Виталий Манческо
Русь

Майк внимательно слушал, его широкие зрачки смотрели вперед, а голова задумчиво и одновременно понимающе покачивала, каждому слову Данилы.

– И таким образом, создавая жизнь вокруг себя, человек стремиться уподобиться Богу. Пытается познать счастье, создавая его для других.

– Да, в общем как-то вот так, -улыбнулся Данила. -Правда бог, здесь совсем не причем – он уже давно умер.

– Жив он иль умер, частица всего он иль злой старец восседающий за пределами космоса, этого пока не знает никто. Однако же есть какой-то смысл в нашем существовании?

– Какой-то да есть… свой он у каждого. Один живет ради одного, а другой видит жизнь эту, совсем по другому, может бесцветной, а может и более яркой.

– Вот допустим, что чтишь ты превыше всего, что является движущей силой этого мира?.. -спросил Майк.

– Ну не знаю, -почесав нос ответил Данила. -Не задумывался раньше, может правда или любовь… не знаю, пусть будет свобода. Да, она наверное, точно она!

– Ага, хорошо… -почесывая подбородок вставил Майк.

– Свобода и должна быть идеалом для каждого, ведь без неё и дышать-то не хочется, и жизнь существованием оборачивается, а счастье превращается в муки, в страдания.

– Вот! -Майк улыбнулся и назидательно поднял указательный палец. -Я абсолютно, точно так же и считаю. Свобода должна во все времена оставаться нерушимым и непоколебимым догматом – эталоном любого общества. Однако какая у нас свобода?.. ограниченная, запертая в душной коробке сводов и директив.

– Но полная свобода ведь тоже губительна, -возразил Данила. -Для многих, да пожалуй для большинства, свобода это крутой склон, даже обрыв с высокой скалы. Она опьяняет, дурманит и ты вроде как несешься на встречу счастью, а в итоге, на полной скорости врезаешься в холодную землю. Разбиваешься вдребезги. Вот и создают какие-то правила.

– Какие-то?! -улыбнувшись переспросил Майк. -Понятно, что правила быть должны, куда же без них… анархия сплошная настанет. Да хотя сейчас, мы уже одной ногой там, вступили в болото извечного беспорядка и это лишь первый шаг – далее будет хуже. И царство хаоса уже стоит за дверьми, ожидая своего часа, а он, поверь мне, скоро наступит.

Данила ухмыльнулся, качнул головой, опрокинул налитую рюмку и закусил долькой квашеного огурца.

– Да какое к черту царство хаоса, это в тебе перуанский насморк говорит, -он ещё раз ухмыльнулся и добавил: -Нормально же живем, все есть, может и не в сказке находимся, но ведь бывает и хуже.

– А ты закон новый читал-то вообще? -спросил Майк.

Данила ничего не ответил, только помотал головой да пожал плечами.

– А ну тогда ясно все с вами, -грустно улыбнувшись Майк покрутил головой. -Хотя тебе может он и на пользу пойдет, обогатит да возвысит как барина.

– Да какой к бесу барин, что ты несешь, -усмехнулся Данила.

– Людям работу даешь, подати за них платишь, а сам не батрачишь, спину не гнешь. Капитал кое-какой имеешь, волей да умом всего сам достигаешь, значит как в законе-то сказано…

– Так, что за закон-то? -перебил Данила.

Майк тяжело вздохнул, взял бутылку самогона и наполнил граненный стакан. Совсем незаметно, словно пушинка блуждающая в потоках сильного ветра, приплыла и юная официантка с подносам в руках, на котором дымились заказанные недавно пельмени. Кокаин давно отпустил и сейчас, сознание успокоилось, а вдалеке, остался лишь тонкий след паршивой текилы.

– Позвольте убрать? -спросила разрешения девочка.

– Прошу, -Данила отодвинул на край стола пустые тарелки.

Девчушка поставила на стол две тарелки ароматных пельменей и чашечки со сметаной, после водрузила на поднос пустые тарелки и так же тихо, как появилась, так и упорхнула обратно в сторону бара. Данила хотел было освежить свою рюмку, но взяв графин обнаружил, что спиртное закончилось. Заметив сей факт, Майк взял бутылку, наполнил до самых краев рюмку товарища и начал рассказывать:

– Закон этот, вроде как благо преподносят, якобы жизнь станет проще да безопаснее, больше контроля будет да меньше преступности. Экономику, нашу захудалую, якобы подправить хотят, однако стоит прочитать внимательно всего пару строк, как все становиться на свои места.

– Так, что за строки, не томи уже…

– А сказано в указе этом, что человек… свободный человек, как бы так проще выразиться?.. -Майк задумчиво почесал подбородок и спустя пару секунд размышлений продолжил: -Прав своих основных человек лишается, да их и так не много уже оставалось, однако на бумаге все-то равны были. А вот теперь, его, человека, к безвольной скотине приравнивают. Да практически все под запреты попадет: работу менять возбраняется без воли хозяина да подписи канцелярии; место жительства сменить можно лишь по прошению свыше; перемещаться далеко так же будет нельзя… браслеты слежения якобы одеть всем хотят; даже с кем спать можно, необходимо будет разрешение у хозяина спрашивать да прошение подавать…

– Вздор какой-то… бред! -лицо Данилы скорчилось гримасой негодования. -Это дезинформация какая-то иль шутка чья-либо, а может и враги специально подкинули, чтоб народ наш рассорить. Не знаю, -он развел руками и неодобрительно покачал головой.

– Ты за новостями вообще не следишь? -спросил Майк.

– Нет, -признался Данила.

Майк достал свою папку, с минуту порылся в бумагах, извлек оттуда серый листок и протянул его Даниле.

– На, держи вот, -голос его наполнился холодным металлом.

Данила взял протянутый лист, в царящем полумраке было плохо видно, что там написано ибо буквы были довольно малы, а тусклое свечение ламп, заставляло глаза напрягаться дабы прочесть напечатанный текст. Стандартная шапка, несколько печатей, а более крупным, жирным шрифтом, было отпечатано: «Указ №987». Он поднес бумажку ближе к глазам и слегка прищурившись, начал читать. Губы непроизвольно шевелились, однако мысли его, скользили по словам абсолютно безмолвно:

«Документ сей, призван для установления повсеместного порядка, во всех его проявлениях и в угоду жизни простого народа. Создан он, дабы положить конец преступности, захлестнувшей наши прекрасные улицы; пресечь на корню коррупцию, окутавшую наше справедливое общество; возвести мораль в ранг закона и сделать Княжество наше, снова великим. И не в коей мере, сей Указ, не призван в чем либо ущемить права человека, да нарушить наш поход к светлому будущему. А по сему, прошу принять к исполнению и неукоснительно следовать следующим велением:

1.С целью оптимизации рынка труда и дабы окончательно победить безработицу, запрещается самовольный уход с прикрепленного рабочего места, а также любая смена места работы. Лишь с разрешения хозяина и заверив необходимые бланки (указ о которых выйдет в самом ближайшем дополнении), возможно будет сменить место работы, имея на то веское основание.

2.Для установления порядка и контроля, а также для предотвращения грядущего хаоса, возбраняется самовольная смена места жительства, а также любые операции с недвижимым имуществом, без заверенного разрешения на таковые действия.

3.Дабы наше общество стало более светлым ибо лишь в стремлении к высшим идеалам возможно достичь совершенства, запрещается самовольно создавать семьи и заводить какие-либо отношения, без разрешающей на-то бумаги. А приземленные похоти, можно будет удовлетворить в специально отведенных для этого местах, количество которых, в ближайшее время увеличиться втрое.

4.С намерением обеспечить безопасность каждого члена нашего общества и наконец-то искоренить преступность, необходимо в течении одного месяца, после вступления в силу сего Указа, установить в свое тело отслеживающие маячки иль приковать себе специальный браслет. Материалы да услуги по сим хлопотам, Великое Княжество берет на себя.

5.Господа работодатели как люди выдающиеся и обеспечивающие процветание нашего Великого Княжества, далее будут именуемые: «Барин». Им в свою очередь, исключительно как людям более высокого достоинства, разрешено по своему усмотрению использовать сотрудников для любых действий, кои они (Баре) сочтут необходимыми.

6.Барин обязан платить подати за своих подчиненных, обеспечивать им необходимое для жизни существование, а так же стремиться делать все лучшее для нашего Великого Княжества.

7.Барину воспрещается продавать своих подчиненных, другому Барину или даровать подчиненному вольную, без заверенной Главным Управлением бумаги и имеющегося на то основания.

8.За своевольное оставление места работы, места жительства иль за не послушание Барину, к подчиненному будет применена уголовная ответственность (статья №344 от 13 октября 23года Светлого Века. «Непокорное поведение и ослушание воли Барина, имеющее своей целью нарушение покоя Великого Княжества).

9.Строго возбраняются призывы, слова и помыслы, противоречащие идеологии Великого Княжества.

10.Запрещается сбор, сбережение, использование и распространение информации перечащей идеологии Великого Княжества.

11.Запрещается сбор группами в количестве более двух человек, а также устроение митингов, демонстраций и протестов противоречащих идеологии Великого Княжества.

12.Люди не относящиеся к сословию «Баре», лишаются права владеть, распоряжаться и использовать свое же имущество, без разрешающего на то документа и одобрения со стороны своего Барина.

13.В течении десяти дней, после вступления в силу сего Указа, необходимо предоставить свои документы (личный номер, справка с места жительства, справка с места работы, справка о составе семьи, для Барина лишь справка Y610), в канцелярию Главного Управления согласно района вашей регистрации».

Данила бегло пробежался по всем пунктам ещё один раз и уже тихо, почти шепотом, но вслух прочел:

– Указ вступает в силу в пятницу, 13 октября, 23-го года Светлого Века.

– Да, это на этой неделе – в пятницу, -покачивая головой подтвердил Майк.

После настало молчание, даже царящий вокруг галдеж и музыка, скрылись за мрачным смыслом прочтенного. Каждый взял свою посуду и не говоря ни единого слова, безмолвно как на поминках, они выпили. Взор Данилы скользнул на тарелку с пельменями: по центру расписанной посуды, лежало три огромных пельменя, они были разных цветов (зеленый, желтый, красный) и казалось, что они радушно улыбаются сему миру. Однако пар с их голов уже не сочился былым ароматом – они остыли, а при более пристальном взгляде, их улыбка уже не была такой развеселой и скорее походила на худую ухмылку. Небольшое блюдце со сметаной так же было расписано в причудливых формах, смысл которых был тяжело уловим с первого взгляда, но заставлял глаз задержаться на своем присутствии. Данила насадил на вилку зеленый пельмень, макнул его в густую сметану с голубоватым оттенком и положил его в рот.

– Через два дня уезжаю – в среду, -прервал молчание Майк.

Данила разжевал холодный пельмень и по его телу, мгновенно растеклось приятное тепло, с легким мятным привкусом. Майк взял бутылку и хотел было обновить остатки спиртного, но и его осталось всего пару капель; они перекочевали в его граненный стакан, а пустая бутылка легла на середину стола. Пару секунд он смотрел на стакан зачарованным взором, а потом молча допил остатки, сделал широкий глоток березового сока и тяжело вздохнув, как бы оправдываясь, продолжил:

– Пойми, у меня двое детей, не место им здесь… не место. Да на себя-то мне наплевать, а вот дети… Хочется им лучшей доли, сегодня этот указ вышел, а что завтра они придумают, что там в голову им взбредет, черт его знает… Ведь согласен?

Данила ничего не ответил, только кивнул и молча положил к себе в рот, второй, на этот раз желтый пельмешек. Майк взял вилку, немного задумался и последовал примеру товарища. Прожевав первый пельмень, он тут же приступил ко второму и с набитым ртом, улыбаясь, полез во внутренний карман своей куртки, откуда достал портмоне, а из него маленькую детскую фотографию и протянул её Даниле.

– Это, вот – мой смысл жизни, -глаза Майка сверкнули счастливой надеждой.

Из небольшого фотоснимка смотрело два милых личика, мальчик и девочка, на вид им было лет пять, максимум шесть; их схожесть поражала, одинаковые русые волосы, глаза, брови и даже родинки на лбу были схожи как две капли воды. Данила нежно улыбнулся, протянул фотографию обратно и когда его глаз упал на соседа, он заметил, каким поразительным является сходство с двумя ангельскими личиками, на небольшом фотоснимке.

– Илюша и Ниночка зовут деток моих, -спрятав фотографию продолжил Майк. -Они близняшки, им недавно только пять лет исполнилось и хочется детям своим более светлого будущего, другой жизнью чтоб жили они… Понимаешь о чем я?..

Данила вновь безмолвно кивнул, после чего последний пельмень покинул его тарелку и переместился в рот. Необычайная легкость окутала его тело, суета бара куда-то пропала и в сознание начали вкрадчиво проникать цветные пельмени. Они ползли не спеша, с доброй улыбкой на устах и там где они оставляли свой след, расцветали цветные тюльпаны.

Майк доедал последний пельмень, что-то эмоционально рассказывал, но Данила уже никого не слушал. Мир вокруг превратился в стеклянный шар, куда не проникал балаган этого мира. Уголки его рта сплелись протяжной улыбкой, он откинулся на спинку дивана и неторопливо поплыл по теплым волнам сознания. Воспоминания о былом, возникли внезапно и тихо, они словно выросли из неоткуда и он полностью погрузился в пучину прошлого:

«Детство как давно оно было, да пожалуй минула целая вечность… И странным образом, будто это все происходило вчера. Дедушка, бабушки, отец, мать… её я не помню вообще. Отец говорил, что её не стало когда мне двух годиков ещё не исполнилось. Её забрала революция. Только отец упоминал слово „бунт“. Она была активисткой и считала своим долгом, быть противовесом режиму. Борьба за свободу. Благородно и глупо одновременно. Несколько выстрелов в грудь, горстка свинца из допотопного автомата, прервали её пыл. Выходит напрасно все было?.. Да, скорее всего, жизнь её прервалась зря. Более тридцати лет прошло с момента последних волнений. Светлые порывы – обернулись кровавым месивом. Тысячи людей погибли впустую и среди них моя мать, с которой я даже не успел познакомиться. Чего тогда жаждал народ, каких перемен, каких идеалов хотел достичь?.. Странно, но сведений об этом нет никаких. Да и откуда им взяться если практически все под замком… Ещё дед рассказывал, что когда-то, был такой интернет и он был у всех… абсолютно у всех. Сейчас же его можно найти лишь на какой-то скрытой квартире, в кружке тайного общества. Да наверное и их уже не осталось, обыски-то проходят почти регулярно и каждый раз говорят об арестах. А ведь и я когда-то ходил в потаенный кружок… давно это было, в студенческие времена ещё. Эх, хорошее было время, мечтами и жил тогда только. Грезили переменами, хотели… да как хотели, фантазировали о лучшем, более светлом мире. А сейчас уже тридцать три года и все порывы куда-то ушли, растворились так незаметно, будто их и не было вовсе. Здесь ещё этот закон вышел, вздор какой-то… И так сколько помню себя, гайки людям закручивали. Думать в слух запретили, без бумажки ни шагу, чиновник всегда прав, а подати… куда идут мои подати, куда? Да, мир этот не справедлив. Хотя и раньше наверно так было? История стерта, её не преподают ни в школах, ни в институтах, книг по ней нет, ничего не осталось… Она погребена под холодной землей, на десятки метров вниз и на сотни лет в прошлое. Лишь только рассказы отца, деда, да пересказы прадедов – вот все, что осталось. Как любил говаривать дед, Княжество наше, было когда-то столицей великой империи, размеры которой были столь необъятны, что занимали чуть ли не половину нашей планеты. Ресурсы были безграничны, армия могущественная, а народ счастливый. Деду иль прадеду, ведь это ещё на уроках в школе рассказывали, да и в учебниках детских об этом писали. Потом вроде как все развалилось. Бунты выросли в революцию, кровавую революцию. Империя прекратила свое существование и на осколках старого мира, возник новый. Однако уже со столицей в Московии, а нас только в утешение стали именовать Северной столицей. После ещё один переворот, а потом война… И вновь бунт, война, революция, бунты, войны, революции, войны… В ход, прямо внутри страны, пошло оружие массового уничтожение: многие города разрушились в одночасье, миллионы душ погибли в считанные дни, появились отчужденные зоны, радиация, люди дохли как мухи, а огонь гражданского противостояния продолжал разгораться сильнее. Держава начала стремительно распадаться на мелкие части. Сначала откололись дальние, восточные земли, следом Сибирь, а потом проявились соседи: часть земель забрала Поднебесная империя, а часть отошла Монгольскому ханству. Настал столетний хаос. Страна превратилась в громадную мертвую тушу. Вначале все происходило незаметно, потом стали проявляться трупные пятна, туша стала взбухать, ядовитый смрад пропитал все вокруг, мухи облепили её со всех сторон, а черви начали вылазить из глаз, ушей, рта. Междоусобные войны и борьба за власть, воцарились на долгие десятилетия и стоило кому-то захватить власть в свои руки, совсем не надолго, на самом ничтожном клочке земли, как тут же начинались новые бунты. Каждый день алый цвет крови пропитывал землю. Трупы просто валялись на улицах и каждый день их количество только росло. В Московии, так вообще, тело древнего вождя, лежавшее сотни лет в виде мумии, выбросили на главную площадь города, где почти месяц оно валялось с кремлевской колбасой в заднем проходе. А потом все эти трупы сжигали и делали это прямо на месте. Все пылало, разнося зловонный дым смерти. Прадед мой, застал ещё времена эти, в детстве ещё, но застал. Огромная страна разлетелась на сотни фрагментов. Превратилась в мясные ошметки, кровь с которых не переставала сочиться. От былого величия осталась лишь шелуха, которую быстро разнес пронзительный ветер. Наверное и хорошо, что в школах запретили историю. Нет у нас ничего хорошего. И судя по рассказам деда, практически и не было светлых моментов за все века, что была земля русская. Никакого позитива, за всю тысячелетнюю бытность. Дед же однако вечно спорил с отцом, сколько себя помню столько и спорили. Отца ведь все устраивало, а дед грустил о былом, говорил, что раньше лучше-то было… Черт его знает, но судя по его рассказам ничего хорошего раньше и не было. Тот же беспросветный мрак, если не хуже. Хотя наверное и дед, так же с прадедом спорили – конфликт поколений. А если подумать, не так уж и плохо в нашем Северном Княжестве… Правда бездомных с каждым годом, вроде все больше, но с голода как будто и не умирает никто. Князь наш верховный, правит уже как целую вечность, но ведь без войн пока и бунты уже давно позабылись. До моего рождения ещё на престол взошёл и до сих-то пор правит. Сколько ему лет сейчас, князю-то нашему… интересно? Да его и по телевидению давно не показывают, кто его знает как он сейчас выглядит, да и жив ли вообще… Может быть сменилась бы власть и лучше стало немного, а может и нет?.. Кто его знает, всегда ведь и хуже может быть. Прогресс вон наш ни к черту, только вниз катимся. Цивилизованные страны, уже и колонии, на других планетах устроили, а мы-то… Уже как пару веков и в космос подняться не можем, какие там колонии, какой к черту Марс… Вроде как и люди, живут уже не менее сотни лет, говорят по сто пятьдесят даже, а у нас-то… До шестидесяти не доживает никто, а коль протянул несколько лет после пятидесяти, то считай долгожитель… Дед мой, в шестьдесят один умер и старше людей я не видел, разве что незнакомец сегодняшний, в очереди той безсмысленной, за копиями… Людям же за забором весь мир открыт, да не только наш, а ещё и планеты другие… Однако опять же, не у нас все это, не у нас. А что есть у нас?.. Ведь даже техника наша, вся с Поднебесной да Монгольских земель заходит, да ещё и бэушная, ни за какие деньги нового не сыскать. Дед же рассказывал, что когда-то нашими земли те были, а сейчас… выходит мы лишь огрызок былого. За океаном уже давно как умные чипы с рожденья вживляют, да прямо в мозги; они и здоровье отслеживают, и помогают во всем, а у нас маячки для слежения хотят вставить, зашить куда-то под кожу, да и то наверно юзаные, монгольские… иль браслеты какие-то одеть, словно в кандалы заковать, лишить человека последнего – свободы! Как же здесь, что-то придумывать, когда волю забрали, иль производить что-либо из под палки-то… Ничего мы не производим, кроме народа нищего. Наверное все же лучше там?.. Да везде лучше, где тебя нет. Хорошо бы конечно сравнить, да как же выбраться с Княжества нашего, как убежать и стоит ли вообще, игра свеч этих. Да и куда бежать-то, на западе от нас огромной стеной огородились, забор неприступный воздвигли, как от проказы какой-то, словно мы крысы чумные, а на востоке по прежнему войны бушуют, голод, радиация да сплошная разруха… Вниз разве что, в Новгородское Княжество иль в земли Московии, только туда путь и свободен… Да там вроде все тоже что здесь, если не хуже ещё. Тот же Князь там правит, те же правила там царят, те же самые люди и те же порядки. А дальше-то и не пропустят тебя, там мы как глисты ненужные, как черви заразные иль тараканы голодные, напасть от которой неприступным забором оградились. Здесь-то жить тоже можно нормально, главное не роптать на обстоятельства, указы княжеские исправно блюсти, да смело шагать вперёд. Однако же закон этот новый… указ, как его там? Гайки простому человеку до упора завинчивают, свободы лишают… Хотя дай нашему человеку волю, он натворит дел-то. С другой стороны, что же это за жизнь-то такая, когда без свободы и надо ль тогда благо это… Сколько себя помню, как указом новым одни права отнимали, так тут же новые свободы давали… Да и что простому-то человеку надобно, хлеба да зрелищ. Помню отец говаривал, что во времена его молодости и алкоголь под запретом был одно время, а сейчас вот, чего душа пожелает, на выбор… Делай сейчас, что хочешь, только молчи да подати плати вовремя. Бордели вот пообещали расширить. Причем так смело, прям в основном указе, ни в дополнении каком-то, а в главной-то бумаге. Аж в три раза их количество обещали увеличить. Хотя как по мне лучше бы девочек нормальных нашли, а то зашел я на прошлой неделе, ух… Не буду больше там появляться, не буду. Лучше уж переплачу в следующий раз, да на Сенную схожу, а на Коломенской больше нога моя не появится. А вообще тридцать три уже, остепениться пора, жениться бы, да сначала найти бы кого… Девушка с желтым зонтиком, где она растворилась? Однако забористые пельмешки попались, забористые…»

Когда Данила вернулся обратно, из своих мыслей, все было по прежнему. Джазовые аккорды плавали в сизой дымке, народ по прежнему топил свои горести в бокалах спиртного, люди подходили к стойке бара, выпивали и уходили обратно, Майк все так же сидел напротив и слегка покачивая головой улыбался, да и в целом, окружающая суета, казалось, только усилилась. На столе стояла лишь недопитая банка березового сока, да блюдце с остатками квашенных огурцов.

«Интересно сколько минуло времени?» -подумал про себя Данила и посмотрел на часы. Время приближалось к полуночи.

– Ух! -улыбнувшись вздохнул Майк. -Пельмени достойными оказались… весьма и весьма достойными.

Данила покачал головой в знак согласия и внутри него тут же пронеслось чувство, страстное желание, поделиться своими впечатлениями, но стоило ему взглянуть на товарища, как он понял, что у того на уме тоже самое. Губы его, непроизвольно растянулись в улыбке и он решил промолчать, но спустя всего несколько секунд, спросил совершенно другое, то что уже давно вертелось у него на устах:

– Так, а куда уезжать собрались?

Майк молчал секунд десять и все это долгое время улыбка не сходила с его лица, казалось она только ярче сияет. Он набрал грудь полную воздуха и выдохнув горстку радости ответил:

– В Одессу, в Одессу!

Выпалил он это с пламенем в сердце и тут же бросился рассказывать, о далеком городе на берегу Черного моря, где все пропитано духом свободы, где собираются люди со всех концов света, где каждому найдется место под солнцем. Огонек в его повести не угасал ни на секунду и длился бы вечно, но спустя минут десять Майк замолчал и с дружелюбным лицом предложил заказать ещё выпивки.

– Да я не против, -улыбнулся Данила.

В абсолютном молчании они прождали официантку минут пять, а может и более, но её не было и поднявшись из-за стола, они направились в сторону бара.

У левого края, стойки бара, сидело два мужика, они громко смеялись лакая пиво с тяжелых жестяных кружек. Почти в самом центре сидела компания из трех женщин, на их широких плечах висели строгие пиджаки черного цвета из под которых выглядывали серые воротнички, подобные таким, как носили работники Главного Управления. Бармен был ростом ниже среднего, его густая, черная словно смола борода, тянулась чуть ли не до самой груди, лицо было природно смуглое, а горбинка носа была настолько внушительной, что напоминала корявую ветку дуба. С улыбкой на лице, бармен поставил перед дамами блестящий круглый поднос, по просторам которого тянулись тонкие, похожие на белые нити, дорожки кокаина. Чуть далее, буквально в метре от женщин, стояло два юноши, они опрокинули по рюмке, поставили их на стойку и удалились. Данила и Майк прошли к правой стороне бара и усевшись за стойкой, на высокие деревянные стулья, стали ждать бармена. Его белоснежная улыбка, возникла менее чем через минуту.

– Чего изволите? -поинтересовался бармен.

Они заказали по рюмке спиртного, каждый своего: текилу и самогон. И когда бармен удалился выполнять их заказ, краем глаза Данила заметил её, девушку с желтым зонтиком, во всяком случае так ему показалось. В дальнем конце бара, почти возле выхода стояла девичья фигура, тот же рост, те же черные локоны, все было точь-в-точь как у таинственной незнакомки. Уже не первый раз, за сегодняшний день, в голове его всплывал её образ. Он и ранее преследовал его, только до сегодняшнего дня он был безликой идеей, манящим туманом и только утром этого дня, он приобрел очертания, воплотился в прекрасную форму. Это было как наваждение: жар покрывал щеки, дыхание застывало на месте, глаза жадно впивались в детали. Однако когда фигура обернулась и его взор врезался прямо в неё – наваждение растворилось. Это была не она. Когда его мозг вернулся на место, из недолгих мечтаний, то налитые до краев рюмки ждали своего череда.

– Ну что, давай за новый, лучший мир!.. -предложил Майк.

И они выпили. Каждый вкладывал свои мысли, в смысл этого тоста: Майк собирался бежать, а Данила хотел менять этот мир, не смотря на все преграды и трудности.

После Майк продолжил рассказывать о сказочном месте на юге, у берегов волшебного моря. Однако сейчас половина слов пролетало сквозь уши Данилы, мысли об утренней незнакомке, накатывались неудержимой лавиной. А когда фигура бармена вновь подошла к ним, с обновленными рюмками, Данила сразу же поинтересовался о девушке с желтым зонтиком, которая пила утром кофе. Он даже указал на столик, где она сидела, в надежде на память бармена, однако тот лишь слегка улыбнулся и сказал, что не помнит; а спустя считанные мгновения, бармен добавил:

– Попробуйте лучше нашу официантку новую, только семнадцать исполнилось – чистая, будто только со страниц комиксов сошла, одним словом – персик созревший, -сказал он это с хищной ухмылкой, а из каждой произнесенной буквы просачивалось вожделение.

– Персик говоришь, созревший… -глаза Майка буквально вспыхнули искрами похоти. -Персики я люблю.

– И по тарифу божескому, совсем задарма считай, а кроме всего с ней дозволено всё… -бармен продолжал расхваливать свой продукт. -Что душе угодно будет, да на что здоровья хватает, то и делайте с ней.

– Это хорошо, хорошо… -покачивая головой прошептал Майк.

Бармен подмигнул ему и нажал на кнопку под стойкой, а спустя менее чем через минуту появилась она, та самая девчушка, которая обслуживала их сегодня весь вечер. Она склонив голову подошла к бармену, тот поднял её подбородок, потом велел покрутиться показывая товар со всех сторон и хитро улыбнувшись сказал:

– Соня зовут.

Девочка опустила голову, невинно сомкнула худые ножки и начала нервно теребить свой передничек.

– Пойдет, -одобрительно кивнул Майк.

Одна из трех дам, в строгом пиджаке и серой сорочке, алчно наблюдала за происходящим представлением и когда девчушка стеснительно сомкнула щуплые ноги, женщина презрительно шмыгнула носом из которого потекла тонкая струйка бордовой крови. Она недовольно фыркнула, взяла с бара салфетку, вытерла кровь и плотоядной походкой направилась к ним, жадно пожирая глазами невинную девичью фигуру.

– Почем ягненок будет? -небрежно бросила подошедшая дама.

Девчушка смутилась ещё более, все её тело словно скукожилось, попыталось спрятаться где-то внутри себя, дрожь покрыла нежную кожу и робко, исподлобья, она попыталась пролепетать:

– Тетенька, я совсем не… -однако дальше, выговорить она ничего не смогла, запнулась и продолжила молча, испуганной украдкой, взирать в похотливые глаза госпожи.

– Продано, -ответил бармен, досчитывая отданные Майком купюры.

Дама недовольно цокнула ртом, шмыгнула носом и развернувшись на сто восемьдесят градусов, направилась обратно к подругам, напоследок возмущенно буркнув через плечо:

– Жаль… весьма жаль.

Майк поднял посуду и без каких-либо тостов, и лишних приглашений, спешно расправился со своей рюмкой.

– Ну все, рад был знакомству, -улыбнулся Майк.

Больше он ни сказал ни единого слова, а молча встал из-за стойки, взял за руку девчушку и потащил её за собой, вперёд по длинному коридору, в конце которого была пара дверей со светящейся неоновой вывеской, красного цвета, на которой была изображена кровать в виде сердца.

Рюмка Данилы по прежнему стояла на месте и все так же была наполнена до краев. Рука его потянулась к посуде, но покрутив пару секунд оставила её в покое. Музыка стихла внезапно и суета ночного разгула, стала ощущаться в полном объеме. А спустя буквально минуту, из просторов небольшой сцены, прямо напротив бара, раздался животрепещущий дуэль клавиш и саксофона, а спустя ещё минуту времени, его дополнил пронзительный женский голос. Статная мадам, в вечернем облегающем платье ниже колен, изливала всю свою душу, а два музыканта по разные стороны от неё, соревновались в непримиримом величии своих инструментов. Новая волна ночного азарта, незаметно подкралась к его сознанию. Он ещё раз взглянул на полную рюмку и уже без лишних сомнений, осушил её полностью.

Данила был совсем не против продажной любви, да и сам он захаживал в бордели по несколько раз в месяц. Каждый получал, что хотел, а заведение гарантировало чистоту предоставляемых услуг – всем было хорошо. Однако прямо сейчас, в голову к нему, стали лезть мысли совершенно другого рода: «Вот ей только семнадцать исполнилось, а она уже выбрала такую стезю и дорожка эта, надо признать, довольно кривая. Куда это все заведет её, если толком она и не видела ещё ничего в своей жизни… Ведь не пробовала других занятий же, ничего другого, кроме самого простого пути. Да и не отучилась толком ещё, школу дай бог чтоб закончила. Вряд ли это осознанный выбор. Скорее всего обстоятельства, безысходность, нужда. А ведь дай ей возможность, право выбора, да всего лишь мизерный шанс, возможно и расцвела бы она в какой-то полезной для общества деятельности. Хотя с этим законом-то новым, может вообще школы упразднят… да и так, до сих пор, не каждый возможность такую имел – в школе учиться. Нужда виной невежеству, а за невежеством следует нищета – замкнутый круг выходит!» Тут же он ощутил отвращение ко всему окружающему: к этому заведению, к официантке, к новому товарищу, к алкоголю, к себе, к жизни. Острое желание в глотке свежего воздуха, также возникло внезапно. Он расплатился по счету и вышел из бара.