Витамина Мятная
Яддушка Для Злодея, или Нельзя (Влю)Убить Кощея
Лисичка положила перед нами бесчувственного зайца, который немедленно вскочил, высыпал свое добро в общую кучу и спрятался среди своих от греха подальше. Рыжая даже не смутилась от такого поворота дела, не ее проблемы, если жертва отказалась таковой быть.
Серый отсутствовал дольше всех и, наконец объявившись, стыдливо положил пред нами придушенную курочку. Долго же он бегал. Я предпочла закрыть глаза на милицейский грабеж средь бела дня. Наверняка метнулся в ближайшую деревню и реквизировал часть содержимого курятника.
Я поставила от себя банку клубничного варенья.
Мы разложили добытую снедь на расстеленной на траве скатерти и сели вокруг нее, облизываясь и потирая руки.
И тут на наших глазах углы импровизированной скатерти плавно воспарили, завязались узлом. Послышалось довольное чавканье. Узел ходил ходуном из стороны в сторону и уменьшался. А после плавно раскрылся, как цветок, и обмяк в пароксизме довольства. Исчезло все, на самодельной скатерти больше ничего не лежало.
Пропала даже стеклянная банка.
– Эт что такое? – Я единственная, кто решился нарушить шокированное молчание.
– Э-э-э-э-э… – пробормотал ежик. – По ходу, это скатерть-саможранка.
Мы все посмотрели на прожорливое сказочное существо, которое после обжорства удовлетворенно потирало уголком свою поверхность, как бы намекая: все было очень вкусно, спасибо, а теперь не мешало бы еще подзакусить. – Мы как-то разом отпрянули от скатерти-саможранки. Особенно лиса, которая отличалась острым чувством самосохранения.
– Тихо встаем и уходим… – предложил ежик. Он, как всегда, оказался прав. – По ходу, эта дрянь выпала из кармана Кощея, он много чего на поляне посеял, а мы по незнанию подобрали. Больше ни у кого такой пакости водиться не может.
– Вот как! – Я злобно вскочила, понимая, что из всех присутствующих здесь только эта хитрая тряпка не ляжет спать голодной. – Так, – скомандовала я. – Все уходим, найдем место погостеприимнее. Без всяких этих… – Я не знала, как обозвать такое сказочное чудо, которое жрет стеклянные банки и не давится.
Мы – кто гуськом, кто парочками, а по факту всей гурьбой – пошли прочь. Шли мы так долго и грустно, и очень голодно, пока я не встала как вкопанная и не почувствовала, как в меня врезался сзади идущий.
Я остановилась, звери столпились за моей спиной.
Прямо впереди меня на дороге, наскоро забросанная ветками, кусками травы, песком и камнями, лежала скатерть-саможранка. Гостеприимненько так, на манер паучьей сети раскинув свои концы во все стороны.
Если бы не желтовато-белый цвет ткани с подпалинами, торчавший из-под сухой травы, я бы так и наступила в самую середку. Страшно подумать, что произошло бы дальше. Не факт, что моя нога осталась бы цела, после того как углы платка сомкнулись бы.
– Если ее раз покормили, она теперь не отвяжется. Так и будет за нами бегать, – к моему великому ужасу, обронил кучерявый ежик. Что же это означает? Мне теперь и в кустиках присесть не удастся, там может оказаться эта прожорливая ткань?!
В припадке ярости я ломанулась в вышеназванные кусты.
Все в этом мире против меня! Сначала я остаюсь совершенно одна, это уже само по себе тяжело настолько, что не поднять. Потом этот мимокрокодил со своими приставаниями. Вдобавок оказывается, что я еще и вернуться просто так не могу в свой мир, а теперь еще и эта прожорливая тряпка объела меня и всех остальных зверей.
Я схватила первый попавшийся мшистый булыжник и изо всех сил швырнула его в центр скатерти-саможранки.
Края ткани плавно сомкнулись. Послышался зубодробительный хруст и свист щебня, это время от времени вылетал из-под бахромы шальной камушек.
– Блин, она что, всеядная? – Я шокированно попятилась. Как-то резко расхотелось не то что есть, спать стало боязно. – Ну ее, эту тряпку! Уходим! – скомандовала я зверям. Но свалить мы не успели.
Прожевав булыжник, саможранка сыто вытянулась, скрутилась в жгут и завязалась узлами. Изобразила из себя нечто на манер собаки, с пучками ног и головы, а после поскакала вслед за нами, пачкая бахрому в пыли.
Реки и озера были прекрасны, русалки были ужасны.
Натуральные страшилища. Среди утопленниц я не нашла ни одной мало-мальски смазливой рожицы. Русалки, как стеллеровы коровы, устилали берега, в некоторых местах слоями. Они нежились на заходящем солнышке, время от времени ворочаясь с боку на бок.
А еще они были не очень дружелюбны, я бы сказала насмешливы и злы. От скуки, не иначе. Поскольку к ним подвалило увеселение в виде ободранных в местных лесах зверей и одной потеряшки из реальности, вскоре на берегу стало очень весело и шумно. Толстобрюхие ленивицы изощрялись в остроумии.
Прошлись по всем. По заплутавшему в трех соснах Михайлычу, обсудили стать и косматость богатыря.
«Портки не жмут? Ишь, разъелся!»
Вдоль серого волка, свалившегося в овраг, заросший чертополохом. Серый вынырнул оттуда весь в репьях и колючках.
«Не колет ли, красна-молодец?»
Прошлись вскользь лисы, которая клочками своей шерсти посетила все кусты в лесу.
«Видали воротники и пушистей! А это какая-то драная тряпка!»
Ну и, конечно же, не забыли меня, которая пострадала от лешего, водившего нас кругами, пока ему первому не надоело это дело и он не бросил сие бесполезное занятие. Ибо мы плутать отказывались и упорно шагали по одной и той же местности хоть десять, хоть пятнадцать раз подряд, бодренько так, с руганью и песнями, не сдаваясь и не падая духом. В конечном итоге леший сам был не рад таким невосприимчивым гостям и вконец расстроился, плюнул на все и вывел нас к озерам. Вероятно, в надежде, что голосистые русалки нас добьют, раз ему не удалось.
Короче, из леса мы вывалились грязными, оборванными, уставшими и тут же попали на острые языки утопленниц.
Мне с этими вздорными бабами хотелось общаться не больше ихнего, но выбирать не приходилось.
Правда, затопленные селедки выбора мне давать вообще не хотели, равно как и общаться со мной. Стоило мне к ним подойти и открыть рот, как я слышала: бултых!
Я даже не успевала сказать:
– Здрав… – но уже стояла вся мокрая, обтекая, а вредная водоплавающая корова выныривала в другом месте и затаскивала свою тушу на сушу.
Ситуацию спас Серый. Кто бы знал, что скромный волчок может так заливаться соловьем.
– Дамочки! Дамочки! Внимание! Только сегодня и у нас море позитива и полезных советов! Первый и последний раз, проездом из реальности, спешите или опоздаете!
Вот чудо! Резкие, гавкающие лозунги сработали. Любопытные русалки впервые не задирали нос, а стекались со всех берегов к месту, где мы стояли.
И тут я поняла, как Кощей стал первым парнем на изнанке среди русалок и кикимор. Здесь слишком скучно, а злодеи всегда много врут! Вот как Серый сейчас!
– Суперзвезда и невероятный специалист по семейным вопросам, отказавшая самому Кощею! Яддушка мудрейшая, из самой реальности!
«Только меня-то зачем сюда приплетать?!» – хотела заорать я, но было слишком поздно. Десятки пристальных взглядов буравили меня. А мент по кличке Сергей все не унимался, более того, метнувшись к берегу, он сорвал длинный камыш и, схватив его как микрофон, подлетел к одной неосторожной утопленнице, так некстати вынырнувшей из воды как раз на пути его неуемного энтузиазма.
– Вот вы, дамочка, скажите, есть ли у вас проблемы в личной жизни?
Пойманная врасплох молоденькая утопленница, бледненькая и вся в прыщиках, отвела в сторону взгляд и забормотала, теребя прядку волос:
– А что я… что я… – На бледных щеках русалки выступил не менее бледный румянец, вызванный животрепещущей темой.
– Конечно есть! У кого же их нет?! – подплывая, вклинилась в разговор более бойкая утопленница. – У нас на все озера и реки один водяной, вот и как, скажите, жить и размножаться?
– Да! – подтвердил всеобщий хор голосов.
Разговорчивость и общительность местных волка не пугала, более того, Серый отжигал и наслаждался своим звездным часом.
– Я так понимаю, что здесь встает очень больной половой вопрос и классический конфликт интересов! – выдал он заумную фразу.
Никто не понял ничего из сказанного, кроме слова «половой», но все согласно закивали.
– А что, правда самому Кощею отказала? – вынырнула рядом со мной одна из русалок. Десятки глаз жадно впились в меня, оценивая, я покрылась испариной. Волк подлетел и сунул мне под нос камыш, ожидая моего ответа.
– Э-э-э… Ну, было дело…
– АХ! – всеобщий восторженный выдох, и десятки глаз загорелись хищным интересом, всем хотелось знать, как оно было. Это самое дело.
А я почему-то очень сильно разозлилась на Кощея. Вот прям несказанно озлобилась, можно было бы сказать – окрысилась.
Ходит тут мимокрокодил, утопленниц соблазняет, глазки им строит, головы морочит.
Вон эти бледные и сизые личики все как одно повернулись ко мне, русалки пристально смотрят, ловят каждое мое слово, пропустить боятся, вдруг как не услышат самого главного. Вздыхают мечтательно, закатывая глазки к небу, и все о нем, о местном гаде и злодее думают. И я думаю, выбросить из головы не могу.
И так сильно мне ему отомстить захотелось за наглость, за беспардонное поведение и мимокрокодильство, а особенно за украденный поцелуй, что я впервые в жизни повела себя нагло и развязно на глазах у десятка людей или нелюдей, в общем, перед сказочными существами. Хоть я всегда была стеснительной, тут широко открыла рот – и понеслось…
– …И вот пришел ко мне на делянку этот наглый злодей. Весь из себя лощеный сноб, рубашечка черная, глаженая, ботики лакированные, Фу-ты ну-ты!
– О-о-о! – Дружный стон сообщил мне о том, что русалки представляли, с каким шиком подкатил ко мне первый злодей изнанки.
– Только не на ту напал, ко мне на кривой козе не подъедешь! Я как закричу заклинание, и Кощей почти обратился в бегство!
– А-а-а-а! – дружный вздох восторга, а после дружный вздрог. То есть все вздрогнули и передернулись от звука так похожего на хлопок открытия портала. Вот именно с таким звучанием у меня ассоциировалось явление из портала первого злодея изнанки.
Я превратилась в соляной столб, ибо это «вуф-ф!» прозвучало именно за моей спиной.
Не знаю, как я нашла в себе силы оглянуться, но я все же это сделала. К моему облегчению, никакого Кощея и портала сзади не оказалось.
Это всего лишь скатерть саможранка расправилась с резким хлопком и перезавязалась в нечто, напоминающее помесь Чебурашки и лопоухого слоника с бахромой на кончиках ушей. Эти самые полотнища-уши были высоко подняты и широко расставлены, чтобы лучше слышать мой рассказ.
Убедившись, что мое бахвальство наказано и пресечено не будет, я продолжала:
– …Я почти победила главного злодея, и вдруг он меня поцеловал…
Сама сказала, а после подумала: и для чего я это ляпнула? Разболтала на всю изнанку о своем позоре. Теперь языки этих сплетниц сорвутся с поводка, как гончие со сворки, и разнесут весть по всей изнанке о том, что Баба-яга с Кощеем целовалась!
– Ах-х-х! – это дружный вздох восторга сотряс прибрежную поляну, и одна за другой русалки бултыхнулись на спины и пошли ко дну. Вскоре над водой колыхались одни чешуйчатые жопки, утопленницы в экстазе вновь утопились и теперь плавали на поверхности, как поплавки.
Такого восторга публики и сногсшибательного эффекта я от своего в общем-то незамысловатого рассказа не ожидала.
От неожиданности у меня аж камыш-микрофон обвис, не растерялся только Серый. Подскочив к обморочной, он деликатно потыкал лапой в толстый зад, а после потряс, стряхивая воду.
– Дамочка, дамочка, а как нам в реальность отгастролировать? Там небось тоже послушать хотят, как Кощей был повержен на любовном фронте.
Счастливая от осознания своего косвенного причастия к любовным похождениям других русалка лениво всплыла и ответила:
– Эт, вам надо к водяному, на самое дно озера топиться, на ту сторону он провожает. – И закатив глаза к небу, русалка свободно, как жирненькое бревнышко, поплыла по поверхности водоема, то и дело мечтательно вздыхая. – Ах, вот бывают же мужчины, как Кощей… Все у него есть: и первый злодей изнанки, и красив, и, говорят, иностранец, родители его из реальности, нездешний он…
– Угу! – подтвердила дрейфующая рядом соседка. – Не то что некоторые – зеленые, и носки у них тиной воняют!
– Что вам стоит выдрессировать своего зеленого, не хуже заграничных из реальности будет… – Дружный плеск ознаменовал резкое и синхронное выныривание из-под воды утопленниц.
– Как это? – хором выдохнули русалки. Они вообще многое делали синхронно и вместе, как куры. Вероятно, и извилина у них тоже была одна на всех. – Он же единственный у нас такой, беречь его надо.
Вот зачем я снова рот открыла? Но отступать было уже поздно.
– Вот именно, что один, а вас много. Зажрался этот ваш зеленый, как небезызвестный мимокрокодил. Неужели вы дружно одного мужика, кхм… водяного не перевоспитаете? Что это он из вас как хочет, так водоросли и вьет? А все почему? Потому что один и власть имеет над вами, стоит ему щелкнуть пальцами, и вы прибежите кхм… приплывете к нему, словно самая мелкая и ничтожная селявка.
Ротики раскрылись в удивленные буковки «о», а лобики нахмурились от чрезмерных умственных усилий.
– Как же это отказать? Коли он среди тысяч утопленниц на тебя одну посмотрел?!
– Так вот сразу тысячей и отказать ему. А то он сейчас посмотрел, а через пять минут на другую глянул и на вас обращать внимания больше не собирается. Поматросил и бросил. Так?
– Так! – горестно выдохнули русалки. – И даже глядеть не собирается, если ему наперед что-нибудь не сделать – носки там постирать, водолазки погладить…
– Вот и вы от него нос воротите, да не поодиночке, а дружно, все вместе как одна! Пусть почувствует себя на вашем месте! Проучите его одним разом! Я, как специалист по любовным разборкам, дурного не посоветую. Вот вам крест! – утопленницы дружно поморщились. – Сразу ваш зеленый мужик покладистей будет, и уже не вы ему, а он вам чулки стирать будет!
Русалки засовещались. Тут я соглашусь, дала маху. Где утопленницы с их рыбьими хвостами и чулки? Эти две вещи и рядом не стояли. Но все равно про себя решила, что прокатит.
– Только вы это, меня с собой на дно возьмите, а то не дай бог что-нибудь не так сделаете. Потом уже не исправишь. Я уж пригляжу, чтобы все правильно было.
– Только осторожно! – вклинилась в разговор лисица. – Так, чтобы не утопить нашу Ладдушку, а то она вам там такую конкуренцию устроит. Водяной на вас смотреть не будет вообще, а только на нее, яхонтовую нашу! – лукаво закончила лисичка. – А я здесь посижу, на бережку, должен же кто-то вещи сторожить.
Утопленницы дружно почесали в затылке.
– Утопить – запросто, но вот чтобы живьем на дно – это сложно… – Все пригорюнились.
– Но возможно! – рядом с заговорщицами вынырнула самая молоденькая из русалок. – А рыбьи ягоды? Эффект не самый длительный, но под водой она дышать сможет… какое-то время, – закончила, сдувшись под конец, молоденькая утопленница. Уж очень пристально на нее смотрели более старшие и завистливые товарки.
– А побочные действия? – строго вопросили они.
– Ой, да ладно, кому когда плавники и жабры мешали? – русалка высунула хвост из воды и помахала им в воздухе, а я поняла, что встряла. – Спустя пару дней сами собой отвалятся. Иначе никак: или топиться как положено, или рыбьи ягоды.
– Ладно, – решилась я, уж больно утонуть не хотелось. – Согласна на ягоды! – Русалки дружно повеселели, видно, не одну утопленницу водяной своим вниманием обидел. Молоденькая русалка метнулась в камыши, порыскала, поплескалась там и вернулась с целой пригоршней зеленых ягод.
– Вот, вернейшее средство! Пять штук под язык, и жабры обеспечены!
Я, волк и медведь обреченно посмотрели друг на друга, а ежик уже взял ягоды и раздавал их всем желающим сопровождать меня в подводный мир.
Вызвались только вышеперечисленные животные, и я, еще раз обменявшись взглядами со своими сопровождающими, под радостные плески русалок закинула в рот ягоды.
* * *
Берег опустел. Все остальные звери, послонявшись туда-сюда, вскоре рассосались, олени и зайцы разбежались, барсуки уползли, птицы улетели.
Лисичка сидела у самой воды и любовалась своим отражением, кокетливо распушая шерстку и встряхивая великолепный хвост.
На звук открывшегося портала она отреагировала, словно заправский секретный агент: тут же шлепнулась наземь и притворилась дохлятиной. Только лапки, вытянутые к небу, подрагивали в предсмертных конвульсиях.
Во всполохах зеленого пламени на берегу озера появился Кощей-младший. Его пристальный взгляд осматривал берег и раскиданную на песке одежду. Его реакция потрясла наблюдавшую одним глазом за этим лисицу.
Злодей шарахнулся от сброшенной в спешке майки, кроссовок и потертых джинсов, словно они были бесовским наваждением или заразны, и в беспокойстве забегал туда-сюда вдоль воды.
В это время рыжая, поняв, что пахнет жареным, попыталась по-пластунски уйти из-под обстрела.
Стильный начищенный сапог наступил на хвост пытавшейся уползти в кусты лисы. Та вновь притворилась умирающей и задергалась в предсмертных конвульсиях.
– Где-е-е? – змеей зашипел первый злодей изнанки. Лисичка, не открывая глаз, пожала плечами и попыталась освободить хвост. – Шапку из тебя сделаю, модную, с хвостом! Где Баба-яга?! – Рыжая ткнула скрюченной лапой в сторону середины озера и продолжила дальше притворяться дохлятиной.
– Где?! На дне, у водяного? Да она с ума сошла! Он же ее утопит, только чтобы у себя под водой оставить!
Рыжая сделала жест, означающий нечто типа «А я-то в чем виновата, я ей не указ!» и дальше продолжила умирать.
– Он же у нас в изнанке первый ходок, столько девок перепортил и утопил. Деревенских, княжеских, нечистью даже не побрезговал и сказочными существами. Стольких лесовиц, полевок, огневок, просто умниц и искусниц погубил, ирод, и все ему мало! Одно разорение от него. Только стоит ему добиться той или иной особы, как он сразу же к ней интерес теряет! Да у нас же уже все водоемы ими забиты, как консервная банка сардинами, складывать утопленниц некуда. И вообще, так ей и надо! Эта жадюга иного не заслуживает, кроме как зеленого ирода в вечные мужья! – Кощей сказал и сам задумался. А после выдал вполне типичную мужскую реакцию. – А ты куда смотрела, рыжая?! Он ее там небось уже топит! – Лисичка хотела было показать, что она Бабе-яге не командир, все обстоит как раз наоборот. Ну топит и топит, сам виноват, что на Бабу-ягу нарвался. Она-де рыжая, даже и не собирается этого зеленого дурня спасать! Пусть получит по заслугам! За всех обиженных и оскорбленных дам.
Но в следующий миг у фальшивой покойницы очень широко открылись оба глаза, и морда стала еще длиннее и удивленнее. А все потому, что Кощей, стоящий над ней, одним рывком стащил с себя черную, расшитую серебряными черепами косоворотку, мигом оголившись наполовину. К немалому изумлению рыжей притворщицы.
– Если уж кто и имеет право ей должок отдать, так я на первом месте! Самолично мочить ее во всех водоемах буду, пока прощение за закрытый портал и мухоморы не попросит!
Лисичка вполне понимала праведный гнев злодея. Мухоморы – это обидно. А ее сторона крайняя. Мало ему мухоморов? Ну хочет Кощей еще на бабо-ягское заклинание нарваться – всегда пожалуйста! Кто она такая, чтобы ему указывать?
Прыгая на одной ноге, Кощей стянул по очереди блестящие сапоги, а после без единого колебания сиганул рыбкой в озеро. Чтобы в следующий миг с воплем:
– У-у-уй! Холодно! – вынырнуть назад. Погрозиться: – Ну, Яддушка, погоди еще у меня! – Занырнуть обратно, чтобы больше уже не всплывать.
Хитрая лисичка, все это время изображавшая дохлятину, с одним открытым, ничего не упускающим глазом после отбытия Кощея на дно озерное вскочила как ни в чем не бывало. Достала откуда-то из-за спины платочек, помахала на прощание спасителю и, надев на себя на манер косынки, продолжила любоваться своим отражением в озере.
* * *
Озеро оказалось глубоким и широким. А еще здесь была целая сеть водоемов, связанных меж собой рек, озер, студеных ключей, бьющих под водой, подводных пещер и даже имелся один дворец речного жемчуга. К нему-то мы и направились: где, как не там, обитать зеленому соблазнителю.
Только ставни подводного терема закрыты, речные сады безлюдны, словно вымерли все или утонули. И тем не менее русалки утверждали, что объект на месте.
Весь затык состоял в том, что его надо было как-то выманить из дворца. Мы с русалками призадумались, время тикало, действие ягод рано или поздно подойдет к концу. Я было предложила возвращаться, но утопленницы вошли в раж и придумали, как хитрее поступить. Они решили ловить соблазнителя на живца. Увы и ах – еж, волк и медведь тоже с ними согласились. Я была не против, пока не осознала, что жребий пал на меня.
Жарко посовещавшись, все решили: кому как не мне, наряжаться в чучелко, – среди присутствующих я оказалась единственной, на кого зеленый охальник мог клюнуть. Всех остальных русалок он уже давно пересоблазнял, по несколько раз.
Я отнекивалась как могла. Но меня быстро приперли к стенке.
– Это ведь ты специалист по отношениям и семейным вопросам! А мы даже эти отношения начать не можем, потому как у нас водяной один на всех! – Тут отболтаться мне не удалось, спасибо Серому. Я зыркнула на волка: тот, признавая свою вину, прижав плавники к морде, ретировался за медведя.
– Ты мастер в любовных разборках, вот и разбирайся! – скомандовала самая бойкая из утопленниц.
На меня накинулись всей толпой, надели на голову парик из водорослей, разрисовали лицо боевой раскраской, завернули в рыбацкую сеть, словно в тогу.
– Заодно и покажешь, как правильно эти самые отношения заводить! – воскликнула молоденькая русалка, и под вопли «Даешь мастер класс!» меня вытолкнули на площадь перед дворцом. Утопленницы притаились среди водорослей, тем более их бледненькие зелененькие личики способствовали успешной маскировке.
Все принялись ждать, а я, уже сто раз проклявшая эту глупую затею, робко двинулась вперед, трезво рассудив: «Назвался груздем – полезай в кузов!» К тому же, коли только водяной отправляет на ту сторону, его-то мне и нужно… поймать.
Я кралась и одновременно ощущала со всех сторон пристальные взгляды утопленниц, алкавших трудной науки соблазнения.
Ну что ж, гореть так гореть, соблазнять так соблазнять! Быть водяному моим!
Я присела на край фонтана, возвышавшегося в центре площади, и принялась ждать.
Пузырьки в фонтане бурлили и уплывали куда-то в подводные небеса, а мое острое зрение уловило легкое движение створки на одном из дворцовых окон.
«Пора», – скомандовала я себе и принялась расчесывать пальцами водоросли в парике.
Щель между створками стала шире.
Я начала поправлять на себе рыбацкую сеть и невзначай оголила бедро, мне показалось, что так подводная одежда сидит на мне лучше. Надо бы еще вырез ниже сделать, а то как-то здесь под водой душно.
Эффект не заставил себя долго ждать: окно распахнулось шире и в проеме появилась широкая рожа сластолюбца. Зеленая с длинными усами сома, она мало походила на человеческую.
А голос и вовсе был липкий и склизкий.
– Гр-р-ру! – пробулькал зеленый. – Какая красавица к нам пожаловала! – Подводный охальник выскользнул прямо из окна терема, минуя двери-лестницы, и подплыл ко мне. Я непроизвольно схватилась за булыжник, валяющийся на речном дне. Но неуклюжий кавалер пока не спешил набрасываться на свою добычу. Однако камушек я все же оставила на своих коленях – во избежание, так сказать.
– А расскажи-ка, девонька, с чего это ты вздумала топиться? Никак красоты неземной возжелала? Это можно устроить, хотя ты и без того прекрасна ликом! Али сокровищ подводных, злата-серебра, жемчугов с каменьями захотела? Так ради благосклонности такой красавицы сделку можно заключить в единый миг, станешь самой богатой и красивой ундиной в подводном царстве! Ради твоего внимания я в лепешку расшибусь и наколдую!
– И не думала я вовсе топиться! – возмутилась я. – Не хочу я вашей сделки! – Водяной, поморщившись от моего резкого голоса, всколыхнувшего воду, обплыл меня по дуге и зашел с другой стороны.
– А чего же ты хочешь тогда, красна девица? Может, царство подводное увидеть, по дну морскому гулять, жемчуга собирать?
– Не буду я себе ноги вашими подводными камнями да ракушками портить! – взвизгнула я, видя, что водяной, как акула, подбирается все ближе. – Вон у меня кожа какая нежная!
Скользкие пальцы, как паучьи лапки, потянулись ко мне, но булыжник был наготове и ударил прямо по наглым хапалкам.
– Аки бархать! – подтвердил незадачливый хищник, посасывая пальцы. – Гр-р-р! – мурлыкнул водяной и, сделав круг, подплыл ко мне с другой стороны.
– А не думает ли красавица о свидании с богатейшим и знатнейшим представителем подводных жителей? Не думает ли она о выгодном замужестве?
– Не думает! – рявкнула я, прекрасно понимая, куда клонит обольститель.
– Ух, какая темпераментная! – в болезненном восторге завопил подводный и, зайдя с другой стороны, начал прежнюю песню. – А не хочет ли…
– Не хочу, не буду! Отстаньте, противный! – как шарманка, завывала я одну и ту же мелодию. – Вы, батенька, отвратительны, мокры и зелены!
– Какой я тебе батенька?! – взревел уязвленный в самую печенку водяной. – Я мужчина еще в самом соку!
«Ой-ей! – подумала я. – Он же древнее этого озера и реки, вместе взятых! Вот уж поистине говорят: седина в бороду – бес в ребро!»
– Я для тебя ничего не пожалею! Высохну и перекрашусь! – И тут же в подтверждение своих слов водяной, как осьминог, пошел пятнами и стал лиловый в крапинку.
Я чуть в обморок не хлопнулась! Сидела и думала: что ж за прилипчивый гад такой? Как слизняк, зеленый… поправочка – уже лиловый, но отдающий синевой: видно, подводный соблазнитель пытался подобрать оттенок, наиболее приятный моему глазу. За неполную минуту он несколько раз менял цветовую палитру, текстуру и форму пятен, начиная от всех цветов радуги и кончая шотландской клеткой.
«Липкий! – осознала я, наблюдая этот кошмарный брачный танец пестрого подводного петушка. – Пристанет – не отвяжется! Ну что тебе еще надо? – взмолилась я про себя, понимая, что ухажер и не собирается сдаваться. – Я же уже раз пять тебя послала далеко и надолго, что ж ты не идешь?! – Глядя на выкрутасы подводного, я уже начинала думать иначе. – Черт с ней, с этой реальностью! Сама как-нибудь. Неровен час, этот пылкий возьмет меня измором и долгой мучительной осадой».
– Слушайте, дяденька, вы подводный владыка, глава над всеми водными тварями, а я всего лишь маленькая и скромная человечка, нам никогда не быть вместе! Пропасть между нами слишком велика!
– Для истинной любви нет никаких препятствий! – Зеленый в красный квадратик ирод рванул на себе кафтан. – Никакой подводный каньон нас не разлучит! Я тоже в уничижение буду ходить босиком! – И тут водяной вздумал снимать чехол со своего плавника, то есть сапоги, носки, вернее речную разновидность обуви сапог и носок в единственном экземпляре. Я осознала, что сейчас умру, стоит только нюхнуть голой, не прикрытой ничем и много недель не стираной, мужской ножной, в данном случае – плавниковой плоти. А водяной скидывал с себя кольца (единственный сапог давно унесло течением), расшитую жемчугом рубаху, портки, оставаясь в одном исподнем, а я морщилась и молилась при каждом его резком движении, в страхе ожидая, что еще голое и неприкрытое явит миру этот самоуничижитель.
Столько ужасной мужской пивной (или что они тут пьют) плоти за раз ни один девичий взор не может выдержать.
Закончив с раздеванием, подводный пополз на коленях мне навстречу, демонстрируя всего себя любимого во всей своей ужасной простоте. Мол, вот он я, не подводный царь, а обычный водяной, весь я твой!
Более неловкого и криворукого ухажера я не видела в жизни. Это ж надо вздумать вонять на первом свидании и не свидании даже, а так просто – случайной встрече! Большего дурака в своей жизни я представить себе не могла. Даже Кощей как-то особенно стал мне мил по сравнению с этим желеобразным, небритым, обрюзгшим страшилищем, начиненным непомерно раздувшимся самомнением.
Теперь понятно, почему все утопленницы сохнут по Кощею! Он хоть и злодей, но у него все-таки и стиль, и манеры злодейские отточены, а этот… этот медведь неуклюжий! Потапыч по сравнению с ним – изящная балерина, ловкая, пружинистая и грациозная!
– Да уберите же кто-нибудь от меня этого водяного с его грязным носком! – взмолилась я, но помощи ждать было неоткуда. Мои звери сидели по кустам и не знали, чем помочь, чтобы не дай бог не испортить все. Русалки же впитывали науку обольщения и прерывать мастер-класс не собирались. Они видели: эффект есть, наука обольщения от противного действует! Каждый мой отказ еще больше наполнял водяного упорством и горячил ему кровь. Только ежик, притворившись морским, медленно, по-пластунски подбирался к месту театра абсурда.
– Одно свиданьице, душа моя! – ползал вокруг меня на коленях подводный, а я завывала в бессилии, проклиная всех и вся.
Также становилось ясно, почему у этого зеленого и пахучего субъекта все заканчивалось одним свиданием: опозорившись раз на первом свидании, второй раз позориться водяному не хотелось, потому все и заканчивалось столь скоропалительно и одноразово.
– Не обидь, красна девица, своим вниманием! – заныл старую песню водяной-соблазнитель. – Век песок под твоими плавниками целовать буду! Царицей подводной сделаю! Все глубины к твоим ногам положу и в изнанке, и в реальности! – У меня в голове что-то щелкнуло. Я, сидящая к самоуничижающемуся водяному спиной, с высоко задранным носом, лишь бы не нюхать его голых плавников, резко обернулась и посмотрела на него.
– В реальности, говориш-ш-шь? – Это змеиное шипение я подцепила от Кощея, не иначе. Как говорится, с кем поведешься, от того и наберешься. Такой злодей еще и не тому научит.
Теперь требовалось сообразить, как же заставить водяного открыть мне дорогу в мою реальность.
– Пожалуй, – накручивая водоросль на палец, протянула я. – На одно маленькое свидание я могу согласиться!
– Божественная моя! – проблеял водяной, становясь вновь зеленым.
– Но-но! Без перепончатых рук!
Водяной закружился вокруг меня, не зная, с какой стороны подобраться.
– Так как насчет реальности? – остановила я его метания. – Или слабо? Только ил и можете девушкам в глаза пускать?
Зеленый соблазнитель, покачиваясь с кончика хвоста на середку, спрятал загребущие хапалки за спину, борясь с искушением. Видно, для него я была твердой раковиной, просто так с наскока не раскрыть.
Я выжидательно изогнула бровь.
– Сейчас-сейчас, ягодка моя зеленокудрая! – И подводный засучил несуществующие рукава.
