Виталий Святец
Драконий хабар
– Оттого, что на самом деле не умный очень, – тихо прорычал Бром напоследок и снова уставился на башню.
Он сам никогда не считал себя в высшей степени грамотеем, потому что, как и все, совершал ошибки, но никогда не боялся признать те самые ошибки и извлечь из них уроки. Эта жизненная позиция невыгодно выделяла его из числа социально безответственных элементов Несеренити, и на то было две причины. Во-первых, он почему-то никак не мог уяснить, что быть преступником, скажем так… не совсем законно. А во-вторых, большинство прохиндеев в своих делах строго придерживалось стандартного метода «подставь ближнего своего, и твоя собственная шкура получит еще один шанс». С Бромом сотрудничали, но притом твердо знали, что в случае провала удобно будет свалить все грехи именно на него. Любопытен и тот факт, что в местах сборищ преступников с целью найти «коллег» на следующее, гм, дело, Бром с хирургической точностью отыскивал именно тех, кто в случае успеха оставлял «больно умным» самый минимальный процент прибыли. Нехватка разборчивости в людях крайне досадно сказывается на кошельке.
– Так и почему ты решил, что в этот раз все получится? – все же уточнил Хром после того, как буря ругательств поутихла.
– Потому что в этот раз я точно все учел.
– Ага, – снова усмехнулся гном. – Как тогда, когда ты спер из сумки гвардейского ученого кучу склянок, смешал содержимое и оно начало клубиться серо-буро-малиновым дымом? И мы три дня сидели в подвале, боясь открыть люк, и выползли только тогда, когда поняли, что скорее помрем от того, что там и задохнемся?
– Лучше, – нехотя ответил Бром, выждав некоторое время.
– Или как тогда, когда ты специально проиграл меня в кости паре пьяных эльфов в надежде, что я оберу их до нитки и вернусь с полными карманами денег, а у них не оказалось монет даже на самую дешевую булочку из пекарни госпожи Бублик?
Бром снова выдержал паузу.
– В этот раз все точно получится, и вот почему, – он вдруг указал кружкой в сторону нежданного свидетеля их разговора.
В паре метров от крыльца стоял субъект крайне неприятной наружности. А любой житель Несеренити прекрасно осведомлен, что «субъект крайне неприятной наружности» – это самый обычный эльф. Его крайне сложно отличить от остальных «понаехавших» длинноухих работяг без какой-либо ремесленных подготовки или, хотя бы, минимального опыта: простая льняная одежда, которую не жалко, а на голове немытые бело-серые патлы. И взгляд, говорящий «вы мне должны».
На самом деле все обстоит ровным счетом наоборот – это именно эльф должен всем вокруг. Низкоквалифицированная рабочая сила, которую представляют из себя понаехавшие в город остроухие оборванцы, неспособные заработать на хлеб в родных краях, вреда несет гораздо больше, чем пользы. Так и говорит плачевная статистика, которую ведет городская гвардия. Там, где обществу нанесена рана, всегда произрастает преступность.
В общем, если долговые обязательства загнали в максимально стесненное положение, почему-то чаще всего выход находится всего один – попытать счастья по ту сторону закона. Это чревато, о чем могут рассказать многие, кто уже побывал в подобной ситуации, но у них (странное дело) никто почему-то не спрашивает. Однажды эльфы, как и иные преступники, осознают всю тяжесть своего положения, но чтобы это произошло – должны наступить изменения поистине космических масштабов. Или, хотя бы, длительный стабильный прием витаминов для активизации и улучшения мозговой деятельности.
– Есть вабота бвя меня? – буднично осведомился остроухий с дефектами речи существа, у которого не все зубы на месте
– Возможно, – кивнул Бром. – Ты от Хозяина?
– От него. Ввать Кинко.
– А-ага. Я Бром, он, – человек дернул головой в сторону гнома, – Хром.
– О, – многозначительно забегал глазами эльф, – это вас, вначит, есть невьвя?
– Да, значит, нельзя. Где ж ты зубы потерял, Кинко?
– Несчастный свучай в твактиве.
Хром снова хохотнул:
– Милостивая Алирана, пощадите мои седины! Не думал, что станется работать бок о бок с эльфом!
– Ну коли бок о бок с другом тебе не радость, – Бром быстро, язвительно улыбнулся Хрому и снова повернулся к эльфу. – Что умеешь делать?
– Могу копать, – новые звуки из уст Кинко оказались понятнее предыдущих. – Могу не копать. Могу…
– Ну-ка стоп, – прервал его человек. – Хозяин говорил, что пришлет специалиста по животным. При чем тут копать?
– Я и есть специавист по вывотным, – пробурчал Кинко, скорчив обиженную гримасу. – Я на говодской скотобойне ваботал!
– Хо-хо, вот здрасьте, – подался вперед Хром, – и кем же?
– Могийщиком.
Бром спрятал лицо в руках и тяжело вздохнул.
– Могильщиком… Будь ты проклят, Хозяин… Ладно. Работаем с тем, что есть. Ты знаешь, как выглядят каштаны?
Остроухий согласно кивнул.
***
На другом конце Несеренити, в помещении контрольно-пропускного пункта у Северных врат, недавно восстановленных после оказии с грузом камней, происходил диалог менее интересный, но тоже весьма примечательный. Под внимательным взором старшего офицера Лития документы заполнял приятный невысокий молодой человек лет тридцати. Давалось ему это с большим трудом – его правая рука была надежно зафиксирована повязкой, какие накладывают в случае переломов, а левая от кисти до локтя была в несколько слоев облачена в позеленевшую от целебных трав тонкую ткань. Гражданин возвращался в родной город после затяжного путешествия, приятным которое назвать было, очевидно, нельзя.
Но куда больше старшего офицера занимал лик путешественника.
– Ваше лицо мне странно знакомо, – осторожно сказал Литий.
– Часто это слышу, – ответил молодой человек, натужно выводя буквы. – Я много странствовал с артистами. Наверное, Вам довелось видеть меня на сцене.
– Нет-нет, здесь что-то другое, – гвардеец нахмурился. – Я не мог Вас раньше задерживать за кражу?
Человек отложил перо и воздел чуть более здоровую руку к небу.
– Каков мерзавец и подлец! Лишь раз меня обманом девчонка затащила под венец, и он теперь меня считает гадом! – продекламировал он.
– Ах, точно-точно! – захлопал в ладоши старший офицер. – Вы совершенно правы, теперь я вспомнил! Прекрасная пьеса, моя матушка была в восторге до слез.
– За кражу, за кражу… – почти презрительно покачал головой молодой человек. – Все бы вам, стражникам, видеть в горожанах нарушителей…
– Мои искренние извинения, господин… – Литий покосился на анкету. – Господин Ноули. Вы должны понимать, в нашей службе бдительность – залог спокойствия общества.
– Ничуть в этом не сомневаюсь.
– Очень хорошо, господин Ноули, – старший офицер натянул улыбку. – Добро пожаловать домой.
Ноули кисло улыбнулся в ответ, кое-как закончил заполнять анкету, осторожно забросил скромный узелок через плечо и вошел в город. Литий проводил его взглядом до первого поворота и, стоило человеку скрыться из виду, принялся быстро составлять докладную на имя командира гвардии.
– Капитан будет вне себя, – пробормотал гвардеец, вкладывая анкету и написанную им бумагу в ярко-красный конверт. Закончив с этим, он вышел на Пограничную улицу, подозвал мальчишку, который почем зря кидал камушки в птиц, вручил ему конверт и несколько монет.
– Здесь не все, – насупился парень.
– Новенький, что ли? Остальное при вручении.
– Думал, получится, – мальчик виновато хихикнул, спрятал конверт под рубахой.
– Только иди тихо и улочками, – шепнул старший офицер. – Все. Топ-топ.
Малец исчез в ближайшем переулке.
– Милостивая Алирана, капитан будет вне себя, – снова повторил гвардеец, восстановив в памяти события, коим был свидетелем несколько лет назад. – Артист…
Старший офицер Литий не лукавил. Он все-все вспомнил. А капитан те неприятные моменты и вовсе не забывал.
***
Говоря о неприятных моментах, стоит отметить, что в тот день капитану Эрну их хватило сполна еще до того, как злополучный конверт оказался в стенах штаба гвардии. Один из таких моментов случился, когда после раскрытия тяжкого преступления он, собрав гордость в кулак, отправился в городскую ратушу, прошел на склад как ни в чем не бывало и шепотом попросил куртку и жилет на размер больше.
Господин Обруч, заведующий складом гном, даже не предпринял попытки сдержать эмоции. Он захохотал от души, не стесняясь краснеющего капитана, явно убежденного в том, что произошедшее ему явно не по должности.
– Да ну ладно, бросьте смущаться, Ваше благородие! – добродушно ржал бородач. – С кем не бывает!
– Со мной не бывает, – сдавленно ответил Эрн. – И прекратите балаган.
– Ох, тысяча извинений. А Вы, ну, даже не думайте винить себя, – гном весело подмигнул. – Домашняя еда – тот еще предатель!
– Как Вы?.. – не сумел скрыть удивления командир гвардии.
– Э-эх! Молодо-зелено, господин капитан! Я, к Вашему сведению, женат на своей Плюшке уже шестой десяток! И каждый – КАЖДЫЙ! – день я ей говорю: «Ну что ж ты делаешь, глупая ты баба! Ну куда ты мне такую огромную тарелку ставишь?! Я же не табор, в самом деле! Ну положи ты вдвое меньше! И тебе будет приятно, когда я добавки попрошу, и я не обожрусь до такой степени, что пузо вот-вот лопнет».
Игон Эрн совершенно перестал злиться и понимающе закивал. А еще он вдруг заметил, что рост у заведующего складом примерно такой же, как и ширина. Точнее, диаметр.
– Так и что же Вы думаете? Хоть раз она меня услышала? – продолжал господин Обруч, выискивая в ящике с жилетами нужный размер. – Ну хоть бы раз, а?
– Ну-у…
– Да если бы! – снова басовито расхохотался гном. – Как кормила, будто бы на убой, так и кормит! Как знать, может, она это и впрямь специально, чтобы однажды я не пролез в дверь, и тогда она – р-раз! – ударил кулаком по столешнице господин Обруч, да так, что Эрн вздрогнул. – И забьет меня на мясо!
Капитан немного растерялся и, не зная, что ответить на смех, натянул ухмылку и промолчал.
– Не принимайте мои глупые шутки близко к сердцу, Ваше благородие! Ну, вот, извольте, куртка и жилет.
***
На город между тем опускался вечер. Тихий, спокойный вечер, с нотками легкой грусти по быстро ушедшему лету. Такими вечерами принято наслаждаться. Даже в порту время и запахи будто останавливаются на несколько мгновений.
И вдруг молния рваной раной рассекла небо пополам: на горизонте объявились грозовые тучи.