уронить…
Но это, скорее всего, было ненастоящее воспоминание, ведь иначе пришлось бы поверить, что жена пропала из закрытой квартиры, а это невозможно.
Вероятно, ушла к кому-то из соседей… Её мягких домашних тапочек нигде не было. Я ей позвонил. Шли гудки, но она не брала трубку. Время близилось к одиннадцати вечера. Я начал писать её друзьям и подругам – никто из них не знал, где она. Все разволновались, спрашивали: «У вас что-то случилось?», «Ты её не обижал?».
Наоборот, я в последний месяц и лишнего слова не говорил, чтобы случайно её не расстроить. Пытался радовать, по мере возможностей: маленькими подарками, хорошим ужином. Только бы немного поднять ей настроение… ну и да – я боялся её потерять.
Слишком резко всё поменялось. Мы жили в новом микрорайоне, а теперь переехали в облезлый блочный дом на самом краю города.
Катя могла только делать вид, что её это не волнует, но не выдержала. Я и сам каждое утро просыпался, видел чёрно-белую тоску за окном и думал: «Что я тут делаю? Как меня сюда занесло?».
Ещё и жена сбежала. Судьба решила меня добить.
Я открыл вино и стал пить в одиночку. Один бокал, второй… Меня быстро развезло. Бутылка закончилась, веселее не стало, но захотелось догнаться.
Я спустился в магазин, взял ещё вина подешевле и сыра на закуску. Так сидел и пил, звонил Кате, а она не брала трубку. Во хмелю мной владели злые мысли. Больше совсем не верилось, что с женой могло случиться плохое. Она бы никуда не пошла пешком. Наверняка, вызвала такси, укатила неизвестно куда и не отвечает на звонки, чтобы не слушать уговоры вернуться.
В бутылке оставалось ещё немного вина, однако меня уже мутило от его вкуса. Я висел над столом, на стене тикали часы. Вот и поздняя ночь.
В следующий раз, когда ко мне вернулась сознание, я лежал под одеялом. Пьяное тело само переместилось в постель.
Рядом Катя! Нет… Всего лишь подушка.
Я был один и меня тошнило. Слюна во рту была кислая, как вино, солёная, как сыр и сладкая, как торт. Мне бы успеть до унитаза.
Только я сел и затрещали стены! Треснули и обои, шорохом посыпалась пыль.
Ко мне вернулся трезвый рассудок, и тошнота скатилась обратно по горлу. Я включил свет. Стену рядом с кроватью от потолка до пола прочертила трещина. Ещё одна… Таких было много по всей квартире. И на кухне, и в прихожей трещины молниями разрезали стены. Этот дом трещал по швам!
Может быть, Катя сбежала, потому что не хотела оказаться под завалами. Теперь я не злился, а бичевал себя:
«Да как я вообще посмел привести любимую женщину в такое место? Она правильно сделала, что бросила меня».
Я сходил в туалет, потом вымыл руки и лицо, попил воды, наклонившись к крану, и пошёл обратно в кровать. И вдруг ощутил холодную руку на голом плече.
Я находил себя вполне трезвым, но кто мог тронуть меня в пустой квартире? Чувства не обманули, в черноте висела чья-то рука. Она торчала прямо из стены.
Одна из трещин широко раздвинулась. В ней застрял человек. Катя?.. Нет! Это была не её рука, а мужская, мускулистая, с короткими пальцами.
Под ногами зашевелился пол, снова рвались обои и позади слышались звуки, будто ползут камни.
Я обернулся – коридор стал длиннее. Трещины в стенах раздвинулись и оттуда потянулось множество человеческих рук. Они замахивались, как для удара и царапали воздух.
Они бы схватили меня, но я стоял у порога – в единственном месте, где можно было увернуться от десятков рук. И я шагнул в комнату. Казалось, она увеличилась в размерах. Все трещины разверзлись и из каждой торчали руки. Тянулись, сжимали и разжимали напряжённые пальцы.
Помню, что я улыбался, потому что был уверен, что всё это абсурд. Галлюцинации из-за отравления дешёвым вином. Но мне было страшно от того, какими могут быть последствия интоксикации. Это могло кончится гибелью. У меня крутило живот и хватило сил лишь на то, чтобы двинуть кровать в центр комнаты. Туда, где меня не достанут все эти руки.
Я упал в кровать и закрыл глаза, с одной только мыслью: «Если отравление окажется смертельным, пусть это произойдёт во сне».
Но для меня настало новое утро, и я чувствовал себя вполне нормально. Разве что слегка болела голова и мучила жажда.
Сперва я удивился, что кровать стоит в центре комнаты, но через секунду вспомнил, как ночью спасался от воображаемых рук. Стены были в порядке, за исключением того, что все потресканные.
Мне было стыдно перед самим собой оттого, что вчера я напился до бреда и драматизировал так, что готовился умирать. В телефоне было несколько уведомлений о пропущенных звонках, но ни одного от Кати.
Я встал и сразу наступил в липкую лужу. Она была ярко-красная и мне показалось, что это разлитое вино. Однако это оказалось что-то другое, похожее на кровь. Она даже пахла кровью.
На мне не единой царапины. Откуда столько крови? Она растеклась полукругом от стены. Источником оказалась трещина… Алая жидкость по капельке вытекала из кривой борозды, как из глубокого пореза.
Какая-то бессмыслица…
Потом я вспомнил, что читал о похожем случае. У одной женщины в квартире по стенам стекала красная жидкость. Сочилась из розеток и электрощитка. Позже оказалось, что у соседей сверху протёк теплоноситель для тёплых полов.
Я принёс ведро, тряпку и начал тереть. Всё-таки жидкость не была похожа на химическую… Явно кровь! Она густела и сворачивалась, въедалась в ламинат. Мне с трудом удалось всё отчистить.
Как только с уборкой было покончено, в дверь позвонили.
– Катя! – вскрикнул я.
Был уверен, что это она вернулась. Кто ещё мог прийти сюда?
Но за дверью стоял Вадим – друг нашей семьи. И он был чем-то обеспокоен.
– Никита, что у вас случилось? – вскрикнул он и без приглашения втиснулся в дверь.
Я его придержал и спросил, чего он так разбушевался.
– Мне Катя написала… Что тут у вас? – Вадим заглядывал мне через плечо.
– Она тебе написала? Что? Покажи! – потребовал я.
Вадим достал телефон и показал экран. Там было множество коротких сообщений: «ВАДИМ! ПОМОГИ!», «ПРИЕЗЖАЙ СЕЧАС!», «ПОМОГИ МНЕ!!!!!!», «ПОЖАЛУЙСТА, ПОМОГИ». Всё это было написано утром.
Я бессознательно попытался выхватить у него телефон, но мой друг отдёрнул руку, строго посмотрел мне в глаза и спросил:
– Никита, что это значит? Ты бил жену? От тебя пахнет алкоголем!
– Так, Вадим, успокойся и послушай, – я старался звучать трезво. – Кати тут нет. Я вернулся вчера вечером, а она куда-то ушла. Её не было всю ночь. Я не знаю, где она!
– Понятно! Просто это плохо выглядит, – сказал друг. – Ты не против, если я войду?
– Да, проходи, ты мне будешь нужен, – ответил я, подумав, что один не разберусь в этом кошмаре.
Вадим оттеснил меня в сторону, не разувшись заглянул в ванную, проверил кухню и прошёл в комнату. Он мне не доверял. Но я бы и сам на его месте подумал что-то дурное.
– Это что за… – вскричал Вадим.
И я вспомнил, что у меня там стоит ведро с водой грязно-красного цвета и висит окровавленная тряпка. Это правда плохо выглядело!
Но мой друг орал совершенно по другому поводу. Перед ним разверзлась стена, из расщелины к нему протянулись руки. Много рук! Они схватили его за волосы, за плечи и за ноги и утащили в стену. Я увидел это в последний миг, когда вбежал в комнату. Вадим вместе с неведомыми руками исчез в чёрной пропасти, трещина схлопнулась, как автоматические двери и только ботинок упал и покатился по полу.
Я несколько секунд стоял неподвижно, стараясь сосредоточиться на том, что увидел. Перед глазами была пустая стена с рваными обоями и трещиной в виде молнии, а моём мозгу теснились пугающие картинки, которые не могли быть настоящими. Такое невозможно!
Однако у моих ног лежал чужой ботинок, как подтверждение, что мой друг был здесь, а теперь он в стене.
Вот куда исчезла моя жена. Её затянуло в одну из трещин.
«Они ещё живы! Их можно спасти!», – подумал я и взял телефон.
Но куда звонить? И что сказать? Надо просто вызвать помощь. Они сами всё увидят!
И только я вспомнил номер службы, как разверзлась другая стена и оттуда хлынул кровавый водопад. Меня окатило, словно потоком рвоты и трещина сомкнулась.
Масса, которую исторгла стена, состояла не только из крови. На пол шмякнулось что-то мягкое и дряблое тёмно-бурого цвета. Скорее всего, печень. У моего мыска лежало вырванное глазное яблоко со светло-серой радужкой. Это был глаз моего друга Вадима…
И ещё в луже валялись вещи… Круглые очки, с тонкой золотистой оправой. Стёкла растресканы в пыль. И жёлтый телефон. Тоже весь разбитый, с продавленным экраном. Эти вещи принадлежали моей Кате.
Глядя на залитую комнату, мне стало ясно, что спасать уже некого. Стены убили мою жену и друга. И если сюда явится полиция, мне вряд ли удастся их убедить, что это сделал не я.
Нужно было уходить оттуда пока сам не оказался в стене! Но я не мог всё так оставить. Мне пришлось смыть кровь. Я держался подальше от стен. Меня чуть не вырвало, когда я собирал человеческие органы в пакет. Очки и телефон положил туда же. Пакет отправился в морозилку, иначе бы соседи потом сбежались на запах гниения.
«Потом решу, что с этим сделать», – подумал я и сбежал в самую дешёвую гостиницу.
Надо было действовать. Избавиться от плотоядной квартиры! Она висела на мне бременем. Я бы предпочёл продать её с условием, чтобы в ней никто не жил. Но ведь всё решает собственник.
И я не мог оставить жильё себе – мне нужны были деньги…
Как только объявление появилось на сайте, мне позвонил риелтор, начал вешать известную лапшу про то, что у него есть клиент, который ищет квартиру в моём районе. И пошли вопросы: когда можно подъехать, посмотреть, поговорить?..
– А нельзя ли обойтись без этого? – спросил я совершенно серьёзно.
Мысль, что придётся туда вернуться, мгновенно вызывала рези в животе. Но сидеть одному в номере гостиницы тоже было неспокойно. Я сходил с ума от пережитого.
Мне надо было с кем-то болтать, чем-то отвлекаться, и мы договорились встретится в четыре часа. Риелтор был в пальтишке с иголочки, на его волосах было столько лака, что их и ветер не трепал. Он хотел произвести впечатление.
Я не слушал его. У меня в ушах стучал звук собственного сердца, пока мы шли к подъезду и поднимались на пятый этаж.
Мне хотелось, чтобы он не задерживался там надолго, а только глянул и сразу ушёл.
– Квартиру можно быстро продать, но не по такой заоблачной цене, – сказал риелтор. – Нужно скинуть хотя бы полмиллиона.
– Полмиллиона? – возмутился я. – Она была куплена по цене, которую я указал!
– Не обижайтесь, но вас немного обманули, она столько не стоит, – риелтор изобразил сочувствие. – Квартира плохонькая. Поверьте моему опыту: за такую цену есть много более достойных вариантов. Здесь всюду трещины на стенах. Их бы замазать, чтобы не отпугнуть клиентов… А какова причина продажи?
Этот парнишка, говорил так, будто делал мне одолжение. Он хотел облегчить себе работу, выторговывая у меня цену пониже.
Но я понял, что лучше сдаться! Хоть жуликоватый агент этого не знал, он в самом деле оказывал мне щедрую услугу. Эта квартира не стоила вообще ни гроша! Она пережёвывала и выплёвывала людей.
«В морозилке лежат внутренности моих близких, а я не хочу уступать цену… Полмиллиона? Да, хоть весь миллион! Только бы продали побыстрее», – думал я.
Риелтор, тем временем, ощупывал пальцем трещину в стене. Я заорал во всё горло, чтобы он перестал.
Агент оглянулся на меня, как на сумасшедшего. Он и не заметил, как за ним открылась щель. Я пытался отдёрнуть его за пальто, но не успел. Меня опередили шесть белых рук.
Парня схватили за шею, взяли подмышки и за локти. Он и понять не успел, что творится. Только открыл рот, чтобы крикнуть, но и того не успел. Края стены сомкнулись, чуть не оглушив меня ударом.
Во мне умерли все чувства. Я подошёл к стене и положил ладонь на трещину.
Мне хотелось, чтобы забрали и меня. Главное, чтобы это случилось быстро, без мучений. Я не хотел быть хозяином квартиры, которая пожирает людей. Но ничего не произошло.
Прошло около двух часов. Стемнело. Я сидел и плакал, ждал, когда из стен снова полезут руки.
Телевизор включился сам собой. На экране загорелся вертикальный прямоугольник. Видео было снято на фронтальную камеру телефона. Потолок, люстра, а затем лицо. В кадр смотрела девушка с короткой стрижкой и в круглых очках. Это была Катя.
Я нашёл пульт и попробовал переключить канал – не получилось. Тогда я попытался выдернуть вилку, но провод телевизора был подключен не к розетке, он торчал из стены, зажатый в трещине.
Квартира хотела, чтобы я смотрел то, что мне показывают… Казалось, она мучила меня этими кадрами.
Жена, не замечая, что идёт запись, вела переписку в телефоне. Потом раздался звонок. Катя улыбнулась и ответила. Теперь её было видно в маленьком окошке в нижнем правом углу, а большую часть экрана заполнило лицо нашего друга Вадима.
– Привет! Опять сидишь одна? Никита на работе? – спросил Вадим.
– Ага… Если он работает. Мне иногда кажется, что он просто где-то шатается, чтобы изобразить занятость, – говоря обо мне, Катя скривилась, ей это было неприятно.
– Ты совсем перестала в него верить, – это вроде был упрёк, но Вадим улыбался. Ему, похоже, нравилось, что жена говорит обо мне плохое.
В ответ Катя разразилась гневной тирадой:
– Больше не вижу смысла себе врать. Этот брак был ошибкой. Я свернула не туда. У меня были перспективы на работе, но я уволилась, чтобы помогать ему, а он подставился и пустил всё под откос. Его развели, как лоха. И теперь мы живём в каком-то сарае!
Вадим сменил тему:
– Хотел пригласить тебя куда-нибудь, а ты такая расстроенная.
– Думаю, может я и влюбилась в тебя от отчаяния? – Катя вдруг улыбнулась.
– А я тогда почему? – засмеялся Вадим.
Телевизор погас.
Что они делали? Признавались друг другу в любви? Договаривались о встрече? Они крутили роман в тайне от меня! Жена и друг, разом два ножа в спину… Но теперь они мертвы.
Квартира с ними расправилась. И теперь показала почему это сделала. Она помогла мне избавится от тех, кто мне врали…
Утром в мою дверь яростно долбили. Я думал, что там меня ждут большие неприятности. Однако всё оказалось не так страшно: за порогом стоял Захар. Бывший партнёр по бизнесу. Мы оба оказались в одинаковом положении, но он не собирался прощать мне старые долги.
– Видишь, как быстро я тебя нашёл! – сказал Захар.
– Думаешь, от тебя тут спрятался? – хмыкнул я. – Мне пришлось продать квартиру и переехать, чтобы раскидаться по кредитам.
– А про меня забыл! – Захар улыбнулся во все зубы, но в этом не было ничего доброго.
– Не забыл, ты получишь свои деньги, – обещал я по привычке, хотя, как же мне было на него плевать! Этот долг казался самой ничтожной из проблем.
– Слушай, Никита, это уже не тот случай, когда ты можешь дать мне обещание и закрыть дверь, – прошипел Захар. – Мне нужны деньги, и ты мне скажешь, когда и как собираешься их возвращать!
И каков же мерзавец! Наше дело провалилось и по его вине, а большую часть последствий взял на себя я. Но он вдруг вспомнил про старый долг! Какие же сволочи меня окружали всю мою жизнь.
