Виталий Константинович Дробков
Возвращение мессира
– Задача скульптора – отсечь ненужное! – ты это понимаешь, грязный чёрт? Вот ты – ничтожный раб своего эго! Хотел украсть кусочек МОЕЙ славы… а у своих, как всем известно: позорно воровать! Их крысами зовут таких. И клюнул я туда, где хвост у крыс растёт… но почему-то нет хвоста! А значит – есть надежда, что ты ещё не превращался и меж людей пока остался. Скажи спасибо за диагноз сей, куриное гузно… но-но-но-но!! Не надо так смотреть последним глазом! – и Ворон торопливо поскакал прочь… хотя не далеко, и встал там, где было безопаснее, нахохлился и замолчал.
Коровьев, глядя одним глазом на ворона, а другим на Азазеллу, хлопнул в ладоши, привлекая внимание, и бодрым радостным голосом сообщил:
– Почтеннейшая публика, как вы успели все заметить – сбывается Закон! Закон о сохранении Энергии. Я поясню: забрав всю выпивку у нас, вещун нас одарил прекрасным новым Знанием о Сути и Начале Действа – которое в народах многих Замыслом зовётся! Никто не возразит? – он внимательно оглядел компаньонов и продолжил:
– Закон и в Африке – Закон! Поэтому не стоит обижаться на исполнителя Закона или носителя его. О чём бы я хотел сейчас сказать… так это лишь о том, что выпить нам не миновать! А я ведь знал, как повернётся здесь игра! Цените, господа, предусмотрел сей поворот, прошу внимательно смотреть – и апп, и во-от! – элегантным движением он достал из-за пазухи точно такую же хрустальную красавицу-бутылку, как ту, что уничтожил его мстительный друг. Под аплодисменты друзей он установил её на место предыдущей.
– Ну что, пора – друзья мои? Пора! Давай-ка, Бегемот, налей… а я пока к профэссору на пару слов… – и он подошёл к Ворону и что-то пошептал ему. На что тот замотал головой, сбив клювом пенсне с носа Коровьева.
А тот опять наклонился к Ворону и стал чем-то прельщать вещуна… и видно, улестил! – клюв описал движение «ага». И вот, они вернулись в круг, на четверых разлили и Коровьев встал. И произнёс свой спич:
– Всегда! – подумал и добавил, – И не без основания!
Затем он выпил, и все за ним – и даже Ворон. Когда с процедурой было покончено, Коровьев, постучав ногтем по пластиковому стакану и извлекая этим мелодичный звон, как из хрустального фужера, потребовал внимания:
– Друзья мои! Прошу вас, поглядите друг на друга… Вот так, вот так – глаза в глаза! Что видите? Я допускаю: каждый видит то, что хочет и то, что он предполагает – пока что спорить, кажется мне, не о чем. А если глубже в суть вопроса мы нырнём, а если – шаг назад… и разглядеть издалека? Что можем мы увидеть?.. Попробуйте, друзья, снимите шоры! Ведь мы, как лошади в Москве, зашорены, как окна в шторах! И наши бывшие партнёры – такие же, в таких же шорах. И шоры те скрывают суть! Мы главное забыли разглядеть: мы БРАТЬЯ все! – об этом не забудь, на нашей маленькой Земле!
Он замолчал и принялся задумчиво разглядывать своих партнёров, будто примеряя их к роли братьев. И на лице его отразились сомнения… тогда он уточнил:
– Осознаёте суть вопроса, братцы? И мне уже не нужно сильно напрягаться? Так вот, вернёмся к нашим овцам и баранам, кого пасём мы и наставляем поздно или рано. Ведь даже если мы, проживши сотни дивных лет бок о бок, не видим братьев и друзей друг в друге… какие же они, те подопечные, что жёстко правим мы, как лезвие на круге?! Хотя вопрос излишне риторичен и, по большому счёту, он – вторичен! А первым должен быть вопрос о глине, пардон, о материале, чем слеплен человек, подобно всей другой скотине…
Вот, добрались до сути человека, её не изменить! А Замысел, совсем как пароход, и пароход тот набирает ход! А мы здесь, словно черти-кочегары, стараемся вовсю: подбрасываем в топку уголёк, хотя бывает жаль иных из них. Одно бывает утешает: возможно, со второй попытки кому-то полегчает пройти свой путь не оступившись, и миновать препоны! Когда мы станем подстрекать, когда предложим что-то взять – сумеют устоять, не взять чужое! Удержаться! А может даже, подарить своё – со скарбом, золотом и жизнею расстаться! Во имя Замысла и нашего Творца!!! – барон задумчиво почесал кончик носа… и внимательно взглянув на компаньонов, продолжил:
– Ну а теперь, ежели реплик нет, нальём и опрокинем мы ещё один фуршет! Виват, Мессир, виват!!! – закончил он свой спич и тут же вдруг заметил, что вещун исчез. Позвал его барон:
– Эй, Ворон, где ты? Я не вижу вещуна? Какой случился с ним приват? Мне кажется он не настолько простоват, и сам всё нам сегодня доказал…
Коровьев, приглядевшись к береговой растительности, что-то разглядел:
– Ага, вон он, повис в кустах. Что происходит там с тобой? Случаем, ты не дохлый птах?
– Нет-нет, я просто не терплю котлет! Особенно, когда их с коньяком… р-р-р-р… р-р-р…
– Ты не рычи, ты толком сообщи: каких-таких котлет и где ты видел их?
– В твоём вонючем, чёрт, кармане! Когда меня ты там держал, как хрен, пардон, в стакане…
– Но-но, поаккуратней там, насчёт котлет в моём кармане! Я сроду там котлеты не носил, под дурака я кстати тоже не косил. Ха!!! Секунду… ха-хха-хха-ха! Вы не поверите, этот мудрец-простак, здесь в темноте сожрал весь мой жевательный табак! Аплодисменты, господа, аплодисменты!!! Прошу, пардон, месье, бывают же моменты!.. – Коровьев какое-то время давился от хохота, а когда успокоился, сделал оччень серьёзное лицо, и стал вещать жестяным голосом:
– Так ты теперь профнепригоден стал? И кто ж теперь займёт твой пьедестал? Теперь я очень сомневаюсь в разуме твоём, хотя я и вчера не очень был уверен в нём… Ну, что ж, вещун, ты можешь нас в обратном убедить, ответив нам на три вопроса от каждого, кто здесь сидит. Согласен? Или тебе пора уж уходить?
– Согласен я, согласен! Условие и свод игры мне ясен. Давайте свой вопрос!
– Ну, что ж, друзья, давайте вновь, как выпал рост! Начнём… – успел сказать барон и тут раздался вопль:
– Опять по росту! Опять последний я! Да, сколько можно? Надоело каждый раз одно и то же!.. Отказываюсь я – и это декларация моя! – Бегемот свирепо плюнул и отвернулся, сев спиной ко всем.
– Ну, Бегемот, не нервничай, щас всё наоборот! Начнём мы с меньших, и если не умрём от скуки или смеха, то третьим буду верно – я. Теперь устраивает очередь тебя?..
– Во-от, так другое дело! А то дискриминация мне очень надоела… – Бегемот задумался, скинул башмак и стал нервно чесать ногой за ухом:
– Вопрос… гм-гм… угу… вы знаете, я сразу не могу! Сосредоточиться мне нужно! Лишь две минуты – а вы пока молчите дружно!
Все замолчали, выпили фуршет, но вот и ожил Бегемот: подпрыгнул, пробежался вдоль берега реки, вернулся, встрепенулся и расправил плечи:
– Экзамен не для простаков! И будет мой вопрос таков:
– Мессир – наш шеф, пардон, Любимый Шеф!!! КТО ОН И КАКОВ? – вот мой экзамен, мой вопрос.
Коровьев нахмурился и неодобрительно покачал своей шляпой-канатье:
Ну, Бегемот, придумал ты экзамен! Хотя звучит он коротко и ёмко, но слишком безразмерен твой вопрос – наш Ворон здесь сломает себе нос! А ты что думаешь, вещун?
– Легко! – ответил Ворон, выпучив глаза. Откашлялся он хриплым басом, по сторонам громаднейшие крылья разведя, призывал аудиторию внимать, и начал лекцию читать. И снова не с начала, а будто книгу на попавшейся странице увидал:
– Всегда таков был он, как и миры, что опекал: да, с дефицитом доброты и мягкости в решениях своих! С решимостью суровой принимаемых им мер! – несомненно! Да – не знал пощады к тем, кто Замысел делами не щадил!
Родился он в час смерти незабвенного Эдема, что Первым Миром был в обойме у Творца. Родился страшно и мучительно, в тот час, когда в безумном пламени сгорали все, кто был любим Творцом, но не ценили любви и нежности Отца. И не было ничьей вины в их гибели, а только лишь их Зло! То Зло, что родилось меж ними и стало главным фактором в судьбе прекрасного Эдема… Он был птенец, родившийся в кровавом том гнезде!
И так стал Мир. Огромен был – не счесть планет Проекта (хотя Сын Бога знал число). С тех пор и путешествует Незнающий Покоя, из одного в другой миры и все они есть сфера приложения его талантов…
Ворон замер, будто выбирая текст дальнейший, и вот продолжил, явно что-то пропустив:
– …Из нелюбимых им была, казалось бы, благополучная планета – дочь гнома жёлтого, в одном из рукавов галактики спиральной, с названием «Земля». Сюда он возвращался много раз – работать приезжал, не напоказ: народец больно здесь был плох, пришлось быть гостем всех народов и эпох.
На заселённых Разумом планетах, подобно скульптора искусству, он должен был отсечь ненужное! Ненужное Проекту он искал и отсекал без колебаний… но на Земле-упрямой, чрезмерно много приходилось отсекать! И начинало это раздражать Отца. Но понимал Он: без Сына мудрого, как и Творец, без честного судьи, не знающего слова «жаль», подобно палачу, Его Великий Замысел был обречён!
– Шикарно! Шикарно! – заблеял Азазелло, оглушительно аплодируя вещуну.
Коровьев тоже аплодировал, но шляпой и по колену, а это было так громко, будто сумасшедшим дали несколько литавр! Бегемот сидел, зажавши уши болезненно морщась, а Ворон был чрезвычайно рад: церемонно кланялся, распустив чёрно-фиолетовые крылья, кивал каждому головой и улыбался.
– Ну, Азазелло, твой черёд, ты приготовил свой экзамен? Смотри, не подведи.
– А как-же! Вот мой вопрос-конфетка:
