bannerbannerbanner
Баронесса и мертвец

Виталий Михайлович Егоров
Баронесса и мертвец

Полная версия

Прекрасной семье друга и коллеги посвящаю.

Часть первая
Неуловимый покойник

1

Девяностые годы.

Конец февраля выдался довольно метелистым. Да и неудивительно в это время наблюдать подобные явления природы – перед грядущей весной здесь часто шалят свирепые ветры, которые, выдувая с полей и лугов бледные вихри, иногда обнажают их сокровенные тайны, доселе укрытые под толстым снежным покровом.

Мороз все еще держится ближе к сорока градусам, и, вкупе с ветром, он может представлять смертельную опасность для путника, опрометчиво решившегося выехать в такую погоду в лес с риском застрять в заметенной сугробами дороге вдалеке от людских поселений.

В один из таких дней некто Кудряшов, глава небольшого фермерского хозяйства, на своей старенькой «Ниве» задумал посетить своего рабочего –коневода Ермолая, который вел замкнутый и тихий образ жизни на охотничьей заимке, расположенной в трех десятках километрах от города.

Решено – сделано. Отоварившись в магазине необходимыми продуктами, прикупив в придачу горячительного в качестве вожделенного гостинца для истосковавшегося по спиртному отшельника, он ранним утром тронулся в путь, рассчитывая к ночи возвратиться домой.

В городе и в окрестностях мело. Запоздало пожалев, что не догадался на всякий случай бросить в машину валенки и тулуп, Кудряшов, сокрушенно вздохнул и завернул на лесную дорогу.

Проехав километров семь по лесу, он выехал в открытое поле, и подтвердились его худшие опасения – далее дорога была занесена снегом. Он попробовал пробиться через сугробы, но быстро понял, что продолжить путь без проблем вряд ли ему удастся. «Нива», тщетно попытавшись преодолеть очередной снежный нанос, натруженно заурчала мотором, выпустив пар из радиатора, и замерла как вкопанная.

«Все, сдохла лошадка – вскипел двигатель, – с тревогой подумал мужчина, досадуя на старенькую «Ниву». – Если дело так пойдет и далее, то придется топить снег. Запаса-то воды не взял с собой!»

Он заглушил мотор, достал из коробки с провиантом бутылку водки и, отхлебнув пару глотков прямо из горла, задумался. Перед ним стояли два варианта выбора: либо, невзирая на трудности, продолжить путь, либо вернуться домой. Кудряшов хорошо знал дорогу до заимки, впереди было много открытых участков и, надо полагать, там везде хозяйничала метель, поэтому, немного подумав и вновь пригубив спиртное, решил развернуть машину в обратную сторону.

А тем временем метель усиливалась. Мужчина решил выйти наружу, чтобы убрать утеплитель с радиатора для устранения закипания мотора, но дверца машины не открывалась – за то время, пока он сидел в раздумьях, ее занесло снегом. Сходив на улицу через пассажирскую дверь, Кудряшов, чертыхаясь, вернулся за руль.

«И лопату не прихватил! – с досадой ругал он себя. – Собрался, называется, в дальнюю дорогу – забыл все на свете! Так и замерзнуть не мудрено!»

Попытка развернуть машину не увенчалась успехом – она еще более зарылась в снег. Проклиная все на свете, мужчина с трудом вылез из машины и попробовал ногами откинуть снежные наносы из-под колес. Осознав напрасность таких попыток вызволить «Ниву» из плена, Кудряшов в отчаянии окинул взглядом открытое поле в надежде найти хоть какую-нибудь подходящую палку, чтобы разгрести сугроб, который на глазах угрожающе разрастался с подветренной стороны машины.

Прикрываясь рукой от ветра, несущем в себе острые, как иголка, ледяные кристаллики, больно впивающиеся в лицо, он углядел вдалеке на чистом поле торчащий из-под земли предмет, похожий на довольно толстую палку. Уже без особой надежды на то, что вряд ли он сможет этой жердиной откопать машину, Кудряшов, сокрушенно вздохнув, двинулся в сторону от дороги, сразу же провалившись по колено в снег.

Идти надо было метров тридцать. Хлипкая болоньевая куртка не спасала от пронизывающего ветра, утепленные ботинки, если мало-мальски и оправдывали свое название в условиях города, в лесу были бессильны перед всепроникающей стужей, медленно и верно вытесняющей жизненное тепло из конечностей.

«Что мне делать дальше, как быть, если не смогу вытащить машину? – обреченно думал Кудряшов, с трудом преодолевая снежные буруны. – Идти пешком? Куда? До трассы километров семь-восемь, а там поймать машину и доехать до города… А, может быть, рвануть на заимку? Это в десяти-двенадцати километрах. Нет, далековато, лучше вернусь обратно. Эх, сейчас бы облачиться в тулуп и в валенки! Какая досада, какая досада!..»

По мере приближения к своей цели, Кудряшова вдруг посетило непонятное тревожное чувство, он остановился в пяти метрах от нее и, щурясь, пригляделся. Ему показалось, что перед ним не дерево, а нечто такое, что ранее являлось частью живого существа.

Сделав еще несколько шагов, он наклонился над находкой, потрогал ее рукой и в страхе отпрянул назад, упав на снег. То, что он увидел, могло ввергнуть в шок любого – из сугроба торчала голая человеческая нога. Очевидно, когда-то она была спрятана под снегом, но непрекращающиеся за последние дни ветры оголили ее, выдав страшную тайну перед незадачливым путником.

Побарахтавшись в глубоком снегу на четвереньках, Кудряшов вскочил на ноги и побежал в сторону дороги.

Ворвавшись в салон машины, он судорожно схватил бутылку водки и, сделав несколько глотков, опасливо посмотрел в сторону чернеющей вдали ноги человека.

«Откуда здесь мертвец, как он оказался под снегом?! – сверлили его голову панические мысли. – Ермоха?! Но почему здесь?! Нет, это не он, а другой человек! Почему он босой?! Убили и закопали под снегом!»

Изредка прихлебывая водку, Кудряшов лихорадочно думал, что ему делать дальше. Бензина в баке было еще достаточно, но печка автомобиля грела плохо, холод постепенно проникал под одежду, ноги сковывала стужа. Он надеялся, что кто-то на большой машине проедет мимо и спасет его, ведь дорога вела не только к заимке, где жил Ермолай, но и к небольшому поселению вахтовиков-геологоразведчиков.

Так он просидел в машине до темноты. Водка его не брала, он выпил почти полторы бутылки, но ожидаемого облегчения не наступило, голова тяжелела, сдавливало в груди. Окончательно разуверившись в том, что подмогу стоит ожидать, он, весь закоченевший, вышел из машины, потоптавшись рядом, невольно бросил взгляд в сторону страшной находки и решился идти в сторону трассы. В баке оставалось меньше половины бензина, он не стал глушить двигатель, в надежде быстро вернуться обратно с подмогой и вытащить машину из снега.

«Бензина хватит часа на три-четыре, а к этому времени вернусь обратно, – думал он, прощаясь со своей «Нивой». – Тем более в радиаторе залита вода… Эх, хотел же осенью поменять на антифриз, но все лень! Если мотор заглохнет и его прихватит морозом, эта поездка влетит мне в копеечку».

Ветер дул нещадно. Кудряшов посильнее укутался в куртку, спрятал руки под мышки и, с трудом вышагивая по заснеженной дороге, с горечью подумал о своей находке и что надо бы сообщить об этом в милицию. От этой мысли он поник еще более:

«Теперь дело затянется до утра, а то и на целый день. С какой радости мне попался этот мертвец?! Сейчас менты заподозрят самого, посадят в кутузку и все жилы вытянут, с них не станется!.. А, может быть, не сообщить им о трупе? Нет, нельзя! Вот тогда-то точно возьмут в оборот, как первого подозреваемого… А вдруг это труп Ермохи? Тогда его смерть точно повесят на меня! Но как он оказался так далеко от дома? Нет, это не он!»

Вот и опушка леса. Под защитой еловой чащи вьюга потеряла свою ярость, дорога была укатанной, и непутевый фермер одеревенелыми ногами засеменил в сторону трассы, до которой оставалось не менее семи километров.

Когда Кудряшов дошел до шоссе, уже не чувствовал пальцев ног, а щеки и нос были обморожены – это он понял, постучав замерзшими руками по безжизненной коже на лице, будто по дереву.

Ступив на безлюдную дорогу, где ветер завывающе свистел на проводах, Кудряшов понял, что если в сию же минуту ему не встретится какая-нибудь машина, то он упадет и не сможет больше встать на ноги.

Обреченный на гибель мужчина, пошатываясь, направился в сторону города, до которого оставалось не меньше десяти километров. Преодолеть этот путь самому было уже не под силу, он это прекрасно понимал и готовился к самому наихудшему. В какой-то момент ему стала безразлична собственная судьба, в груди стало жарко, он хотел раздеться и сладостно растянуться на обочине дороги – смертельный Морфей окутывал его тело и сознание.

Когда колени перестали сгибаться, Кудряшов, качнувшись из стороны в сторону, упал на дорогу и до того, как проститься с этим миром, перед его глазами мелькнул яркий луч огня.

«Вот и смерть моя», – вяло подумал он и лишился чувств, даже не подозревая, что это были спасительные огни от фар проезжавшей мимо автомашины.

2

С утра стало тише, кружила легкая поземка, змеей скользя по асфальту. Горожане, изрядно подуставшие от метелей и вьюг, вглядываясь в окна, облегченно вздыхали перед наступающим рабочим днем.

Алексей, немного понежившись в дремотной лени под теплым одеялом, резко вскочил с постели и, закинув руки за голову, потянулся с приятным хрустом в спине, ощутив в теле прилив бодрости и силы. Жена давно уже встала и гремела посудой на кухне, откуда шел вкусный запах жареной колбасы с омлетом.

Сделав несколько энергичных взмахов руками с приседаниями, точно так же, как в далеком отрочестве пионервожатая заставляла делать в лагере ненавистную всем утреннюю зарядку, Алексей выглянул в окно, удовлетворенно хмыкнул и, припевая песенку: – «Закаляйся, если хочешь быть здоров!…» – отправился под холодный душ.

Семья Артемовых жила в трехкомнатной квартире в деревянном двухэтажном доме на окраине города. Глава семейства Алексей работал в милиции, руководил группой, которая занималась раскрытием убийств, жена Ирма тоже работала в милиции – в отделе кадров. Счастливые родители имели двух дочерей шести и восьми лет, которых звали Ксюша и Валюша.

 

Взбодрившись освежающим душем, Алексей заглянул на кухню. Дочери сидели за столом и кушали манную кашу – Ксюше надо идти в детский сад, а Валюше – в школу. Ирма хлопотала над плитой, завтрак был почти готов.

– Метель-то унялась, девочки! – бодрым голосом объявил он и, поцеловав жену в щеку, заглянул в сковородку: – Ммм, вкуснота! Сейчас позавтракаем и по местам дислокаций!

На улице они разделились – Ирма повела Ксюшу в детсад, а Алексей с Валюшей направились в школу. Теперь родители могут спокойно работать целый день – детей заберет бабушка к себе домой, где они с превеликим для себя удовольствием проведут остаток дня, пока за ними не придет мама.

Для сыщика день выдался обычным: он выезжал на одно убийство, которое оказалось бытовым, и милиционерам не составило большого труда выявить собутыльника потерпевшего, который и убил его в ходе ссоры. Группа Алексея, состоящая из шести оперативников, продолжала работать по нескольким серьезным неочевидным убийствам, совершенным ранее и, когда он собрал своих подчиненных на вечернюю планерку, в кабинет заглянула Шевцова Анастасия – молодая женщина, которая служила в отделении уголовного розыска, осуществляющего розыск пропавших без вести граждан.

– Привет тяжам!* (подразделение по борьбе с преступлениями против личности, милицейский сленг) – звонко поприветствовала она собравшихся. – Ребята, хочу «обрадовать» – для вас имеется труп…

На немой вопрос Алексея она продолжила:

– … обнаружен в лесу, примерно в двадцати километрах от города. Закопан под снегом.

– А почему именно закопан? – спросил ее один из оперативников по имени Прохор или Проша, как его звали в своем кругу. – Может быть, сам замерз – заплутал в лесу и окочурился под деревом.

– У трупа босые ноги, – парировала Шевцова. – Зимой же по лесу не шастают босиком.

– Мог и сам раздеться, – не сдавался Прохор. – Когда люди замерзают, то имеют обыкновение раздеваться. Вот у меня был случай…

Алексей жестом остановил Прохора и обратился к сотруднице:

– Настя, расскажи все по порядку. Откуда у тебя такая информация?

– Тогда слушайте, – ответила женщина, вызывающе глянув на сомневающегося оперативника, мол, нашелся Фома неверующий, – села за стол и стала рассказывать: – Сегодня после обеда к нам прибежала заплаканная женщина, которая сообщила, что муж выехал в лес и не дает о себе знать, хотя обещал вернуться ночью. А мы уже с утра знали, что за городом люди нашли замерзающего человека и привезли в больницу, а когда женщина указала направление, куда выехал муж, сразу поняли, что это он и есть. Я с женщиной поехала в ожоговое отделение больницы и все подтвердилось…

– А где труп? – насмешливо спросил ее Прохор. – Или он и есть труп?

– Да погоди ты! – сердито махнул рукой Алексей на оперативника. – Дай человеку дорассказать!

– Значит, убедившись, что в больнице находится пропавший человек, фамилия его Кудряшов, решила с ним поговорить, – продолжила Шевцова, пригрозив кулаком Прохору. – Он, конечно, в ужасном состоянии, руки, ноги перебинтованы, лицо тоже – одни глаза торчат. Из его сбивчивого рассказа я поняла следующее: он фермер, держит подсобное хозяйство: свиней, индюшек, кур. Кроме того, у него табун лошадей и деляна, за которыми присматривает некто Иванов Ермолай, человек без определенного места жительства, одним словом, бродяга. Был и второй работник, но он умер еще до нового года. Вчера рано утром этот Кудряшов на своей машине «Нива» выехал в лес к своему работнику и не вернулся к ночи, как обещал своей жене. А дело было так: он, проехав по шоссе километров десять, свернул на лесную дорогу. Ехать ему надо было еще километров двадцать, но в середине пути застрял в сугробе и не смог выбраться оттуда. Лопаты у него не оказалось, чтобы откопать машину, он искал палку и наткнулся на человеческую ногу, которая торчала из-под снега. Просидев в машине до вечера и не дождавшись помощи, фермер пешком направился в город и чуть не замерз до смерти – спасли проезжавшие мимо люди, которые и доставили его в больницу.

– Откуда в такой глуши труп? – призадумался Алексей. – Бросили бы на обочине дороги – дел-то куча. Может быть, Проша прав – замерз в лесу. Кстати, не Ермолай ли это?

– Ну, не знаю, ребята, не знаю, кто там лежит, – развела руками оперативница. – Но на труп надо выехать.

– А он был трезвый, этот Кудряшов? – поинтересовался один из милиционеров. – Мог перепутать корягу с ногой.

– Говорит, что выпил полторы бутылки водки. Но сейчас находится в ясном уме и светлой памяти, не похож на человека, который бредит.

– Однозначно надо выезжать на место, – кивнул Алексей и поинтересовался у Шевцовой:

– Настя, как мы найдем то место, где Кудряшов оставил машину?

– Его жена обещала найти проводника. Вроде бы у Кудряшова есть друг, который хорошо знает дорогу до заимки, не раз ездил с ним туда. Я попросила, чтобы она привела его к мужу в больницу, чтобы тот словесно указал, где находится машина и предполагаемый труп.

– Молодец, правильно поступила, а то неохота плутать по ночному лесу, – похвалил Алексей оперативницу и поинтересовался: – Настя, у тебя пропавших без вести много?

– Хватает, но по одной ноге определить, кто именно лежит под снегом, сложновато, – пожала она плечами. – Мы пока даже не знаем, мужчина это или женщина.

Распорядившись, чтобы собирали следственно-оперативную группу и, что на место происшествия выедут он сам и Прохор, Алексей обратился к Шевцовой:

– Настя, от вашего отделения кто-нибудь поедет? Вдруг это пропавший без вести гражданин, которого вы ищете.

– Я и поеду, – ответила она.

– Тогда все расходимся, – приказал Алексей. – Сбор через час у нас в кабинете, всем одеться потеплее.

Когда Шевцова покинула кабинет, Прохор сокрушенно вздохнул:

– Начинается пора «подснежников»* (пропавшие зимой люди, которые обнаруживаются по мере таяния снега), то ли еще будет.

Прохор Князев, молодой, двадцати восьми лет мужчина, неофициально числился заместителем Алексея, хотя такая должность по штатному расписанию в группе не была предусмотрена. Это был настоящий самородок с природным талантом ищейки! В милицию он пришел с гражданской жизни, и за неполных пять лет стал опытнейшим сыщиком, переплюнув даже некоторых дипломированных сотрудников, окончивших специальные школы милиции. Пожалуй, он был самым результативным работником уголовного розыска, удача удивительным образом за плыла к нему в руки. Был однажды случай, лишний раз доказывающий, что удача и везение постоянно сопровождают одних сыщиков, напрочь отворачиваясь от других. В своей квартире был обнаружен труп некоего Крупнова. Мужчина жил одиноко, часто устраивал с собутыльниками пьяные оргии с шумом-гамом, дракой, чем очень недовольны были соседи. Однажды в квартире стало необычно тихо. Заподозрив неладное, жильцы постучались к беспокойному соседу, тем более в коридоре стал распространяться удушливый запах гниющей плоти. Дверь им никто не открыл, и они обратились к работникам жилищной конторы, а те, в свою очередь, пригласив участкового инспектора, вскрыли квартиру и сразу отпрянули от двери от ужасного запаха, ударившего им в лицо. Мокнущий и почерневший труп Крупнова был обнаружен на полу в спальной комнате. Позже экспертиза установила, что причиной его смерти явилось колото-резаное ранение в области грудной клетки. Уж сколько ни бились сыщики, но преступление так и не смогли раскрыть, пока из отпуска не вышел Прохор. Первым делом он решил осмотреть квартиру потерпевшего и поговорить с соседями. Дело было перед обедом в летнее время года. Заехав во двор дома, он вышел из машины и решил осмотреться, чтобы нарисовать у себя в голове всю картину произошедшего, побыть немного в шкуре убийцы и вообразить, какой бы он выбрал путь отхода после совершенного преступления. Хотя машина у Прохора была гражданская, но с проблесковым маячком на магните, что указывало принадлежность ее к милиции. Всматриваясь в окна многоквартирного дома, сыщик заприметил, что в одной из комнат зашевелились шторы. Приглядевшись внимательно, он увидел, что за ним, стараясь быть незамеченным, наблюдает мужчина. Определив, в какой квартире находится комната, сыщик поднялся на третий этаж и постучался в дверь. Вскоре перед сыщиком предстал испуганный мужчина, который с дрожью в голосе осведомился:

– Вы ко мне?

– Да, – кивнул оперативник, разглядывая мужчину с ног до головы. – Мне надо с тобой побеседовать. Как зовут?

– О чем? – оробело поинтересовался мужчина. – Меня зовут Кротов Иван.

– О чем надо, о том и поговорим, – грубо бросил Прохор.

– Давайте поговорим, – обреченно выдохнул мужчина и, повернувшись, направился в глубь квартиры.

– Стой! – окриком остановил его сыщик и приказал: – Сейчас некогда, есть у меня тут другие дела. Подойдешь после обеда в милицию.

Увидев испуганное лицо собеседника, он добавил:

– Не забудь с собой прихватить вещи.

Последние слова он произнес ради шутки, но мужчина воспринял их вполне серьезно и, заикаясь, спросил:

– З-зачем вещи?

– В тюрьме прохладно, – ухмыльнулся сыщик, покидая квартиру.

Осмотрев квартиру потерпевшего, поговорив с соседями, Прохор ни с чем вернулся в отдел милиции и застал в коридоре Кротова с огромным баулом.

– Вот, взял вещи, вроде бы ничего не забыл, – понуро кивнул он в сторону баула и спросил: – Мне сразу писать или сначала рассказать?

Сыщик оторопел от такой неожиданности и, стараясь не выдать свое волнение, обыденно выронил:

– Сначала расскажи, а потом напишем.

Оказалось, Кротов и Крупнов часто выпивали у последнего в квартире. Однажды в ходе очередной пьянки Крупнов стал доказывать, что ЛТП* (лечебно-трудовой профилакторий), где он когда-то проходил реабилитацию от алкоголизма, гораздо значимей зоны, поскольку там воровские законы блюдутся гораздо строже. Отсидевший в колонии за грабеж Кротов не мог с этим согласиться, чтобы какая-то подзаборная пьянь учила уму-разуму его – «правильного бродягу», и набросился на обидчика с ножом…

Когда рассказ был закончен, обескураженный сыщик поинтересовался:

– Ваня, разве с тобой милиционеры не разговаривали, когда обходили квартиры после обнаружения трупа?

– Разговаривали, конечно, они тогда ходили по всем квартирам, – почесал затылок убийца. – Но я сказал, что не при делах… Товарищ милиционер, а вы-то как догадались, что это моих рук дело?

– Работаем, – многозначительно и важно покивал Князев и протянул Кротову лист бумаги: – Так и быть, пиши явку с повинной, это учтется в суде.

Вот такой был Прохор Князев, и подобных раскрытий у него было не счесть.

Алексей, оставшись в кабинете один, в задумчивости листал оперативное дело. Сыщики разошлись по предночному городу в поисках следов преступлений, очевидцев и подозреваемых по какому-нибудь убийству, которое до сих пор числилось в «глухарях»* (нераскрытое преступление). Руководитель знал, он был уверен, что ребята утром обязательно обрадуют его успехами – пусть иногда скромными и, на первый взгляд, незначительными, но неумолимо приближающими тот день, когда преступник будет задержан и предстанет перед судом. Кто-кто, а Алексей безоглядно верил своим подчиненным, которых в группе по раскрытию убийств было семеро, считая его самого. Здесь оперативники все как на подбор: профессионалы, влюбленные в свою работу, они могли работать сутками, не считаясь с личным временем, пренебрегая собственным здоровьем, материальными благами. Они никогда не скулили и не жаловались на бытовые неурядицы дома, на задержку зарплаты в течение нескольких месяцев, на отсутствие автотранспорта и элементарной спецтехники для сколько-нибудь успешной борьбы с преступностью. Это были настоящие энтузиасты и фанаты своего дела, не каждому милиционеру было под силу встать на их место. И не зря на итоговой коллегии министр выразил слова благодарности в адрес группы, возглавляемой капитаном милиции Артемовым, отметив, что она достигла лучших показателей на всем Дальнем Востоке…

Алексея от дум отвлек звук открывающейся двери – в кабинет заглянул Птахов, следователь прокуратуры, полный мужчина пятидесяти лет, который, поздоровавшись, недовольно побрюзжал, стряхивая с каракулевой шапки «а-ля Горбачевка» невидимые снежные пылинки:

– Снег еще не растаял, а жмурики* (покойники) уже вылазят. Что будет дальше?

– Вот-вот, и мы о том же, Григорий Алексеевич, – рассмеялся оперативник, крепко сжимая руку следователя. – Боюсь, что нынче год будет «урожайным», слишком много пропало людей за зиму. А этого, скорее всего, выдуло ветром.

– Д-аа, в последние дни метель-то нехило поддувала, хорошо, хоть сегодня стало потише, – кивнул следователь и осведомился: – Думаешь, что труп не свежий, а давний?

 

– Я ничего не думаю, – пожал плечами Алексей. – Все со слов третьих лиц. Скоро прибудет проводник, подробности разузнаем у него.

– А зачем нам проводник? – удивленно вскинул голову Птахов. – Почему не едет тот, который и обнаружил труп? Кстати, как его зовут?

– Фамилия его Кудряшов. Он сильно обморозился, сейчас на больничной койке, нетранспортабелен.

– Даа, делаа, – протянул следователь и, развалившись в кресле, достал пачку «Казбека», чтобы смачно затянуться папиросой.

Птахов был человеком основательным: за что бы не взялся, он делал это с чувством, с толком, с расстановкой. Опера ему доверяли полностью, при расследовании запутанных дел от его взгляда не ускользала ни одна, даже мельчайшая, деталь. Он всегда доводил уголовное дело до логического конца, которое обязательно завершалось в суде обвинительным приговором. Если же следователь приступал к еде, глядя на его трапезничание (да, да, именно «трапезничание», а не простое принятие пищи), всем вокруг хотелось непременно присоединиться к этому процессу. Где бы и когда бы ни садились участники следственной группы за стол после удачного раскрытия какого-нибудь убийства, Птахов не спеша доставал из потайного кармана пиджака перочинный нож, большим пальцем проверял его остроту и степенными движениями нарезал тонкими ломтиками хлеб. Затем двумя руками брал один из ломтиков, долго и любовно рассматривал его со всех сторон, словно опытный столяр оценивающе изучает какую-нибудь деревянную заготовку. Далее хлеб намазывался маслом (часто, в связи с дефицитом последнего, в ход шел маргарин «Рама»), сверху накладывалась кабачковая икра или кильки в томатном соусе. Все это с достоинством хрустящего багета, намазанного черной икрой, отправлялось в рот. И так повторялось множество раз, пока на столе не оставалось ни куска хлеба. К слову сказать, жевать он умел весьма красиво (оказывается, такое тоже возможно!), побуждая у застольников неуемный позыв к чревоугодию. А как он сладко пил водку, смакуя маленькими глотками и наслаждаясь ее горьким послевкусием! Это впечатляющее действо непьющему человеку лучше не лицезреть, дабы ненароком не пристраститься к пагубной привычке.

Вскоре зашел дежурный милиционер и сообщил, что следственно-оперативная группа собрана и дожидается в машине.

– Проводник явился? – спросил его Алексей. – Без него мы вряд ли найдем место.

Словно угадав его мысли, в кабинет зашла Шевцова, а следом за ней мужчина среднего возраста, одетый в крытую куртку, ватные стеганые штаны и серые валенки.

– Вот он наш проводник, – доложила оперативница, кивком головы указав на мужчину. – Зовут его Дмитрий.

Поздоровавшись с мужчиной, Алексей представил ему Птахова:

– Следователь прокуратуры Григорий Алексеевич.

Познакомившись с проводником, Птахов задал ему вопрос:

– Дорогу потерпевший хорошо обрисовал? Не заблудимся в темноте?

– Да нет, – неуверенно ответил мужчина, почесывая затылок. – Не должны заблудиться.

– А что так нерешительно-то? – усмехнулся следователь. – Заблудимся?

– Не должны, – повторил мужчина и более уверенно добавил: – Найдем, я место хорошо запомнил, с Саней не раз там проезжали.

– С каким Саней? – спросил его следователь.

– С Кудряшовым, с пострадавшим.

– А-аа, с Кудряшовым, – удовлетворенно протянул следователь. – Тогда поехали.

Когда все вышли из кабинета, Алексей переобулся в меховые унты, поверх джемпера натянул на себя тяжелый шерстяной свитер, из ящика стола достал варежки из овчины. Эти теплые вещи он всегда хранил в кабинете на тот случай, если приходилось выезжать на происшествия, подобные сегодняшнему. При длительном пребывании на холоде некоторые оперативники простужались, получали обморожения, что сказывалось на их дальнейшей работоспособности.

– Выпал из обоймы, – ворчал Алексей в таких случаях.

Поэтому он строго следил за тем, чтобы подчиненные всегда были в соответствующей погоде одежде.

Однажды в его группу временно назначили оперативника, который только что перевелся откуда-то из центральной области страны. В самый разгар зимы он ходил в демисезонных ботинках, в легкой курточке, никогда не опускал уши шапки. На вопрос о том, почему он пренебрегает своим здоровьем, неизменно отвечал:

– Здесь на севере морозы легко переносятся человеком, а причиной тому – сухой климат. Наши минус пятнадцать и влажность по ощущениям приравниваются вашим пятидесяти ниже ноля.

Ощущения его подвели. Вскоре он отморозил себе уши, щеки и нос, пальцы на ногах, а затем и вовсе слег с воспалением копчика.

Алексей обратился к начальнику милиции и решительно отказался от приезжего оперативника:

– Сергей Владимирович, не заставляйте брать грех на душу. Он умрет тут, а мне отвечать.

А непутевый милиционер после длительной больничной койки так и не вышел на работу. Поговаривали, что в больнице он познакомился с богатой вдовушкой, которая приодела его во все меховое и устроила в адвокатскую контору.

Возле входа в милицию дежурный объявил:

– Поедете на двух машинах. Впереди пойдет бортовой «Урал», он будет пробивать дорогу, туда же загрузите труп, а вы все поедете на нашем УАЗ-е.

– «Урал» – это хорошо, а то я переживал, что на уазике застрянем! – обрадованно воскликнул Алексей. – Где достали вездеход?

– Стараемся! – гордо улыбнулся дежурный.

В фургоне УАЗа разместились Шевцова, Прохор, Птахов, судебный медик и эксперт-криминалист. Сев вместе с проводником в кабину «Урала», Алексей приказал водителю:

– Вперед! Только следи, чтобы сзади не отставали.

По пути познакомились и разговорились. Водителя звали Сергей, он рассказал свою историю, как оказался в составе следственно-оперативной группы:

– Сам я с другого города, приехал сюда с грузом. После всех дел встретился с корешем, с которым служил в армии. Конечно, встреча получилась душевной, ведь не виделись лет десять, а то и больше. Повспоминали однополчан, отцов-командиров, поваров-хлеборезов и, между делом, неплохо поддали. Утром похмелился и решил выехать на трассу, но за городом меня с запашком повязали гаишники. Весь день просидел у них, а вечером начальник вызывает и говорит: «У тебя два варианта – либо штраф, либо выезд со следственной группой в лес за трупом». Я и согласился на труп. А что? С меня не убудет, а на покойников в жизни насмотрелся, как-никак прошел Афган.

Посмеявшись над злоключениями водителя, Алексей толкнул в бок проводника:

– Дима, смотри, не прогляди поворот.

– Не должен, – ответил он, тщательно всматриваясь через лобовое стекло на дорогу.

Вскоре проводник предупредил водителя:

– Ехай потише, скоро сворот в лес.

Когда свернули на лесную дорогу, проводник попросил остановить машину, вышел наружу, и, оглядевшись по сторонам, уверенно заявил:

– Все правильно, по этой дороге километров восемь.

Как только автомобили выехали из леса в открытую местность, лучи фар «Урала» осветили вдалеке красную машину, припорошенную снегом.

– А вот «Нива» Саньки! – радостно воскликнул проводник. – Труп должен быть в двадцати-тридцати метрах от дороги слева!

Поравнявшись с «Нивой», водитель затормозил, одновременно с этим проводник выскочил наружу и, утопая по колено в снегу, приблизился к машине, разочарованно крикнув издалека:

– Мотор давно заглох, двигателю капец!

Надсадно ревя своим мотором, подтянулся следующий за «Уралом» уазик, оттуда на наружу высыпали члены следственно-оперативной группы.

Птахов, собрав в круг всех людей, провел краткий инструктаж и распорядился, указав на водителя «Урала» и проводника:

– Вы будете понятыми. А теперь все идем к месту обнаружения трупа.

Насколько хватало глаз в свете фар автомобилей, впереди ковром расстилался нетронутый снег, по крайней мере, ни следов, оставленных Кудряшовым, ни торчащей вдали человеческой ноги, не наблюдалось – очевидно, метель сделала свое дело, вновь спрятав страшную тайну от людского глаза.

Когда группа оказалась примерно в том месте, где со слов Кудряшова он увидел ногу человека, Прохор озадаченно заметил:

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10 
Рейтинг@Mail.ru