Виталий Святец
Драконий хабар
– К-какой п-подчиненный? – переспросил владелец, суть дрогнув. – Н-назовите имя мерзавца!
Возникла довольно гнетущая пауза. Джоктес переводил взгляд со своего собеседника на гнома и обратно, пока до него не дошло, что Стоимдом явно кое-чего не видит.
– Мне все-все нравится, – волшебник улыбнулся и пожал гному руку. – Плачу аренду за год вперед.
– Ага. И перестань, пожалуйста, разговаривать с воображаемыми друзьями, – съязвил собеседник. – Мне от этого не по себе, – и, пока гном расплывался в широкой улыбке, исчез.
***
Между тем гроза нависла не только над Несеренити, но и над капитаном Эрном: Алтея устроила скандал. Точнее сказать, она устроила бурю, или что-то столь же большое и явно штормовое. Совсем не похоже на тот легкий дождик, что в эту минуту поливал город.
– Я для кого вообще старалась?! – кричала она, срываясь на фальцет.
Стол, конечно, не ломился от яств, но Игон Эрн склонялся к тому, что это только в силу прочности и качественного исполнения рукой мастера. На нем громоздились кастрюля с вареной картошкой, сковорода с котлетами и жареными помидорами, тарелка свежих овощей такого огромного размера, что ей впору самой быть столом, небольшая (правда, небольшая) миска с салатом из свежей капусты, и…
– Тебе надо нормально есть, у этого города всего один капитан гвардии!
– Солнце ясное, такими темпами капитан скоро превратится в круглую булку и застрянет в дверях! – парировал капитан, припомнив шутки господина Обруча. – Ну куда ты столько-то? Нас же двое, и мы не медведи! И потом, ну, положи ты поменьше? И тебе будет приятно, если я попрошу добавки, и я не лопну! Я буду салат, и все на этом. Умоляю.
Время взяло краткосрочный отпуск. Этого хватило, чтобы Эрн успел мельком подумать о том, какое именно слово он сказал неправильно. Один голос внутри его головы ратовал, что слову «поменьше» тут не было места, другой был за слово «умоляю», а третий, ехидно хихикая, что-то шептал про «добавку».
Когда ставки были сделаны, громом грянул всеобщий выигрыш. Оказалось, госпоже Дурман не понравилась вся речь капитана целиком. И, мягко говоря, мягко говорить в таких ситуациях Алтея почти не могла. Поэтому стандартный набор заезженных упреков, который любая барышня всегда держит наготове, быстро иссяк, и девушка принялась хватать ртом воздух.
– А еще! А еще! А еще…
– Ну-у? – с усталой, но тактичной заинтересованностью протянул ее возлюбленный, подталкивая к ответу.
– А еще мне передали, что вчера вместо обеда ты ходил на встречу с какой-то девицей!
Эрн вздохнул:
– Эту девицу зовут Ее Светлость принцесса Диана, но ты же не удосужилась уточнить?
Госпожа Дурман, не в силах продолжать склоку, упала на стул и разрыдалась, приговаривая «Ты совсем меня не ценишь» и «Ты вообще меня не любишь» в последовательности один-два-один. На третьем повторе она швырнула кухонное полотенце на стол, убежала в спальню и захлопнула за собой дверь.
– М-да, – буркнул капитан, борясь с феноменально восхитительным запахом котлет и принимаясь за салат. – Ситуация.
Он знал, что пройдет минут двадцать и Алтея снова станет тихой и спокойной. Капитан привык. Точнее, он привык к подобного рода скандалам с тех времен, когда, еще в звании младшего офицера, ему доводилось работать с жалобами, которые пестрой россыпью несут в гвардию столь же разношерстные граждане. Со временем и карьерным ростом число жалоб, что поступало ему лично, изрядно уменьшилось, а вот их размах и качество возросли обратно пропорционально. И, хотя Эрн не без усилий мог правильно написать «пропорционально», он привык и к ним. И прекрасно понимал, что шквал возмущения все равно сходит на нет.
Настроение госпожи Дурман, выписывающее пируэты подобно степному ястребу, то пикирующему, чтобы вонзить когти в добычу, то взмывающему в небеса, было почти единственным ее недостатком. И единственным, над чем Игон Эрн был формально властен, а по факту – ничего подобного.
Причем у самого капитана никаких претензий к девушке не было, он впервые за очень долгое время ощутил, что рядом с ней чувствует себя действительно счастливым. Ну, по крайней мере, пока она не превращалась в грозовое облако королевских масштабов и не сверкала молниями.
Капитан жевал салат, раздумывая о своем луковом счастье, как вдруг снаружи постучали. Эрн встал, подошел к двери и прислушался. Непрошеный гость постучал снова. Капитан приоткрыл дверь, но за нею никого не было, кроме дождя, который будто усилился. Эрн закрыл дверь, оглядел прихожую в поисках накидки и возвратился было к столу, как стук раздался вновь.
Капитан хмыкнул, вернулся и распахнул дверь. Все еще никого.
«Кто это, интересно, так шутит?»
– Я здесь. Внизу, – раздался голос, отвечающий на его не произнесенный вслух вопрос.
Эрн опустил глаза, и все внутри него мгновенно вскипело. Очередной неприятный момент глядел на него и был отвратительно счастлив встрече. Даже дождь сейчас был не в силах охладить немую ярость командира гвардии.
– Распутин, что ты здесь делаешь в такую погоду? Иди домой! – капитан захлопнул дверь перед лицом чернокожего домовенка, запер ее на засов и намеревался было вернуться к салату, но ощутил, что аппетит пропал.
Распутин, самый черный, самый вредный, самый несносный и самый феноменальный домовой во всем мире, снова постучался. Эрн застонал и снова открыл.
– Надо поговорить, – сказал домовенок, улыбаясь всеми своими белоснежными зубами и глядя на капитана снизу вверх. – Пресвятая мамаша гоблинов, это котлеты?! Распутин хочет срочно есть котлеты!
– А ну цыц! – прошипел капитан, схватил накидку и вышел из дома. – Чего тебе?
– Неприятности, господин капитан. Неприятности скоро будут, – как ни в чем не бывало продолжал улыбаться недорослик.
Эрн быстро выругался про себя, потому как он мог и не уточнять, зачем Распутин явился к нему на порог. У домовенка был ошеломляющий нюх на неприятности всех сортов и расцветок. Только работал этот нюх весьма странным образом, больше походившим на гадание на остатках кофейной гущи, которые были сначала выброшены на помойку, там подобраны стаей бездомных домовят, перемолоты в пюре и скормлены хищным единорогам просто потому что это весело, а потом… ну, в общем, вы, надеюсь поняли. Говоря иначе, это происходило вопреки законам логики, мира и здравого смысла. Капитан даже не пытался понять, как это работало, но оно работало. Неприятности мелкозубый пакостник предсказывал редко, но каждый раз – в десятку. И даже так от этого предсказания пользы было крайне мало, потому что, и капитан был в этом убежден, раздачу подробностей Распутину явно отключили за неуплату. Неуплату чего и кому – еще только предстояло выяснить.
– Это я, положим, понимаю, – Игон Эрн поморщился. – И где именно будут эти неприятности, ты, ясен барабан, не знаешь?
– Распутин не знает, – продолжал улыбаться домовенок.
– А чего ж ты лыбишься тогда?
– Распутин доволен. Распутин предупредил! Вам надо идти и искать неприятности.
– Зачем мне их искать? – спросил Эрн и тут же зажмурился и ощерился, пожалев об этом.
– Как это «зачем»? Они же скоро будут! А вы найдете их раньше и устроите им теплый прием!
«Ну конечно, – подумал про себя капитан. – Разумеется! У меня же вроде как нет неприятностей, мне нужно найти побольше!»
Но пока он собирался с мыслями, чтобы сказать пару крепких слов, предвестника бури и след простыл.
– Час от часу не легче, – пробурчал Эрн, набросил на голову накидку, закрыл дверь и зашагал прочь, очевидно, на поиски неприятностей.
Спустя пару минут дверь маленького домика снова распахнулась:
– Я не договорила! – выкрикнула госпожа Дурман опустевшей улице, а затем смущенно, осознав, что ссору продолжать не с кем, задала вопрос той же самой заливаемой дождем улице: – А… а как же чай с плюшками?..
***
Дождь сделав свое дело – остудил дневной пыл города, окутал его легким туманом и прочистил дорогу подступающей ночи – и закончился. В укрывших промокший город сумерках двигалась, толкая перед собой груженую тележку, троица прохиндеев, состоящая из человека, гнома и эльфа.
– Что тут сказать, – сдержанно похвалил эльфа Бром, – молодцом. Куда так много – не знаю, но молодцом.
– Ха! – Хром добродушно хлопнул Кинко по пояснице, поскольку достать до плеча не смог. – А еще говорят, что эльфы бесполезны! Предвкушаю большой куш! Прямо как тогда, когда вот этот хмырь Бром планировал украсть ожерелье принцессы, заменив его искусно сработанной подделкой!
– Пвавда? – удивился остроухий. – И у вас повучивось?
Хром отвернул глаза.
– Нет. Кто-то нас сдал и подложил на место ожерелья стекляшки, на которые мы и заменили дорогую подделку. А потом едва ушли от гвардии.
– «Кто-то нас сдал»?! – взревел Бром и бросил телегу. – Кто-то?! Этот кто-то напился и всем растрепал наш план! Стоял прямо посреди трактира «Суп и закуска», что напротив штаба гвардии, и орал во всю глотку «украдем и заживем»!
– Но я же уже извинился, – стушевался гном.
– Твои извинения мне как тогда было некуда пристроить, так и сейчас!
– Гвавдейцы. Ненавижу гвавдейцев, – сказал Кинко.
– Какой ты чувствительный эльф, Кинко!
– Полно вам, господа, – вздохнул Хром. – Пять минут на перекур, и толкаем дальше. До дома еще далеко.
– Пресвятые вампиры-чревоугодники, держите меня семеро! – раздался за их спинами залихватский голос. – Что это у вас, паря, в тележке?
Троица остолбенела. Бром медленно обернулся, воззрился на обладателя голоса, разглядел нечеткий образ в тусклом свете фонарей, и его разум померк.
– Разные… В-вещи… – с трудом выдавил он.
Послышался звук, будто принюхивается обладатель очень большого носа.
– Не-не-не! Это каштаны у вас в тележке! – обрадовался голос. – На кой вам столько каштанов в тележке?
– Это… – Бром судорожно пытался собраться заново хотя бы в своей голове. – Д-для защиты…
– Защиты от кого? – внезапно голос, скрытый во тьме, оказался совсем рядом с телегой и, судя по звукам, перебирал орешки рукой. – От коров, что ли? Вы не боитесь вызвать массовый падеж скота, когда разложите это вдоль участка?
Человек и гном, точно пришибленные, закачались и медленно потянулись к своим поясам, а эльф шарил рукой в телеге в тщетных попытках нащупать черенок лопаты.
– А я обожаю каштаны! – снова отозвался голос. – Продайте пару кило! Ты главный? Да, вот ты, – он указал на Брома. – Назови цену, и мы с тобой договоримся, паря.