Виталий Сычев
Подводные дома «Садко» и люди в записках современника
Книга В.И. Сычева подготовлена в год 60-летия Лаборатории подводных исследований Ленинградского гидрометеорологического института (ЛГМИ, ныне РГГМУ).
Под редакцией канд. ист. н. М.А. Емелиной.
Консультанты:
И.П. Карпова, к. г. н.
Е.А. Лепский
Н.М. Табакаев, к. г. н.
Н.М. Шестаков
На обложке: фотография Е. Сычева и рисунок из книги А. Сахарнова «По морям вокруг Земли: Детская морская энциклопедия», худ. Э. Беньяминсон, Б. Кыштымов (М.: Детская литература, 1972).
Авторские права защищены.
Воспроизведение всей книги или любой её части без разрешения правообладателя запрещено
От автора
Энтузиастам, создателям и выпускникам Лаборатории подводных исследований Ленинградского гидрометеорологического института, осваивавшим глубины Океана
В августе 2022 года вышел интернет-проект ТАСС «Вперёд, акванавты!» о том, «как в СССР строили дома на дне Чёрного моря». В нём авторы напомнили, что шестидесятые годы прошлого века остались в истории не только как эра освоения космоса, но и как эпоха исследования морских глубин. После того, как в 1962 году Жак-Ив Кусто вместе со своей командой построил первый в мире подводный дом «Диоген» или «Преконтинент-1», на дне Чёрного моря появилось несколько автономных исследовательских станций – «Ихтиандр», «Садко», «Спрут» и «Черномор». Об экспериментах тех лет и об обитателях подводных домов рассказывалось в проекте. Узнав о работе над открытой вами книгой, они писали: «Очень рады, что наша работа стала триггером для появления этих авторских заметок. Уверены, они найдут своего читателя».
Ил. 1. Начало рассказа о «Садко» из интернет-проекта ТАСС
На фрагментах иллюстраций из интернет-проекта ТАСС показано место «Садко» в истории отечественных подводных домов в 1960-е – 1970-е годы, которые назвали «золотым веком акванавтики». С 1966 года начались эксперименты «Ихтиандр» (по 1968 год) и «Садко» (по 1969-й), в 1967 – 1969 годы проходил испытания «Спрут», а в 1968 – 1974 годы – подводная лаборатория «Черномор».
Ил. 2. На шкале времени первыми в 1966 году стоят «Ихтиандр» на глубине 11 м в Крыму и «Садко» – на 12,5 м в Сухуми, в 1967 году к ним присоединился эксперимент «Спрут», а в 1968-м – «Черномор»
К проекту ТАСС проявили интерес многочисленные профессионалы и любители подводных исследований. Вместе с тем, лаконичность представленных данных о подводной лаборатории «Садко» и некоторая субъективность их изложения заставили обратиться к событиям почти 60-летней давности. Консультируя авторов проекта, удалось восстановить архив записок и фотодокументов, которые помогли подробнее изложить историю подводных экспериментов в Ленинградском гидрометеорологическом институте (ЛГМИ) в 1966—1970 годы (ныне РГГМУ – Российский государственный гидрометеорологический университет) и его Лаборатории подводных исследований (ЛПИ). К этому периоду относится участие в экспериментах научно-исследовательского судна (НИС) «Нерей», который был передан на баланс института.
Лаборатория возникла в 1963 году из группы при кафедре океанологии. За годы её существования более тысячи человек из разных вузов города прошли обучение основам водолазного дела и подводной фото- и киносъёмки. Развитие в институте одного из самых увлекательных направлений океанологии – подводных исследований – стало возможным благодаря инициативе и поддержке заведующего кафедрой океанологии профессора Всеволода Всеволодовича Тимонова и работе группы энтузиастов во главе с Анатолием Викторовичем Майером.
Так сложились обстоятельства, что за пределами публикаций о работах акванавтов из ЛГМИ остались имена многих участников экспериментов и некоторые факты их работы, рассказы о контактах с коллегами из нашей страны и зарубежными специалистами. Конечно, записки не смогут ликвидировать этот пробел. Поэтому заранее прошу простить коллег, чьи имена не попали в этот рассказ. Но, обратившись к сохранившимся документам и фотоматериалам, мне хотелось напомнить о людях, которые не только мечтали об освоении глубин Мирового океана, но и внесли свой вклад в его исследования.
В текстах сознательно сохранены названия аппаратов, подводников и обитателей подводных устройств, как их использовали современники описываемых событий.
Стоит заметить, что в записках содержится информация самого разнообразного характера. Некоторые события и описания могут представлять интерес только их непосредственным участникам или специалистам. Поэтому требовательный читатель может выбрать разделы для ознакомления, консультируясь с оглавлением.
В 2001 году Валентин Беззаботнов, тогда руководитель ЛПИ, подарил мне цветную фотографию, которую автор фотохроник «Садко-1» и «Садко-2» Николай Шестаков выполнил в августе 1966 года во время первого эксперимента (ил. 3.). На ней сохранилась установка для подводной съёмки скоростной кинокамерой и памятная многим студентам палуба «Нерея». Перед приехавшим из Монако Ж. Алина, заместителем Ж.-И. Кусто в Океанографическом музее, лежал на столе летом 1967 года именно этот снимок (ил. 4.). Я смог его недавно рассмотреть на этой чёрно-белой фотографии одного из первых акванавтов нашей страны Николая Немцева. На семинаре в ЛГМИ тогда рассказывали об исследовании процессов под водой, которым я посвятил почти всё лето 1966-го в Сухуми, работая с этой установкой. Не уверен, что читатель сможет различить детали на ближайшем к нему снимке, но не удержался и привожу ниже оба фото как память о тех далёких годах и какое-то подтверждение правдивости изложенного в записках.
Ил. 3. Подготовка установки для подводной киносъёмки
Ил. 4. На семинаре в ЛПИ. Слева направо: стоят Г.Р. Рехтзамер и И.Л. Андреев, сидят К.К. Дерюгин и члены команды Кусто Ж.-К. Дюма, И. Буске, Ж. Алина. На переднем плане, на столе перед Ж. Алина лежит цветная фотография (ил. 3.)
О людях подводного мира я писал, начиная с середины 1990-х годов, когда возобновились контакты с Ассоциацией «Команда Кусто» и её членами. Основу составили собственные заметки и дневники, черновики книги конструктора лаборатории «Садко» Всеволода Джуса, которую он готовил в 1969—1973 годы, книги журналиста Александра Чернова 1968 и 1970 годов и сохранившиеся материалы о работах над проектом «Садко» из архивов Николая Немцева. Использованы фрагменты бесед с Владимиром Грищенко на научно-исследовательском судне (НИС) «Нерей» в 1968-м и Немцевым во время рейсов на НИС «Сергей Дорофеев» и шхуне «Ленинград». Часто вспоминаю задушевные беседы в ЛПИ в течение почти тридцати лет работы на проспекте Металлистов во втором корпусе ЛГМИ; чашка ароматного чая или крепкого кофе всегда были готовы у Немцева для друзей и коллег. В начале 1970-х после практик и экспедиций я печатал в его лаборатории наиболее интересные фотографии; некоторые из них приведены в записках. Он учился заочно в Ленинградском институте киноинженеров (Санкт-Петербургский государственный институт кино и телевидения – СПбГИКиТ, ГИКиТ); а я иногда помогал ему с контрольными работами по точным наукам.
В записках использованы некоторые эпизоды из рассказов участников подводных работ Вениамина Мерлина, Николая Табакаева, Николая Шестакова и многих других всегда уважаемых мною профессионалов. Часть воспоминаний опубликована в журнале «Предельная глубина» по предложению его главного редактора Игоря Зайцева в год 80-летия ЛГМИ и 40-летия его океанологического факультета. В жизни приходилось и повезло встречаться и долгие годы сохранять дружеские отношения с другими людьми, имевшими прямое отношение к подводным работам и исследованиям. В памяти сохранились легендарный оператор фильмов «Человек-амфибия» и «Белое солнце пустыни» Эдуард Розовский, руководитель школы каскадёров и конструктор боксов для подводной техники Александр Массарский, второй обитатель подводного дома «Ихтиандр-66» Дмитрий Галактионов. Не могу не привести имена хотя бы некоторых людей из зарубежных стран, с которыми довелось встречаться; бережно храню записки о встречах. Приходилось рассказывать молодёжи об этих профессионалах, показывать письма и автографы Ж.-И. Кусто и его сына Ж.-М. Кусто, первого акванавта его команды и капитана «Калипсо» Альбера Фалько. Могу бесконечно рассказывать о безмерно уважаемом мною командире лаборатории «Преконтинент-3», конструкторе «Ныряющего блюдца» и первом подводном художнике Андре Лабане и беседах с ним. Были встречи с Ивом Омером, оператором Кристианом Петроном, архитектором подводных сооружений Жаком Ружери. И это только люди, работавшие под водой, в подводных лабораториях и аппаратах; а некоторые их конструировали.
Многое случалось и позже как продолжение тех далёких встреч. Напомню о Татьяне Кунец как первой женщине в нашей стране, которая находилась в подводном доме (шесть часов в «Садко» в ночь на 11 сентября 1966 года). Она не была обделена вниманием журналистов и других акванавтов. Поэтому не могу вспомнить, чтобы летом 1966-го с ней говорил о чём-то, кроме работы.
Ил. 5. Татьяна Кунец перед погружением
Ил. 6. За исследованием турбулентности
Для нас, 17—18-летних студентов, Т.А. Кунец была из числа легендарных акванавтов. Таких как Дмитрий Крейман и Анатолий Майер, и даже Владимир Бурнашов и Николай Немцев, – они тоже считались старшими коллегами, но были почти нашими ровесниками. С ними нам было проще общаться на разные темы и задавать нередко глупые вопросы. С уважением мы смотрели на Геру Чулимова, имевшего тогда спуски с аквалангом на запредельные для нас глубины. Тем летом он получил баротравму, когда спасал подопытную собаку, израсходовав весь воздух в акваланге.
В 1984 году Немцев рассказал, как профессионал-аквалангист Татьяна Кунец снималась в интересном фантастическом фильме «Люди и дельфины».
Главную роль в нём вместе с Игорем Ледогоровым и Натальей Фатеевой сыграла Галина Яцкина. С ней в октябре 1982 года мне довелось встретиться в столице Гвинейской республики. Во время визита в Конакри в составе группы кинематографистов она посетила Гвинейский научно-исследовательский центр по океанографии. Комплекс зданий, построенный по проекту архитектора Алексея Михайловича Щусева при техническом содействии нашей страны, до настоящего времени остаётся украшением этой африканской столицы. Галина Яцкина, уже известная по фильму «Женщины», написала во время встречи: «Удивительный оазис Гвинеи. Хочу быть среди вас ещё раз». В составе делегации приехала и Вера Алентова на вершине своей популярности после фильма «Москва слезам не верит». Очень жаль, что не сохранился её автограф.
Ил. 7. Галина Яцкина и Вера Алентова
Я работал тогда в Африке и заведовал отделом океанографии в Гвинейском центре. Повезло, что оказался в Конакри и встретился с Яцкиной и Алентовой между двумя командировками по стране. Но не смог побывать на их встрече с гвинейскими студентами. Зато удалось поговорить с обеими актрисами, не затрагивая, наверное, болезненную для них тему, почему они оказались в далёкой Западной Африке с её нездоровым климатом, букетом болезней и необходимостью многочисленных прививок. В своём архиве я сохранил их фотографии с международным коллективом сотрудников. Недавно обнаружил их; спустя сорок лет некоторые можно увидеть впервые.
Ил. 8. С членами делегации в Гвинейском научно-исследовательском центре, Конакри
***
Самым значительным успехом подводников и учебной Лаборатории подводных исследований ЛГМИ стали эксперименты «Садко» в 1966-1969 годах, к которым было привлечено внимание профессионалов, прессы и зарубежных коллег. Специальность океанолога в Гидрометинституте была одной из престижных в нашей стране, а конкурс поступавших достигал десятков юных соискателей на место первокурсника.
Подготовка к экспериментам проводилась на территории Сухумского филиала Акустического института (АКИН) АН СССР. Подводные дома устанавливали на расстоянии до 200 м от береговой черты. «Садко-2» во время декомпрессии акванавтов располагался у затонувшего танкера «Эмба».
Ил. 9. Карта постановки подводных лабораторий у Сухуми в 1966–1969 годах: 1 – «Садко-1», 2 – «Садко-2», 3 – «Садко-3», 4 – «Садко-2» во время декомпрессии акванавтов у танкера «Эмба» (карта-основа Image © 2023 Airdus)
Танкер «Эмба» вступил в строй в 1929 году, в январе 1942 года использовался в Керченско-Феодосийской десантной операции. При налёте на порт Камыш-Бурун, взрыва авиабомбы и пожара танкер частично сел на грунт; был отбуксирован в Сухуми, поставлен на грунт на рейде и с мая 1942 года использовался в качестве плавучей ёмкости.
В июле 1943 года попаданием двух торпед немецкой подводной лодки U-24 судно было практически разрушено. Обследование водолазов в 1946 году показало, что возможность подъёма исключена. Во время экспериментов «Садко» мы ныряли с маской и трубкой у судна, лежащего на глубине до 10 м.
Глава 1. Лаборатория подводных исследований ЛГМИ. Подводная капсула «Садко». 1966 год
Часть 1. Студенты ЛГМИ учатся на курсах аквалангистов
Мне повезло в жизни, я связал её с Океаном и его изучением. Ещё многого не зная, я ходил на небольших судах в открытом море. Ветер и волнение никогда не оставляли меня равнодушным – это был полный восторг: ещё 15-летним первокурсником техникума я попал в сильный шквал на 10-метровом «Бризе» у Туапсе, а спустя два года, на «Прибое» пережил жестокий шторм в Одесском заливе. Теперь не помню, сколько было таких случаев. Но самые первые не изгладились из памяти.
Я помню людей, которые и на берегу вызывали всемерное уважение, но становились совсем другими в море – сильными и уверенными в себе, готовыми всегда прийти на помощь.
Ещё младшими школьниками с братом мы участвовали в географической радиовикторине «Путешествие по любимой Родине» с юнгой Захаром Загадкиным и даже получили диплом призёров. В этой передаче мы впервые услышали о подводных приключениях капитана Кусто и его товарищей. В 1961 году я уже учился океанографии в Морском гидрометеорологическом техникуме в городе Туапсе на Чёрном море. Мне было всё интересно об исследованиях Океана. В техникуме победил в конкурсе «Знаешь ли Океан?» и рассказывал по местному радио о первом морском походе на «Бризе» с однокурсниками. После окончания техникума с отличием у меня появилась возможность поступить в институт, не отрабатывая три года на производстве. Но сначала меня направили по распределению на Донскую устьевую станцию в Азов. Там в течение трёх месяцев я исследовал гидрологические процессы в Таганрогском заливе. Здание станции на Ленинградской ул. 33 располагалось напротив дома по Ленинградской, 46, где жил в детстве до 11 лет известный полярный исследователь Р.Л. Самойлович. Причём рассказывали, что Самойлович ходил на Шпицберген с Русановым ещё за год-два до последней его экспедиции в Арктике.
В первые дни учёбы в институте я увидел объявление, в котором студенты приглашались на водолазные курсы и обучение подводной фотографии. На следующий день наша группа в полном составе явилась записываться, чтобы учиться на водолазов. Нам повезло, что куратором учебной группы стал Гай Родионович Рехтзамер – хороший преподаватель, учёный-практик, работавший над внедрением методов подводной кино- и фотосъёмки. Леонид Александрович Жуков на втором курсе преподавал океанологию. Он уже участвовал в экспедициях ЛПИ. Наверное, это помогало ему проще объяснять, а нам понимать природу многих процессов в океане. Обучение на курсах по подготовке водолазов вёл капитан 3-го ранга в отставке, опытнейший специалист Дмитрий Рихардович Крейман, ветеран работ ЭПРОНа (экспедиции подводных работ особого назначения) на Дальнем Востоке. Ему помогали Владимир Бурнашов, Всеволод Джус и Вениамин Мерлин. Нам объяснили, что во время обучения нас научат использовать водолазные технологии для проведения океанографических научных работ, и мы получим удостоверения, что позволит организовывать и проводить подводные исследования.
Уже на первом занятии нам рассказали, что история подводных работ в ЛГМИ началась с 1957 года. Тогда Всеволод Всеволодович Тимонов узнал, что А.В. Майер, начальник судовой гидрометеостанции на экспедиционной шхуне «Профессор Рудовиц», имеет специальность водолаза. Тимонов понимал важность подводного направления океанологических исследований в вузе и пригласил Майера на кафедру. В ЛГМИ была образована группа подводных исследований и организованы курсы по подготовке легководолазов. В следующем году с четырьмя студентами-добровольцами Майер отправился на Чёрное и Азовское моря на первые экспериментальные работы.
В 1963 году Тимонову и Майеру удалось получить разрешение на создание учебной Лаборатории подводных исследований. Как я помню, в то время в нашей стране подводные работы проводились военными моряками.
Одним из первых научных исследований ЛПИ стало изучение с помощью подводной фото- и киносъёмки влияния волнения на поведение океанологических приборов и других заякоренных объектов на малых глубинах. Приборы регистрировали под водой неподвижно закреплённой кинокамерой. Затем кадры обрабатывались и позволяли разработать алгоритмы для уточнения показаний приборов, искажавшихся под воздействием волнения.
У наших молодых преподавателей Джуса и Мерлина уже был опыт работы на нефтяных промыслах в Каспийском море. Они участвовали в исследованиях грифонов – подводных нефтегазовых извержений.
Ил. 10. Д.Р. Крейман и В. Бурнашов помогают студенту, поднявшемуся с глубины 10 м в водолазной башне
Ил. 11. В. Мерлин страхует новичка
Ил. 12. Десятки часов обучения не пропали даром, свидетельство за № 21
В начале 1960-х занятия ЛПИ проводились в бассейне и башне Учебного отряда подводного плавания им. С.М. Кирова (УКОПП) на Большом проспекте Васильевского острова в помещении Церкви Милующей иконы Божией Матери. В 1932-м году церковь закрыли и передали Учебному отряду. В помещении храма разместилась Учебно-техническая станция водолазной подготовки специалистов для подводного флота страны.
В башне курсанты имитировали всплытие с затонувшей подводной лодки на поверхность под центральный купол церкви. Студенты из ЛГМИ по ступеням (девушкам разрешали пользоваться подъёмником) поднимались на 20-метровую высоту и учились погружаться на заданную глубину. Николай Табакаев рассказывал, что на втором году обучения и студенты тренировались покидать башню через торпедный аппарат. Свои ощущения во время занятий по эвакуации из подводной лодки наглядно проиллюстрировал ведущий программы «Военная приёмка» телеканала «Звезда» Алексей Егоров во время выпуска 22 января 2023 года.
Один из первых выпускников ЛПИ Слава Курилов вспоминал: «…при кафедре океанологии организовали группу подводных исследований, и я, конечно, стал активным её участником. Водолазное дело мы изучали с офицером-подводником. На Большом проспекте Васильевского острова была недействующая церковь. Под её главным куполом установили водолазную башню глубиной двадцать шесть метров (в других источниках 21 м. – Ред.). К ней подведены торпедные аппараты, а внизу – специальная камера для выхода водолазов в воду. Церковь была буквально забита компрессорами и оборудованием с подводных лодок.
Прямо на клиросе у иконостаса располагалась рекомпрессионная камера на три отсека. Когда сидишь в одном из отсеков под давлением, через иллюминатор видна роспись на стене – Божия Матерь и распятие Христа» [Слава Курилов. 2017].
Мы попали в третий набор лаборатории и уже на восьмой год после прихода А.В. Майера на кафедру океанологии. На занятиях нас научили пользоваться аквалангом. Под водой мы дышали сначала вдвоём, а затем и втроём из одного акваланга, передавая загубник по очереди друг другу. Нам оставляли на дне бассейна металлические пластинки, и мы решали подготовленные на них арифметические примеры, старались не забывать дышать и не выпускать загубник изо рта. В конце первого года учёбы мы опускались с дыхательным аппаратом на глубину 10 м в водолазной башне Училища подводного плавания им. Ленинского комсомола, что у Балтийского вокзала.
Завершив обучение, мы не только знали устройство фото- и киноаппаратов, могли их готовить к работе под водой, но даже овладели некоторыми навыками подводной съёмки. Для изучения поведения океанологических приборов мы учились устанавливать кинокамеру под водой, старались регулировать свою плавучесть, то заполняя лёгкие воздухом, то делая выдох. Нам показывали, как точно выдерживать горизонт, что нужно сделать, чтобы привсплыть, и как нужно плавно с камерой в руках погружаться, не переворачиваясь и не отрывая глаз от видоискателя.
В ноябре 1965 года Всеволод Джус повесил список курсовых работ для первокурсников, а потом предложил мне заняться этой темой. Для допуска студентов младших курсов в публичную библиотеку на Фонтанке и в Центральную военно-морскую библиотеку (ЦВМБ) в Михайловском замке, требовалось оформить письма от института. Получив разрешение, начало 1966 года я провёл в библиотеках, изучая всё, что можно было найти о подводных обитаемых аппаратах. Тогда уже вышла книга К.К. Дерюгина «Человек покоряет глубины океана». Но описание в ней завершалось 1964 годом. Поэтому мне приходилось искать новую информацию в обозрениях и в периодической печати последних лет. Иногда удавалось заказать свежие зарубежные издания и переводы. Как захватывающий детектив, я читал об испытаниях подводных домов и экспериментах во Франции и США. Добрые отношения с сотрудниками ЦВМБ сохранились с тех пор. Недавно в библиотеке можно было снова подержать те самые журналы и книги, из которых выбиралась информация для курсовой работы.
После первого года обучения мы получили удостоверения водолазов-аквалангистов. Лучшим из нашей учебной группы и двум студентам старших курсов – Толе Калганову и Кириллу Непопу – предложили участвовать в подводных исследованиях в районе Сухуми на Чёрном море. Кирилла знали как мастера на все руки, Толя хорошо плавал и был хорошим гимнастом. Вася Точиловский – лучший пловец в нашей группе, а Коля Табакаев – надёжный товарищ, кроме большой физической силы, обладал тонким чувством юмора. Я же в подводном деле был не лучше однокурсников. Но, наверное, попал в Сухуми, так как знал немного больше них о подводных исследованиях, аппаратах и подводных домах.
Забегая вперёд, замечу, что сотрудников ЛПИ поселили на берегу в собственном палаточном городке рядом с Сухумским филиалом Акустического института (АКИН) АН СССР, на территории которого проводились эксперименты. Входить приходилось через проходную со строгими вахтерами. У студентов не было пропусков; мы жили и работали на борту «Нерея».
***
Об экспериментах в подводных домах мы с однокурсниками узнали от К.К. Дерюгина осенью 1965 года.
Ил. 13. Сохранился экземпляр книги К.К. Дерюгина с автографом преподавателю кафедры океанологии Вере Павловне Теряевой, в те годы ответственной за архивные материалы кафедры
Участники экспериментов знали, что смелую идею жить под водой впервые высказали ещё в начале прошлого столетия, но только спустя пятьдесят лет созрели предпосылки для её воплощения. Стоит напомнить, как тогда об этом писали.
В условиях повышенного давления при пребывании под водой ткани человеческого организма, как и любые жидкости, могут растворять инертный газ (азот, гелий, неон) до определённого предела, соответствующего полному насыщению при данном давлении. При длительном пребывании человека в таких условиях количество растворенного в организме газа, достигнув насыщения, не будет увеличиваться, а время необходимой декомпрессии с этого момента перестанет возрастать и останется неизменным [К. Дерюгин. 1965].
В ЛГМИ приступили к проектам подводных домов в период, когда завершался первый этап исследований, позволивших человеку жить на глубинах более 130 метров.
Чтобы убедиться в возможности использовать «эффект насыщения» на практике требовались тщательные физиологические исследования и эксперименты. В первую очередь следовало доказать, что длительное активное пребывание человека в искусственной атмосфере не приведёт к недопустимому перенапряжению организма и не скажется на умственных и физических способностях человека ни во время погружения, ни после возвращения его на поверхность, в нормальные условия обитания. Важно было определить, как быстро произойдёт полное насыщение тканей организма, насколько долгим станет процесс последующей декомпрессии.
Директор Монакского океанографического музея Жак-Ив Кусто в идее использования «эффекта насыщения» видел воплощение своих давнишних желаний, когда под водой смогут жить и трудиться биологи, физики, геологи, инженеры, открывая для познания и хозяйственной деятельности подводные поселения. Правда во время экспериментов «Преконтинент-1» (1962) и «Преконтинент-2» (1963) океанавты дышали в подводных домах обыкновенным сжатым воздухом.
Джордж Бонд, начальник лаборатории медицинских исследований ВМС США, возглавил в ней изучение возможностей использования «эффекта насыщения» в военных целях, в том числе при проведении аварийно-спасательных операций. Программа под условным названием «Генезис» была утверждена 1959 году. В американских источниках её начало относят к 1957 году, когда А.В. Майер с идеями подводных исследований пришёл в ЛГМИ. Результаты Джорджа Бонда позволили провести в июле 1964 года первый эксперимент «Силаб» (Sealab – «морская лаборатория»). Подробности о работах Бонда приходилось искать в периодической печати и поступавших из-за рубежа в библиотеки научно-технических журналах. Отцом «эффекта насыщения» его назвали гораздо позже.
В рамках ещё одного направления известный изобретатель и авиационный промышленник Эдвин Линк внедрял «эффект насыщения» в водолазную практику с целью получить информацию, создать новую методику и разработать технические средства для продолжительного пребывания водолазов на глубинах до 150–180 м, а в перспективе до 300 м и более. Примерно с 1961 года он приступил к изучению промышленных возможностей «эффекта насыщения». При подводных экспериментах использовали погружаемую барокамеру одновременно в качестве лифта, подводного убежища и палубной декомпрессионной камеры. В этом лифте в сентябре 1962 года бельгийский водолаз Роберт Стенюи провёл длительное глубоководное погружение, прожив 26 часов на глубине 61 м у французского порта Вильфранш на Средиземном море. В июне 1964 года в районе Багамских островов Стенюи и американец Джон Линдберг прожили в камере двое суток на глубине 132 м, дыша смесью из 3,6 % кислорода, 5,6 % азота и 90,8 % гелия.
Кажущаяся лёгкость организации эксперимента привела к тому, что аквалангисты-любители из многих стран мира стали пытаться устанавливать подводные дома собственными силами. В 1965 году английские аквалангисты прожили в течение недели под водой на глубине 10 м, а члены международного экипажа подводного дома «Карибе-1» чех Йожеф Мергль и кубинец Мичаэль Монтаньес осуществили трёхдневное погружение на глубину 15 м в Карибском море.
***
Тогда же осенью 1965 года К.К. Дерюгин познакомил нас с планами французских океанавтов. В августе 1964 года учёные и конструкторы Команды Кусто построили новый подводный дом-шар диаметром 6,1 м, который предполагали установить в Средиземном море на глубине 50 м. Оттуда аквалангисты могли бы погрузиться на глубину до 85 м. Следующий этап – «Преконтинент-4» – Кусто намечал выполнить в мае 1965 года. Пять аквалангистов, проживая на глубине 100 м в течение двух недель, планировали погрузиться до 160 м. В 1965 или 1966 году намечался следующий этап покорения глубин – «Преконтинент-5». Его целью стало бы проживание океанавтов на глубине 180 м с погружением до 275–300 м. В дальнейшем Кусто предполагал из подводного дома, установленного на глубине 200 м, посылать аквалангистов ещё глубже – до 400 м.
Жить в эпоху грандиозных планов и даже соучаствовать в их реализации в нашей стране, а, может быть, и при сотрудничестве с лидерами мировых проектов было мечтой тысяч мальчишек.