Вито Франкини
Хищный зверь
4
Все прождали почти три четверти часа, прежде чем удалось принять нежданного визитера. Строго говоря, им пришлось притвориться, что они понятия не имеют, зачем он здесь. Поэтому его оставили дожидаться своей очереди, а те, кто должен был его встретить, обращались к нему, как к совершенно незнакомому человеку. В результате его заставили несколько раз объяснять разным сотрудникам, почему он здесь оказался. А коллеги, соответствующим образом проинструктированные, делали вид, что ничего не понимают.
Между тем Сабина внимательно следила за всей сценой через видеокамеру, установленную в приемной. Кадр выглядел чуть-чуть размытым, но на нем ясно был виден мужчина средних лет, в хорошей спортивной форме, а рядом с ним – девушка намного моложе его, к которой он, похоже, имел особое доверие.
Заставив их немного поскучать в приемной, Сабина велела быстро познакомить ее с техникой, поскольку собиралась вести тонкую игру с противником, у которого на руках очень сильная карта, и ей надо было воспользоваться всеми преимуществами своей позиции. Джимонди, как всегда, точно и безупречно ввел ее в курс дела, она максимально сосредоточилась, и это помогло ей хотя бы на время отодвинуть в сторону мысли о жестокости.
– Ну, а в целом, Джимонди, как помогает этот Нардо женщинам, которых кто-то преследует?
– Тут в ход идет уже не массаж, а лечение.
– Господи, тоска какая… Ну ладно, лечение так лечение, но ты ответь!
– Он помогает им так, как должны бы помогать мы, да только у нас не получается, мой милый доктор…
– То есть?
– Много с ними возится, охраняет их, выслушивает, дает советы. Они становятся его подругами, и он обеспечивает им моральную поддержку, а если надо, то и физическую.
– В каком смысле?
– Насколько нам удалось понаблюдать, во всех… Но то, что нас интересует, больше относится, скажем так, к импульсу попадания.
– Слушай, не темни, говори яснее.
– Спокойнее, доктор, спокойнее – и Джимонди, как всегда, вам все объяснит.
– Ты прав, извини… что-то меня занесло. Продолжай.
– Мы обнаружили некоторые совпадения в звонках, как бы это сказать… наиболее «динамичных»…
– В тех, где речь явно идет о прямой опасности?
– Именно. Помните звонок с пьяцца Ре ди Рома? Мы выяснили, что служба «один-один-восемь» приехала через двадцать минут после звонка, потому что бывший муж звонившей Нардо женщины «упал с лестницы» в метро и сломал себе тазовую и бедренную кости.
– О боже! Это Нардо?
– Нет, судя по рассказу самого пострадавшего, который передали санитары. Он действительно упал…
– И мы ему поверим?
– На первый раз – да. На второй – может быть. Но когда возникают и третий, и четвертый – верим всё меньше.
– А еще такие эпизоды случались?
– Нет, и в этом плюс. Фактов много, но все сильно отличаются друг от друга. Скажем так, писавший этот роман обладает чрезмерной фантазией.
– Да говори же ты понятнее; слушать тебя – одно горе…
– Помните торговый центр «Ананьина», где находится «ИКЕА»?
Сабина быстро кивнула.
– Некий «сталкер», реальный или предполагаемый, скажем так, адресат заявления о преследовании, через несколько минут после телефонного разговора Нардо с его бывшей женой заявил, что его похитили и избили двое неизвестных, возможно, иммигранты. Описать их он толком не смог. Они быстро скрылись в закоулках южных районов города и, что примечательно, ничего не украли. Заявление приняли карабинеры Гроттаферраты. Еще один случай. Как раз вчера, в районе Прати, когда Нардо сопровождал чью-то бывшую невесту, попросившую о помощи, кто-то увидел, как он поджигает припаркованную неподалеку машину. Подоспевшим полицейским Нардо заявил, что это было самовозгорание, и клялся, что машина неисправна. У него был подбит глаз и сломаны два пальца, но он утверждал, что поранился, когда упал, испугавшись пожара. И вот увидите, всплывут и еще случаи…
– Но нам удастся доказать, что поджег именно он?
– Можно, конечно, попытаться, но это будет адова работа. Этот Нардо – тот еще прохиндей, доктор. И потом, сказать по правде, методы у него необычные, но ведь работают, верно? Я говорил со многими знающими коллегами: после таких фактов случаи жестокого преследования немедленно прекратились.
– Но кто он? Бэтмен для жертв преследований?
– Похоже на то.
– В таком случае пришло время позвать его; мне не терпится с ним познакомиться. Тем не менее мы должны говорить с ним только о супругах Брульи – об остальном мы ничего не знаем, договорились?
– Само собой. Ну что, доктор, справитесь?
Поначалу Сабина рассердилась, но потом успокоилась: ведь Джимонди всегда очень тепло к ней относился. Он был не дурак и кое-что наверняка замечал.
– Справлюсь? Да я его проглочу, как легкий аперитив.
– О! Вот это мне нравится, командир! Тогда я велю пригласить его ко мне, в мой бардак. Не надо давать ему повод подумать, что его принимают с особыми почестями. Верно?
– Точно. Ты его измотаешь, а потом приду я – и добью.
– Согласен. Будет нам чем поразвлечься.
Сабина быстро зашла в свою личную туалетную комнату, где держала косметику для непредвиденных случаев, протерла лицо увлажняющим гелем, нанесла на него мягкий тональный крем «Диор бэкстейдж» нежно-розового цвета, подвела глаза и тронула губы помадой «Героиня», которой пользовалась постоянно. Довольная результатом и гордая быстротой перевоплощения, она вошла в кабинет, включила компьютер, чтобы просмотреть почту, и собралась уже подписать документы разной степени бесполезности, которые ей каждое утро клали на стол. Надо было обязательно сделать вид, что она с головой погружена в ежедневную рутинную работу. Однако известие с Балеарских островов никуда не делось и взяло верх над безмятежным настроением. И как раз в этот момент ее выбил из колеи очередной сценический эффект. В кабинет без стука вошел Джимонди.
– Доктор, у нас новость. Только что принесли мобильник Карло Брульи с карточкой техосмотра. Он разблокирован и готов к анализу.
– Вот это исполнительность! Слушай, надо на него хоть взглянуть, прежде чем выслушать Баджо…
– Я думаю, надо, но Баджо и так слишком долго ждет, как бы не ушел… Давайте я приведу его сюда? Вы единственная, кто в курсе расследования, кроме меня и моих ребят. Сосредоточьтесь, подготовьте протокол, а я за десять минут с помощью ребят разберусь с телефоном и приду вам на помощь. Ну что, идет? Договорились?
Сабина не любила, когда ее способности ставили под сомнение, и не позволяла такого даже самым преданным сотрудникам, а уж особенно два раза подряд за несколько минут. Она и так была на взводе, а тут просто вышла из себя, что случалось с ней довольно редко:
– Джимонди, сделай одолжение, перестань все время переспрашивать меня, договорились мы или нет. В этом кабинете я определяю и я договариваюсь. Тебе ясно? Веди сюда этого парня и посмотри, что там в телефоне. Как будешь готов, вежливо попроси меня на минуточку, доложи, что удалось с телефоном, и закончим допрос вместе. Давай, действуй!
Джимонди принял удар с достоинством, которое формируется только после нескольких лет общения с начальством.
– Слушаюсь, командир. И примите мои комплименты вашей губной помаде.
Все еще взъерошенная собственной отповедью, Сабина постояла немного, глядя прямо перед собой и не решаясь что-либо предпринять. К горлу снова подступила тошнота. Но тут, к счастью, в дверь просунулась голова незнакомца:
– Можно?
Сабина встряхнулась и ответила:
– Да, заходите, пожалуйста.
На вид незнакомец оказался вовсе не таким, как она его представляла, глядя на старую фотографию с карты идентификации. Он вошел проворным шагом атлета – и на самом деле был в великолепной форме. Не слишком высокий, около метра семидесяти, а может, и чуть ниже, он компенсировал это прекрасным тонусом. Мускулистые ноги, живот как гранит, мощная грудь и ни капли жира. На нем была дорогая голубая рубашка с закатанными до локтя рукавами. Прекрасно вылепленные предплечья поросли густыми волосами, такую же растительность открывали две расстегнутые на груди пуговицы. Отлично выглаженные полотняные брюки цвета хаки, кожаный пояс цвета бордо и синие спортивные туфли «Тимберленд». Такой наряд Сабина автоматически оценила как великолепный. Он отличался простотой, удобством и хорошим вкусом.
Человек посмотрел на Сабину и шагнул вперед, протягивая руку:
– Здравствуйте, доктор. Бернардо Баджо, для всех Нардо. Очень приятно.
Она чуть приподнялась и, слегка улыбнувшись, позволила до хруста сжать себе руку. И тут же почувствовала, что летит в бездну глаз, светящихся перед ней, как два серо-голубых фонаря. Они напоминали глаза филина, которого Сабина однажды увидела ночью в лесу, когда была еще маленькой. С тех пор она ни разу больше не встречала этот взгляд ночного хищника, но забыть его не могла. Это был взгляд похитителя душ.
Ухоженная, но слишком длинная, как у священника, борода с проседью придавала ему известное очарование. Тщательно причесанные волосы лежали красиво и аккуратно. И вообще, весь его вид говорил о строгой воздержанности, твердости и гармонии с собой.
Нардо уселся на стул слева, но не раньше, чем помог удобно усесться кукле Барби лет тридцати – видимо, своему адвокату. Такие симпатичные адвокаты еще не появлялись в этих стенах. В другое время Сабина придирчиво оглядела бы ее с головы до пят. Но сейчас, хотя и заметила ее умопомрачительный костюм и туфли, идеально подходящие к поясу, сумочке и губной помаде, не могла оторвать глаз от ее спутника. А тот, удобно устроившись на стуле, вежливо кивнул адвокатессе и снова с легкой улыбкой воззрился на Сабину.
И она вдруг почувствовала себя свободной и безмятежной. Несмотря на нервозность и запутанность ситуации и на начало дня, мягко говоря, не самое мирное, одного присутствия этого человека было достаточно, чтобы вселить в нее уверенность и покой. До ее ноздрей долетел терпкий аромат духов, настоянных на тимьяне знающим свое дело мастером. Этот запах, мужской и в то же время деликатный, прекрасно подходил источавшему его человеку.
Вместе с запахом Сабина вобрала в себя кристально чистую энергию Нардо Баджо – и в ту же секунду поняла, почему он становился «другом» всем этим женщинам. Он был природным магнитом, рядом с которым она чувствовала себя кусочком железа. И дело было не в физической привлекательности – наоборот, такой тип мужчин ей не нравился. Сабина очень доверяла теориям энергетических потоков и ауры человека и теперь поняла, что это ощущение имеет гораздо более глубокие корни, поскольку перед ней оказалось живое воплощение всего, чему она посвятила много часов, читая о притягательных материях тонкого мира.
Все эти эмоции ее напугали, и она решила провести маленький эксперимент, вызвав в памяти боль, которую причинило ей письмо Роберто. Обида еще не улеглась и в следующие дни будет грызть и скрестись, пока не докопается до самой души, и Сабина это знала. Но произошло невероятное: ей без малейшего труда удалось прогнать обиду. Просто в этот миг стремление ближе приглядеться к Нардо заслонило все остальное.
Барби позаботилась о том, чтобы прервать эту магию, и заговорила пронзительным и визгливым голоском:
– Добрый день, доктор. Я адвокат Римского трибунала Ребекка Фонтана-Машюлли. Мой клиент хотел бы дать разъяснения по делу супругов Брульи, и я его советник.
«Двойная фамилия[8], – подумала Сабина. – Судя по прикиду, чего-то подобного следовало ожидать». Она уклончиво махнула рукой и быстро взглянула на зажужжавший телефон: это было послание от Джимонди.
Сделав вид, что ее это мало интересует, Сабина начала читать:
Доктор, адвокатесса, сидящая перед вами, – одна из «клиенток» Нардо. Они довольно часто перезваниваются; думаю, дело касается «лечебных процедур», поскольку он ездит к ней. Стоит ли говорить, что пару лет назад она подала заявление о преследованиях со стороны бывшего любовника, а через несколько недель забрала его. Сейчас мы начали изучать телефон Карло. Я буду высылать вам сведения по мере их поступления, всегда по и-мейлу. Если понадоблюсь, звоните мне по внутреннему телефону, и я сразу приду.
«Бьюсь об заклад, что эти двое спят вместе», – подумала Сабина. Не то чтобы ей это было неприятно, с чего бы вдруг? Конечно, лучше б это был обычный адвокат с «Ролексом», смартфоном на две симки и в туфлях на шпильках. Она послала Джимонди свой «ок» и снова сосредоточилась на собеседниках. Голова была ясная и светлая, все сомнения и неуверенность улетучились.
– Итак, синьор Баджо, должна вам сразу сказать, что обычно я такими вещами не занимаюсь, но, как вы, видимо, догадываетесь, сегодняшний день не совсем обычен.
Баджо серьезно ответил:
– Однако я полагаю, что доктор Плачидо хотел, чтобы меня выслушали именно вы, и он мне это гарантировал. Может быть, я не так понял?
Наступило молчание. По всей видимости, комедия уже окончена, и у нее теперь не осталось никаких преимуществ в борьбе с новым неприятелем. Она припомнила, что имя магистрата действительно фигурировало в статье, но у нее все равно возникло ощущение, что собеседник почему-то знает ее давно, очень давно…
Сабина попыталась сделать хорошую мину при плохой игре, дистанцируясь от него:
– Позвольте мне руководить следствием, и, если я могу чем-то помочь, то скажите, чем именно. У меня очень много дел, и мне хотелось бы освободиться поскорее.
Нардо снисходительно, без всякой злобы улыбнулся, и это, насколько возможно, увеличило обаяние, которое он излучал. А Барби, наоборот, снова совершила рискованный бросок:
– Доктор Монделло, вы здесь не единственная, у кого много дел.
Сабина надеялась избежать перебранки, а потому нарочито громко выдохнула и попыталась вывернуться из ситуации:
– В таком случае давайте бережно отнесемся к своим делам. Скажите, пожалуйста, если вас не затруднит, почему синьор Баджо ощутил потребность в сопровождении адвоката. Это, по меньшей мере, любопытно.
Блондинка-адвокатша, задетая за живое, уже приготовилась парировать, но подопечный вежливым жестом остановил ее. Она задержала дыхание, заупрямилась, но потом подчинилась. Нардо улыбнулся и так задушевно подмигнул ей, что она сразу зарделась. Сабине это порядком не понравилось, и ее вдруг охватило отвращение, идущее откуда-то изнутри, из необследованных глубин сознания.
И тут Нардо произнес спич. И, насколько позволяли его внешность и дурная слава, несколькими фразами разрядил напряжение:
– Доктор Монделло, позвольте мне все объяснить. Но прежде всего еще раз поблагодарить вас за то, что приняли нас лично, без предварительной договоренности. Я явился, чтобы оказать помощь, если смогу. Я вовсе не хочу создавать проблем; напротив, если это возможно, хотел бы посодействовать их разрешению. Сегодня утром я просмотрел газеты и теперь думаю, что был одним из последних, кто имел контакты с супругами Брульи. Впрочем, я их достаточно хорошо знал. До сегодняшнего дня меня никто не вызывал, хотя вы, несомненно, проверите все наши телефонные контакты. Но я здесь по собственной инициативе, чтобы сэкономить всем время.
Голос у него был какого-то необычного тембра. Сквозь густой, явно мужской тенор прорывались высокие нотки, и причиной тому была мешанина из разных говоров, которые нелегко было распознать, настолько они вклинивались друг в друга. Основу составлял пьемонтский выговор, чуть подпорченный вкраплениями южных диалектов. Но поскольку Баджо долго прожил в Риме, к этому примешался еще и отзвук немелодичного романского. Манера говорить у него была решительная, уверенная и до жути невозмутимая. Слушая его, Сабина поймала себя на ощущении, что наслаждается густым имбирным чаем, в котором растворен мед.
Отметив стремление Нардо обойти все острые углы, она согласно кивнула и отважилась на вопрос, который не могла не задать, учитывая, что твердо решила держаться намеченного распределения ролей:
– Благодарю вас за уточнение, синьор Баджо. Но это не объясняет присутствие здесь вашего адвоката…
– Ребекка подпишет протокол, если вы сочтете мою информацию важной и если мы этот протокол, разумеется, составим. Таким образом, данный документ будет годен к использованию, каков бы ни был мой статус.
Сабина кивнула. Каким образом задать следующий вопрос, она не знала, но Нардо вывел ее из затруднения:
– Если вы собираетесь спросить, помню ли я, что в этом деле являюсь подозреваемым, то мой ответ: да, помню. А стало быть, поправьте меня, если я ошибаюсь: каждое мое заявление будет считаться недействительным, если все страницы не подпишет мой адвокат. Возможно, при таком раскладе вы почувствуете себя не в состоянии спросить, откуда у меня такое чутье, а я, из стремления всегда быть первым, сам вам откровенно отвечу на этот вопрос.
Сабина вмиг лишилась своих позиций. То преимущество, на которое она рассчитывала благодаря расследованию, пришлось срочно аннулировать, а то, которым она обладала благодаря своему профессионализму, еще не выступило на сцену. Если б не способность собеседника излучать спокойствие, как магическое дерево источает нежный аромат, она давно сбежала бы под каким-нибудь предлогом или злоупотребила бы своим служебным положением, что иногда помогает. Но она ограничилась тем, что сдержанно кивнула, сделав вид, что ей все равно. А Нардо, словно ни в чем не бывало, продолжил, улыбаясь, как хитрый мальчишка:
– Тот серый «Пунто», что сейчас припаркован внизу и появлялся на фото в газете, сделанном в день преступления, уже дня три-четыре дежурит возле моего дома, словно по расписанию. Я сложил два и два…
В других обстоятельствах Сабина расплакалась бы, увидев, как у нее на глазах взрывается несущая конструкция системы, которой она отдала свою молодость. Но этот чертов Нардо умудрился разрушить старый театральный прием «хороший полицейский – плохой полицейский» с такой невозмутимостью и знанием дела, что она не выдержала и прыснула. Нардо тут же отозвался звонким, энергичным смехом, а адвокатесса наморщила носик и скорчила гримасу, сразу выдавшую плохо скрытую ревность.
Когда все успокоились, Сабина краем глаза просмотрела сообщение от Джимонди, где он предупреждал, что Нардо с номера «китаянки» писал Карло в вотсапе в день трагедии ближе к вечеру и предлагал сеанс терапии на дому, на что тот с радостью согласился. Сабина быстро ответила и велела своей группе продолжать анализ. При этом, однако, не написала им, что наружку они организовали хуже некуда, на уровне глупых дилетантов, хотя это сильно ее задело. Потом скажет, когда придет время.
Теперь доктор Монделло серьезно взглянула на своего собеседника:
– Синьор Баджо, я полагаю, что ваш визит был более чем кстати. Если вы не возражаете, я составлю протокол устного опроса по всем правилам и со всеми гарантиями протокола допроса свидетеля. Я вынуждена напомнить вам, что вы не обязаны отвечать на все поставленные вопросы. Если вы согласны, то можете говорить свободно, я очень быстро печатаю, вот увидите. Согласны? А вы, госпожа адвокат?
Оба с довольным видом кивнули. При заполнении графы «предварительные сведения» мужчина представился как Бернардо Чезаре Баджо, родившийся в Турине в 1969 году, разведенный, по профессии «специалист по холистической медицине». Он подтвердил, что зарегистрирован в Пьемонте, где провел детство и юность, а сейчас проживает в Риме на улице Винья Мурата, где у него профессиональная студия. После этого ему дали слово, и он начал:
– Итак, доктор Монделло, я не знаю, какие сведения есть у вас на мой счет, но я скажу всё – потому что, во-первых, секретов у меня нет, а во-вторых, не хотелось бы тратить время на всяческие инсценировки. Хорошо?
Сабина ограничилась согласным кивком.
– Я познакомился с супругами Брульи пару лет назад. Если нужно, могу потом уточнить дату. Сначала я лечил на дому женщину с применением шиацу, потом познакомился с ее мужем, и он тоже стал моим клиентом. У них тогда была черная полоса, они разводились, и я в какой-то мере протянул им руку, дабы успокоить их и сделать все возможное, чтобы развод не состоялся. Я остался другом для Гайи, и большим другом, но потом мы стали видеться все реже. За день до страшной выходки Карло я был в Париоли и, как обычно, пригласил их встретиться, выпить чего-нибудь вместе и провести сеанс лечения, если им будет нужно. Сначала я написал Карло, но он сказал, что выходные проведет дома. У него болела шея: застарелая проблема. Тогда мы созвонились, я приехал к ним и примерно час занимался лечением Карло. Когда я работаю, особенно с друзьями, то редко смотрю на часы. Он предложил мне выпить, а я спросил его про Гайю, которая еще не вернулась с работы. На другой день они должны были уезжать в отпуск в «доме на колесах», а поскольку мы давно не виделись, я написал ей, не выпьет ли она со мной после спортзала. Я знал, что спортзал Гайя не пропустит ни за что. Она согласилась, а Карло устал после сеанса: я делал ему глубокий массаж, помня, что ему предстоит много часов провести за рулем. Он сказал, что лучше пойдет спать. Я попрощался с ним, потом встретился еще с парой знакомых в этом районе. Если понадобится, я дам их координаты, и они это подтвердят. Потом я встретился с Гайей, и мы пошли пешком на улицу Королевы Маргариты поесть суши. Вы успеваете записывать?
Сабина вспомнила, что в акте вскрытия упоминалась сырая рыба, найденная в желудке Гайи, но ничего не сказала.
– Да, продолжайте, пожалуйста. Если я не смотрю на вас, то только потому, что пишу. А название ресторана не припомните?
– К сожалению, нет. Но помню расположение: если идти по направлению к Пиперу от перекрестка с бульваром Романия, он находится слева. Если хотите, то, выходя – если вы меня не арестуете, – я дойду до него, посмотрю и сообщу вам.
Сабина улыбнулась и ответила весело, чего никак не ожидала от себя в такой трудный день:
– Полагаю, вы уйдете отсюда на своих ногах, синьор Баджо; более того, я в этом уверена. Вам нет нужды вспоминать название – если понадобится, мы найдем ресторан. Продолжайте, пожалуйста…
– Хорошо. После ужина Гайя попрощалась со мной и отправилась домой, а я немного задержался поболтать с хозяином заведения и с несколькими посетителями, которых знал в лицо. А потом поехал в EUR. С этого момента и дальше не смогу сообщить вам ничего полезного.
Сабина печатала очень быстро. Не отрывая взгляда от экрана и не останавливаясь, она спросила:
– Вы помните хотя бы приблизительно, в котором часу расстались?
– Я этого и не сказал, потому что не помню. С пистолетом у виска, наверное, сказал бы, что около десяти вечера, но могу ошибиться. Не надо никого посылать проверять видеокамеры: в этом заведении их просто нет.
Сабина оторвалась от клавиатуры и посмотрела на Нардо.
– Простите, а откуда вы это знаете?
– Я шапочно знаком с хозяином и спросил у него сегодня утром, по дороге сюда, поскольку подумал, что вы зададите этот вопрос. Если хотите, можете проверить, но камер у них нет. В ближайшем табачном киоске есть, но, по моему опыту, поверх этих записей могли уже записать другие: слишком много времени прошло.
Такое вмешательство в зону ее компетенции всегда сильно раздражало Сабину, и она могла сорваться, как совсем недавно с Джимонди. Но Нардо был настолько солиден и точен, настолько уверен в себе и в то же время уважителен, что ей не хватило сил поставить его на место, как она поступила бы с любым другим.
– Синьор Баджо, благодарю вас за уточнения, но уж позвольте нам самим заняться проверкой данных. Разумеется, я говорю это только в вашу пользу.
– Я тоже благодарю вас за любезность. Прошу прощения, доктор.
«Любезность, слово-то какое… непривычное и благородное», – подумала Сабина, пообещав себе освежить его в памяти и включить в свой словарь.
В этот момент прозвучал знакомый короткий сигнал: пришло очередное сообщение от Джимонди:
Телефон Карло Брульи битком набит рискованными фотографиями. Они все в галерее, значит, их сделал он сам. На них изображены половые акты в самых невероятных позициях, в любое время дня и ночи. Лица женщины никогда не видно, но по телосложению и по татуировке на плече, которая появляется всякий раз, я сказал бы, что это его жена. Эти ребята вытворяют черт-те что, без всяких границ…
Сабину слегка передернуло, когда она вспомнила, что у Роберто была та же привычка снимать на телефон некоторые интимные моменты. Отвращение от воспоминания смягчила симпатия к Гайе, у которой было с ней гораздо больше общего, чем казалось вначале. Она продолжила разговор:
– А теперь, синьор Баджо, поскольку вы разговаривали с супругами Брульи за два часа до их гибели, может быть, вы догадываетесь о вероятных мотивах, которые могли бы оправдать такую жестокость?
– Ну конечно, несомненно.
Сабина и Ребекка обе подались вперед и даже продвинулись к краешкам стульев. А Нардо, наоборот, казалось, полностью расслабился. Выждав несколько секунд, чтобы увеличить напряжение, он продолжал:
– Когда-то давно у Гайи был роман с другим.
Снова наступила тишина. Все молчали слишком долго, и, чтобы комната не вспыхнула от той атмосферы, что он искусственно нагнал, Нардо с достоинством произнес:
– Прошу прощения, доктор Монделло, что снова забегаю вперед, я этого вовсе не хотел. От меня вы вряд ли получите все детали, которые хотите получить, потому что я их попросту не знаю.
– Объясните понятнее, будьте любезны.
– Конечно. Я хорошо знаю Гайю и во время ужина понял, что ее что-то мучает, что-то с ней не так. И тут она созналась, что любит какого-то парня, кажется, из спортзала… впрочем, она не уточняла. Я уже говорил, что когда-то мы полностью доверяли друг другу, но подумал тогда, что сейчас она уже не может мне так доверять, оттого что я дружен с ее мужем. Если вы не обнаружили никаких следов измен в ее телефоне, значит, она тщательно следила за тем, чтобы вовремя удалять все сообщения от любовника. Мне показалось, что связь эта очень сильная, глубинная, и она решила от нее не отказываться.
Похоже, Нардо ничего не знал о пропавшем телефоне, потому что эти сведения не просочились в прессу. Кроме того, Сабина вдруг почувствовала, что эти известия ее порадовали. И дело было не в том, что супруги слишком увлекались сексом. Известно, что зачастую такое поведение говорит о стремлении компенсировать острую нехватку чего-то другого. Судя по рассказам Нардо, все кусочки пазла встали на свои места, и для Сабины это имело единственно важное последствие: возможность немедленно прекратить расследование и больше не иметь никакого дела с начальником, этим говнюком Роберто Плачидо.
Она по-прежнему держалась с достоинством:
– Вам известно, собиралась ли она все рассказать мужу?
– Напрямую она об этом не говорила, но если хотите знать мое мнение, то думаю, что собиралась. Могу сказать точно, что неизбежный отпуск с мужем в Хорватии Гайя воспринимала как кошмар. Печально, что все то же самое она с огромным энтузиазмом говорила мне несколькими часами раньше.
– Что вы имеете в виду?
– Мне не хочется делать никаких выводов, ведь это ваше ремесло – делать выводы?
– Хорошо, но, скажем так… не для протокола… вы действительно думаете, что Гайя могла, вернувшись домой, что-то сказать мужу? Прямо накануне отпуска? Что-то такое, из-за чего весь мир рухнул на беднягу Карло?
– Не будем заносить это в протокол, ладно?
– Ладно, и будьте спокойны: это не будет иметь никакого значения.
– Я считаю это вполне возможным, более того, я почти уверен, что так оно и было. И то, что я не настоял и не предотвратил беду, до сих пор мучает меня с того самого дня, когда я прочел в газетах о том, что произошло.
Остальную часть протокола Сабина заполнила быстро, профессионально и продуктивно, занеся все необходимые детали и задав неизбежный вопрос, где был Баджо в момент совершения преступления. Он ответил, что навещал «очень близкую подругу», которая обитает в Чивитавеккья, и в любой момент может предоставить ее данные для проверки. При этом, если такая необходимость возникнет, он просил обращаться с ней очень тактично, поскольку она замужем. Сабина его успокоила, вспомнив, что и табуляграммы, и телепасс Нардо эту информацию подтверждали.
Джимонди, который больше не прислал ни одного сообщения, явился лично в кабинет к начальнице, притащив за собой шлейф табачного дыма. Беседа уже подходила к концу. После положенных представлений они вместе прочли, распечатали и подписали протокол. К огромному облегчению всех присутствующих, адвокатесса больше ни разу не раскрыла рта и сердечно пожала руку комиссару Монделло, опередив своего доверителя.
Нардо Баджо выходил из кабинета последним. У самого порога он обернулся и подмигнул Сабине, но без лукавства, а, наоборот, дружески и солидарно. Она еще находилась во власти вихря противоречивых эмоций, которые этот человек постарался направить в нужную сторону, а потому едва улыбнулась ему.
А он шепнул:
– У тебя необыкновенное имя, Сабина. До скорой встречи!
Сабина ничего не ответила, но странно: такой фамильярный выпад ее не задел. А последовавшее за ним обещание она расценила как добрую весть.